* * *
Тряпка, из которой Рюджин чуть ли не всю воду выжала, полетела через весь класс ко мне и встретилась с моим лицом, размазывая макияж и делая меня похожей на панду, весьма, кстати, разозлённую. Юна в тот момент захохотала, сидя на подоконнике, её тело опасно вылезло на улицу, но Шин удержалась за оконную раму. А жаль, что уцепилась. — Пожалуйста, онни, — елейным тоном проговорила Рюджин, отворачиваясь. Честно, в который раз я уже жалела, что эта задница с розовыми волосами моя подруга. Не была бы она великолепной клавишницей, я бы ударила её по сочной попке, которую, я знала, хочет чуть ли не вся школа. Только вот Шин хотела свою однофамилицу-ударницу, которая слишком сильно била порой по барабанам. Рука у Юны весьма тяжёлая. Бедная задница Рюджин. Дверь распахнулась, и мы втроём застыли. Я увидела своего гения чистой красоты, в то время как остальные девчонки увидели сквозь светящее в коридоре солнце силуэт Хван Йеджи, той самой обычной для них девчонки, которая преспокойно взмахнула длинными волосами, убранными в два хвоста, и произнесла, слегка скользя взглядом по оторопевшей мне: — Я тут окно разбила баскетбольным мячом, меня прислали вам помогать. — Тогда мы с Рюджин пока воду поменяем, — и Юна, прихватив клавишницу, взяла тяжёлое ведро с водой и ланью выскочила в коридор, оставляя меня наедине с моей музой, при виде которой сжимались все дырки организма. Надо же, Шин вроде возмущалась, что ведро тяжёлое, так почему она исчезла максимально быстро, будто под мантией-невидимкой? — Они ж недавно воду меняли… Моё сердце рубило соло, когда Йеджи подходила ко мне, брала перчатки и смотрела прямо мне в лицо, будто дожидаясь какого-то сигнала. Клянусь, в тот миг я почувствовала, что способна написать песню и посвятить её этой девушке, потому что у неё тело как у демона-обольстителя. Прекрасная, да даже это слово не могло описать её и того, как она опустилась на колени, совершенно не заботясь о том, что кто-то мог зайти и рассмотреть её бельё, немного выглянувшее из-под короткой юбки. Была бы я парнем, взяла её здесь и прямо сейчас, оставляя засосы на шее, а пока я смогла только сдавленно кашлянуть, немного ослабить галстук-бабочку и попытаться вернуться к своим делам. Хотя, чёрт побери, чем я занималась? Могла сейчас репетировать новую песню или писать стихи, но никак не намывать эту маркерную доску, из-за которой меня уже тошнило. Где же этих девчонок Шин носит, когда я уже буквально вою от беспомощности внутри? — Может, поговорим о чём? — спросила Йеджи, и я почувствовала, как тонкие волоски на затылке встали дыбом. — О чём? — я сжала сухую тряпку, а потом звучно чихнула. Честно, я бы сейчас лучше смотрела на прекрасную девушку, а не намывала класс за какую-то провинность. А, кстати, Хван Йеджи, мы можем поговорить о твоём теле. Оно очаровательно. — Когда у вас будет новый концерт? — в тот миг, как я услышала эти слова, моё сердце сжалось подобно тряпке, что я сейчас держала в руках, и резко затрепетало. — Мои одноклассники говорят, что это тупо — устраивать в школе такое, но я думаю, что в этом есть какая-то особенность. А ты, Джису-я? Я слишком привыкла к прикрепившемуся ко мне прозвищу «Лиа», и «Джису» из губ любимой девушки прозвучало как-то сакрально, будто имело много смысла. На самом деле, смысла в моём имени было столько же, сколько и в протирании сухой тряпкой маркерной доски, а поэтому я положила орудие труда на место и повернулась к Йеджи. Она невозмутимо собирала какие-то бумажки с пола, до сих пор сидя на коленях, а потом посмотрела на меня своими демоническими глазами, пригвоздив к месту. О боже, детка, я твоя полностью. — Концерт будет скоро, — самодовольство так и сквозило в моих речах, и я ухмыльнулась. Я наблюдала за тем, как девушка поднималась с пола, отряхивала юбку и острые коленки, и понимала, что начала сходить с ума. Я слишком влюбилась в эту школьницу. — Ты намереваешься прийти? — Да, — расстояние между нами — два шага, и никто из нас не думал ступить навстречу. Я боялась подойти к ней, она — не знаю. — Сложно быть фанаткой школьной рок-группы, но хотелось бы услышать у вас нечто новое, — Йеджи провела пальцем по столу, который располагался справа от меня и слева от неё соответственно, и я почувствовала дикое влечение и желание прикоснуться к девушке. — И мне бы хотелось рассчитывать на приватный урок пения, если ты понимаешь, о чём я. Напряжение нарастало, и я ухмыльнулась. Видимо, эта девчонка хочет, чтобы ею обладала рок-звезда, причём без разницы, какого ранга, пола или уровня. В тот момент я посмотрела на неё под другим углом, с другого ракурса, и девочка с лицом а-ля «я тут главная сучка» заставила меня улыбнуться и сначала пробормотать что-то невразумительное, а потом произнести со всем достоинством, на какое я только была способна: — Ходят слухи, что в уроках пения тебе нет равных. — Пиздят, — и хмыкнула, — я нуждаюсь в хорошем учителе. И девушка, совершенно потеряв интерес к отработке наказания, к тому, что оставила меня весьма взведённой, стянула перчатки, кинув их на стол, и вышла из кабинета, покачивая бёдрами. Рюджин и Юна, пришедшие с полным ведром воды, пытались у меня выпытать, что было и как далеко зашло, только вот я не смогла ничего рассказать, просто глупо улыбнулась и пробормотала: — Игра началась, Хван Йеджи.* * *
Струна порвалась, ударив меня по пальцу, и я шикнула. Ладно, не впервой уже, главное, в магазин потом за струнами заскочить и подобрать нужные. Рюджин что-то сама тихо наигрывала, выравнивала, а Юна отошла в туалет, именно поэтому школа ещё не слышала звучных ударов палочек по барабанам. — Ну что, какая песня будет конечной? У Юны, признаться, всё было через жопу — вместо того, чтобы обсуждать начало концерта, она шла, покачивая тощими бёдрами, брала лежащие на столе палочки и вертела ими в руках, показывая минимальную заинтересованность в том, чтобы разогреться или хотя бы обсудить план действий. Рюджин присела на край сцены рядом со мной, убирая короткие волосы в такой же короткий куцый хвост, и уставилась на самую высокую и самую младшую участницу нашей группы. Порой мы боялись, что Шин-младшая нас раздавит. — Слухи, — произнесла неожиданно я, откладывая гитару и подскочив к рюкзаку. — У меня новая песня. Девочки переглянулись, но всё же не спешили ко мне подойти и поинтересоваться, что я там бормотала, вытаскивая потрёпанный блокнот и проводя пальцами по листкам, что были испещрены не только хангылью, но и порой английскими словами. Но с недавнего времени меня буквально попёрло писать по-английски, конечно, сверяясь со всякими библиотечными словарями и пытаясь понять в них хоть что-то. Но песня, посвящённая дьяволице Хван Йеджи, была готова, я даже накидала примерно ноты. — Я назвала эту песню «Слухи», она о девочке с телом демона-искусителя, о которой слишком уж много слухов, — произнесла, улыбаясь. Игра же началась, и я покажу, как я умею грязно играть. — И герой песни хочет разобраться, правда ли эта девочка потрясающа. — Мне кажется, герой разберётся, — Юна хмыкнула, внезапно подходя к однофамилице и обнимая её за плечи, — а друзья героя помогут ему. Кажется, девочки уже всё поняли. Они переглянулись между собой, понимая, что будет на концерте, хоть даже я не знала, что будет. Начитывая девочкам текст, я пыталась сделать так, чтобы они мне наиграли мелодию, и мы сделали всё так, как я планировала. Эта песня будет последней в нашем репертуаре, а потом я утащу Йеджи в подсобку. Приватные уроки требуют уединения. Мы уединимся. И только Рюджин и Юна будут знать, зачем мы полезем в подсобку.* * *
В день концерта я прогуляла уроки полностью, придя только в четыре часа в туфлях на танкетке и в типичном рокерском наряде в школу. Клянусь, замдиректора по учебно-воспитательной работе на пол грохнулась, как увидела меня с массивными серьгами, накрашенную, будто я на трассу собралась. Но нет, я просто решила максимально шокировать всех, кого встречала на пути, именно поэтому, чтобы мама не отвесила мне люлей, я вылезала через окно, валясь куда-то в кусты, благо, не сломав гитару. После того, как мой зад устроил рандеву с зелёными кустиками, за которыми ухаживала моя мама, я стремглав побежала к школе. Проскользнув в актовый зал, я принялась подтаскивать стулья к камерам, чтобы Юна, придя, отрубила их или накрыла тряпками. Рюджин, как придёт, будет маяться с гардинами, а я пока вытаскивала остальные инструменты, время от времени потирая поясницу. Я уже материлась, понимая, что девчонки задерживались слишком сильно, как с громким гиканьем обе Шин вбежали в актовый зал: младшая сразу запрыгнула на стул, принимаясь махать ладонью в камеру и закрывать её тряпкой, которая оказалась под рукой. — Будем прогонять ещё раз или нет? — струна в моей руке неприятно тренькнула, и я побоялась, что она опять порвётся, но бедствие удалось предотвратить, и я помотала головой из стороны в сторону, понимая, что времени нет — уже начали просачиваться первые ребята, слышавшие о сегодняшнем концерте. Я знала — не успокоюсь, пока не увижу свою дьяволицу, а она всё не приходила. Рюджин выскочила из подсобки, на ходу натягивая чулок и ловя свист каких-то парней, что поимели удовольствие посмотреть ей под юбку. Конечно же, они поймали средний палец, но, кажется, были слишком сражены этой девчонкой. Не зря она в команде — пальцы и ротик весьма рабочий, не зря же они с Юной так часто пропадают в подсобках или где-то наедине. Сама Шин-младшая, размахивая палочками, в микрофон, который ей был в принципе не нужен, потому что она петь не умела, спросила «вы готовы?», и как только школьники, подперевшие двери и окна, заорали «готовы!», появилась я. И мои глаза смотрели только на одного человека — на чертовку Хван Йеджи, которая стояла в первом ряду и смотрела прямо на меня своими внимательными глазами. — Давайте же начнём! — заорала я в микрофон, и Юна прошлась палочками по всем барабанам. Я терялась в сумасшедшем драйве, когда школьники подпевали нашим песням, которые передавали только по записям с выступлений, так как альбом мы пока не записывали. Бас-гитара собиралась сползти с моего плеча, я время от времени вытирала пот с лица, но петуха не давала — распелась дома, но под конец была уже сильно уставшей. Даже Рюджин это заметила, порой посматривая на меня, но я держала планку, и когда все думали, что наше представление подходило к финалу, я хмыкнула прямо в микрофон. — Вы думаете, что это дерьмо закончилось? — спросила и переглянулась с девочками. — А вот нихрена подобного. Встречайте, ребят, впервые мы поём песню «Слухи»! Я не знала, что такие звуки способны издавать школьники, когда я только начала дёргать струны, проигрывая. Девочки готовились, Рюджин размяла пальцы, поправила микрофон, чтобы побыть на бэке у меня, и как только я выдохнула, текст из моего рта потёк сам собой: — У неё прекрасные длинные волосы, И ты знаешь, что она плохая девушка. Все парни пялятся, Не могут сопротивляться, это привычка. Я смотрела на Хван Йеджи, которая располагалась прямо перед сценой, вглядываясь в меня, в мои глаза, слегка облизывая собственные губы, и я снова чувствовала, как возрастало между нами напряжение. Клянусь, я готова была отбросить эту чёртову гитару и здесь и сейчас взять её, прижать к полу и целовать до умопомрачения. Она тоже этого хотела — я видела это по плавным движениям. Я пела о том, как хотела увидеть эту девушку с телом демона-искусителя в постели, чтобы преподать ей приватный, мать её, урок без всякой романтики и с максимальной работой голосовых связок. — Я хочу это тело, детка, покажи мне, — и как только гитара оказалась отброшена в сторону, я схватила Йеджи за руки, присев на колени, и тотчас же поцеловала её при всех, не обращая внимания на вопли и только чувствуя, как девушка ответила на поцелуй, лишь на секунду отрываясь от меня и залезая на сцену, чтобы буквально в течение следующих пяти секунд оказаться в душной подсобке, закрыться в ней и слышать свист разгорячённых молодых людей. Это было чистой воды безумие — я прижала Хван к стене, целуясь с ней так, что она начинала глубоко дышать. Эта зараза умела обольщать не только парней, даже я, девушка, подалась на её феромоны и сейчас сжимала её бёдра, пробираясь пальцами выше и оттягивая бельё. А Йеджи и не сопротивлялась вовсе, только обхватила пальцами моё лицо, окончательно стирая весьма херовый тональник с щёк и простонав мне в поцелуй, когда я всё же оттянула её нижнее бельё, заставляя одну ногу переместить ко мне на талию. Признаться честно, что-то такое я делала впервые — пальцами я ласкала её клитор, чувствовала, как выделялась женская природная смазка, и только ощущала, как мне становилось хорошо от того, что я приносила дьяволице, которая была такой же непорочной, как дева Мария, самое настоящее удовольствие. Что ж, Хван Йеджи, ты стала той фанаткой, которая смогла, и я почему-то не особо удивлена тому, что, стянув с себя нижнее бельё, ты опустилась на колени, утягивая меня следом за собой и смотря на меня настолько затуманенным взглядом, что я думала, что возьму тебя прямо здесь и сейчас. Она сама залезла мне под юбку, сама проникла под моё нижнее бельё и сейчас сама была банально надо мной, когда я выстанывала её имя и спешно искала к нему рифму — появилась идея посвятить песню именно ей. Именно Хван Йеджи, которая доводила меня пальцами и своими умениями. Я думала, в этом приватном уроке я буду учительницей, но роли поменялись, и теперь я стонала, смотрела на её улыбку и чувствовала прям единение с рокерами. Да, действительно, заниматься сексом с фанатками — самое то. Только после того, как кончила я, она позволила себя довести до оргазма. И кажется, будто я никогда не испытывала таких чувств, как в тесной школьной подсобке, наедине с девчонкой, которая могла принести действительно внеземное удовольствие. Да, слухи, о которых я пела в песне, верны. Эта детка с телом демона-обольстителя действительно способна на многое.