Через миры к тебе

— Оптимус, мне сложно сейчас говорить про этот день. Давай поговорим попозже, хорошо?— я испытываю сильную боль в сердце. Думаю, от неё я никогда не избавлюсь. — Хорошо,— Прайм встал и хотел уже уходить, но остановился и, не глядя на меня, произнёс: — Не знаю почему, но вы напоминаете мне кого-то. Такой же скрытный, как... — Кто?— стало интересно. — Не важно. Сделайте вид, что не слышали этого,— лидер автоботов пошёл в главный зал, оставляя меня с чувством недосказанности. Кого он имел ввиду? Pov Оптимус Прайм Головные боли участились. По два-три раза в день точно. Сегодня - не исключение. Рэтчет никак не может выяснить причину, а я и не требую. Зачем беспокоить команду, когда и так проблем немало: постоянная борьба за энергон, поиск артефактов Иакона, сражения с десептиконами. Иногда я задаюсь вопросом: сколько ещё должно погибнуть трансформеров, чтобы Мегатрон одумался? К сожалению, точного ответа нет. Помимо разведок и расшифровки координат, я стал изучать человеческую литературу. Честно признаться, она оказалась довольно увлекательной, но читать весь день— это большая роскошь для меня. Обязанности Прайма и лидера автоботов не дадут мне передышку, чтобы восстановиться и руководить дальше. В главном зале остался только Рэтчет. Видимо, дети отправились домой, ведь уже поздно. Я невольно вспомнил себя и быстро прогнал эти мысли. Не время предаваться воспоминаниям. Рэтчет заметил моё состояние и обеспокоенно спросил: — Всё в порядке, Оптимус? Я не ответил и решил поработать над расшифровкой, а то слишком увлёкся произведением Стивена Кинга " Сияние". Этот роман выбрал случайно, но остановиться уже мог, пока не понял, что пора отправляться на разведку в Нью- Джерси. Недавно там нашли новые месторождения энергона. — Оптимус,— манипулятор Рэтчета опустился на мой плечевой сегмент,— Что тебя тревожит? Ты уже несколько минут смотришь на досье агента Леннокса. — Разве?— я посмотрел на монитор и, действительно, это было досье агента. Праймус, что со мной происходит? Я не собирался смотреть, даже открывать его не думал, но сейчас оно выведено на экран. Рэтчет забирает клавиатуру у меня и закрывает файл. Потом пристально смотрит на меня. — Оптимус, что происходит? Как только появился Леннокс, ты очень пристально за ним наблюдаешь, даже пошёл за ним, когда ему позвонили. Ты его в чём-то заподозрил? — Старый друг, нет повода для беспокойства. — Нет,— резко ответил Рэтчет,— Как раз есть. Почему не хочешь сказать? Я всегда могу тебя выслушать. Настало молчание. С одной стороны я могу понять Рэтчета. Он волнуется за меня, хочет помочь. Но с другой, я не хочу нагружать его своими проблемами. — Хорошо, старый друг. Но не здесь. В моём отсеке царит одиночество. Последний раз я был тут дня четыре назад. Зато всё аккуратно лежит на своих местах. Рэтчет остановился у стены, а я сел на платформу. — Начинай,— сказал старый друг и скрестил манипуляторы. — Помнишь Фаейрстар? Фемку с коричневыми окулярами?— Рэтчет кивает и я продолжаю,— Так вот. С приходом агента мне приснился сон, что Фаейрстар где-то здесь, на Земле. И не просто на Земле, а и в виде человека,— окуляры Рэтчета стали размером с Кибертрон. — Это невозможно. Мы оба знаем, что она попала в плен к Мегатрону и больше никто её не видел, так что твой сон— это просто сон. Или...— Рэтчет осёкся и внимательно посмотрел на меня,— Оптимус, не хочешь ли ты сказать, что намерен её искать? Спустя такое большое количество времени? Нет, я отказываюсь верить в это. — Во сне она говорила со мной. Просила присмотреть за агентом Ленноксом. Потом исчезла, оставив после себя какую-то вещь. — Можешь описать эту вещь? — Похожа на подвеску с чёрным блестящим камнем. — При всём моём уважении к тебе, Оптимус, но я считаю, что пора признать. Её не вернуть. Ты видел то, что хотел на подсознании. — Возможно. Но причём Фаейрстар? Я не видел её достаточно долго. — О Праймус, ты иногда не понимаешь простых вещей. Скажи мне: кто пришёл тебе на помощь, когда Элита вдруг исчезла? Кто помог тебе излечить твою искру? Это Фаейрстар. Она всегда была рядом с тобой, со мной, да со всеми. Мне нужен был помощник, а она пришла помочь, ни квинта не зная медицину. Здорово я тогда накричал на неё. Она чуть не убила воина. Вовремя оттащил от него,— Рэтчет опустил голову и замолчал на какое-то время. Фаейрстар. Да, она действительно всегда была рядом. — В общем,— произнёс старый друг,— Прими факт, что ты скучаешь по ней. Я тоже, но не так сильно. Возможно, ты начал забывать её, после того, как мы покинули Кибертрон. Всё это время ты старался игнорировать любое воспоминание о ней, потому что тебе больно. — Если честно, я не знаю, что со мной. Больно или нет— это не отменяет нашу войну. И чувства здесь неуместны,— Рэтчет хотел что-то сказать, но я поднял манипулятор,— Не надо. Будь я обычным мехом, тогда всё было бы по-другому. Но я - Прайм, а Праймам не позволено ставить чувства выше общественного блага. Даже если я хочу быть с кем-то, я не могу. — А как же Элита? — Она стала исключением и в итоге исчезла, как наша надежда на победу. — Это не твоя вина, что Элита упряма. К тому же, я не понимаю, как вы на войне уделяли друг другу время? — В этом и причина. Она ушла в разведку, чтобы не видеть меня. Мы поругались и вот результат. — Не может быть. — Может. Никто не идеален. И снова молчание. Каждый сказал, что хотел, но не до конца. Рэтчет единственный, кто может понять моё метание в искре, но он часто делает поспешные выводы. И не только он. Все до последнего думали, что наши отношения с Элитой–1 были без ссор, недопонимания. Жестокая реальность слишком поздно открылась, но, увы, не для всех. — Оптимус, если Фаейрстар всё-таки здесь, то не потеряй её,— Рэтчет покинул мой отсек, оставив меня один на один с моими мыслями. Pov Шелли Сердцебиение решило устроить мне американские горки. Всё тело стало жить по-своему. Эта дата. Эта проклятая дата сегодня. Прошло двадцать лет, а я по-прежнему трясусь при одном упоминании этого дня. Четырнадцатое октября— день траура и памяти погибших солдатов на NEST, но для меня этот день—напоминание о моей наивности и трусости, легкомыслия и бездействия. Встать с пола оказалось проблематично. Ноги обмякли и затекли, так что пришлось сесть обратно. Куски сознания стали вырисовывать тот день и я поддалась ему навстречу.

***

День был таким же, как и все предыдущие дни. Леннокс и Чейз проводили большинство времени в спортзале, готовясь к отбору. Уильям очень недоволен, что его поставили судить новичков, но против он ничего не скажет. В отсеке довольно прохладно, так надо заглянуть в детскую. Селена сладко спала в своей кроватке. Она такая соня. Все дети обычно не спят так долго, как она. Скорее всего Селена вырастет быстрее, я оглянуться не успею. Аккуратно, почти бесшумно закрываю дверь в детскую. Я так хочу защитить её от Пакрайта, но разве у меня получалось до сих пор. Он и слово не даёт мне сказать, когда забирает её куда-то. Знать бы только. Мне нужен стакан воды. — Где ты была?— я еле удержалась от крика, когда обернулась. Пакрайт, прислонившись к стене и прожигая меня взглядом, двинулся в мою сторону. — Дорогой, ты здесь, а я как раз хотела поговорить. — О, не волнуйся. Поговорить мы всегда успеем, а теперь,— я почувствовала позади себя стену и поняла, что в ловушке. Пакрайт хватает меня за руку и с силой бросает на пол, не забыв ударить по лицу,— Отвечай, дрянь. Где ты была? Он пинает меня, а я пытаюсь отползти от него. Резко хватает за волосы, поднимает и грубо целует, держа за шею. Я хочу отстраниться, но он не даёт мне этого сделать и сильнее сдавливает горло. Его веселят мои неудачные попытки вырваться, поэтому он снова берёт волосы в кулак и тянет их, так больно, что я издаю всхлипы и стоны. Пакрайт ведёт меня к кровати и грубо швыряет на неё, словно я какая-то тряпка. Потом наваливается сверху и крепко держит мои руки, наклоняясь к уху: — Не будь ты такой дурой, возможно до этого не дошло бы сегодня,— он кусает мочку уха, наслаждаясь моментом. Моё сопротивление завело его ещё сильнее. Он одним движением избавляет меня от одежды, при этом не забывает раздеться сам. — Только пикни,— одна рука прошлась по моему телу и остановилась внизу живота,— И поверь, одним разом я не ограничусь,— он вставил два пальца в клитор, и я вскрикнула от бешеных толчков. Пакрайт затыкает мне рот и продолжает пытку. — Молодец, Шелли. Теперь точно не отпущу после одного раза,— Пакрайт вытаскивает пальцы, и на их место приходит его язык. Я сильно закусываю губы, лишь бы не закричать. Селена спит за стенкой, и если она проснётся, то этот говнюк обвинит меня. Кровь просачивается в рот. Я настолько прикусила губы, что полилась кровь. Нельзя сейчас плакать, но слёзы так норовят выйти. Я не хочу. Не хочу. Нужно сопротивляться, попробовать хотя бы раз дать отпор. Он входит в меня быстро, жёстко, не давая времени морально подготовиться. — Запомни раз и навсегда: ты моя. А если захочешь сбежать, я найду тебя, где бы ты ни была,— шепчет на ухо и ускоряется. Твою мать, довольно. Замахиваюсь, но он ловит мою руку и усмехается: — Ты серьёзно думала, что сможешь меня ударить? — Да,— замахиваюсь второй и попадаю ему глаз. Пакрайт схватился за глаз и начал душить меня свободной рукой, пока другой держался за глаз. Не сегодня, любимый. Слева от меня лежит заколка, которую мне подарил Леннокс. Наверное, вылетела из джинсы, когда Пакрайт резко срывал с меня их. Я стараюсь дотянуться до неё, но воздуха начинает не хватать. — Какая же ты мразь, Шелли. Я к тебе со всей любовью, а ты? Пытаешься навредить всячески,— Пакрайт подключил вторую руку и я вцепилась в него. — Хва...ти...т,— задыхаясь, сказала я. Он начинал ослабивать хватку и я воспользовалась этим: ударила в живот коленом. Тот скривился и упал рядом. Я вскочила, как ошпаренная, и стала быстро одеваться. Только успела натянуть кофту, как меня бьют по лицу и швыряют в стену. Господи, моя спина. Пакрайт берёт за волосы и начинает бить мою голову об стену. Я пыталась остановить его, но он сжал крепче руку и стал сильнее ударять. — Приятное зрелище,— смотрел на меня этот, этот... Даже слово не могу подобрать. Вид моей окровавленной головы захватывал его, а мой крик ласкал слух,— Если бы я раньше знал, что это занятие принесёт огромное удовольствие, то точно не стал бы заниматься с тобой коннектом и смотреть на твои нелепые попытки. Он отпустил меня, и я лежала в его ногах с ужасно побитым лицом. Сил встать не было. В любую минуту я могла потерять сознание. В голове мысли были только о Селене. Я не смогу её защитить на данный момент. Прости меня, малышка. Мама оказалась очень слабой. — Шелли, знаешь, мне в голову пришла отличная идея: я заберу мою дочь на Кибертрон и буду воспитывать сам, без тебя. Ей не нужна такая жалкая мать, как ты. — Ты не посмеешь... — О, как ты ошибаешься,— с этими словами он пошёл в детскую. Нет! Моя дочь! Я собрала последние силы в кулак и встала. В правом углу у двери находилась кнопка тревоги. Дойти оказалось очень сложно. Я была уже у неё и почти нажала, если бы Пакрайт не перехватил руку. Он со всей дури взял и вывихнул её. Я с криком повалилась на пол. Блять, больно! Пакрайт схватил левую и провернул тоже самое. — Ааааааааа, нет,— я закричала во весь голос. Больше не сдерживалась. Слёзы хлынули градом. — Как же я разочаровался в вас, людишках. Такие слабые и хрупкие, неспособные на большее. Но моя девочка не будет такой,— я подняла голову и увидела такую картину: Пакрайт держит в одной руке Селену, а в другой шприц. — Что? Что ты? Он стал вводить ей снотворное. Селена заплакала и стала кричать, но спустя несколько минут снова уснула. Подействовало. Нет, нет. — Думаю, ты поняла мои дальнейшие действия. Я не собираюсь больше здесь находиться. Спасибо за приятное времяпровождение, но меня ждёт Кибертон. Нас ждёт,— он посмотрел на Селену и наклонился ко мне,— Желаю поскорее умереть, любимая. Пакрайт вышел из нашего отсека. Прежде, чем уйти, он сломал мне ногу. Я не могу пошевелиться. Вот так всё закончится? Он уйдёт с ней и никто не узнает? На моё счастье послышались шаги. — Помогите,— крик вышел слабым, но его услышали. В отсек зашли Уилл и Чейз. — Шелли!— кинулись он ко мне,— Что с тобой?— спросил Уил. — Включите тревогу. Немедленно. — Шелли, в чём дело?— Чейз хотел прикоснуться к руке, но я заорала: — Включите тревогу!!!— слёзы, не переставая, текли. Мы теряем время,— Иначе Пакрайт заберёт Селену на Кибертрон. Прошу вас, остановите его. Не дайте ему забрать её,— и я отрубилась. В итоге, он всё-равно забрал её. Три года, как в ночном кошмаре. Я ещё долго не могла смотреть на детей. Меня вылечили, поставили на ноги, но душевную боль никто не мог прекратить. Я заперлась в отсеке и, однажды, захотела покончить с жизнью. Меня тогда спас Рей. Обозвал полной идиоткой, которая совсем свихнулась. Он не понимает этой боли. Он не мучился девять месяцев, не рожал и тем более не жил с Пакрайтом. — Мама?— я резко обернулась. Селена непонимающе смотрела на меня: мол, почему ты сидишь на полу и ревёшь? Ох, моя девочка. Знала бы ты, что я пережила. Что чувствую, когда мы ссоримся, что боюсь, как однажды явится твой отец и окончательно меня добьёт, а тебя снова заберёт. — Милая, иди ко мне,— я вся трясусь. Селена садится рядом, и я стискиваю её в крепких объятиях. Моя малышка. — Мам?— Селена посмотрела мне в глаза. — Селена, я очень тебя люблю и желаю только хорошего, но посмотри на меня: женщина, которая целый год терпела насилие со стороны "мужа", которая не смогла обезопасить свою дочь и которая до сих пор бегает от своего прошлого. Вот я какая, Селена. Никчёмная и жалкая. — Это тебе отец сказал?— Селена обняла меня и грустно улыбнулась,— Это не так. Мне он говорил то же самое. — Он тебя бил? — Довольно часто. Бывало, что я ничего не сделала, а он бесился так, словно я совершила непростительный поступок. Оказывалось, ему не нравилось, что я кому-то улыбалась или делала комплимент. Так что я понимаю, почему ты себя так чувствуешь, но это не правда. — Спасибо тебе, дорогая,— я улыбнулась и подержала Селену ещё немного в объятиях,— Расскажешь мне всё завтра? — Конечно. А ты мне. — Обязательно. Спать легли вместе. Впервые за двадцать лет другая половина кровати не пустовала.