Дом

Все случилось так неожиданно. Вспышка. И странный, пленяющий своей красотой мужчина собирается убить моего брата, и я, пытаясь его остановить, помогаю в этом деле. Вспышка. И я с моими любимыми братом и сестрой знакомлюсь с милой и загадочной девушкой. Вспышка. И я понимаю, что их, страшно пугливых, добродушных и веселых уже нет. А я в пустыни с незнакомыми мне людьми. В руках пистолет, но я не могу выстрелить, не то чтобы я боялась, просто ни один пистолет, находящийся у меня в руках, так и не смог выстрелить. Мы едем в машине. Такое ощущение, что все лица, едущие со мной, мои старые знакомые, имена и характеры чьи я не могу вспомнить. Вокруг ни одной живой души. Только песок. Ни одного деревца, ни травинки, никаких признаков жизни. И только две машины мчатся со скоростью света, оставляя после себя раздражение, пыль и две полоски от колес, которые сразу же заметает песок. Ах, как бы я хотела, чтобы этот неодушевлённый предмет ожил и шепнул мне на ушко, куда и зачем я еду. Если бы в ту минуту кто–нибудь поведал мне о страшных тайнах жизни и смерти, которые мы не в праве знать, какие дела мне предстоит свершить, в ту же секунду я бы превратилась в песок и ускакала в преисподнюю - за секретами смерти, вследствие, выпив весь нектар древа познания, спустилась на землю и стала исповедовать свою мораль, тем самым подвергая человечество на вечные муки и скитания. Но, к счастью или сожалению, все было не так, как это живо и натуралистически рисовала моя фантазия. Мы подъехали к дому, от которого веяло страхом несбывшихся надежд. Это здание было построено специально для нас, для вершителей правосудия, для олимпийцев, для будущего всего человечества. Знали бы они тогда, для кого строили этот дом. Великий архитектор в минуту страха и отчаяния, ярости и злости, выплеснул бы всего себя наружу подхватившейся волной сомнений и, добавив шепотку безумия, обрушил бы весь свой гнев на восставший из мертвых дом. Но именно в этом доме я нашла свое призвание, которое искала всю свою жизнь. Призвание, родившееся со мной, преследуя своего властелина от самого начала рождения, которое на протяжении всех моих перевоплощений покорно, как вол, преследуя свою цель как ищейка, вынашивая мысль как матеря вынашивают свой плод, выжидало того момента, той эпохи, в которой мог бы показать все свое величие древнего искусства. Дом - самая главная часть моего рассказа. Он - джедак (повелитель) моего сердца и души - с самого начала моей карьеры был со мной и никогда не покидал меня так, как делали это другие. Только ему я могла доверить самые тайные секреты минут своего величия и поражений. Он, этот сумеречный призрак, был окружен непроглядной мглой, которая окутывала, пеленала его в свое одеяло. Ветер, этот теплый ветер, который был соратником прекрасного творения величайшего архитектора, теплый, ласковый и веселый, как дыхание новорожденного младенца, боясь своего возлюбленного, бежал от него в панике и страхе, так что можно было расслышать крики и стоны. Странника, приближавшегося к этому дому, окутывал дивный блаженный ветер с глазами ребенка, но душой Люцифера. Сначала он испытывал умиротворение, возбуждался, на миг ему казалось, что он попал в Рай. Забывал все горести и печали, взамен получая желаемые грезы. Но через пару мгновений, страшная, никому не нужная реальность обрушивалась на него, как чан с горячей водой, опекая до ужаса все участки кожи. Ему хотелось бежать, но он не мог, хотелось звать на помощь, но произнести хоть какой-нибудь звук было не в его власти. Обескураженный и обезглавленный, он умирал, стоя на месте. Так случалось со всеми, кто не по назначению оказывался возле этого дома. Та же участь ожидала и обитателей сего творения, по завершении назначенной цели. Никто не мог остановить механизм, который должен был действовать просто из чьей-то прихоти. Наша же задача была в повиновении, почитании и жизни в убийственном ожидании. Но не моя, я это знала. Я пришла сюда по собственной воле, в то время как других заставили сюда прийти, разбудив ненависть ко всему живому. Меня влекло, как пьяную, к этому божественному творению. Как оглохший и обезумевший моряк, пленённый голосом и красотою сирен, которые воплощали в жизнь то, о чем было страшно думать, плыл на гибель. Так и я, околдованная чарами бывшего поместья Генриха Брибредийского, заходила вовнутрь. Я смотрела в глаза самого дьявола, чувствовала его дыхание за спиной, он хватал меня своими ледяными руками за горло, будто хотел сказать: «Ты идешь на смерть. Обратного пути нет. И не говори, что я тебя не предупреждал».