— Заходим!
По команде вся группа захвата ринулась в старое фабричное здание, заброшенное со времён Великой депрессии. Ритмичный топот ног спецназа и полиции раздавался в такт биению сердца Геральта под бронежилетом. Затрещала рация группы на первом этаже.
— Чисто.
Следом из рации пророкотал голос Ламберта:
— Чисто.
Геральт продвигался со своей группой на второй этаж, замедляясь с каждым шагом. Йеннифэр, которую отправили проверить подвал, всё ещё молчала. Мужчина толкнул первую дверь — за ней было пусто. Один парень из его группы отделился и бесшумно скользнул внутрь, остальные двинулись дальше.
Предательский липкий пот выступил по телу, пистолет едва уловимо заскользил в руках, и Геральт сжал его до побелевших костяшек. Где-то в этом здании прячется монстр, убивший за два месяца шесть женщин. Все, как одна: молодые стройные брюнетки. Йеннифэр всё ещё молчала.
Геральт толкнул вторую дверь. Пахнуло застарелым воздухом, но кроме него ничего не было. Один из группы снова неуловимо шагнул внутрь.
— Чисто, — раздался голос Йеннифэр. Геральт едва сдержался от облегченного выдоха. Он толкнул третью, последнюю дверь.
Из огромного окна струился яркий дневной свет, который поначалу ослепил мужчину. Из комнаты потянуло тошнотворным запахом крови. А в центре, спиной к двери, сидела привязанная девушка, конечно, брюнетка.
— Блять, — вырвалось у Геральта, и он, наспех оглядевшись, ринулся внутрь.
— Геральт, что у тебя?! — затрещал голос Ламберта из рации.
— Здесь девушка, — успел сказать он, прежде чем обошёл её спереди. — Мёртвая, — тяжело добавил Геральт.
Полностью обнажённая жертва с прямым разрезом от лобка до шеи не оставляла надежды на счастливое спасение. Геральт мрачно смотрел на труп, понимая, что их ждали, что всё это – чёртова шутка свихнувшегося маньяка. Хорошо, если не ловушка. Пока двое из его группы осматривали просторную комнату, рядом встал Койон: молодой полицейский, только-только пришедший на службу из академии. Он поражённо замер, втянул воздух и поспешно отошёл в самый угол, где его вывернуло наизнанку. Геральт его не винил.
Департамент полиции Нью-Йорка гудел, как разъяренный улей, но в комнате, которую группе выделили как базу для расследования, стояла траурная тишина. На доске висела новая, восьмая фотография. Эскель, который не участвовал в операции, оглядел троих вернувшихся коллег. Стажёр всё ещё отходил после увиденного.
— Весемир посылал вас взять преступника, а не найти новый труп. — Его всё ещё грызло, что шеф не пустил его на захват из-за недавнего пустякового ранения.
— Уверена, если бы ты был там — всё было бы иначе, — моментально отозвалась Йеннифэр, которую отправили на операцию вместо Эскеля.
Они молча сцепились взглядами, и Геральт едва слышно вздохнул.
Это было первое дело девушки после перевода из отдела по борьбе с наркотиками, она отчаянно хотела доказать, что также хороша в расследовании убийств и заслуживает место в команде.
Но дело стояло на месте, жертвы множились, а методы Йеннифэр становились всё безрассуднее. Она теряла терпение и самообладание, бросалась в подвалы и велась на провокации Эскеля. Даже её язвительные ответы потеряли былую остроту.
Эскель лез на рожон, отыгрывался на стажёре и Йеннифэр, просиживал ночные часы на работе и тоже старался доказать, что не зря получил повышение.
Это стремление что-то доказать, вместо того, чтобы работать, раздражало Геральта в обоих.
Весемир вошёл в комнату быстрыми, тяжёлыми шагами, не свойственными человеку его возраста. Испещренное морщинами лицо хмурилось ещё сильнее, углубляя борозды, когда он смотрел на восьмую фотографию.
— Личность установили? — спросил шеф отдела.
— По базе отпечатков совпадений нет, — ответила Йеннифэр.
— Ещё проверяем заявления о пропавших, но пока тоже ничего, — вставил Ламберт.
Весемир покачал головой.
— Записка?
Геральт бросил взгляд на доску, где под седьмой фотографией двадцатидвухлетней Эмилии Перкинс прикреплена копия клочка бумаги с изображением запятой.
Под каждой фотографией была записка с буквой, которые складывались в слово «Привет».
Никто не сказал вслух, но когда собралось слово, они понадеялись, что на этом преступник успокоится или, по крайней мере, затаится, и они смогут вычислить его без страха найти очередной труп. Но эта запятая не только уничтожила надежды, но и привела Геральта в исступлённую ярость. Убить девушку из-за запятой. Грамотный сукин сын.
— «у», — подтвердил Геральт. — Та же бумага, вырезка из газеты, — и добавил: — Он знал, что мы там будем.
— Бред, — выдавил Эскель, — вы просто спалились.
— Или твои данные были неверны, — равнодушно ответил Ламберт. Йеннифэр усмехнулась.
— Смеёшься? — взвился мужчина. — Вы там труп нашли!
— Девушка мертва уже сутки! — выпалила Йеннифэр.
— Мы все облажались, — подал голос Геральт, сквозь его непроницаемую маску сквозило раздражением. — Давайте, чёрт возьми, уже работать.
— Есть, сержант, — согласно кивнул Эскель.
Геральт набрал короткое сообщение, прежде чем окончательно погрузиться в работу:
«Не жди меня. Работы прибавилось, буду поздно».
Весемир отправил всех по домам около полуночи, когда они, наконец, смогли установить личность убитой. Геральт ничего не сказал, когда взглянул на портретную фотографию девушки, но уйти домой не смог. Он вызвал такси около трёх, когда буквы в тексте начали расплываться перед глазами.
«Шестнадцать лет», — набатом стучало у Геральта в голове. Ей было всего шестнадцать лет. Ещё ребёнок. Как она могла ему попасться? Он пока так и не понял. Все его жертвы до этого были старше. Неужели случайность? Или убийца не знал? Пока он ехал, в номерах домов и машин, любых пойманных взглядом чисел он видел число шестнадцать.
В их с Юлианом квартире на третьем этаже многоквартирного дома горел свет. Парень его не послушал. Геральт осторожно открыл входную дверь, на случай, если Юлиан всё же уснул, но ещё не успел войти, как его поймал взволнованный голос.
— Геральт?
— Привет, — мужчина попытался улыбнуться, но то ли усталость, то ли все события дня сделали из улыбки гримасу. И без того беспокойное выражение на лице парня усилилось. — Почему не лёг?
Юлиан, наконец, включил в прихожей свет, от чего Геральт поморщился, и принялся его разглядывать и ощупывать.
— Что ты делаешь?
Юлиан пристально посмотрел ему в глаза.
— В последний раз, когда ты уходил на захват и писал, что задержишься, ты вернулся домой перевязанный в трёх местах.
Геральт улыбнулся — на этот раз у него получилось — и обнял парня, мазнув губами по виску.
— Я цел.
Руки Юлиана крепко обвили его, неуловимо продолжая ощупывать. Геральту стало так тепло и спокойно, что он мог уснуть прямо так – стоя в обнимку.
— Эй, эй, мистер полицейский, идите в душ, — беспокойство исчезло из глаз парня, — а я пока сделаю тебе чай. Хочешь с ромашкой? От него лучше спится. — Он отстранился, чем вызвал недовольное мычание.
— Я и без ромашки прекрасно усну.
Оба знали, что это неправда.
— Давай, иди, — Юлиан мягко подтолкнул Геральта в ванную, а сам ушёл на кухню.
Только после тёплого душа и чая Юлиан решился спросить, как всё прошло, и тут же пожалел, увидев разом помрачневшее лицо. Геральт знал, что не должен был обсуждать детали дела. Не из-за того, что он не доверял, а потому что не хотел взваливать это на Юлиана.
— Ничего не вышло.
Юлиан больше не расспрашивал. Он взял мужчину за руку и потянул на себя.
— Идём, уже почти пять утра. Тебе нужно поспать.
***
Спальня начала поддергиваться голубым предрассветным светом, но Геральт так и не сомкнул глаз. Несмотря на сверлящую головную боль и усталость, мысли не давали ему покоя.
Он взглянул на белеющую спину Юлиана, который отключился практически мгновенно. Тот мирно дышал, и этот звук успокаивал. Геральт перевернулся, прижался грудью к тёплому, разморённому сном телу, перекинув руку поперёк груди. Юлиан тут же откликнулся, подавшись назад и положил свою руку поверх, переплетая пальцы, но при этом не проснулся.
Геральт улыбнулся, вдыхая запах парня.
Это удивительно, как один и тот же запах мог успокаивать и возбуждать. Мужчина вслушивался в ровное спокойное дыхание, мысли в голове поплыли и спутались, и, когда в комнате стало почти так же светло, как днём, Геральт уснул.
***
Проснувшись утром и не обнаружив Геральта, Юлиан протяжно застонал. Он собирался проснуться пораньше, приготовить завтрак, но вместо этого не только не услышал будильника, но и того, как Геральт собирался на работу. Осталось лишь смутное воспоминание того, как Геральт мягко поцеловал его в губы, наверное, перед самым уходом.
На часах было почти два часа дня, и Юлиан недовольно цокнул. На кухне его ждал остывший омлет, без записок. Геральт никогда не оставлял ему посланий.
— Это была моя работа, — сказал он неповинному блюду, ставя его в микроволновку.
Около двух часов после этого Юлиан занимался музыкой: сочинял новые песни, играл на гитаре, распевался. А после переоделся, загримировался – Геральт называл это иначе – и превратился в Лютика.
Одного из завсегдатаев ночных клубов Нью-Йорка. Он играл то тут, то там. Один или с группами, без афиш, без объявлений — выбирал клубы, где больше заплатят, и исчезал на недели. Потом появлялся снова, потом оказывался на другом конце города. Он то пел, то просто играл, то одно и другое вместе.
Он не скрывался, но при этом не привлекал особого внимания. Люди знали его, но спроси о нём чуть подробнее – да, Лютик, парень, который играет, а нет, он поёт, или…? Как его зовут? Так Лютик же, нет?
Парень улыбнулся своему отражению в зеркале. Ему нравилась такая слава, ему было в радость в любой момент раствориться в толпе и исчезнуть. Быть невидимкой у всех на виду ему нравилось едва ли не так же, как петь.
К восьми он был далеко от их с Геральтом квартиры, в восточном Гарлеме, в клубе «Острый перчик», и готовился к сольному выступлению в маленькой грязной комнатушке, заваленной хламом и служившей гримёрной. Здесь всё время сновали люди, но никто почти не обращал на других внимания.
— Лютик! — Это был Сэм: простодушный и глуповатый парень, который тащился от ночной жизни и наркотиков. — Давно тебя тут не было!
— Рад видеть, что ты ещё кони не двинул, — Лютик приветливо ему улыбнулся и пожал руку.
— Ууу, дружище! Я, честно, недавно чуть и не двинул, в хорошем смысле, — он довольно хохотнул. — Ты не представляешь, тут такое нам недавно завезли, просто чума! Хочешь попробовать?
— И что же это? — притворно непринуждённо уточнил музыкант.
— О, это прям нечто! Ты на концерте после этого будешь прям…! — он не смог найти подходящего слова, махнул обоими руками с выпученными глазами, надеясь, что это произведёт нужный эффект. Лютик кивнул, не впечатлённый отсутствием красноречия.
— И сколько стоит?
Сэм понизил голос и быстро огляделся.
— Две сотки.
— Сколько?! Две сотни баксов?! Это ведь не трава? — так же тихо спросил Лютик. В его голос прокралось осуждение, и Сэм немного стушевался и отрицательно мотнул головой.
— А что тогда? — нетерпеливо спросил Лютик.
— Да что ты заладил, а? — разнервничался Сэм. — Хочешь, принесу обычный косяк?
Лютик примирительно схватил его за плечи, не дав уйти.
— Тише, друг, — ласково проговорил Лютик, — ты же знаешь, я разборчивый ублюдок, не люблю курить всякую дрянь.
— Да, ты тот ещё… — Сэм снова не смог подобрать слово и мрачно замолчал. — Не знаю, что там, — наконец признался он.
— А кто привез?
— Не знаю, но торгует один латинос, ему сорок или чуть больше, зовут Санчо, я тебя познакомлю. С неделю уже у нас трётся. Хороший мужик, честный. Ни разу никого с дозой не наебал.
— Ладно, — согласился музыкант. — Ты же пробовал, хорошая вещь?
— Да я тебе о чём толкую?! — снова оживился парень.
— Хорошо, принеси, — согласился Лютик, доставая деньги.
Через четверть часа Лютик сидел на крышке унитаза в крошечной кабинке, держа в руках добротно скрученный косяк.
Он сфотографировал его, и лишь тогда аккуратно развернул. В примеси травы прослеживались мелкие желтоватые кристаллы. Лютик сделал ещё один снимок. Осторожно взял один и принюхался. В нос ударил резкий неприятный запах миндаля, от чего Лютик поморщился.
Он, насколько мог, аккуратно скрутил косяк обратно, убрал в прозрачный пакет и спрятал во внутренний карман куртки. После включил воду и, выбрав в списке контактов «доставку пиццы», отправил фотографии и записал голосовое сообщение, пересказав весь с Сэмом разговор.
— Я думаю, это меткатинон, понятия не имею, откуда он здесь. Если смогу, пришлю фото этого Санчо. Образец будет там же, где и всегда.
Отправив сообщение, он взглянул на строчку «Геральт», и отправил короткое:
«Спасибо за завтрак. Я сегодня на концерте».
Мужчина прочёл, но ничего не ответил. Лютик вздохнул. Ему не хватало слов Геральта, не хватало чего-то, несмотря на всё хорошее, что между ними было, и это грызло парня изнутри.
Он взглянул на себя в зеркало и натянул улыбку — концерт вот-вот начнется, а он ещё, по идее, только что выкурил косяк.
Юлиан делал нужное дело и искренне любил свою работу.
