Skillet — Stars (The Shack Version)
Сегодня меня выписывают. Я пробыл в больнице два месяца, и это могло бы быть самым страшным моментом в моей жизни, если бы я хоть что-то помнил. Первую неделю я находился в каком-то бреду. Помню, врачи говорили, что у меня истощение, и не только физическое, но и моральное. Помню вереницу трубочек и капельниц, тянущихся от моей руки. Я как-то приподнял над лицом свою руку и даже не узнал — запястье было таким тонким, что из него торчали кости, а кожа была почти синяя. Я помню психологов, которые приходили ко мне и вели долгие беседы. Меня кормили через капельницу едой, а потом еще успокоительными. Мне диагностировали нервный срыв вследствие эмоционального перенапряжения на фоне физического истощения. За последние несколько недель, до прибытия в больницу, я потерял десять килограммов веса, и мое здоровье было в опасности. Я много спал, ел, смотрел в потолок и пытался воссоздать в памяти прошлые события, но поначалу мозг выкидывал различные штуки и блокировал мои воспоминания. Я помнил только что-то очень отдаленное и светлое. Детство, родителей… Первую гитару… Я чувствовал еще какое-то воспоминание, связанное с этим, но оно очень быстро ускользало, и я не мог схватить его. Я будто чувствовал, что огромный пласт моей жизни вырвали с корнем из моего сознания, но врач говорил, что это временно. — Успокоительные блокируют Ваши плохие воспоминания, но как только Ваш организм окрепнет, Вы все вспомните. И мы даже сможем Вас выписать. Вы начали набирать вес, Ричард. Вы молодец. Ко мне приехали родители. Мама заплакала, увидев меня в таком состоянии. Мне специально не давали смотреться в зеркало, да я и не особо хотел. Мне было абсолютно все равно, как я выгляжу, но иногда, задирая больничную рубашку, я видел, как ужасно выпирали ребра (почему они кажутся такими кривыми под тонкой кожей в прожилках вен?..) и тазобедренные кости. Мама плакала, а отец стоял чуть позади нее, положив ей руки на плечи, и за что-то просил прощения…***
Я более-менее пришел в себя спустя четыре недели, когда увидел его. Эдди не разрешали сначала приходить ко мне — врачи боялись, что я снова словлю приступ паники, и все лечение сойдет на «нет». Но когда я увидел его, я будто… Я все вспомнил. Весь ужас, всю боль… Успокоительные таблетки немного сдерживали порывы боли, но я все равно вскрикнул, и слезы против моей воли потекли по лицу. Он жив, жив… Здоров… — Ричи, — сказал Эдди, улыбаясь и присаживаясь ко мне на край кровати. Я так давно не видел его улыбку… Я было бросился к нему в объятия, но замер, вспоминая все кошмары… Спроус… Спроус… Сердце снова начало расползаться по швам, которое до этого было зашито толстыми, черными нитками… — Эдди, я… — Тише, тише… Все хорошо… — Эдди улыбался. Он выглядел… Выглядел таким… Здоровым? Прекрасным… Я слегка улыбнулся, увидев у него на шее на тонкой цепочке кольцо… Рука инстинктивно поползла к собственной тощей груди и нащупала точно такую же цепочку… Я выдохнул, чувствуя, как волна паники и страха снова хватает меня за плечи. — Эдди, что произошло?.. — У тебя был нервный срыв. Господи, Ричи… Я… — он зажал двумя пальцами переносицу, прикрывая глаза, собираясь с мыслями и собирая все слезы, — я думал, что ты умер. В один день ты не открыл глаза и просто… Даже не отзывался на мои крики… Я чуть с ума не сошел… Я дозвонился Биллу… Приехали врачи, они сказали, что ты жив… Что ты потерял сознание от голода и истощения… И нервного срыва. Прости меня, Ричи, прости… — Это… Это ты меня прости, — пробормотал я, сжимая его пальцы. Мне потом еще долго приходилось вспоминать подробности нашей прошлой жизни, плакать, со слезами исторгать их, проходить терапию у психолога. Я до сих пор ее прохожу, но призраки прошлого понемногу начинают отступать… — Меня сначала к тебе не пускали. Мы с Биллом и Стэном могли находиться только за дверью… И я молился, чтобы ты пришел в себя… Ричи, я жив только благодаря тебе, — прошептал Эдди, ложась на краешек больничной постели, кладя голову мне на плечо. Я с силой вдохнул его запах — его… Такой родной… Я попытался его обнять, хотя руки меня не слушались… — А я жив только благодаря тебе, Эдди… — я заплакал, не в силах произнести дальше и слова. — Тише, тише… Я… Я выкупил все твои гитары. У нас… У нас теперь есть деньги. Твои родители… И Билл… Мы вместе с ним отобрали твои песни, и Билл отправил их какому-то знакомому музыканту и он купил их… Ричи, твои гитары… И песни… — Но… А как же… — имя человека, который разрушил наши жизни, почти полностью уничтожил и морально и физически, повисло в воздухе. Эдди сжал мою руку. — Не переживай. Он уехал… Куда-то скрылся. Его больше нет. Ричи, милый мой, любимый… Я так тебя люблю… — Эдди приподнялся на локте и принялся бешено целовать меня… Я уже и не думал, что когда-нибудь смогу снова ощутить его губы… — Это… Это тебе, — вдруг прошептал Эдди, кладя мне в руку какой-то металлический жетон. Я поднес его почти к самым глазам, потому что был без линз. Сердце сделало двойной пируэт в груди. — Эдди… Это?.. — Я… Я обратился в клинику. За помощью. Я… Я теперь прохожу лечение и вхожу в клуб анонимных наркоманов… — Эдди шмыгнул носом, но он все равно улыбался, — Ричи, я… Я завязал. Я не употребляю уже две недели, и это… Это моя первая награда. — Эдди… Эдди… Я… Я так счастлив… — Это только благодаря тебе…***
Весь последующий месяц, до того момента, как меня выписали, я боролся за свое выздоровление. Я начал питаться уже не через капельницу, и медленно, но верно стал набирать вес. Конечно, скулы все еще оставались слишком впалыми, ребра — слишком выступающими, а руки — слишком худыми, но я все равно уже не был так сильно похож на скелет. Днем Эдди был в своем клубе АН и в больнице — проходил реабилитацию. Со мной сидели родители, Стэн, Билл, ребята из группы и даже Катрина. — Прости, чувак, что мы тогда… Ну, не помогли, — виновато начал Генри, смотря на Катрину, — правда, мы ж даже… — Ничего, все хорошо, — я улыбнулся, а Катрина взбила мне подушки под спиной. — Мы тебе песню написали, чувак, — сказал Крис, доставая гитару, — и ждем твоего возвращения в группу. Я вдруг замер. Я хотел было покончить с музыкой раз и навсегда. Я не знал, как теперь взять гитару в руки… Но я вдруг встретился глазами с Катриной. Она слегка улыбнулась, сидя на моей прикроватной тумбочке и рассекая воздух тяжелыми каблуками: — Возвращайся, Ричи. Этим придуркам без тебя только в переходе играть. Ты создан для музыки… Это правда. — Я… Я подумаю…. — Ура!!! — закричали парни, и Генри выдал оглушительную дробь барабанными палочками прямо на стене. Я слушал песню парней в свою честь, ловил искреннюю улыбку Катрины и знал, что вечером увижу Эдди. Я был счастлив?.. Да. Теперь да. После того, что мы пережили, я точно знал, что все возможно. Мы достигли самого дна. Но смогли выбраться вместе… Вместе…***
Был вечер. Мы сидели с Эдди у озера, и мне все еще было не по себе от воспоминаний той ночи, когда мы плакали здесь и просили друг у друга прощения… Но мой психолог сказал, что я должен концентрироваться на положительных воспоминаниях, связанных с этим местом, либо создавать новые. Я тяжело выдохнул, смотря на профиль Эдди. Он слегка улыбался каким-то своим мыслям и не отпускал мою руку. Меня выписали еще несколько дней назад, но я по-прежнему был на связи с врачами и психологами. И я, и Эдди продолжали проходить реабилитацию. Он лечился от наркотической зависимости и делал успехи, посвящая каждый такой жетон мне, а я лечился от своих кошмаров и страхов. Мы по-прежнему были зависимы с Эдди друг от друга, но от этого я лечиться не хотел. Возможно, в какой-то момент эта зависимость чуть не убила нас, но в конечном счете все же спасла. Я бы не смог справиться без Эдди, а он без меня. Мы уже давным-давно стали единым целым. — Ричи, ты видишь звезды? — спросил Эдди, указывая пальцем на небо. Я видел. Теперь я видел звезды. Когда поднимаешься с самого дна, звезды светят намного ярче… — Спасибо тебе, — дрожащим голосом сказал я Эдди, — и прости меня. — Ричи, это все в прошлом… Мы оба были виноваты… Особенно я. Я никогда не смогу полностью отблагодарить тебя за то, что ты делал для меня, — Эдди потянулся и легонько поцеловал меня в щеку. Я так скучал по близости с ним, но знал, что пока нам некуда торопиться. Я засыпал с ним рядом ночью, чувствуя тепло его тела, и знал, что в холодильнике у нас еда. А о большем на тот момент я не мог и мечтать… — Ты спас меня, — тихо прошептал я, сжимая его пальцы и слегка поглаживая. — Мы спасли друг друга. Ты ведь не зря научил меня тогда плавать, да? — Эдди перевел взгляд на озеро, — поэтому я и бросился тебя спасать. Потому что от страха и отчаяния забыл, что не умею плавать сам… Мне главное было спасти тебя, Ричи… Я снова начал бороться со слезами, которые так долго скрывал тогда от Эдди. Я вдруг вспомнил, что у меня кое-что есть. Подарок. Мне помог его выбрать Стэн… Я вспомнил о том, что я действительно хотел сделать Эдди предложение. Конечно, сейчас в этом не было никакого смысла, ведь никакой штамп не станет большим доказательством нашей любви, чем то, что мы пережили… Но я все же решил, что кольца стоит носить на пальцах. — Эдди… Ты… Я… В общем, вот… — я достал из кармана толстовки коробочку с кольцами и протянул Эдди, — это не предложение… Просто… Пусть эти кольца станут началом нашей новой жизни, счастливой, а те… Как напоминание о том, что мы пережили. Я протянул Эдди два кольца на дрожащей ладони. На каждом из них было выбито по кругу слово «Звезды». У Эдди на ресницах задрожали слезы. — До самого дна, Ричи? Вместе, до самого дна?.. Я покачал головой. Я протянул Эдди одно кольцо, а другое зажал в пальцах. Я потянул Эдди за собой на землю, и мы легли, уставившись в звездное небо. — Нет, Эдди. Больше никакого дна. Там мы уже были. Теперь вместе до самых звезд.***
Пока Ричи был мертв… Нет, нет, конечно, нет! Как выяснилось позже, он был жив. Спасибо, спасибо, спасибо! Я был просто напуганным придурком, который от страха не смог нащупать пульс и уловить едва заметное дыхание… От паники и отчаяния я подумал самое худшее… Но клянусь, эти минуты были самыми ужасными в моей жизни. Я как раненный зверь метался по квартире, пытался найти таблетки, чтобы наглотаться и не проснуться, а когда понял, что в аптечке ничего нет, я побежал набирать ванную. Хотелось просто порезать вены, чтобы меня больше не существовало, хотелось просто прекратить боль… Я подходил к Ричи, обнимал его, целовал, и был таким идиотом, что не замечал еле заметные признаки жизни. Ричи… Ричи… Ричи… Человек, которого я любил, без которого просто не мог существовать, был жив. Жив… Ванная давно набралась, вода остыла, но я не мог отойти от тела Ричи, чтобы быстрее встретиться с его душой. Там… Казалось, что мне это кажется, хотелось верить, что он проснётся, откроет глаза и улыбнётся своей широкой улыбкой. Не знаю, сколько я просидел с ним… Просто не знаю. Тогда время было словно резиновым. Секунда длилась минуту, минута — час. Из какого-то транса меня вывел тяжёлый стук в дверь. Кто-то яростно колотил в неё кулаками и, кажется, кричали моё имя. Два голоса… — ЭДДИ! ЭДДИ! ОТКРОЙ ДВЕРЬ! — я даже не реагировал. Зачем мне было открывать дверь? Она ведь и так была открыта, я специально не запирал её, чтобы… Чтобы не пришлось выбивать дверь, когда бы я тоже умер, как Ричи… Воспоминания были размытыми, помню, что в квартиру вломились Билл и Стэн. Зачем? Врачи?.. — Эдди, Эдди, — Билл рухнул ко мне на пол и прижал к себе, — все хорошо. Всё хорошо, слышишь? — я не понимал, о каком «хорошо» он говорит, ведь тогда я думал, что мое «хорошо» кануло в лету вместе с Ричи. Без него в моей жизни уже никогда и ничего бы не было хорошо… — Ричи жив, Эдди, — голос Стэна на удивление мягкий. Я не понимал, что он говорит, захлебываясь слезами, не слыша ничего вокруг. — Эдди! — Билл резко встряхнул меня за плечи, на секунду привлекая внимание. Всего лишь на секунду, но я услышал главное. РИЧИ ЖИВ… Врачи забрали Ричи, а я так и остался сидеть в обнимку с Биллом и Стэном. В тот момент мне показалось, что я воскрес, родился заново. Вместе с Ричи…***
Пока Ричи был в больнице, я жил с Биллом. Наши отношения были крепче, чем когда-либо, он меня простил. А я… Даже если у меня и были какие-то обиды, то я их просто не помнил. Это больше было не важно. Ничего не важно, кроме Ричи, нас и наших друзей. Благодаря их поддержке, я держался из последних сил и старался не употреблять. Когда Билла не было рядом, то со мной был Стэн, и мы наконец-то нашли общий язык. Мне больше не нужен был кокаин, но зависимость осталась… Особенно ночью… Просыпаясь от кошмаров, мне хотелось забыться, почувствовать эйфорию на кончике иглы. Но было нельзя. Нет! Ради Ричи… Ради друзей… Ради нашего будущего… — Билл, Стэн, — как-то в минуту сильного отчаяния, когда держаться было почти невозможно, я решился на один из самых важных шагов в моей жизни, — мне нужна ваша помощь. Я хочу пройти реабилитацию. Хочу раз и навсегда завязать с наркотиками. Помогите мне, пожалуйста. — Конечно, Эдс. Блин, мы обязательно тебе поможем. Ты только держись, ладно? — Билл обнял меня, почти сгреб в охапку, — мы гордимся тобой, дружище. Стэн все еще стоял немного в стороне: — Ты молодец, Эдди, и Ричи будет очень рад слышать, что ты, — он слегка замялся, — слез с этой дряни. — Хватит там стоять, Стэн. Мы с тобой, конечно, не лучшие подружки и ты все еще язва, но иди сюда, — мы обнимались и ловили на себе счастливый взгляд Билла, кажется, он был рад, что мы наконец-то не хотели придушить друг друга во сне. Одна просьба изменила меня и мое состояние. Попросив о помощи, я начал новый этап своей жизни. Началась белая полоса… Без наркотиков. В клубе анонимных наркоманов было комфортно, я ощущал себя среди своих. Рассказывая историю своей зависимости, было ощущение, что я выпутываюсь из паутины, освобождаюсь от оков прошлого. — Привет, меня зовут Эдвард Каспбрак и я наркоман, — я немного поморщился, замолчал на пару секунд, — по моим наблюдениям самый страшный наркотик — это человек, но мне повезло, ведь он не убил меня, а спас. Я жив только благодаря ему. Теперь я знаю, ради чего хочу жить, и я чист. Слыша аплодисменты таких же потерянных, но вставших на правильный путь людей, мне становилось легче. Больше я не чувствовал себя одиноким. У меня был Ричи (мне скоро разрешат его увидеть), Билл и Стэн, Беверли, с которой мы продолжали общаться… А ещё у меня была вера в себя и светлое будущее. Я был не один, у меня была моя семья, пусть и не по крови. Ради них я буду держаться. Ради них и себя. Я заслуживаю быть счастливым. Прошлое должно оставаться в прошлом, я почти отпустил его. Воспоминания о боли начали стираться, исчезать. Имя Спроуса перестало вызывать панические атаки и дрожь по всему телу, тот страшный период остался позади. Больше я не хотел страдать…***
Когда я увидел Ричи в больничной постели впервые, моё сердце рухнуло в пятки. Он был таким худым, бледным, но самое главное — живым. Для меня, в моих глазах он всегда был самым красивым, самым любимым. Мой Ричи. Сжимая жетон трезвости в кармане, я сделал шаг к нему, к человеку, ради которого я жил и держался. Ради нас… Мы вместе… Мне не хотелось уходить, не хотелось оставлять Ричи даже на минуту, и я рассказывал ему обо всем и ни о чем. Нам просто было хорошо вдвоём. Вместе. Я приходил каждый день и видел, что Ричи почти на глазах приобретает свой прежний вид. Он набирал вес, кожа приобретала здоровый оттенок, в смех вернулись прежние жизнерадостные ноты. В моего Ричи возвращалась жизнь, и чем сильнее становился он, тем проще было держаться мне. Мы помогали друг другу, спасали из раза в раз. Лежа у Ричи на плече, я по привычке перебирал его кудри. Было так хорошо, уютно, тепло. Мой Ричи был жив, я чувствовал его дыхание у себя на щеке и ощущал себя самым счастливым. Пережив ад, начинаешь совсем иначе смотреть на жизнь, и теперь я умел радоваться мелочам. — Тебя завтра выписывают, — я нежно дотронулся носом до его щеки, вдыхая родной запах, — я так рад, Ричи. — Да, Эдс, — совсем тихо проговорил Ричи и прижал меня ближе, — мне уже не терпится выйти отсюда. Я так устал от больницы, хочу оказаться дома. С тобой. — Знаю, я тоже, — нежно, аккуратно, я привлёк Ричи в поцелуй, слегка посасывая его нижнюю губу. В наших отношениях пропала грубость, страсть, у нас осталась только нежность и бесконечная любовь друг к другу. На выписку Ричи мне хотелось сделать что-то особенное, устроить сюрприз, поэтому уже около недели я занимался организацией. Я собрал Катрину, ребят из группы, Стэна, Билла, и когда Ричи переступил порог больницы, мы встретили его с разноцветными воздушными шарами, его любимым тортом и музыкой. Генри умудрился притащить гитару и играл какую-то песню, импровизируя прямо на ходу, чем вызвал смех и восторг у всех присутствующих. Признаюсь, барабанщик из него лучше, чем гитарист, но это было не важно. Главное энтузиазм и искренность. Так ведь? — Ну как тебе песня, Рич? Только что придумал, — Генри, явно гордый своим исполнением, кажется, ждал оваций, но Катрина забрала у него минуту славы. — Генри, уйди! Не будь кретином хотя бы минуту, и дай им побыть вдвоем, — почти насильно Катрина оттянула брата в сторону, освобождая мне путь к Ричи. А я бросился ему на шею, заключая в объятия, целовал его лицо, губы: — Это для тебя, Ричи! Я так тебя люблю! По пути домой, в нашу новую квартиру (спасибо родителям Ричи, они помогли нам с жильём), я не мог дождаться его реакции на мой главный сюрприз… Прямо у двери, я закрыл Ричи глаза ладонями. Это было нелегко сделать из-за разницы в росте, но я справился и повёл его в комнату: — А теперь смотри, — я улыбался, убирая руки с его лица и показывая ему шесть гитар, которые нам с Биллом удалось вернуть. Ричи уже знал о них, но думаю, что ему было приятно увидеть, что у его коллекции теперь было отдельное, особенное место в сердце нашей квартиры. В тот момент мне хотелось, чтобы в нашем доме всегда была музыка, ведь Ричи ее так любил, а я любил Ричи. — Эдди, спасибо… — Ричи хотел меня обнять, но я сделал шаг назад, отстраняясь. — Подожди, подожди, — улыбаясь, сказал я, — это ещё не все. Жди здесь. В другой комнате был главный подарок. Новая гитара. Я надеялся, что она станет счастливой, и сможет заменить ту, когда-то любимую Ричи. Я абсолютно ничего не понимал в музыкальных инструментах, но спасибо Генри. Он помог мне выбрать подходящую и заверил, что сам бы на такой играл, если бы не его обожаемые барабаны. Хотелось верить, что Ричи оценит мои старания и напишет еще много песен. Пусть и не обо мне… Для меня это уже было не важно. Главное, что Ричи жив. — Ричи, — я протянул ему инструмент, — это тебе. И теперь я хочу, чтобы твои песни были не обо мне, а только о нас. О нашем счастье… — Эдди, — Ричи почти дрожащими руками взял гитару, прижимая к себе, — она… Она замечательная, правда. Спасибо… Это «спасибо» повисло в воздухе, и я знал, что нам обоим было, за что благодарить друг друга. Спасибо за счастливые моменты. Спасибо за заботу. Спасибо за нежность. Спасибо, что не оставил в трудный момент. Спасибо, что был рядом. Тысячи «спасибо» от нас двоих. — Сыграешь мне? — робко спросил я, заглядывая ему прямо в глаза. — Конечно, Эдди, — Ричи на пробу прошёлся пальцами по струнам, и это не настроенная гитара зазвучала в точности как наша жизнь. Неидеально, но особенно.***
Озеро… Место, где начались наши отношения, где я признался, что люблю. Уже давно, казалось, что в прошлой жизни, Ричи научил меня плавать, и я смог выплыть только благодаря ему. У меня получилось нас спасти, но в этом была заслуга Ричи. Он был моим спасательным оплотом, но с ним я больше не боялся утонуть, ведь знал уже на своём печальном опыте, что даже со дна можно выплыть на поверхность, вдохнуть полной грудью кислород — жизнь. Мы прогуливались по берегу, держались за руки и просто молчали. Говорят, что если с человеком комфортно молчать, то вы очень близки. С Ричи мне было хорошо при любых обстоятельствах. Мы могли говорить часами, но могли не произносить и слова. Нам просто было хорошо. Вдвоём… — Эдс, — Ричи позвал меня, нарушая хрупкую тишину, — когда будем дома, то я тебе кое-что сыграю. Я… — он остановился, аккуратно взял моё лицо в ладони, — я написал новую песню. Уже неделю работал над ней, и она о нас. Как ты и хотел. Я назвал её «Вместе». Мне не хотелось ничего говорить, все свои чувства я выразил своим поцелуем. Совсем невинным, но он значил намного больше, чем я мог выразить словами. — Я люблю тебя, Ричи, — прошептал я прямо ему в губы и прижался так близко, как только мог. Я правда верил, что эта песня станет нашим новым счастливым этапом. Вместе… Когда Ричи достал кольца, я почувствовал себя самым счастливым, ведь теперь у меня было все. У меня был Ричи, моя собственная путеводная звезда. Звёзды… На небе были звёзды, у нас на пальцах были звёзды, и теперь я видел их в глазах Ричи. Он жил, улыбался и для меня он был ярче самой большой звезды. — До самого дна, Ричи? Вместе, до самого дна?.. — я надел кольцо на палец, и оно село как влитое. Я теперь ни за что с ним не расстанусь… И это я совсем не о кольце… Ричи… Мы значили друг для друга слишком много. Мы смотрели на звёздное небо, держались за руки и наслаждались свежим воздухом. Идиллия. Мы заслужили счастье. — Нет, Эдди. Больше никакого дна. Там мы уже были. Теперь вместе до самых звезд. — До звезд, Ричи…