***
Первое, что бросилось в глаза, когда он, Эскель и Койон пришли на место, — это то, что район совершенно не соответствовал географическому профилю. Место выбивалось из радиуса, рядом никаких заброшенных складов или фабрик. Просто самый обыкновенный район Бронкса. И самый обыкновенный нежилой дом под снос. Вторым было то, что девушка оказалась не брюнеткой. Русой, но не темноволосой. — Ежу понятно, что это — не он, — зло сказал Эскель, по большей части из-за того, что пришлось ехать в такую даль по утренним пробкам. — Зачем нас позвали? Не наш участок. — У неё во рту нашли записку с буквой, сэр, — ровно, но слегка дрогнувшим голосом ответил стажёр. — Пока не доказано, что это не он… — Я всё знаю, умник. — Эскель принялся натягивать перчатки. — Что в записке? — «а», — Койон тоже натянул перчатки, — Написано от руки, в любом случае придётся ждать экспертизу, но бумага, кажется, тоже отличается. — «уа», — задумчиво протянул Геральт, присев на корточки рядом с телом. — Подражатель выбрал самую распространённую букву алфавита и прогадал. На запястьях и локтях были свежие следы от верёвок, вероятно, в результате связывания. По всему телу расплывались гематомы от ударов. Не было большого характерного разреза. — А что он хочет сказать, как думаешь? — спросил Эскель. — Надеюсь, это что-то короткое, типа «урод», а может он идиот, и хочет написать «ухо»? Какое самое короткое слово на букву «у»? Впервые за все годы службы Геральту захотелось ударить коллегу. — Я надеюсь, — процедил он, — что мы никогда не узнаем, что же он хотел написать. Эскель нервно сглотнул под пронзительным взглядом золотистых глаз. Он отвернулся, тут же заметив, с каким удовлетворением стажёр смотрит на своего притихшего наставника. — Чего смотришь, Койон? Надо работать, а не пялиться на меня. — Прекрати уже к нему цепляться! — Всё утро шло совсем не так, как хотелось, и Геральт так устал за эти два месяца, что не смог сдержаться от желания выплеснуть, наконец, ярость. — Тебе бы самому не помешало нормально работать. Глаза Эскеля сузились; он угрожающе поднялся, и Геральт отзеркалил его движение. — На что ты намекаешь, а, Геральт? — На то, что утечка была из участка. Кто-то с завидной регулярностью сливает журналистам информацию о ходе расследования, и вот мы стоим над трупом подражателя, поклонника или идиота, который решил: «А вдруг получится подделать». Знаешь, он мог даже сильно на это не надеяться. Но они такие оптимисты, любят всё же рискнуть. Эскель ошарашенно распахнул глаза. Обвинение, казалось, выбило из него всю агрессию. — Ты меня в этом винишь? Знаешь, что у верхушек сделка с журналистами и вешаешь это на меня? Теперь настала очередь Геральта растерять всю былую ярость. Она испарилась мгновенно, оставив вдвое больше усталости. — Ты, блять, только что сказал, что я виноват в изнасиловании и убийстве с причинением тяжких! Пошёл ты, Геральт! — Эскель тяжело втянул воздух, его ноздри раздулись, и Геральт понял, что не только он сегодня захотел кого-то ударить. — Куда он? — спросил Койон, глядя на уходящего наставника. — Скоро вернётся, — ответил Геральт. Он прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Он уже не раз всерьёз подумывал, что ему нужно что-то делать с этими вспышками ярости, во время которых он обвиняет всех, в чём только сможет придумать. — У начальников правда сделка с журналистами? — Правда, — кивнул мужчина. — И это не вина Эскеля. Это просто… Я погорячился. Койон кивнул, признавая слова начальника. — А то, что он цепляется… — Геральт на секунду задумался, может ли он об этом рассказывать, но глянув на Койона, решил, что тот должен знать. — У него уже был стажёр, кажется, года четыре назад. Молодой парень, как ты, только из академии. На первом задании его неудачно подстрелили, парень остался жив, но служить больше не мог. Эскель до сих пор себя винит. И очень не хотел брать тебя под опеку. Койон удивлённо уставился сначала на Геральта, а потом на выход, за которым скрылся полицейский. — И почему же взял? — Весемир настоял. «Надо сразу же возвращаться на снаряд, иначе станешь трусить, а если будешь трусить, то фига с два у тебя получится», — так он сказал ему. Эскель не мог не подчиниться приказу. — Ясно, — задумчиво протянул Койон. — Забота иногда приобретает странные формы. — Да, — согласился Геральт, — и любовь тоже. — Любовь?! — удивился стажёр. — А это тут причём? Геральт кивнул на труп. — Посмотри: нет следов, что её сюда тащили силой, снаружи всё чисто. Следы от верёвок ровные, аккуратные. Она пришла сюда сама и дала себя связать. Потом что-то пошло не так. — А если пистолет или нож? — Койон присел, приглядываясь к синякам от верёвок. — Тогда не было смысла вообще её связывать, к тому же, это опасно. Ему нужны обе руки, чтобы сделать это, девушка могла попытаться убежать. А рядом – жилые дома. Скорее всего, они оба — и убийца, и жертва – местные. Знали друг друга, и это была запланированная встреча. Искать нужно в первую очередь среди её знакомых. Отбрасывать другие версии рано, но эта — наиболее вероятная. — Ого… — протянул Койон. — Впечатляет, сэр. Дверь стремительно распахнулась: в помещение вошёл Эскель, он всё ещё был очевидно зол. — Поехали, — процедил он. — Только что заявили о пропаже девушки, по описанию подходит.***
Юлиан неосознанно отстукивал ритм пальцами по столешнице, пока невысокая работница почты несла ему конверт для заказного письма. Он улыбнулся женщине своей обворожительной улыбкой, забирая конверт. Быстро заполнил формуляр, уложил внутрь надёжно упакованную самокрутку, чтобы не привлекать внимание, вписал имя получателя и указал до востребования. — Сэр, вы так часто отправляете эти заказные письма на одно и то же имя… — Юлиан действительно был частым гостем, настолько, что его знала в лицо каждая работница, но имени его не знал никто. Он был приветливым и милым, и вскоре стал чем-то вроде местной легенды. Юлиан опасался, что однажды кто-то не выдержит и вскроет конверт, поэтому этот вопрос, по сути, развязал ему руки — он его ждал. Удовлетворить интерес скучающих работниц и обезопасить посылки. — Назначаю тайные свидания одной замужней даме, — сказал он заранее заготовленную ложь. — У неё очень ревнивый муж, телефон не вариант, поэтому выкручиваемся, как можем, — и снова улыбнулся. Озорная улыбка женщины чуть погасла. Она покачала головой, поставила печать и подчёркнуто вежливо попрощалась. Юлиан был полностью доволен произведённым эффектом. По дороге домой, которая занимала у него минут сорок — он не использовал ближайшую почту — Юлиан размышлял о ситуации с Геральтом. Мужчина говорил, что это был первый серийный маньяк за всё время службы, также это было его первое дело в качестве сержанта. И хоть, формально, главой расследования был Весемир, вся фактическая нагрузка по руководству группой легла на плечи Геральта. Этого мужчина уже не говорил, но Юлиан и сам догадался, что к чему. Геральт всё меньше спал по ночам. Каждый раз, когда Юлиан случайно просыпался ночью, он находил мужчину не в постели, а за рабочим столом в гостиной. Сам Геральт, казалось, не замечал в этом чего-то неправильного, и это превращалось в проблему, потому что порой серийных убийц ловят годами. С таким подходом к работе, полицейский мог не пережить того, за кем гонялся. В постели Геральт стал ещё более нежным, чем раньше, словно отдавая страсть и ярость преступникам. Юлиан и до этого хотел немного более грубого обращения, а теперь секс превратился в нежно-сладкую пытку. Геральт нежно качал его на самой грани, и мог делать это нестерпимо, умопомрачительно долго. Юлиану в целом нравилось, но он смотрел на мощные, накачанные руки и не мог отделаться от фантазий. Тем более, что они имели под собой реальные предпосылки. Юлиан очень ярко помнил, как Геральт был силён и груб в их первый день знакомства. Лишь от одного этого воспоминания у него сладко тянуло в паху.***
Жизнь Лютика не слишком изменилась за полтора года. В тот мартовский день стояла тёплая погода, и мотаться по улицам было приятно. Музыкант кочевал от клуба к клубу в отдалённых районах Манхеттена. Его придурковатый вид и гитара за плечами отводила все подозрения. Он шатался с перерывами уже около пяти часов. В те времена он работал чуть больше, чем пел, и должен был вычислить, в каком клубе сегодня будет дилер. Это было чертовски важно, и несмотря на усталость, Лютик упорно продолжал искать. Пришлось переговорить с целой кучей наркоманов и продавцов, но никто из них не хотел говорить, пока Лютик не купит хотя бы самый дрянной косяк. Каждую самокрутку, таблетку или пакет порошка он собирал в пакеты и подписывал название клуба, даже не разбираясь, что конкретно берёт и не делая фото – не было времени. До девяти вечера оставалось всего четыре часа, и ему нужно было узнать место. — Дурь классная, — девушка перед ним была худющей героиновой наркоманкой с зажатым в руке пакетиком кокса, очевидно, её он уже не брал, и она зарабатывала на своё, — бери, не пожалеешь. Они стояли у чёрного входа, даже в такую рань полузаполненного клуба. — Мне нужна не только дурь. Девушка удивлённо вскинула бровь. — Знаешь Мишеля? — спросил Лютик. — А кто не знает этого подонка? — хмыкнула девушка. — А где он будет сегодня, знаешь? — Ты брать будешь? Пятьдесят. Лютик обречённо полез за остатками денег, которых заметно поубавилось за время его прогулки. — И ещё двадцать за информацию. — Девушка кокетливо наклонила голову, и на мгновенье Лютик смог разглядеть, какой красивой та была раньше. Видение защемило ему грудь, и он дал ещё пятьдесят сверху. Девушка не поняла причины, но с радостью взяла деньги, сунув парню маленький пакетик. — Этот козёл будет здесь сегодня. Лютик мгновенно оживился, вспоминая название клуба. «Волна». Он нашёл. Его губы растянулись в счастливой улыбке. — Не врёшь? Дело важное. — Нет, — она потрясла полтинником в руке. — За такое лгать – грех. А мне грешить нельзя. Суд уже скоро, — она улыбнулась, заметив на лице Лютика выражение ужаса и сочувствия. — Не знаю, зачем он тебе, но постарайся с ним не связываться. Надеюсь, он сядет. Лютик хотел ответить, что и он тоже. И его грела мысль, что он прямым образом поучаствует в этом. Но не успел. Боковым зрением он увидел, как к ним стремительно приближалась фигура. Это был коп. Лютик даже не успел сообразить, почему так подумал, ведь мужчина был в штатском. Зато очень быстро сообразил, что при нём наркотиков на распространение и приличный срок. Он ринулся к чёрному входу, абсолютно уверенный, что преследовать будут его. Героиновая наркоманка далеко не убежит, а может всё дело в том, что именно Лютик был похож на продавца, а поймать продавца – всегда лучше, чем простую наркоманку. Лютик плохо знал местность и не решился побежать к улице – вдруг полицейский был не один и там целый патруль. Парень побежал в переулок. Адреналин гнал его истоптанные ноги, заводя в лабиринт из домов и зданий. Тупик перед ним возник так резко, что он едва успел затормозить. Он быстро понял, что не перелез бы кирпичную стену, огляделся, заметил пожарную лестницу и ринулся к ней, прыгнул, но не достал. Лютик за секунду стянул с себя чехол с гитарой и бросил его на землю. Вторая попытка удалась, парень зацепился за край лестницы, потянулся, как мог, но времени на это ушло слишком много. Его схватили за ногу и одним резким движением сдёрнули вниз. Он повалился, как гитара мгновением раньше, и едва вскрикнул от удара. Попытался подняться, но сильные руки прижали вниз, ткнув голову к земле. Мелкие камешки впились ему в щёку, и парень зажмурился. — Лежать! — в голосе сквозили угрожающе рычащие ноты, которые лишили Лютика последних надежд на побег. «Я попался, — подумал он, — боже, я попался». Ему с силой заломили обе руки за спину, и он вскрикнул от боли. — Я же не вырываюсь! — возмущённо крикнул он, пытаясь обернуться, и услышал щелчок металла. Руки застыли за спиной. Лютик впервые оказался в наручниках, и признаться, думал, что это менее дискомфортно. Дело было даже не в боли, её как раз почти не было, а в ощущении беспомощности, некоторой униженности, зависимости от человека, которому ты вовсе не хотел доверять эту роль. Его рывком подняли, припечатав лицом к стене, прямо под лестницей, по которой он пытался сбежать. Он мог даже увидеть её, если сильно задерёт голову. На этот раз удар был слабее, более осторожный. — Вы арестованы по подозрению в хранении и распространении наркотиков, — чужие руки принялись его ощупывать. — Вы имеете право хранить молчание, всё, что вы скажете, может быть использовано против вас, — касания были не грубые, едва уловимые, но всё же неприятные. — Вы имеете право на адвоката, — чужие руки нащупали пакеты с наркотиками в карманах, но прошли дальше. — Я без оружия, — наконец, произнёс Лютик, чтобы его перестали трогать. Его повернули лицом, ещё аккуратнее, чем оба предыдущих раза. Он не знал, закончил ли полицейский осмотр или поверил ему, но касания прекратились. Мужчине перед ним было едва за тридцать, но длинные волосы, касавшиеся плеч, были полностью седыми. Яркие золотые глаза впились в Лютика таким же изучающим взглядом, каким он, должно быть, смотрел на полицейского. Мужчина перед ним был красив и силён, в груди Лютика кратко стрельнуло, и парень едва уловимо удивлённо вдохнул. — Имя, — прорычал полицейский глубоким грудным голосом. Лютик поймал себя на странной, нелогичной мысли, что больше не боится, не воспринимает мужчину перед ним как угрозу. — Разве вы не должны мне представиться, мистер суровый полицейский? — Лютик нагло улыбнулся. — Сказать своё звание и номер участка. Полицейский зло уставился на парня, но полез в грудной карман и достал значок. — Офицер Геральт Уайт. Департамент полиции Нью-Йорка. Лютик едва не подпрыгнул от радости. Департамент! Если за весь день ему полагалась одна удача, то она была просто невероятной. Полицейский не понял его восторга и ещё раз скептически оглядел. — Ты что-то принял? — Нет, — радостно ответил Лютик, Геральт ему не поверил. — Имя, — напомнил полицейский. А вот имени Лютик назвать не мог. На этот случай у него были совершенно чёткие инструкции. — Певец, музыкант и бродяга Лютик, — представил себя парень так, словно они были на королевском приёме, а не в подворотне затасканного клуба. Полицейский не оценил шутку, зло сверкнув глазами. — Разве вы не сказали, что я могу молчать, офицер Уайт? «Уайт, — подумал Лютик, — белый. С его седыми волосами очень подходящая фамилия». Геральт издал звук средний между рыком и вздохом, схватил парня под локоть и повёл к дороге. — Стойте! Мистер… офицер! — Лютик не упирался, но всё время силился обернуться. Полицейский остановился, как вкопанный, и медленно повернул голову, не скрывая взгляд полный раздражения. — Что? — Моя гитара… Мы можем её забрать? Геральт бросил взгляд через плечо и усмехнулся. Лютик внутренне сжался. Он только что сам поиздевался, используя правила полиции и на месте офицера не погнушался бы поиздеваться в ответ. — Ты же её выбросил. — Да, но то была безвыходная ситуация. Геральт ещё раз взглянул на парня, развернул их и пошёл вглубь переулка за инструментом. Лютик оценил жест.***
Музыкант сидел в комнате допроса около двух часов, улавливая время по наручным часам полицейских, которые приходили к нему. Но среди них не было человека, который был ему нужен. Если поначалу Лютик вёл себя весело и развязно, то сейчас ему уже было не до смеха. Его волновал даже не собственный арест, а то, что он так и не успел передать информацию. У него осталось совсем мало времени. — Давай, парень, — устало проговорил Ламберт, — это же просто имя, ничего такого. С него уже сняли отпечатки, но не нашли ничего в базе. Отправили Эскеля, который оставил ему на скуле синяк, приложив о стол, узнавать настоящее имя Лютика в клубах. Парень пожелал ему удачи, за что встретился со столом ещё раз. Первый удар он заслужил, а вот второй – точно нет. Просмотрели всю вычищенную переписку. Обзвонили его немногочисленные контакты, но там их встречали только обдолбанные голоса, которые сами себя бы не смогли по имени назвать. Лютик даже половины из них не знал. Они начали обзванивать всю многочисленную доставку, бросив попытки уже на пятнадцатом контакте – так и не дойдя до нужного. За это время уже успели прийти результаты анализов на наркотики. Ответ из компании мобильной связи ещё не пришёл, но номер был зарегистрирован не на него, так что об этом Лютик не волновался. — Можно мне воды? — голос парня был не менее уставший. Ламберт кивнул, встал, бросив на Геральта многозначительный взгляд, и вышел. Светловолосый полицейский всё это время молча наблюдал. Лютик не ждал от него вопросов, а прикидывал, стоит ли попытаться нарушить правило и связаться, чтобы передать информацию или рисковать нельзя. Геральт внезапно сел за стол перед ним. — Ты часто смотришь на часы. Торопишься? Лютик встретился взглядом с полицейским, и если бы не был вымотан бесконечным сидением в маленькой комнате, то начал бы сочинять песню: про его пристальный, проникающий в самую глубь души золотой взгляд. — Тороплюсь, — честно ответил Лютик. — Куда? Лютик на это лишь улыбнулся и промолчал. Из-за его безалаберности они провалят операцию, которою готовили почти месяц. Из всех дней, в которые он мог попасться, он умудрился влипнуть именно в этот – сказочное везение. И в итоге оказался таким идиотом: не помнил, что в таких случаях делать. Он знал, что мог как-то попросить о помощи, но однажды услышав, забыл за ненадобностью. Надо было уложить всё в стихи, тогда точно бы запомнил. Телефон Лютика вдруг зазвонил, на экране высветилась надпись «доставка цыплят». Геральт бросил взгляд на Лютика и, поймав неподдельный испуг, схватил телефон и ответил на звонок. Парень за всё это время впервые дёрнулся в попытке выбраться. На другом конце провода стояла тишина. Геральт тоже не торопился говорить. Лютик тяжело дышал, лихорадочно бегая глазами от телефона к цепкому золотому взгляду. Наконец, решив, что второго шанса у него не будет, парень крикнул: — Волна! Это волна! Геральт мгновенно зажал ему рот одной рукой, и поднес телефон к уху. — С кем я говорю?! — Но в трубке уже были гудки. — Зараза. Кто это был? Кого ты предупреждал?! — Геральт встряхнул Лютика за плечи, и тот сдавлено зашипел от боли в затёкших конечностях. — Отвечай! Дверь громко стукнулась о стенку. Геральт удивлённо уставился на вошедшую разъярённую коллегу. — Йен..? — осторожно спросил полицейский. —О, слава богу, — выдохнул Лютик и заметно расслабился в его руках. Геральт бросил на него непонимающий взгляд, но не успел задать ни одного вопроса. — Геральт! — тёмная копна волос метнулась от крика и одновременного движения вперёд, словно шевелюра Медузы Горгоны. Полицейский малодушно выпустил парня и шагнул назад от разозлённой девушки. Он редко видел её такой. — Ты имеешь какое-то отношение к делам по наркотикам? Напомни-ка мне, кого ты должен был позвать сразу, как только привёз его сюда? — Не хотел скидывать на тебя работу… Ты говорила, что у вас там что-то… намечается. Думал, всё сделаю быстро и передам тебе. Лютик видел по лицу полицейского, как к нему приходит понимание ситуации. Это глупое выражение и растерянный взгляд вызвали у Лютика приступ смеха. —А ты, — Йеннифэр поставила обе руки на стол, приблизившись как можно ближе к музыканту; тот сразу замолчал, — совсем кретин, да? Забыл, что нужно в таких ситуациях делать? А если бы тебя в другой участок привезли? Ты мог сесть! Оба под взглядом Йеннифэр стушевались и выглядели нашкодившими детьми, что злило девушку ещё больше. — Как ты..? — начал было Геральт. — Звонок отследила. Мы позже поговорим, — резко бросила она, времени было мало. — «Волна», да? Лютик кивнул. — Хорошо… Побудь в участке, пока я не вернусь. Можешь доверять Геральту. — И тут она увидела набухающий на скуле парня синяк, и повернулась к полицейскому. — Ты что, бил его?! — Нет! Йеннифэр покачала головой. — Мы поговорим, — прозвучало грозно, и Лютик порадовался, что сказано это было не ему. — Развяжи его, — и вышла из комнаты. Геральт на несколько долгих секунд завис, глядя на дверь. — Эм, офицер? Геральт? Полицейский посмотрел на парня, как будто впервые его увидев. — Ты тот самый информатор Йен. — Не знаю насчёт того самого, — улыбнулся парень, — вдруг я не один? Но да, информатор, не секрет уже. Сними их, пожалуйста, — Лютик брякнул наручниками. Геральт, словно опомнившись, достал ключ и расстегнул металлические браслеты. Музыкант не удержался от облегчённого вздоха, растирая плечи. — Прости за это, — Геральт выглядел виноватым и всё ещё растерянным. — Это твоя работа, — просто сказал Лютик, — прощаю. — Ни разу даже не намекнул на связь с Йен — протокол безопасности полицейского, — проговорил Геральт. Лютик кивнул, не понимая, к чему тот клонит. — А протокол как вытащить себя забыл. Ты и правда кретин, Лютик, — музыкант услышал в словах полицейского искреннее восхищение и улыбнулся. — Юлиан, — парень протянул руку. — Меня зовут Юлиан Панкрац, и спасибо, что гитару забрал.