Rumors

Фемслэш
NC-17
Завершён
396
Nilton соавтор
Размер:
7 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
396 Нравится 16 Отзывы 56 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Примечания:
      Рюджин была бы не Рюджин, если бы не бахнула столько острого соуса мне в тако, что пришлось половину выливать Юне в тарелку. Самая младшая, на самом деле, не особо любила остроту, а поэтому её «эй!» слышали все посетители мексиканской закусочной. Не понимаю, как ещё нас держат тут, в иной раз из-за криков Шин нас выгоняли на летнюю террасу и говорили, что мы совершенно не походим на тихих школьниц. А кому хочется походить на серых мышей-зубрилок с пластиной в зубах и очками на половину лица? Из нас лично никому, потому что мы играли в школьной рок-группе, которой до сих пор не придумали название, и были главными заводилами старших классов. Выпускной год — пора, когда все отрываются, прощаются со школой, а значит, бесконечно бедокурят, чтобы их запомнили надолго. Мне, к примеру, хотелось, чтобы учителя с негодованием говорили «о боже, помнишь ту Чхве Джису? Эти девчонки делают кудри, как у неё, и так же красят глаза!» Мне доставляло некое удовольствие бесить учителей. Ну, а ещё я панк, мне похуй.       Рок для нас троих был чем-то таким, где можно выплеснуть чувства, всё, что накопилось, а ещё свою злость и ненависть. Такая своеобразная разрядка для нас. Конечно же, педагоги были вообще не в восторге от нас, предпочитая выгонять, отключать аппаратуру и ставить свои скучные дедовские песни, но однажды, помню, я учительнице английского чуть зубы бас-гитарой не выбила, когда она потянула к усилителю свои жирные пальцы. Нас не растаскивали по углам, зато родителей моих в школу вызвали, попытались выписать штраф и турнуть меня из учебного заведения, но я не была бы собой, если бы не вставила несколько слов, которые привели к увольнению той самой учительницы.       Ну, ничего, зад свой, который от отцовского ремня горел потом, защитила на тот момент, но всё же отсидеть домашний арест пришлось. Спасибо Юне, которая, забираясь ко мне в окно, хоть и повредила черепицу на крыльце нашего уютного домика, но не дала мне заскучать: таскала еду из ближайшего ресторана быстрого питания, а потом пряталась от моей мамы под кроватью, вереща о том, что она свободный человек и полностью имеет право находиться здесь. Рюджин, конечно, прийти побоялась, потому что в последний раз за ней моя мама бегала со шлангом, чтобы «смыть это непотребство, которое вы, юная леди, называете макияжем». Не ну клоунада и только.       Я не была под домашним арестом уже шесть месяцев, две недели, три дня, шесть часов и пять минут. А ещё я отрывалась после учёбы вместе с подругами.       — А давалку Сон выперли из школы, — Юна заглотила слишком большой кусок тако, а поэтому на слова Рюджин подавилась, принимаясь судорожно кашлять. — Что, не веришь? Она об этом в своём инстаграме написала.       «Давалка Сон», на самом деле, историческая личность нашей старшей школы. Началось всё лет с шестнадцати, когда кто-то из бейсбольной команды застукал её за школой с какой-то девчонкой, с которой она смачно целовалась. Ну а потом пошло-поехало — разговоры о том, что она совала кому-то пальцы в разные… места в туалете, грязно целовалась, а потом даже дошло до того, что кто-то слышал уже её стоны в туалете для мальчиков. Я про все её похождения не слышала, но хвасталась она знатно.       — Да и пошла она к чёрту, — Юна схватила стаканчик с колой и отхлебнула.       — Что, зла, что не попала в её любовный список? — Рюджин открыто стебалась.       — Ой да иди ты!       Я доела свой тако и бросила на поднос салфетку, втягивая через соломинку холодную газировку со льдом. В тот самый момент, когда я уже допивала жидкость, я увидела Хван Йеджи. Обе Шин, конечно же, сразу акцентировали на этом внимание, толкая меня и говоря повернуть голову, потому что её величество Великолепие сегодня слишком прекрасна. Её длинные волосы были убраны в два хвоста, которые она носила с гордостью. Короткая юбка открывала стройные ноги с накачанными бёдрами, которыми девушка виляла из стороны в сторону и привлекала внимание мужчин.       Признаться честно, эта девчонка привлекала не только парней, но и меня. Поэтому я ослабила школьный галстук-бабочку, откашлялась и проводила великолепную одноклассницу, это ходячее недоразумение, взглядом. Пускать слюни по её точёной фигурке и сучьему выражению лица у меня давно вошло в привычку, а поэтому мои подруги постоянно носили с собой обычные салфетки, чтобы вытереть мне губы или подбородок. Единственное, что не давало мне покоя — Йеджи была воистину неприступна. Никто из девочек не мог с ней подружиться, а пацанов она пугала своим высокомерием, хоть и тянула, как магнитом.       — О боже, всё, Лиа ушла в мир иной, а эта сучка на тебя так и не посмотрела, — Юна говорила вкрадчиво, запихивая в рот остатки своего тако, и мне дьявольски захотелось открыть её поганый саркастичный рот и налить столько острого соуса, чтобы она захлебнулась. — Ну-ка, ну-ка, кто там говорил, что соблазнит её за два месяца?       — А ну заткнулась.       И Юна замолчала. Да, я говорила, что соблазню Йеджи быстро. Но есть достаточно проблем, которые надо решить в ближайшее время. Зачёты по предметам — это раз. Учительница, которая пиздит директору о том, что я матерюсь — это два, впервые с такой провокацией встречаюсь, надо её пресечь. И третье — наш концерт в школе, которым мы хотим взорвать задницы учителей и привлечь всё внимание Хван Йеджи.       Я потёрла руки, вставая со стула и кидая деньги на счёт. Мы с девочками разгребём всё дерьмо, а Йеджи скоро будет моей.

* * *

      Тряпка, из которой Рюджин чуть ли не всю воду выжала, полетела через весь класс ко мне и встретилась с моим лицом, размазывая макияж и делая меня похожей на панду, весьма, кстати, разозлённую. Юна в тот момент захохотала, сидя на подоконнике, её тело опасно вылезло на улицу, но Шин удержалась за оконную раму. А жаль, что уцепилась.       — Пожалуйста, онни, — елейным тоном проговорила Рюджин, отворачиваясь.       Честно, в который раз я уже жалела, что эта задница с розовыми волосами моя подруга. Не была бы она великолепной клавишницей, я бы ударила её по сочной попке, которую, я знала, хочет чуть ли не вся школа. Только вот Шин хотела свою однофамилицу-ударницу, которая слишком сильно била порой по барабанам. Рука у Юны весьма тяжёлая.       Бедная задница Рюджин.       Дверь распахнулась, и мы втроём застыли. Я увидела своего гения чистой красоты, в то время как остальные девчонки увидели сквозь светящее в коридоре солнце силуэт Хван Йеджи, той самой обычной для них девчонки, которая преспокойно взмахнула длинными волосами, убранными в два хвоста, и произнесла, слегка скользя взглядом по оторопевшей мне:       — Я тут окно разбила баскетбольным мячом, меня прислали вам помогать.       — Тогда мы с Рюджин пока воду поменяем, — и Юна, прихватив клавишницу, взяла тяжёлое ведро с водой и ланью выскочила в коридор, оставляя меня наедине с моей музой, при виде которой сжимались все дырки организма. Надо же, Шин вроде возмущалась, что ведро тяжёлое, так почему она исчезла максимально быстро, будто под мантией-невидимкой?       — Они ж недавно воду меняли…       Моё сердце рубило соло, когда Йеджи подходила ко мне, брала перчатки и смотрела прямо мне в лицо, будто дожидаясь какого-то сигнала. Клянусь, в тот миг я почувствовала, что способна написать песню и посвятить её этой девушке, потому что у неё тело как у демона-обольстителя. Прекрасная, да даже это слово не могло описать её и того, как она опустилась на колени, совершенно не заботясь о том, что кто-то мог зайти и рассмотреть её бельё, немного выглянувшее из-под короткой юбки.       Была бы я парнем, взяла её здесь и прямо сейчас, оставляя засосы на шее, а пока я смогла только сдавленно кашлянуть, немного ослабить галстук-бабочку и попытаться вернуться к своим делам. Хотя, чёрт побери, чем я занималась? Могла сейчас репетировать новую песню или писать стихи, но никак не намывать эту маркерную доску, из-за которой меня уже тошнило.       Где же этих девчонок Шин носит, когда я уже буквально вою от беспомощности внутри?       — Может, поговорим о чём? — спросила Йеджи, и я почувствовала, как тонкие волоски на затылке встали дыбом.       — О чём? — я сжала сухую тряпку, а потом звучно чихнула. Честно, я бы сейчас лучше смотрела на прекрасную девушку, а не намывала класс за какую-то провинность.       А, кстати, Хван Йеджи, мы можем поговорить о твоём теле. Оно очаровательно.       — Когда у вас будет новый концерт? — в тот миг, как я услышала эти слова, моё сердце сжалось подобно тряпке, что я сейчас держала в руках, и резко затрепетало. — Мои одноклассники говорят, что это тупо — устраивать в школе такое, но я думаю, что в этом есть какая-то особенность. А ты, Джису-я?       Я слишком привыкла к прикрепившемуся ко мне прозвищу «Лиа», и «Джису» из губ любимой девушки прозвучало как-то сакрально, будто имело много смысла. На самом деле, смысла в моём имени было столько же, сколько и в протирании сухой тряпкой маркерной доски, а поэтому я положила орудие труда на место и повернулась к Йеджи. Она невозмутимо собирала какие-то бумажки с пола, до сих пор сидя на коленях, а потом посмотрела на меня своими демоническими глазами, пригвоздив к месту.       О боже, детка, я твоя полностью.       — Концерт будет скоро, — самодовольство так и сквозило в моих речах, и я ухмыльнулась. Я наблюдала за тем, как девушка поднималась с пола, отряхивала юбку и острые коленки, и понимала, что начала сходить с ума. Я слишком влюбилась в эту школьницу. — Ты намереваешься прийти?       — Да, — расстояние между нами — два шага, и никто из нас не думал ступить навстречу. Я боялась подойти к ней, она — не знаю. — Сложно быть фанаткой школьной рок-группы, но хотелось бы услышать у вас нечто новое, — Йеджи провела пальцем по столу, который располагался справа от меня и слева от неё соответственно, и я почувствовала дикое влечение и желание прикоснуться к девушке. — И мне бы хотелось рассчитывать на приватный урок пения, если ты понимаешь, о чём я.       Напряжение нарастало, и я ухмыльнулась. Видимо, эта девчонка хочет, чтобы ею обладала рок-звезда, причём без разницы, какого ранга, пола или уровня. В тот момент я посмотрела на неё под другим углом, с другого ракурса, и девочка с лицом а-ля «я тут главная сучка» заставила меня улыбнуться и сначала пробормотать что-то невразумительное, а потом произнести со всем достоинством, на какое я только была способна:       — Ходят слухи, что в уроках пения тебе нет равных.       — Пиздят, — и хмыкнула, — я нуждаюсь в хорошем учителе.       И девушка, совершенно потеряв интерес к отработке наказания, к тому, что оставила меня весьма взведённой, стянула перчатки, кинув их на стол, и вышла из кабинета, покачивая бёдрами. Рюджин и Юна, пришедшие с полным ведром воды, пытались у меня выпытать, что было и как далеко зашло, только вот я не смогла ничего рассказать, просто глупо улыбнулась и пробормотала:       — Игра началась, Хван Йеджи.

* * *

      Струна порвалась, ударив меня по пальцу, и я шикнула. Ладно, не впервой уже, главное, в магазин потом за струнами заскочить и подобрать нужные. Рюджин что-то сама тихо наигрывала, выравнивала, а Юна отошла в туалет, именно поэтому школа ещё не слышала звучных ударов палочек по барабанам.       — Ну что, какая песня будет конечной?       У Юны, признаться, всё было через жопу — вместо того, чтобы обсуждать начало концерта, она шла, покачивая тощими бёдрами, брала лежащие на столе палочки и вертела ими в руках, показывая минимальную заинтересованность в том, чтобы разогреться или хотя бы обсудить план действий. Рюджин присела на край сцены рядом со мной, убирая короткие волосы в такой же короткий куцый хвост, и уставилась на самую высокую и самую младшую участницу нашей группы. Порой мы боялись, что Шин-младшая нас раздавит.       — Слухи, — произнесла неожиданно я, откладывая гитару и подскочив к рюкзаку. — У меня новая песня.       Девочки переглянулись, но всё же не спешили ко мне подойти и поинтересоваться, что я там бормотала, вытаскивая потрёпанный блокнот и проводя пальцами по листкам, что были испещрены не только хангылью, но и порой английскими словами. Но с недавнего времени меня буквально попёрло писать по-английски, конечно, сверяясь со всякими библиотечными словарями и пытаясь понять в них хоть что-то. Но песня, посвящённая дьяволице Хван Йеджи, была готова, я даже накидала примерно ноты.       — Я назвала эту песню «Слухи», она о девочке с телом демона-искусителя, о которой слишком уж много слухов, — произнесла, улыбаясь. Игра же началась, и я покажу, как я умею грязно играть. — И герой песни хочет разобраться, правда ли эта девочка потрясающа.       — Мне кажется, герой разберётся, — Юна хмыкнула, внезапно подходя к однофамилице и обнимая её за плечи, — а друзья героя помогут ему.       Кажется, девочки уже всё поняли. Они переглянулись между собой, понимая, что будет на концерте, хоть даже я не знала, что будет. Начитывая девочкам текст, я пыталась сделать так, чтобы они мне наиграли мелодию, и мы сделали всё так, как я планировала. Эта песня будет последней в нашем репертуаре, а потом я утащу Йеджи в подсобку. Приватные уроки требуют уединения.       Мы уединимся. И только Рюджин и Юна будут знать, зачем мы полезем в подсобку.

* * *

      В день концерта я прогуляла уроки полностью, придя только в четыре часа в туфлях на танкетке и в типичном рокерском наряде в школу. Клянусь, замдиректора по учебно-воспитательной работе на пол грохнулась, как увидела меня с массивными серьгами, накрашенную, будто я на трассу собралась. Но нет, я просто решила максимально шокировать всех, кого встречала на пути, именно поэтому, чтобы мама не отвесила мне люлей, я вылезала через окно, валясь куда-то в кусты, благо, не сломав гитару. После того, как мой зад устроил рандеву с зелёными кустиками, за которыми ухаживала моя мама, я стремглав побежала к школе.       Проскользнув в актовый зал, я принялась подтаскивать стулья к камерам, чтобы Юна, придя, отрубила их или накрыла тряпками. Рюджин, как придёт, будет маяться с гардинами, а я пока вытаскивала остальные инструменты, время от времени потирая поясницу. Я уже материлась, понимая, что девчонки задерживались слишком сильно, как с громким гиканьем обе Шин вбежали в актовый зал: младшая сразу запрыгнула на стул, принимаясь махать ладонью в камеру и закрывать её тряпкой, которая оказалась под рукой.       — Будем прогонять ещё раз или нет? — струна в моей руке неприятно тренькнула, и я побоялась, что она опять порвётся, но бедствие удалось предотвратить, и я помотала головой из стороны в сторону, понимая, что времени нет — уже начали просачиваться первые ребята, слышавшие о сегодняшнем концерте. Я знала — не успокоюсь, пока не увижу свою дьяволицу, а она всё не приходила.       Рюджин выскочила из подсобки, на ходу натягивая чулок и ловя свист каких-то парней, что поимели удовольствие посмотреть ей под юбку. Конечно же, они поймали средний палец, но, кажется, были слишком сражены этой девчонкой. Не зря она в команде — пальцы и ротик весьма рабочий, не зря же они с Юной так часто пропадают в подсобках или где-то наедине.       Сама Шин-младшая, размахивая палочками, в микрофон, который ей был в принципе не нужен, потому что она петь не умела, спросила «вы готовы?», и как только школьники, подперевшие двери и окна, заорали «готовы!», появилась я. И мои глаза смотрели только на одного человека — на чертовку Хван Йеджи, которая стояла в первом ряду и смотрела прямо на меня своими внимательными глазами.       — Давайте же начнём! — заорала я в микрофон, и Юна прошлась палочками по всем барабанам.       Я терялась в сумасшедшем драйве, когда школьники подпевали нашим песням, которые передавали только по записям с выступлений, так как альбом мы пока не записывали. Бас-гитара собиралась сползти с моего плеча, я время от времени вытирала пот с лица, но петуха не давала — распелась дома, но под конец была уже сильно уставшей. Даже Рюджин это заметила, порой посматривая на меня, но я держала планку, и когда все думали, что наше представление подходило к финалу, я хмыкнула прямо в микрофон.       — Вы думаете, что это дерьмо закончилось? — спросила и переглянулась с девочками. — А вот нихрена подобного. Встречайте, ребят, впервые мы поём песню «Слухи»!       Я не знала, что такие звуки способны издавать школьники, когда я только начала дёргать струны, проигрывая. Девочки готовились, Рюджин размяла пальцы, поправила микрофон, чтобы побыть на бэке у меня, и как только я выдохнула, текст из моего рта потёк сам собой:       — У неё прекрасные длинные волосы,       И ты знаешь, что она плохая девушка.       Все парни пялятся,       Не могут сопротивляться, это привычка.       Я смотрела на Хван Йеджи, которая располагалась прямо перед сценой, вглядываясь в меня, в мои глаза, слегка облизывая собственные губы, и я снова чувствовала, как возрастало между нами напряжение. Клянусь, я готова была отбросить эту чёртову гитару и здесь и сейчас взять её, прижать к полу и целовать до умопомрачения. Она тоже этого хотела — я видела это по плавным движениям. Я пела о том, как хотела увидеть эту девушку с телом демона-искусителя в постели, чтобы преподать ей приватный, мать её, урок без всякой романтики и с максимальной работой голосовых связок.       — Я хочу это тело, детка, покажи мне, — и как только гитара оказалась отброшена в сторону, я схватила Йеджи за руки, присев на колени, и тотчас же поцеловала её при всех, не обращая внимания на вопли и только чувствуя, как девушка ответила на поцелуй, лишь на секунду отрываясь от меня и залезая на сцену, чтобы буквально в течение следующих пяти секунд оказаться в душной подсобке, закрыться в ней и слышать свист разгорячённых молодых людей.       Это было чистой воды безумие — я прижала Хван к стене, целуясь с ней так, что она начинала глубоко дышать. Эта зараза умела обольщать не только парней, даже я, девушка, подалась на её феромоны и сейчас сжимала её бёдра, пробираясь пальцами выше и оттягивая бельё. А Йеджи и не сопротивлялась вовсе, только обхватила пальцами моё лицо, окончательно стирая весьма херовый тональник с щёк и простонав мне в поцелуй, когда я всё же оттянула её нижнее бельё, заставляя одну ногу переместить ко мне на талию.       Признаться честно, что-то такое я делала впервые — пальцами я ласкала её клитор, чувствовала, как выделялась женская природная смазка, и только ощущала, как мне становилось хорошо от того, что я приносила дьяволице, которая была такой же непорочной, как дева Мария, самое настоящее удовольствие. Что ж, Хван Йеджи, ты стала той фанаткой, которая смогла, и я почему-то не особо удивлена тому, что, стянув с себя нижнее бельё, ты опустилась на колени, утягивая меня следом за собой и смотря на меня настолько затуманенным взглядом, что я думала, что возьму тебя прямо здесь и сейчас.       Она сама залезла мне под юбку, сама проникла под моё нижнее бельё и сейчас сама была банально надо мной, когда я выстанывала её имя и спешно искала к нему рифму — появилась идея посвятить песню именно ей. Именно Хван Йеджи, которая доводила меня пальцами и своими умениями. Я думала, в этом приватном уроке я буду учительницей, но роли поменялись, и теперь я стонала, смотрела на её улыбку и чувствовала прям единение с рокерами.       Да, действительно, заниматься сексом с фанатками — самое то.       Только после того, как кончила я, она позволила себя довести до оргазма. И кажется, будто я никогда не испытывала таких чувств, как в тесной школьной подсобке, наедине с девчонкой, которая могла принести действительно внеземное удовольствие.       Да, слухи, о которых я пела в песне, верны. Эта детка с телом демона-обольстителя действительно способна на многое.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.