Письма в бутылках

«Капитан Карноу. Милый Джефф, Это моё последнее письмо к тебе…последнее письмо такого рода. Я знаю, ты очень обеспокоен моим нынешним поведением, поэтому я решил всё объяснить…       Тёплый солнечный свет проникал через окна казармы, оставляя следы на досках из тёмного ветхого дерева. Часть лучей немного касалась стёртых подошв сапог молодого стражника, сержант сидел на полу в вальяжной позе, спокойно облокотившись на нары, тот спал…с пулей в левом виске. Капитан Городской стражи Джефф Карноу думал об этой пуле всё время. Хотя ничего примечательного в ней не было. Типичный пистолет с колесцовым замком, который имел у себя в распоряжении каждый стражник (хотя официально огнестрельное оружие могли носить исключительно лица, получившие должность офицера и выше) стрелял обыкновенными пулями со стандартным количеством Ворвани в каждой. Такой небольшой снаряд округлой формы полтора часа назад нагло застрял в голове Саши, совсем юного стражника, что прибыл в столицу из Тивии вместе с отцом. Карноу отлично знал время смерти сержанта, с такой же точностью он мог описать и черты покойника. Теперь лицо молодого человека словно было поделено на две части, одна сторона – веснушчатый блондин-тивианец, другая – изуродованный выстрелом мертвец с багровыми волосами. Джеффу, однако, это не помешает воссоздать полноценный портрет сержанта, мужчина досконально изучил чуть заметный шрам над светлой бровью, тонкие, почти всегда сухие, губы, небольшую родинку на подбородке… Сколько ещё людей в мире смогут так детально описать Сашу? И вообще имеет ли это хоть какое-то значение, особенно, сейчас? Особенно, сейчас, когда в левой руке тивианца покойно, как и он сам, лежит пистолет – виновник всех этих беспокойств, которые очень скоро выйдут за пределы казармы, цинично проникая в стены Башни Дануолла, а вскоре просочатся и в остальную часть города. – Я надеюсь, вы ничего здесь не трогали с тех пор, как обнаружили тело? – голос императрицы, величественная фигура Джессамины, само её присутствие вызывало во всех, кто ещё дышал, острый трепет. Такой неуместный при данных обстоятельствах. Капитан Карноу стоял в углу, недалеко от своей правительницы. Он продолжал осматривать труп, зрительно игнорируя леди Колдуин. Однако Джефф прислушивался к каждому Её движению. Мужчина знал, что в руках у императрицы был свиток, завязанный бардовым шнурком, капитан сам принёс его – это был приказ, – и теперь стражник хорошо слышал, как тонкие пальцы разворачивают бумагу… – Разумеется, Ваше Величество, – теперь заговорил другой участник трагедии. Хотя такой простак как рядовой Бигсби явно себя не видел в подобной роли. Имея авантюрную натуру, Тай мог воспринимать это как специфическое приключение. Парень не боялся приблизиться к трупу, в отличие от другого члена стражи, что находился рядом. На такой поступок сейчас не была способна Мориса, девушка прижалась к стене, словно пуля, погубившая Сашу, также задела и её, в ответ на вопрос правительницы Мориса лишь отрицательно покачала головой. …Джефф, я не хочу быть лицемерным, особенно, по отношению к тебе. Никогда прежде мне не удавалось довериться кому-либо так сильно. Спасибо тебе за нашу…дружбу. Когда ты возглавил Городскую стражу, я уже несколько лет служил здесь, но только после твоего прихода мне удалось испытать счастье, которое, казалось, я оставил в Тивии. Впервые за многие годы мне было по-настоящему хорошо, но в тоже время свинцовый страх поселился в моём горле. Я уже очень давно не могу спокойно уснуть… – Марта, прошу вас, – Карноу наконец решился перевести свой взгляд на правительницу Островов. Леди Колдуин вежливо повернула голову в сторону стоявшей позади хрупкой служанки маленького роста, бледная натура которой разрывалась между чувствами ужаса и любопытства, – проследите, чтобы принцесса Эмили сюда не пробралась. – Да, моя госпожа, – изящная Марта поспешила в Башню, похожая на сжатую пружину, она нерешительно отдалялась от места основных событий. Тогда Джессамина продолжила скрупулёзно изучать содержимое свитка, в то время как кроткая фигура мужчины, будто бы возникшая из пустоты, уверенно направилась к Саше. Это была тень императрицы, Корво Аттано. Казалось, тот умел читать мысли самой правительницы и точно знал, что от него требовалось. Свои волосы средней длины Лорд-Защитник собрал в небрежный хвост, что неудивительно для такого безобразно жаркого дня. Хотя, если подумать, Корво родился под палящим солнцем, поэтому Джефф был уверен, что такая редкая для Гристоля погода не должна беспокоить выходца из Карнаки, а, скорее, приносить чувство непривычного комфорта. Это также подтверждало смуглое, как обычно, сдержанное лицо лорда Аттано, которое почти не покраснело. Для всех, в том числе и для капитана Карноу, Корво больше походил на некое устройство Соколова, работающее на Ворвани, чем на обыкновенного мужчину. Он выглядел не то чтобы хладнокровным, скорее, просто сухим человеком, а его образ плохо вмещался в головы большинства. Корво пугал, как пугает всё, что мы не можем объяснить. Однако Джефф знал, что одна маленькая принцесса готова поспорить на счёт равнодушия Лорда-Защитника, который так трепетно к ней относился. Знание об этом помогло капитану уловить признаки сдержанного сожаления, Корво поджал губы и нахмурил брови, когда наклонился к Саше, чтобы осмотреть его рану. Сам вид раздробленной плоти, очевидно, совсем не смущал лорда Аттано, бóльшую обречённость вызывал именно факт самоубийства такого молодого стражника. Мужчина без всякой брезгливости взял подборок сержанта в свою руку, изучая простреленную голову очень аккуратно, даже бережно, словно всё ещё мог навредить Саше. – Хм… Это очень странно, – задумчивый тон в голосе императрицы привлёк капитана Городской Стражи. Но внезапно повсеместную атмосферу участия к такому вопиющему происшествию нарушил посторонний шум, доносившийся с улицы. Офицер Дамер, о существовании которого успели все забыть, облокотился на косяк боковой двери, второй вход в казарму, но обнаружив эту странность, сразу напрягся, в сторону мужчины направлялась рассеянная группа стражников. – Я, кажется, приказал вам оставаться на тренировочном полигоне! – строго проговорил офицер с пронзительным взглядом в светло-зелёных глазах. – Прошу прощение, но мы были там слишком долго, уже устали, – выкрикнул кто-то из толпы. – Может, мы просто пойдём к дамам? – комментарий другого стражника пробудил бурную реакцию у всех. – Считаете, рядовой Гордон, что уместно так шутить в данной ситуации? – Дамер был невозмутим, подобно гордой стене, он преграждал путь недисциплинированной части своих подопечных. – Ну он ведь стражник, значит, в любой момент мог пулю поймать, – свободные рассуждения Гордона достигали ушей каждого, кто находился в помещении казармы. – А здесь Саша вообще сам принял такое решение. Как говорится, при такой императрице можно прибыть куда угодно, хоть из Тивии в Дануолл, хоть из Дануолла в Бездну. – Ты хотя бы понимаешь, кто сейчас всё это слышит? – офицер стиснул зубы. Очевидно, что ответ рядового должен быть отрицательным. Леди Колдуин совершенно не обязательно казаться властной. Когда в Её руках столько земель, Она сама власть. Простого взгляда в сторону излишне беспечного стражника вполне достаточно, чтобы успокоить всех остальных. Гордон в изумлении уставился на правительницу и молчал, словно Джессамина лично нарушила работу мышц его голосовых связок. – Мой приказ остаётся прежним, идите на тренировочной полигон, все! – важно произнёс Дамер, довольный тем, какими тихими стали все эти стражники. – Уверен, здесь скоро закончат, – теперь уже покорная толпа поспешила покинуть территорию казармы, офицер вычурно обратился к самой императрице. – Прошу извинить их, Ваше Величество, думаю, парням самим не по себе от всего этого. – Я понимаю, – равнодушно прокомментировала Джессамина перед тем, как вернуться к более важному вопросу. – В той части доклада, где описываются основные характеристики Саши сказано, что он был правшой, в то время как пистолет находится в левой руке, рана расположена с той же стороны. В мысли Карноу теперь проникла окровавленная форма, что скомкана сейчас среди вещей капитана. Ему пришлось снять её без промедления…а потом торопливо отмывать свои лицо и шею, всё это время Джефф видел в зеркале Сашу, а тот, в свою очередь, после знакомства со смертью, больше не желал замечать капитана. Каллиста ещё давно уговорила дядю взять с собой запасную одежду и оставить в Башне…очень предусмотрительно. – Позвольте, Лорд-Защитник, – Мориса внезапно оживилась, хотя дрожащий голос стражницы по-прежнему свидетельствовал о потрясении, – вы не могли бы снять перчатку с правой руки Саши? Корво почти незаметно посмотрел в сторону императрицы, та ответила сдержанным кивком. Что позволило лорду Аттано всецело исполнить просьбу девушки. – Видите, у него нет указательного пальца. – Да, точно, – Тай никогда не стеснялся вступать в разговор, – полгода назад Маркус, идиот, решил пошутить. – Значит, Саша – тот самый сержант, жертва инцидента с гранатой, – императрица Островов тороплива начала перебирать в своих руках бумажные листы, что хранили всю официальную информацию о мёртвом стражнике. – Всё верно, Ваше Величество, – рядовой Бигсби решил, что его мнение здесь играет важную роль. – Как я упомянул, Маркус взял у своего дружка-смотрителя парочку гранат, якобы тот научил Маркуса их полностью обезвреживать. Саша нёс ящик с инструментами, тогда ему и прилетела туда такая граната, бедняга запаниковал и, вместо того, чтобы просто выбросить ящик, схватил в руку проклятую штуковину, она и взорвалась, не сильно, но пальца парень лишился. Глупо, конечно, вышло, – было заметно, что Тай рассказывал эту историю не впервые. Подобные байки всегда вызывают восторг, вот и сейчас молодой человек испытывал неподобающее возбуждение, однако один взгляд в сторону покойного вернул его голосу прежнюю скорбь. – Тогда ему ещё повезло… – Саша чувствовал себя ужасно несмотря на то, что Маркуса сразу отстранили, – было заметно, что Мориса говорит это сама себе, очевидная сокровенность присутствовала в каждом её слове. – Но капитан Карноу позволил ему остаться на службе, Саша начал делать всё левой рукой, овладел клинком, научился…стрелять, – молодую стражницу опять поглотили печальные мысли. Императрица больше не читала доклад, её царственный образ, как это принято, был достаточно сдержанным. Однако Джессамина не боялась эмоций, что подтверждало явное сочувствие, выраженное в каждой черте лица правительницы. Корво, в свою очередь, продолжил осмотр помещения. Уточнив у Тая, кому принадлежит мешок из лосиной шкуры, который небрежно был оставлен на лежбище, позади покойника, Лорд-Защитник вывалил всё его содержимое на пыльный матрас. Коричневый мешок, Саша обычно затягивал его сверху крепким шнурком, мешок мог вместить всё необходимое, когда сержант и Карноу вместе на лодке покидали Башню… Вероятно, единственное, что выглядело примечательно по мнению Аттано оказалась стопка писем. Поэтому он без колебаний передал всё это лично в руки леди Колдуин, при этом случайно полностью обхватив её ладони своими. Капитан Городской стражи по-прежнему не мог избавиться от жуткого магнетизма, который заставлял мужчину мучить себя видом мёртвого сержанта. Корво решил, судя по всему, выяснить, каким образом был произведён выстрел, Королевский Защитник сел на пол, подобно тому, как расположено тело, с левой стороны от безмятежного Саши…безупречная траектория. – Ты читал моё письмо? – Нет, но, если ты хочешь мне что-то сообщить, прошу, сделай это лично, – в последнее время Джефф Карноу сильно тревожился за своего возлюбленного. – Сейчас на это нет времени, – светловолосый тивианец стоял спиной к собеседнику, торопливо засовывая что-то в свой мешок, – в письме я всё уже объяснил. – Мне не нужно какое-то письмо, – мужчина спокойно подошёл к Саше и кротко коснулся плеч молодого человека, – мне нужен ты. Наши прежние разговоры, когда ты не боялся быть честным. Саша вздохнул, судя по первым движениям, он был готов привычно ответить на нежный жест любовника, но, вместо этого, уроженец Тивии демонстративно отстранился. В лазурных глазах возникло негодование… Причиной тому был Джефф или, может, он сам? Это совсем не походило на естественную осторожность, которой, по разумным причинам, вынуждена придерживаться такая пара. Теперь всё было по-другому, Саша отвёл взгляд от озадаченного капитана. – Прости, но мне нужно идти. Сам понимаешь, что будет, если я опоздаю. – Хочешь, – Карноу закрыл своё лицо ладонями, как маленький ребёнок. – Хочешь прекратить…наши встречи? – Не только это, Джефф, – слова молодого блондина уничтожали всё своей холодной грустью. – Я наконец решился на лечение. – Что? – Джефф очнулся, есть вещи страшнее, чем просто разрыв отношений. – Неужели ты имеешь ввиду… – Я имею ввиду, Джефф, помощь, в которой нуждаюсь… Мы нуждаемся. – Нет! О Бездна, нет! – капитан суетливо ходил вдоль тесноты помещения мужской казармы, патетично размахивая руками. – Я знаю, что это такое. Они могут называть этот ужас «лечением», но всё не так. – Я встретил доктора, он обещал помочь, – сейчас Саша сильно напоминал незрелого мальчишку, пытающегося во что бы то не стало отстоять свою правоту. – Ты не понимаешь, они будут тебя пытать! – Не говори ерунды, Джефф, это серьёзное заведение. – Ох, ты думаешь? – капитан остановился возле тивианца, так близко, что тот мог чувствовать, как он дышит. – Нравится эклектический заряд, когда кажется, что нечто просто хочет вырвать каждую мышцу твоего тела? Я не позволю, чтобы кто-то издевался над тобой, Саша. – То, что ты описал давно в прошлом, – молодой человек нервно сглотнул. – Саша, пожалуйста, прерви нашу связь, покайся перед смотрителем… Не знаю… – на этот раз Джефф отошёл от собеседника сам. Всё оказалось намного сложнее. – Найди жену! Но только не разрешай им… – Почему ты отрицаешь, что это ненормально? Сколько ещё таких людей, как мы? – Хочу напомнить, что закон… – Закон – это, в первую очередь, императрица, – уверенно заявлял Саша, – а Она слишком лояльна ко всему. – Это тебе тот «доктор» рассказывал, не так ли? – Я всё объяснил в письме! – молодой человек дрожал от гнева. Подобно слепому, сержант неуклюже прошёл к месту, где обычно спал, но потерял равновесие и резко упал на пол. Капитан Карноу опустился на колени, чтобы проверить состояние своего любовника. – Саша, ответь мне, пожалуйста. – Я… – стражнику явно хотелось сейчас обрести некий кокон, он отчаянно прятался от себя, силясь обхватить руками всё тело. – Я люблю тебя, Джефф. – И я тебя, – мужчина просто сел рядом. – Поэтому не хочу, чтобы ты сделал нечто отвратительное. – Но я уже… Я должен вылечиться, должен рассказать об этом отцу, Морисе, – начинало казаться, что Саша снова пришёл в себя, хотя его внезапное спокойствие внушало ещё бóльшие опасения, – обязан рассказать всем. – Это не очень хорошая идея. – И про тебя тоже, Джефф. – Что? – Карноу повернул голову, его партнёр напоминал статую, великолепное изваяние. – Ты не можешь. – Понимаю, ты боишься потерять авторитет…и должность, – невозможно поверить, что именно Саша выносит капитану этот приговор. – Но так будет лучше, чем существовать с чувством ненависти к себе, с постоянным желанием умереть… Запах крови и вонь от Ворвани смешались в воздухе. Да, это определённо была безупречная траектория.       Ему пришлось выбежать на улицу, прямо к реке. Интересно, как это выглядело со стороны? Неуверенная просьба, затем растерянное разрешение от императрицы покинуть казарму. И теперь в Ренхевене плавает весь завтрак капитана. Джефф всё ещё чувствует мелкие капли крови на своём лице. Снова тошнит, но сейчас его желудок пуст. Карноу хорошо помнит, как впервые предложил молодому тивианцу пересечь эту реку на моторной лодке капитана. Саша был заметно отстранён от остальных стражников, что-то в этом казалось привлекательным. Молодой сержант нередко покидал Башню, чтобы навестить в городе Бориса, своего родителя. И такое выгодное предложение от Джеффа Карноу не могло не радовать… Капитан Городской стражи отлично понимал кем является. Ему повезло, ведь иногда пылкие чувства возникали при знакомстве с женщинами, этот факт помогал стражу порядка оставаться вне подозрений. Но чаще… Чаще это были другие мужчины. Он знал правила, обычаи. Например, «ночь незапятнанной чести». Когда ты идёшь мимо лорда Дастиса, вы здороваетесь, жмёшь руку ему и его четверым детям, а в душе мечтаешь сказать: «Прошлой ночью я держал этой рукой член вашего благороднейшего батюшки». Нет, Карноу никогда не заключал таких сделок, очень немногие знали секрет. Саша определённо чувствовал себя неловко, пользуясь приглашением своего капитана. Сгорбленный молодой человек бесконечно рассматривал собственные руки, Джефф решил сам начать разговор… Через две недели Саша явно переосмыслил свои отношения с отцом и осознал, что недостаточно времени уделяет старику, поэтому его поездки заметно участились. Приходилось арендовать комнаты у разных владельцев, обязательно две, чтобы не привлекать лишнего внимания. Они приходили не одновременно, нужен был интервал, хотя бы полчаса. Тогда оставалось только выбрать комнату, и оковы общественного порицая немедленно спадали. – Императрица просила передать, что если вы желаете, то можете плыть домой, капитан, – Корво Аттано говорил – редкое явление – оно освободило Карноу из омута воспоминаний. Утомлённое солнце теперь не казалось таким безжалостным. Вдали из вереницы производственных труб выходил серый смог, город с большой неохотой продолжал работу в преддверии окончания дня. Столица – слаженный механизм, где всё подвластно определённому порядку. Разумеется, эта идиллия, как и любая другая, постоянно нарушалась, система выходила из строя, однако многие этого не замечали. Оставалось только ждать, когда скрытая поломка обнаружит себя, чтобы попытаться уничтожить Дануолл. – Я часто возвращался с ним в город, – Джефф всматривался в расплывчатые силуэты промышленных зданий на противоположном берегу, как будто старался избежать взгляда Лорда-Защитника. – Саша рассказал мне, что уехал из Тивии после смерти матери. Думаю, они были близки, а вот его отец – сложный человек. Он, очевидно, не мог стать членом Аббатства, но вступил в отряд добровольцев, как только прибыл в столицу, помогает Смотрителям ловить еретиков. Настоящий фанатик! Но его сын… Саша был достойным человеком. Поэтому я не могу поверить, что это случилось, – страх, как пиявка, впился в сознание капитана, мужчина говорил много лишнего. – Вы, наверное, думаете, Корво, что я веду себя недостаточно…мужественно? – Я думаю, что любому человеку присущи чувства, это совершенно нормально испытывать грусть, когда кто-то уходит. Тоже самое касается других эмоций, они – это часть каждого мужчины и каждой женщины. Игнорировать то, что очень важно для вас совершенно бессмысленно и вредно. – Вы явно заслуживаете того доверия, которым пользуетесь у нашей правительницы, – Джефф повернулся к лорду Аттано с горькой улыбкой на лице, отвратительный привкус рвоты становился привычным. – Корво, спасибо, вы, право, удивительный человек. Я буду в порядке, необходимо остаться и разобраться во всём этом. – Я вас понял, капитан. Уединение снова вернулось к мужчине, когда Джефф потерял из виду уходящего телохранителя императрицы. Его руки были спокойны и совсем не отражали весь хаос мыслей. Стражник достал из внутреннего кармана белый конверт, по-прежнему запечатанный, и торопливо начал рвать послание. Бумага плотная, но ведь уничтожить письмо не сложнее, чем его отправителя. Ещё одна часть Саши исчезла, и ветер разбросал небольшие её куски по всему берегу Ренхевена. Джефф Карноу остановился возле собственной спальни, сил не было даже толкнуть дверь. Но капитана подбадривала мысль о долгожданном отдыхе. Возможно, только это сохраняло в нём здравый смысл, чтобы бороться с мучительной болью. Стражник сел на свою постель, ведь только сама идея лечь представляла из себя натуральную пытку. – Дядя, ты, наконец, вернулся, – звук голоса Каллисты будто бы исходил из другого дома, а может, даже из чужого мира, он казался недосягаемым. Скорее всего, племянница Джеффа оказалась в комнате достаточно быстро, но капитан не способен был воспринимать время, потому что стрелки часов врезались в его раны и делали боль бесконечной. – У тебя жар! – должно быть, трудно не заметить обильный пот на побледневшем лице Карноу. – Дядя, ты болен? Стражник хотел оказать сопротивление, но безумно боялся совершить любое движение. Каллиста, в первую очередь, помогла ему снять форменное пальто. Капитан мог легко предсказать реакцию племянницы, которая почти закричала, когда увидела, что находилось под верхней одеждой мужчины. – Джефф, твоя спина… – пальто выпало из рук девушки на пол. – Она вся в крови. Тебя ранили? – Нет, – слабый хрип напоминал чем-то голос дяди Каллисты. – Почему ты не обратился в больницу? – Я был там…недавно. – И они отпустили тебя в таком виде? – девушка снова решилась осмотреть окровавленную рубашку капитана. – Я принесу полотенца, горячую воду и спирт, а потом мы позовём доктора! – Нет, – Карноу мечтал умереть, – смысл в этом…смысл в боли. – Ты…ты один из тех извра…из тех людей, которые наслаждаются болью? – Нет, Каллиста, я ненавижу… – Тогда почему ты… Звон в ушах воплощал в себе множество звуков, Джефф отчётливо слышал шёпот медбрата, который твердил о свободе и исцелении; а потом всегда шёл хлыст, адский свист каждый раз, когда твёрдая рука наносила удар, где-то среди всей этой какофонии возможно было различить обеспокоенную Каллисту… Осталось совсем чуть-чуть, сейчас его мозг всё исправит. Капитан теряет создание.       Мориса подобно многим стражницам имела крупное телосложение. Очень сдержанная девушка, как обычно при личном разговоре, сложила руки на груди, две косы из каштановых волос чуть касались широких плеч. Скорбь сковывала её сильнее, однако теперь Мориса, очевидно, чувствует себя увереннее, ведя спокойную беседу с императрицей. Джефф Карноу замечает их, как только возвращается к зданию казармы. – Я ещё хотела предупредить, Ваше Величество, что Тай любит глупо шутить на этот счёт, – стражница не без смущения произнесла последнюю фразу. – Но мы с Сашей только друзья. – Хорошо, – всё внимание капитана Городской стражи было сосредоточенно на стопке посланий в руках Джессамины, пару из них, кажется, уже вынули из конвертов. – Рядовой Бигсби упоминал, что Саша не пошёл на тренировочный полигон сразу, потому что, ему было необходимо написать письмо. Не знаете, с кем он так спешил связаться? – На ум приходит только его отец. Если честно, Саша никогда не рассказывал мне о других близких ему людях. Карноу решил подойти ближе, когда правительница дала понять, что знает о его присутствии. Мужчина всеми силами пытался разгадать леди Колдуин. Было ли нечто такое среди писем покойного, что могло обеспечить Джеффу пожизненное пребывание в камере Колдриджа? Мориса рассказала о странном поведении Саши в последние недели жизни. Сержант якобы утверждал, что серьёзно болен, но отказывался раскрывать подробности своего недуга. Однако капитан не спешил паниковать, ведь императрица, в любом случае, была озабочена его реакцией на данный инцидент. Возможно, её пристальное внимание всего лишь проявление покровительственного нрава правительницы Островов. Хотя всегда есть вероятность блефа… Кто бы мог подумать, что такая мягкая леди способна на хитрость? Но уже много раз Джефф Карноу наблюдал за тем, как на каком-нибудь торжественном обеде императрица весьма вежливо общалась с неким влиятельным аристократом, а на следующий день проводила незапланированную инспекцию принадлежащей ему фабрики с последующим арестом этого нечестного господина и изъятием всего имущества. Что ж, если вскоре к нему наведается сам Корво Аттано и вежливо предложит отправиться в тюрьму, это не будет иметь огромное значение. Ведь первоначальная версия событий частично верна – самоубийство произошло. Карноу чувствовал, как разлагается вместе с Сашей. – Спасибо вам, Мориса. Ещё раз примите мои соболезнования, – стражница, как и положено, хранила своё горе глубоко внутри, демонстрируя только в меру заметную подавленность. – И не могли бы вы повторно назвать ключевые факты лорду Аттано и офицеру Дамеру, они сейчас опрашивают остальных. Очень важно, чтобы всё было задокументировано. Проявив всевозможное участие Джессамина провожала взглядом девушку в тёмно-синей форме. Как и прежде, капитан не понимал, какие действия будет лучше предпринять при сложившихся обстоятельствах. Мужчину разрывали два страха: Карноу одновременно боялся того, что его преступление может быть раскрытым и того, что никто так и не накажет убийцу. – Ваше Величество, я понимаю, что с моей стороны было очень опрометчиво просто взять и уйти… – Вам не стоит беспокоиться из-за этого, капитан Карноу, – императрица направлялась в сторону главного входа Башни, приглашая жестом Джеффа присоединиться к прогулке. – Мориса рассказала мне о том, что вы опекали юношу. – Да, он был очень, – капитан запнулся, – добронравным. – Судя по всему, из родственников у Саши есть только отец. – Я могу лично написать ему письмо сегодня, – вспышка ненависти к самому себе возникла в очередной раз за этот день. – Да, это правильно. Только будьте аккуратны, потому что, этот человек весьма…религиозен. И возможные обстоятельства смерти Саши могут вызвать у него смешанную реакцию. – Я просто напишу правду и сообщу о том, что мы всё ещё пытаемся выяснить обстоятельства его смерти.       Клавесин – сокровищница импровизации. Звуки, по отдельности создающие атмосферу сорванного праздника, вместе оживляли витиеватый ручей разного рода переживаний, от восторженной радости до глубокого ощущения тяжести этого мира. В свободной форме музыка рождалась и исчезала, меняла свой характер, в зависимости от того, каким образом длинные пальцы перемещались по деревянным клавишам инструмента. Музыкальная комната императрицы, очевидно, была очень личным местом, особенно, в вечернее время. Это чувствовалось по тому с какой лёгкостью леди Колдуин вела себя здесь. Молодая женщина независимо и совершенно внезапно села за свой клавесин. Её игра, наверняка, могла быть куда более беззастенчивее, если бы из всех присутствующих в этом помещении оставались только Она и Корво. Телохранитель правительницы стоял в другом конце комнаты, Джефф не привык видеть его совсем без оружия. Хотя пистолет лорда Аттано лежал поблизости, на поверхности стола на высокой ножке, его вид сейчас совсем противоречил образу непобедимого воина, всегда готового одолеть противника. Ещё более по-особенному выглядело, то, что Лорд-Защитник был не так близок к своей подопечной, как это происходит в более формальной обстановке. Однако его интерес, как и прежде, по большей части, вызывала сама императрица. Корво находился рядом с каминной полкой из белого камня и прислушивался к мелодии, которую издавал музыкальный инструмент. Периодически уроженец Карнаки смотрел на ту, что играла на клавесине, выражая тонкое почитание, за которым скрывалось то, что лучше всерьёз не обдумывать, ведь можно найти нечто откровенно неприличное. Карноу слишком хорошо был знаком с подобной ношей. Постепенно музыка погибала, Джессамина отвлеклась. – Итак, Соколов, что ты мне ответишь? Королевский лекарь – четвёртый и последний из присутствующих в музыкальной комнате. Он сидел недалеко от клавесина правительницы в высоком кресле с тёмной обивкой, руки философа очень небрежно держали прозрачный бокал, внутри которого совсем недавно был налит шнапс. Во внешнем облике Антона не было ни следа изящества, как и, собственно говоря, в самих идеях гения. Его мысли больше походили на вспышки, которые могли поглотить всё внимание Соколова. Не имела значение степень их полезности, глава Академии Натурфилософии всегда был полностью погружён в эту сложность. – Неужели, Ваше Величество, Вы думали, что член Академии стал бы посещать лекции подобного шарлатана? – Королевский лекарь словно пробудился от лёгкого сна. – Прошу тебя, Антон, изъясняться конкретнее, – императрица всё это время весьма виртуозно справлялась с клавесином, используя лишь одну руку, но теперь Джессамине захотелось задействовать верхнюю клавиатуру инструмента. С помощью своей левой кисти леди Колдуин соединила две мелодии различной степени громкости в один невероятно гармоничный мотив. – Так вот, если Вы так думали, то оказались совершенно правы, – императрица сидела, повернувшись спиной к Соколову, музыка снова исчезла. – Несколько моих коллег проявили любопытство и посетили доклад Гаррета Фокса. – И о чём он там рассказывал? – Сначала я бы хотел, – учёный поставил пустой бокал на широкий подлокотник и наклонился к своей собеседнице, – уточнить кое-что. Весьма неприятный сюрприз… – Правда? – клавесин издал непродолжительную волнообразную мелодию, она казалась ироничной и очень позабавила Соколова. – «Гаррет Фокс» – лишь псевдоним. На самом деле, Дануолл недавно посетил наш старый знакомый, которому Вы запретили проводить свои вредительские лекции… Брайан Крац. – Любитель воскрешать мёртвых с помощью воды… – Причём очень дорогой воды! – философ нервно провёл рукой по своим растрёпанным волосам. – «Достаточно просто влить это в рот свежему покойнику». Удивительно на что готовы пойти скорбящие… Но теперь даже Крац понял, какая это чушь. – Значит, горе-учёный сменил направление деятельности? – Именно, моя императрица, Вам что-то известно? Леди Колдуин лишь пожала плечами и, наконец, повернулась лицом к Королевскому лекарю, Соколов продолжил: – Ему, по-видимому, не терпится попасть в Колдридж, поэтому теперь эксперименты, простите за это слово, Краца касаются живых людей. В списке шарлатана нет ничего необычного – пара универсальных средств от всех недугов, тысяча способов самому добыть Ворвань в домашних условиях, и кое-что довольно модное, а, именно, излечение от «грязных порывов к однополым союзам». – Саша написал несколько писем Фоксу, точнее, Крацу касательно последнего. – Саша… – Соколов облокотился на спинку кресла. – Юноша-земляк, который покончил с собой вчера днём? – Да, судя по всему, он посетил одну из лекций этого вредителя, что и привело к рождению подобных навязчивых мыслей о собственной неполноценности. – Вы считаете, что это и послужило поводом для…последнего выстрела в его жизни? – Я не знаю, но письма дают основания так полагать. Разговор императрицы и Королевского лекаря оказывал почти уничтожающее влияние на Джеффа. Капитан вдруг представил себя этой ночью на берегу Ренхевена, ползающего в поисках отрывков письма Саши – единственного из всех посланий сержанта, которое Карноу так и не довелось прочесть. Мужчина чётко видел, как проходят часы, дни, недели и даже годы. А он всё ещё там, до сих пор жаждет отыскать самый важный конверт в его жизни. – Вот же сукин сын этот Крац! – свойственные всякому учёному сдержанность и деликатность – всего лишь миф, если мы говорим об Антоне Соколове. – Не понимаю, Ваше Величество, почему Вы так не любите смертную казнь? – Слишком много бумажной волокиты, – коротко обозначила Джессамина. – Вот как! – философ несдержанно рассмеялся. – В любом случае, считаю это поводом рассмотреть моё прежнее предложение касательно таких любителей вещать свои антинаучные идеи среди народа. Пусть перед тем как проводить лекцию каждый желающий будет обязан получить разрешение у натурфилософов. – Хочешь получить монополию на научное знание, Соколов? Это странно вяжется с твоим материалистическим взглядом на мир… – Если подумать, моя императрица, Академия и есть сосредоточение научного знания, – впервые за вечер философ продемонстрировал свой пыл. – Вы, как обычно, не берёте в расчёт учёных-самоучек, что работают на дому и людей из «Лаборатории Пирена». – Только не это! Я до сих пор не могу разделить Вашего восхищения этими недотёпами из «Лаборатории Пирена». Сам Пирен, его жена, их «птенцы» – просто шутка по сравнению с натурфилософами! – Эти учёные работают на благо Империи, – леди Колдуин не без удовольствия наблюдала за импульсивной реакцией своего друга. – И этот факт никак не оспаривает достижения Академии, твоя ревность безосновательна. Но в одном я полностью с тобой согласна, нам стоит начать контролировать подобное проявление самодеятельности, с учётом возможной опасности для населения. Люди склонны верить тому, кто обладает регалиями, пусть и фальшивыми. Думаю, достаточно будет демонстрировать материал лекции членам Академии перед тем, как представить её всем остальным. О запрете с вашей стороны не может быть и речи, однако в случае любых подозрений, натурфилософ может обратиться в управление города. – Значит, я могу начать готовить документы? – Документы, где было бы указано небольшое расширение полномочий Академии, согласно этому натурфилософы смогут потребовать ознакомиться с материалом, который некто готов представить публике, однако речь не идёт о запрете. Ты понял, Соколов? – Да, – в ответе Королевского лекаря присутствовало явное разочарование, – это, конечно, не исключит возможности схитрить… Но практика показывает, что эти идиоты обычно верят в то, что говорят. Но что нам делать с этим Крацом-Фоксом? Может, я сообщу о нём коллегам из Тивии, Морли, Серконоса – в общем, из всей Империи. Думаю, он появится рано или поздно… А потом сможет занять своё заслуженное место в тюрьме, не так ли? – Именно, ведь он нарушил закон, запрещающий распространение вредительской информации среди населения с целью получения выгоды… – А также примерил фальшивые регалии учёного, что подрывает доверие к настоящим натурфилософам и попросту позорит нашу просветительскую деятельность! – Как будет угодно. – В любом случае, это отвратительно… Я говорю про методы, которыми обычно «лечат» этих несчастных женщин и мужчин, которым не повезло родиться в нашем обществе. – Официально ни одна больница не может практиковать подобное, ведь это приравнивается к пыткам, – императрица говорила слишком уверенно. – Но, боюсь, Крац мог позволить себе что-угодно. – Официально? Да, – Соколов неожиданно встал с кресла и зашагал по музыкальной комнате. – Но я слышал, что никто не отказывается лишний раз подзаработать. Понимаете, очень много людей верят, что после такого наказания они станут, как большинство, поэтому готовы заплатить немалую сумму. – Вам известны имена? – Конечно, нет, – капитану Карноу показалось, что философ смотрит прямо ему в лицо. – Нужно провести расследование. – Ну, например, мы знаем, что пытка электричеством очень распространена. А это значит, что таким больницам необходимо больше Ворвани, следовательно, их заказы для жироварни Гривза или, например, бойни Ротвильда будут выглядеть подозрительно. – Хм…абсолютно верно, – Соколов застыл на месте, чтобы хорошо изучить этот вопрос, хотя стойкое умозаключение Джессамины явно пришлось по душе доктору. – Я бы мог заняться расследованием, – у невидимого в этот вечер капитана появились очертания. В тихом обращении к императрице скрывался вопль надежды. Джефф осознаёт, что письмо уже не восстановить, однако он всё же обязан посвятить этому жизнь. Карноу говорит громче. – Прошу меня извинить, Ваше Величество, но дело в том, что у меня были подозрения касательно одного места. И теперь, когда сам Королевский лекарь заявляет о подобном, сомнений остаётся меньше. Позвольте мне провести данное расследование, леди Колдуин. – Конечно, капитан Карноу, – мягкость в голосе правительницы Островов воспринималась неестественно. Молодая женщина снова вернулась к своему клавесину, готовая к тому, чтобы наполнить помещение музыкой. Но странным образом руки Джессамины застыли над клавишами, словно были не в силах преодолеть некую беспомощность. …Раньше мне казалось, что мы с тобой просто неуместные люди. В этом ведь нет ничего преступного, верно? Но недавно я понял, что у моих ощущений на счёт всего этого другой источник – меня беспокоит очевидный недуг. На днях я посетил лекцию доктора Фокса, и он, являясь одним из храбрейших и честнейших учёных во всей Империи, прямо заявил о том, кем являются такие люди как мы. Меня поразило то, как он описывал моё состояние, все сомнения, отторжение от собственных чувств – этот человек понимает всё. Тогда я осознал, как хорошо господин Фокс изучил данный вопрос. И теперь нет сомнений в том, что наши отношения – отклонение. Увы, но это истина, Джефф, так заявил настоящий учёный. А эти чудаки почти все Острова преобразили до неузнаваемости. Итак, я решил, что изменю свою жизнь. Я обязательно смогу стать здоровым мужчиной. Сам доктор так сказал. И мне бы очень хотелось, Джефф, чтобы и ты (остальная часть предложения полностью перечёркнута) Знаешь, на самом деле, мне просто хочется, чтобы ты прочёл это. Я не знаю, как поступить. Учёные говорят, что я болен; Смотрители твердят тоже самое. И я чувствую себя странно. Но мне всегда казалось, что я ничего плохого не делаю. Мне важно знать, не навредил ли я тебе, Джефф. Потому что, я…я люблю тебя. Возможно, это девиация (слово, которое много раз повторял доктор Фокс). Но я в любом случае искренне забочусь о тебе. Возможно, я решусь на лечение… Но это не значит, что я смогу всё перечеркнуть, капитан. Клянусь Бездной, мне иногда кажется, что я уже мертвец.

Саша».