Quarantine

Ничего по-прежнему не изменилось. Закрытие Роттердама лишь усиливалось, а все участники Евровидения до сих пор сидели в отеле, в то время как у ЕВС больше не было информации о происходящем. Делать было нечего, поэтому конкурсанты вышли в интернет. Арилена продолжала изучать теории о вирусе и рассказывать их всем. Но большинство участников не хотели говорить о вирусе. Они просто хотели отдохнуть от него, забыть о том, что он есть. Они готовы были думать обо всём на свете, но только не об этом. — Так, ладно, все эти разговоры становятся скучными… — задумался Блас Канто, обращая внимание на пульт от телевизора. — Лучше давайте посмотрим что-нибудь по телику вместо этого. Он включил телевизор, но это оказалось бесполезно. Все новостные каналы сообщали о пандемии, и даже все остальные были перегружены обновлениями и новостями о коронавирусе. Испанец нашел лишь один канал, который транслировал что-то другое, но тем не менее тоже связанное с вирусом. Это была программа с докладом о том, что сейчас происходит в Черногории. Черногория отказалась от участия в Евровидении в этом году после неудачного результата D-Mol в прошлом году, однако была ещё одна причина, из-за которой все говорили о маленькой балканской нации. Черногория оставалась единственной страной в Европе без зарегистрированных случаев коронавируса. В то время, как у всех остальных количество зараженных лишь росло, причём ежедневно и в геометрической прогрессии, у Черногории не было ни одного. Чтобы избежать появления вируса в стране, они построили гигантскую стену вокруг всей страны, дабы удержать любого, кто захочет попасть на территорию черногорцев. Кажется, что это всё ещё было эффективно. По-прежнему ноль случаев, и титул единственной нации, не затронутой во всём мире. Все недоумевали, как только крошечной Черногории удалось избежать пандемии? Через несколько минут отчёт был закончен, а регулярные новости коронавируса возобновились. Блас снова переключился, и попал на новостной канал, показывающий выступление Дональда Трампа в Нью-Йорке. — Эй, не переключай! — воскликнул Антонио, когда Канто уже собирался нажать на кнопку. — Мне нужно услышать, что он скажет об Италии. — Оке-е-ей… — он отложил пульт и взглянул на итальянца. — Ты должен помнить, что никто не обвиняет Италию. Мы не обвиняем вас ни в чём. Хоть Блас и сказал это, Дональд Трамп думал совершенно иначе. — Италия была той, кто начал всё это! — кричал президент, а его сторонники задумчиво поддакивали. Людей было немного, но удивило то, что из-за вируса им вообще разрешили там находиться. А с жестокими карантинными мерами США так и вообще. Каким-то образом Трамп заставил пару приближённых встать вокруг него, посвистеть и похлопать за его спиной. — Италия стала причиной нынешней ситуации и, поверьте мне, она заплатит за это, не сомневайтесь! — продолжил Дональд, пока несколько сторонников подбадривали его только громче. Америка — страна, которая без проблем использовала роботов для нападения на людей, вышедших на улицу по любой причине, теперь угрожала Италии. Это не предвещало ничего хорошего. Диодато лишь надеялся, что это только слова, что президент на самом деле ничего не сделает Италии. Но Антонио догадывался, что антиитальянские настроения растут во всём мире. Он знал, что было много людей, которые жаждали действий, которые хотели, чтобы Италия была наказана. Даже если это только усугубит обстоятельства. Тем временем Йон Ола Санд сидел в конференц-зале с Кристером Бьоркманом и некоторыми должностными лицами ЕВС. Другие были связаны с ними по Скайпу, ведь были чересчур напуганы вирусом, чтобы прийти на встречу лично. Это была кризисная встреча. Ситуация лишь ухудшалась с каждым днем. Может быть, проведения конкурса без аудитории будет недостаточно? Может быть, было бы лучше просто отменить всё это или хотя бы отложить на некоторое время? Тем не менее вернуть всех участников конкурса в их родные страны было очень трудно, если не невозможно, поэтому им всё равно придётся находиться в отеле, даже если будет принято решение об отмене. Какое-то время они сидели в тишине: никто не знал, с чего начать. Внезапно их прервал мужчина, вошедший в комнату. Это оказался мэр Роттердама. — Я не думаю, что это событие всё же состоится, — сказал он, — мне бы хотелось, чтобы оно состоялось… Но я просто не вижу никаких возможных вариантов проведения. — Я тоже не вижу… — вздохнул Йон. — Мы сделали всё, что было в наших силах, чтобы Евровидение состоялось, но… — Не волнуйтесь, — ответил мэр. — У нас ещё есть две недели до конкурса. Это дополнительное время для принятия решения… Дополнительное время для распространения вируса. Супервайзер слегка улыбнулся. Мужчина звучал обнадеживающе, даже если это всё равно закончится печально. Коронавирус не показывал никаких признаков остановки, но все ещё были люди, которые надеялись, что он просто исчезнет. Однако Йон Ола Санд знал, что именно это не исчезнет само собой.