Cigarettes After Sex — K.
Я еще раз удивленно пробежался по его лицу оценивающим взглядом. Я не причислял себя к эстетам, но иногда баловался небольшими рисунками людей — склоненная рыжая голова девушки к веснушчатой руке в кафе. Милый ребенок с большими с синими глазами пробует первое в жизни мороженое. Парень скейтер в рваных джинсах и футболке с логотипом группы «AC/DC» убирает светлые волосы со лба поцарапанной рукой. Я не считал себя художником, но любил подмечать красивых, интересных людей. А парень, который меня окликнул, был очень красивым. Помню, как у меня даже перехватило дыхание, когда я его увидел. Я еще подумал о том, что будь я настоящим художником или скульптором, моей музой был бы только он. — Скучаешь здесь? Я наблюдал за тобой весь вечер, — парень облокотился на перила лестницы. Мне даже показалось, что шум музыки как-то стих, а блюющие звуки из ванной на втором этаже прекратились. Я неуверенно приложил руку к шее. Незнакомец стоял на ступеньку ниже меня, и наша разница в росте казалась просто колоссальной. Я неловко спустился к нему, рассматривая свои стоптанные кеды и его дорогие кроссовки. — Типа того. — Я Эдди, — он протянул мне руку, и я неловко ее пожал. Всегда боялся протягивать руку незнакомым людям — не только из-за ногтей, так, просто было неловко. Но Эдди только улыбнулся, пожимая мою ладонь, и с нескрываемым вопросом продолжая смотреть на меня. — Ах, да. Я Ричи. — Ты музыкант? — спросил он, и мне показалось, что наше рукопожатие длилось чуть дольше, чем того требовали рамки приличий, но мне это только понравилось. Я неуверенно пожал плечами. — С чего ты взял? — Руки, — он продолжал улыбаться милой, но сдержанной улыбкой, — слегка шершавые пальцы и следы от струн. И ногти, — он подмигнул, — обычно так красят рок звезды. Ну и кое-где лак облупился, именно так, как если бы ты бренчал на гитаре несколько часов подряд. Если бы я умел краснеть, я бы точно залился краской, но я только улыбнулся, пряча руку в карман. — Угадал. Ты такой внимательный, с ума сойти. — Люблю наблюдать за людьми, — сказал Эдди и вдруг взял меня за локоть. Я был в куртке, потому что уже собирался уходить, но меня в прямом и переносном смысле ударило током. Я сначала опешил, а потом услышал топот позади себя. По лестнице, громыхая каблуками, сбегала какая-то девица, и Эдди специально слегка оттянул меня в сторону, к перилам, чтобы я освободил пространство. Девушка пробежала мимо нас, даже не обратив внимания, но Эдди не убирал руку еще какое-то мгновение. — Так, чем ты занимаешься? Ты здесь один? — он повернулся к перилам, облокотился на них одним локтем. Я последовал его примеру. Мне было неловко рядом с ним — весь такой… Вышколенный. Приглаженный. Идеальный. — Скорее, один. Пришел со своим… Знакомым, но потом потерял его из вида, — я поправил очки, и бросил беглый взгляд на Эдди. Он продолжал внимательно смотреть на меня, — а ты… студент? — спросил я, потому что он выглядел не старше шестнадцати лет. — Юридический. Прихоть родителей, не более. Но люблю смотреть криминальные детективы. И да, я тоже пришел на вечеринку к другу… Билл Денбро, знаешь его? — Нет, но его знает мой друг. — Здесь все друг друга знают через кого-то, — Эдди пожал плечами, — а ты что изучаешь? — Классическую литературу 18-19 столетия, — я снова уставился себе под ноги, потому что решил, что Эдди сейчас фыркнет и закатит глаза, скажет, что это бабская специальность, как реагировали многие. Но он лишь удивленно присвистнул. — И что вы делаете на учебе? Обсуждаете творчество сестер Бронте? — Эдди облизнул губы, а у меня на минуту снова перехватило дыхание. Он был слишком красивым. Я пытался не пялиться на него столь откровенно, но у меня плохо получалось. — Сестры Бронте — три тупые набитые дуры, — сказал я, шаря в карманах в поисках зажигалки и сигарет, — написали по одному сопливому романчику, а их возвели в ранг чуть ли не гениев. Тупая бабская литература. Они втроем такие… Однотипные. Предсказуемые. Типичные бабские книжки. Ненавижу баб, — сказал я, поднося сигарету ко рту. Эдди охнул. — Так ты, значит, по парням? Его вопрос застал меня врасплох. Я чуть было не выронил сигарету изо рта, но вовремя успел ее удержать. Я с удивлением посмотрел на него. Я о таком даже Стэну не говорил, хотя за неимением других друзей, он был мне пока что самым близким. Я чуть было даже не закашлялся от такой наглости. — Брось, Ричи. В этом ничего такого нет. Я никому не скажу, — Эдди подмигнул мне. — Возможно… — я слегка откашлялся, возвращая себе способность говорить, — пока что… Пока что я сам не понял. — Что ж, у тебя будет куча времени в универе, чтобы это понять. К слову, какие у тебя планы на вечер? — Эдди поправил верхнюю пуговицу на рубашке, а мне на секунду показалось, что он хочет ее расстегнуть. Был ли я по парням? На тот момент я еще не знал точно. Как-то не испытывал особо сильной тяги ни к кому — ни к девушкам, ни к парням, хотя мог найти красивыми и тех, и тех, и почувствовать влечение к обоим полам. Но после встречи с Эдди на лестнице все в моей голове встало на свои места. Не знаю, чем я тогда руководствовался — одиночеством, его красотой, выпитой водкой (на самом деле, ее было намного больше, чем колы), долгим отсутствием вдохновения, или всем вместе, но только я пожал плечами и неуверенно затянулся сигаретой. — Собирался отправиться домой. Мне здесь не по себе. — Может, хочешь поехать ко мне? — Эдди поправил идеальные каштановые волосы, а когда он улыбался, россыпь веснушек на почти что детском лице становилась еще более заметной, — мне здесь тоже надоело. А так могли бы… Поболтать с тобой. Послушать музыку. У меня есть пластинки. Ты явно таким интересуешься, не правда ли? Я зажал сигарету губами и кивнул. — Окей, тогда я сейчас вызову такси. Я правда не помнил, на что я рассчитывал тогда, когда мы с Эдди, никому не сказав ни слова, вышли из дома Билла Денбро, и сели в подъехавшую машину. Пока мы ждали такси, я узнал, что Эдди мой ровесник, хотя выглядел значительно младше — это я уже потом, конечно, разглядел его совсем не детский взгляд. Узнал, что он живет в самом дорогом районе города, развлекается вечеринками и очень хочет послушать, как я играю на гитаре. Я был пьяным, мне было восемнадцать, и кто-то впервые заинтересовался мной и моими увлечениями, не назвал чокнутым и пидором, и даже не высмеял накрашенные ногти. Почему-то только на мой организм коллаборация водки и сигарет дает такой удар, но уже в машине я почувствовал себя очень пьяным. Эдди что-то мне рассказывал, я смеялся, а когда он потянулся ко мне поправить куртку на плече, я не удержался и поцеловал его в щеку. Я объяснял это тем, что был пьяным. Думал, что сейчас получу по роже, но Эдди только улыбнулся, будто с облегчением и, притянув меня к себе за шею, снова поцеловал. Мы целовались на заднем сидении такси, в салоне играла какая-то музыка, пахло его духами и кожаными сидениями, а пальцы Эдди зарывались в мои волосы. Ну, кто в восемнадцать лет не пробует поцеловаться с человеком своего пола? Не скажу, что я мечтал об этом раньше. Но почему-то в момент поцелуя, когда язык Эдди со вкусом ментоловой жвачки слизывал остатки никотина с моих зубов, я понял, что это, то, чего я так долго ждал. И даже если во мне говорила водка, а на утро я бы об этом пожалел, на тот момент я был счастлив. Эдди сунул деньги таксисту не глядя. Он долго искал ключи в кармане, пока мы топтались возле входной двери в многоэтажный дом. Где-то громко лаяла собака, свет от фонарей и едва различимой луны высвечивал наши лица, и я не удержался от того, чтобы поцеловать Эдди еще раз. Поднимались мы в его квартиру молча — боялись спугнуть момент. Впрочем, когда, блин, еще делать глупости, как не в молодости? Все свои поступки, порой необдуманные, я называл не ошибками, а опытом, и потом переводил это все в тексты песен. Сердце стучало где-то в горле, пока Эдди пытался открыть дрожащими руками дверь в квартиру. В прихожей было темно, и я чуть было не повалил на пол вешалку, когда Эдди прижал меня к стене, и мы снова начали целоваться. Я видел такое только в фильмах, и хотя демонстративно я всегда осуждал подобное поведение (заняться сексом с первым встречным? Фу!), в глубине души я всегда немного завидовал таким свободным и раскрепощенным людям. Эдди потянул меня за собой в комнату. Я понимал, к чему идет все дело, но мозг отказывался слушать меня, рассудок полностью покинул голову, а я ощущал себя только на физическом уровне. А тело кричало: «Хочу». — Ты когда-нибудь спал с парнями? — свистящим шепотом спросил он, блуждая руками по моему телу, залезая под футболку и помечая кожу короткими ногтями. — Нет, — честно ответил я, не добавляя того факта, что не спал еще ни с кем вообще. Где-то в другой вселенной я услышал звонок телефона и почему-то почувствовал, что это Стэн, но не стал отвечать. Вместо этого я начал расстегивать пуговицы на рубашке Эдди. — Хочешь остановиться? — спросил он, поднимая на меня голову. Лицо было бледным из-за света фонаря, который нагло подглядывал за нами в окно. — Нет, — снова повторил я. — Окей. Тогда я хочу, чтобы ты сделал это со мной, — ответил Эдди, привставая на цыпочки, чтобы снова поцеловать меня. Я потом о многом жалел в своей жизни. Но о той ночи — ни разу. Жалел лишь о том, что выпил слишком много водки, как оказалось, и не помнил в подробностях свой первый раз. Помню вздохи и стоны Эдди. Помню, как притягивал его к себе за волосы, а мое сердце стучало в такт моим движениям. Это была страсть, сумасшедшая, ненормальная, вспыхнувшая в коридоре на лестнице, а продолжившаяся в темной комнате на не разобранной постели. Голос Эдди раздавался тысячью мурашек по телу, а первый в жизни оргазм, достигнутый не в одиночку, поразил меня как самый настоящий всплеск адреналина. Я был рад, что Эдди подготовился к такому повороту событий, и хотя основная руководящая деятельность была на мне, он показывал и направлял меня, говорил, что и как я должен с ним делать. Пожалел ли я об этом на утро? Нисколько. В наших отношениях все сразу пошло не так, как у нормальных людей. Мы начали сразу с огня, настоящей лавы, животной страсти. Обычно отношения развиваются по нарастающей, а нам развиваться уже было некуда — мы могли либо только остановиться на середине, либо оба сгореть дотла. Мы выбрали второй вариант. Я тогда впервые в жизни засыпал не один. Это было такое странное ощущение — чувствовать другого человека, причем настолько близко, потерять девственность с первым встречным, но будто бы обрести свою родную душу после пары предложений, которыми мы обменялись. Мое сердце все сказало за меня — оно билось в ненормальном ритме, готовое прорвать грудь, выбить зубы изнутри. В голове рождались строчки для песен, стихов, настоящих книг. Я нашел свое вдохновение на пьяной вечеринке, и в тот момент мне казалось, что я нашел его навсегда. Я вспоминал рассказы своих знакомых о случайном сексе на один раз, и мне так не хотелось, чтобы это случилось со мной. Хотя я и не придавал особого значения сексу, мне не хотелось потерять Эдди наутро после такого вполне важного события. Мне хотелось повторить это еще раз. Сумасшествие. Сбившееся дыхание. Липкие простыни. Осторожные движения, а потом настоящая буря чувств, эмоций и яркие круги перед глазами. Я поймал себя на мысли, что так себя, наверное, чувствуют наркоманы под препаратами. Мне отчаянно захотелось курить, но сигареты были в кармане джинсов, которые валялись на полу со стороны постели Эдди. Мне не хотелось его будить, поэтому я заснул так.***
Сейчас я лежу, и читаю на потолке послание о том, что мне надо было его бросить. Мне надо было сказать ему на утро, чтобы он уходил, мне надо было все закончить. Мне надо было остановить это пожирающее чувство эйфории, экстаза, которое заполнило меня полностью после нашей совместной ночи. Мне надо было сделать это. Но я не смог. Я раньше думал, что человек может контролировать свои чувства и эмоции, управлять ими, направлять так, как ему удобно. Но это было не так. Это чувство стало контролировать меня. Пожирать меня. Оно подняло меня куда-то наверх, а потом толкнуло с разбега, и я полетел в неизвестность, ломая кости. Но в тот момент, переплетая свои пальцы с его под одеялом, я не думал ни о чем из этого. К моему величайшему сожалению.