Доигрался

Когда-то всё было естественно в разы хуже. Марина хотелось не просто не видеть, его хотелось убить жесточайшим способом. Они часто играли. Не в компьютерные игры, а в азартные. И каждый раз на деньги. Чем больше Аркаша проигрывал, тем чаще его били, если он не мог заплатить. Такая вот была своеобразная ролевая игра – он должник и из него коллекторы приходили выбивать деньги. В такие моменты он жалел, что был не прокурором, а адвокатом. Но в любом случае, лица тех, кто его бил невозможно было запомнить. Их эти ублюдки не показывали. Где Марин находил таких уродов, оставалось загадкой. Хотя рыбак рыбака видит из далека, а в их случае рыбаки ещё и были схожи по разуму. Случались и выигрыши. Марин тогда фыркал и отдавал приличную сумму, чтобы в следующий раз всё равно поставить на бо́льшую. Замкнутый круг. Что происходило с этим человеком тогда было непонятно, но в глазах его явно читалось безумие. Будто демон вселялся. В холодном поту Аркаша проснулся, чтобы выбросить из головы этот взгляд. Только пару раз он видел его во снах, но это было так давно, что будто бы это уже и не было правдой. Память действительно как будто стёрли, сейчас эти воспоминания больше были похожи на призрачное чувство дежавю. Но не больше. За окном было темно, даже луна и звёзды плохо освещали территорию вокруг. Он подошёл к нему ближе и увидел ещё более темные фигуры на темном фоне. Охранники. Даже фонариками не пользовались, как будто у самих было ночное зрение. Демонята, под покровительством главного демона, который, скорее всего, сейчас спит без задних ног. Как они согласились на эту работу для Аркаши оставалось загадкой. Пока в комнате было темно, его навряд ли было видно и этим нужно было воспользоваться. Он не стал выходить на балкон, хоть хотелось, ведь отчего-то, вероятнее всего из-за адреналина, в комнате ему было очень душно. Наспех одевшись, он открыл дверь в темный коридор. Медленно сглотнув вязкую слюну, которая стала вырабатываться с огромной скоростью из-за толики страха, он шагнул в него. В кармане штанов он нащупал телефон, который Марин не стал отбирать и включил фонарик. С домом он успел уже достаточно познакомиться, но всё равно не настолько, чтобы без страха навернуться или врезаться в стену, свободно передвигаться по нему. До кладовки, где видел лестницу, он добрался достаточно быстро, видимо страх быть раскрытым подгонял. Нужный предмет оказался на месте и подняв его на руки, Аркаша удивился от того, что она была очень тяжёлая. Но выбора не оставалось, либо с ней, либо остаться без возможности преодолеть препятствие в виде забора. Следующим по плану было выбраться из дома. Марин вроде оставил ключ в прихожей главного входа, но если этот вход был единственным, то Аркаша крупно встрял – открыться прямо перед охранниками значило сразу же отправиться обратно в комнату придумывать новый план. Когда он осматривал дом, что-то вроде чёрного входа он замечал, но как до него дойти не помнил. Да и не факт, что ключ от главного к нему подошёл бы. Пока он стоял и обдумывал всё, лестница, которую он всё ещё держал, начала своей тяжестью неприятно оттягивать руки. И тут его осенило. Он не стал медлить и отправился в путь, искать черный ход. Проснись сейчас Марин, картина, которую бы он застал, возможно рассмешила бы его и он даже вероятно от этого не разозлился бы. Чтобы нормально держать фонарик и не уронить при этом лестницу, Аркаша поместил всё это в руки абы как, но зато это было действенно. Со стороны, правда, он сам понимал, выглядело это презабавно. В конце концов, открыв кое-как относительно знакомую дверь, он нашёл прихожую черного хода. Ключа там, как и ожидалось, не было, но кто бы дал гарантию, что в прихожей главного он бы оказался, да и к тому же подошёл бы к этой двери. Слава богу, Аркаша уже знал, что делать. Вдохнув воздуха побольше, как перед прыжком в воду, он вернул телефон в карман и стал раскачивать лестницу в руках так, что бы та, приобретя скорость могла бы врезаться в дверь. Когда он раскачал её достаточно сильно, то подошёл так, чтобы вероятность, что дверь выбьется была больше. Грохот раздался ужасный, но это тоже входило в его план. Пока ещё не всё сбежались сюда, он откинул лестницу, так как она стала заметно мешать и выбежал на прохладную улицу, ища место, где бы спрятаться. Отдалённо он уже слышал встревоженные переговоры охранников, а потому из всего, что он увидел, кусты были самым лучшим вариантом. Они были посажены очень в близко к золотому забору. Пробравшись поглубже, расталкивая колючие ветки, он понял, что вариант оказался хорошим – до конца он двигался достаточно долго и когда столкнулся с забором, схватился за него и забирался по нему чуть вверх. Для чего конкретно он это делал было вопросом спорным, но если охранники ещё не поняли, откуда был шум, можно было перелезть через него. Хоть забор и был очень близко к скале, но очень узкая щель между ними всё же оставалась. И, даже если кто-то решит проверить здесь, из-за того, что он будет выше уровня глаз, его никто не заметит. Во всяком случае на это оставалось надеяться. Во дворе стало ощутимо светлее и причины искать не пришлось – двор наполнился криками охранников. Они освещали всю территорию фонариками, которые у них всё-таки оказались и, поскольку находились они недалеко, то, что они орали можно было легко услышать. Всё было однотипно: «Найти его, срочно!», «Хозяин не должен узнать», «Если он уйдёт – нам крышка». Даже жалко их стало отчасти, вот только Аркаша понимал, что эти люди могли вполне оказаться людьми из их общего с Марином прошлого, а жалеть тех ублюдков уж точно не стоило. Конечно, не проверить кусты они не могли. Когда кто-то первым стал пробираться сквозь них, шурша и не боясь спугнуть, Аркаша замер и постарался не дышать даже. Человек этот полз прямо, но далеко от него и, продолжая идти также, он упёрся в забор, где никого не было. Вот только шорохов стало становится всё больше. Охранники оцеплением стали пробираться внутрь и Аркаша хотел бы оказаться сейчас с другой стороны, чтобы посмотреть, как это выглядит оттуда. Вот только он был не с той стороны, а оцепление становилось проблемой. Охранники были всё ближе и ближе, а один из них и вовсе вскоре наткнётся на пропажу. И тогда пропаже точно не сдобровать. Наконец он решил, что сделает. Это было стрёмно, конечно, никогда он подобным не занимался и не должен был, ведь здравомыслящие люди никогда не оказались бы в подобной ситуации. Однако, как показывала практика, здравомыслящих в этом доме не было и он стал забираться выше. По его расчетам людей во дворе остаться не должно было, а следовательно оттуда его никто не запалит, а тем, кто придёт из кустов из-за них же видно его не будет. Забрался он быстро, рывками. Помогал адреналин, он же каким-то образом делал его тише. Почти на самом верху, когда руками цепляться было не за что, он, держа равновесие и стараясь не смотреть вниз перебирал уже только ногами, кое-как держа равновесие. Тело стало клонить вперёд, но на это он и рассчитывал. То, что скала была очень близко сейчас оказалось плюсом и он схватился руками за неё, замерев в глупой позе. Сейчас всего лишь нужно переждать, когда охранники поймут, что искать здесь некого и уйдут, ведь перебираться через забор дальше было гиблой идеей. По крайней мере сейчас. Хоть и узкий проход позволял вместиться в него и проползти к свободному от скал и заборов участку, но забор был прозрачным, а следовательно внизу кусты его уже не скроют, а охранники просекут место его нахождения. Всё шло уже давно не по плану, но, что радовало – он всё ещё не был пойман, а по звукам разочарованных вздохов, охранники действительно не стали поднимать головы. Они стали выбираться обратно, а Аркаша – сползать с каждым отдаленным шорохом всё ниже и ниже, но уже на противоположную сторону. Теперь он снова прочно стоял на земле, прижатый к скале и снова не знал, что делать. Пока что попытка побега была вполне успешной и он не верил в то, что всё так удачно продолжиться. И если в первое похищение ему повезло, то сейчас Марин сделал ставку и знает о намерениях Аркаши, а потому очень глупо бы вышло, если бы сейчас у него всё получилось. Но пессимистичные мысли в сторону. Действовать нужно быстро, но аккуратно. Охранники скоро будут искать и за пределами двора, так как не настолько тупые, чтобы не понимать, что пока что Аркаша не мог уйти далеко, но не настолько умные, чтобы понять куда именно он ушёл. Медленно передвигаясь в правую сторону от себя (ему показалось, что правая должна оказаться удачной), Аркаша думал о том, насколько же убогая планировка этого особняка. Только у Марина могла родиться мысль строить его так, двором к скале, да и ещё забор какой-то тупой делать. Тупой, но золотой. Решил им себя описать, наверное. Скала шла полукругом и опоясывала участок, а потому пришлось лечь из-за того, что кустов, скрывающих его здесь больше не было и спрятаться можно было только за бетонным основанием забора, и продолжить ползти дальше так. Хотя бы места стало чуть больше. Когда скала закончилась он понял, что выполз к переднему двору – здесь начался высокий забор. Куда бежать непонятно, понятно то, что бежать нужно, а потому он дёрнулся с места неожиданно даже для себя в неизвестном направлении. Бежал он до конца забора и выбежал на дорогу, по которой его привезли сюда. Она шла и выше, но ему естественно туда не нужно, ведь там конца деревни точно не было. Остановился у этой дороги он так же резко, как и стартанул и понял, что накосячил, когда посмотрел в сторону въезда на участок Марина. Его не заметили, что странно, ведь возле калитки и ворот стояло по паре охранников, которые, судя по всему, не покидали свой пост и вероятно даже не знали, что происходит во дворе. Но шум они не могли не слышать, а потому были явно наготове. Аркаша замер. Вот именно сейчас, когда адреналин решил покинуть тело, страх проявился по-другому. Тело не хотело подчиняться и спасительные шаги назад казались чем-то недостижимым. В голове крутилась молитва: «Лишь бы не заметили. Лишь бы не решили именно в этот момент повернуть на него свои чёртовы головы». Молитва пока работала, но тело всё ещё не поддавалось. Со двора опять послышался шум, видимо его полностью обыскали и решили приняться за округу. Это и стало стартовым рычагом. Он снова побежал, но не вниз, как планировал, а наверх, куда изначально путь казался закрытым. Если бы его не услышали и в этот раз, было бы странно, но хоть тут постоянно и творились странности, но чтобы постоянно – было бы перебором, а потому охранники, что караулили на внешней стороне тут же бросились за ним на рефлексах, только заслышав, что кто-то сбегает. Странности точно закончились, когда спустя несколько минут бега его резко схватили и заломали руку за спину. Её прошила боль и Аркаша бы закричал, да вот только не хотел доставлять удовольствие извергам, сделавшим это, а потому закусил внутреннюю сторону щеки, что добавило боли, вот только крика не последовало. Изверги они, ведь он помнил, что у Марина адекватные люди работать не могут. – С-сука,– что странно, это слетело не с его уст, а с уст того, кто подошёл спереди и схватил его за загривок, дёрнув вверх. Рука всё ещё была заломлена, а потому такое резкое движение вновь спровоцировало в ней сильнейшую боль.– Хозяин предупреждал, что ты можешь наделать глупостей, но чтобы так. – Нахуй твой хозяин послан,– Аркаша бы не грубил, но боль и этот человек злили, а потому он не контролировал то, что говорит. – Согласен,– на удивление Аркаши произнес охранник.– Но он платит мне за то, чтобы никто без его ведома не заходил на территорию этого дома и не выходил с неё, а я свою работу выполняю хорошо. – Что-то это не особо видно,– в животе воспламенилась боль от удара, заломленная рука от новых движений тоже пострадала и этот человек наконец отпустил его, покачивая собственную руку. Охранник же сзади всё ещё держал его в захвате, а потому даже рыпнуться не получалось. – Верните его на место,– грубо сказал ударивший. Он явно был взбешён. – Злишься, что работать наконец пришлось, ублюдок,– не смог не оставить последнее слово за собой Аркаша, когда его резко дёрнули в противоположную сторону и повели обратно в особняк. Теперь осталось ждать, пока поймавшие его охранники расскажут обо всем Марину и догадываться, какая же будет у него реакция. В прошлый раз была только злость, но сейчас он вроде вылечился от своего долбоебизма, а побег и вовсе был частью их спора, а потому Аркаша надеялся на лучшее.