***
Вы когда-нибудь оказывались в ситуации, когда первое что вы ощущаете после пробуждения — это чувство падения? Я не имею в виду сон, вращающийся вокруг этого чувства, я имею в виду, что на самом деле просыпаешься, чтобы увидеть мир в милях под тобой, как будто ты заснул в самолете во время экскурсии по прыжкам в небо и вернулся в бодрствующий мир только после того, как покинул самолет. Ну, это отчасти то, что я испытывал, только без наличия парашюта, чтобы я мог безопасно приземлиться. Поверьте мне, это было первое, что я проверил после того, как я закончил кричать во все горло. К несчастью, казалось, что по какой-то странной причине вместо этого мне выдали новую белую парадную рубашку, пару черных брюк с соответствующим поясом и пару туфель; не то чтобы это было очень важно, учитывая, что в данный момент я падал почти с предельной скоростью к земле, хотя это было оценено по достоинству. Падая, я не мог не думать о том, что же я такого сделал, чтобы заслужить это. Я никогда не был плохим человеком, даже если меня нельзя было назвать святым. У меня были неплохие оценки, может быть, не самые лучшие, но никогда по-настоящему не близкие к провалу. По большей части я был довольно милым, хотя иногда и давал своим эмоциям взять надо мной вверх. Я в основном не был бережлив со своими деньгами, хотя моё накопление различных предметов могло показаться другим немного нездоровым. В итоге, хотя большую часть времени я мог бы быть очень хорошим или плохим, я по большей части имел нейтрально-хорошую репутацию. Я мог бы быть лучше, но я также мог бы быть намного хуже. Всё зависело от ситуации. Хотя такие вещи, однако, кажется, подходят больше для человека, которого можно назвать нейтрально-злым. Встряхнув головой, чтобы избавиться от мысленной паутины, я быстро вытащил то знание, которое у меня было о падении и сопротивлении воздуха, а затем сделал все возможное, чтобы выровнять себя таким образом, чтобы замедлить падение и, если повезет, позволить себе наклониться к чему-то мягкому. Но тотчас же этот план на короткое время вылетел у меня из головы, когда я увидел, куда именно направляюсь. Академия Пика Надежды. Мне даже не пришлось думать о том, что это могло быть просто похожим зданием. Даже с учетом того факта, что у меня, возможно, не самая лучшая память, я был бы дураком, если бы не заметил массивную табличку с их гербом с именем, вклеенным прямо в рамку, массивные болты с обеих сторон, удерживающие ее на вершине огромного школьного здания. В любом случае, если вы посмотрите на это, ошибки быть не могло. Потерявшись в своих вопросах о том, как это было возможно или что это могло означать, я честно почти забыл о своем первоначальном затруднительном положении. Резко вернув своё внимание на быстро приближающуюся землю, я попытался развернуться к группе деревьев в надежде смягчить падение. Я знал, что было бы чертовски больно падать сквозь множество ветвей, составляющих большую часть дерева, несмотря на то, что подразумевали бы обманчиво мягкие килограммы покрывающих их листьев, и что существовала астрономически высокая вероятность по крайней мере одного случая пронзения дерева плотью. Но по сравнению с гораздо более высокой вероятностью прямого столкновения с асфальтом на моей скорости, я был готов просто рискнуть. К сожалению, я понял это слишком поздно, из-за чего не мог направиться в сторону кучки деревьев, поэтому с чувством обиды за то, что я собирался сделать, я устремился к следующему лучшему варианту. Прямо подо мной был человек со своими рыжевато-светлыми волосами, уложенными в пару высоких хвостиков, которые казались мне знакомыми — в плохом смысле этого слова. У меня не было достаточно времени, чтобы должным образом предупредить их, и я не испытывал особого восторга от осознания того, что, скорее всего, в конечном итоге сведу их в могилу вместе с собой, но ничего не поделаешь. Итак, в последние несколько мгновений, которые у меня, скорее всего, были, я кое-что решил. — Кто-то тупой у меня на пути! — заорал я на свою нежеланную цель. Если бы все было по другому, то это была бы шутка. Конечно, судя по совершенно шокированному выражению её лица, когда она подняла голову вверх, и смущенному вздоху, сорвавшемуся с её губ, я совершенно уверен, что она не оценила моё внезапное появление. Как бы там ни было, все слова этой бедной девушки или их отсутствие в конечном счёте не имели значения. В ту секунду, когда она поняла, что сейчас произойдет, моё тело врезалось в её с такой силой, что мы рухнули на холодную, неумолимую землю. Несколько звуков, напоминающих хруст ломающихся костей и болезненные вздохи воздуха, насильно выдыхаемого из раздавленных легких, раздались, когда настоящая радуга боли расцвела и сотрясла наши тела. Я не был уверен, что видел, как мои глаза захлопнулись от удара, но я был довольно уверен, что вокруг нас обоих было довольно много крови, учитывая влажное ощущения, которое быстро появилось на моей голове и щеках. Поскольку боль быстро захлестнула мои чувства, и я мучительно медленно начал проигрывать битву за то, чтобы оставаться в сознании, я едва мог вспомнить стандартные крики: «Ты в порядке?!» — крики паники и хотя бы один крик, который кричал чтобы кто-нибудь позвонил в больницу. Я, вероятно, оценил бы эту попытку больше, если бы она не была омрачена непреодолимой агонией. Как бы то ни было, единственное, за что я был тогда благодарен — это за то, что мой разум погрузился в блаженную бессознательность.***
Широко распространенный факт, что человек, который изобрел будильник, был либо мазохистом, который любил просыпаться под невыносимый звон, который в свою очередь мог свести человека с ума, если дать ему достаточно времени, либо они могли быть садистами, которые думали, что другие оценят звуки мучений, которые могли поднять даже мертвых. Я лично склоняюсь к более позднему убеждению, учитывая настойчивый звуковой сигнал часов, которые самым трудным путем разбудили меня, а также медленно заставляли мой рассудок и эмоции выйти из себя. — Если бы я не был уверен, что я жив, — произнес я, мой голос был хриплым от обезвоживания, вероятно, из-за того, что я спал с открытым ртом… снова. — Я бы поклялся, что умер и попал в ад. Подняв голову с удивительно мягкой подушки, я медленно открыл глаза, чтобы осмотреться. Сразу же, несколько тревожных сигналов в моём мозге подали звон, когда несколько фактов предстало перед моими глазами. Первым из них была комната, в которой я находился. Это была маленькая комната, едва достаточно большая, чтобы вместить односпальную кровать и слишком большой шкаф, который был напротив меня, а также другие предметы мебели по комнате. С одной стороны комнаты стоял комод с зеркалом, на котором было аккуратно разложено заметное количество косметики и косметических принадлежностей, а также несколько странно знакомых бантов и лент различных оттенков. Как ни странно, на одной стороне комнаты стоял шкаф с картотекой, битком набитый бумагами и папками, хотя о содержимом их я узнал позже. Но самым примечательным был тот факт, что вместо настоящей двери в центре комнаты была лестница, которая поднималась прямо к потолку, где из комнаты выходило нечто, похожее на металлический люк. Второй тревожный звоночек был от того, что я оказался жив. Не только жив, но и, если не считать легкой головной боли, в целом у меня всё было в порядке. Да, вы могли бы подумать, что это было бы моей первой заботой, учитывая, что последнее, что я помнил, было столкновение с человеком на предельной возможной скорости. По всем расчетам, я должен был быть мертвым, умирающим или, по крайней мере, испытывая огромное количество агонии. Но нет, я был жив и здоров, что должно было быть гораздо более важным, чем рассматривать своё окружение. Возможно я был просто странным. Третье, что меня больше всего беспокоило — это моё зрение. Видите ли, я уже несколько лет немного близорук, и хотя я вижу достаточно хорошо, чтобы различить некоторые детали, я не могу читать дальше, чем в десяти футах; своего рода проблема, когда вы за рулем и не можете прочитать знаки. Теперь, однако, мое зрение было кристально ясным до такой степени, что я без проблем мог разглядеть зерна в деревянном корпусе и раме шкафа в другом конце комнаты. Что само по себе было проблемой; возможно, удобной, поскольку это означало, что мне больше не нужно было носить очки, но, тем не менее, проблемой. Медленно взглянув вниз, я нерешительно поднял руки к глазам и сразу же был ошеломлен тем, что увидел. Вместо рук, принадлежащих одному из представителей мужского пола, которых я вполне привык видеть, их заменила пара бледных, тонких и, прежде всего, женских пальцев с хорошо ухоженными ногтями. Мои руки, уже не слегка загорелые за годы тяжелой работы и умеренной борьбы, были тонкими и почти безволосыми. Я был готов впасть в панику. Мои глаза метнулись к комоду и зеркалу, когда единственное желание пробилось на передний план моего сознания. Мне нужно было увидеть себя. Быстро сбросив одеяло, я попытался броситься к зеркалу, но в спешке зацепился одной ногой за край простыни, из-за чего с визгом упал лицом вниз. Ударившись об пол, но уже точно высвободившись на волю, я сердито оттолкнул своего цепкого обидчика и пополз к зеркалу. Все закончилось тем, что я опрокинул несколько баночек и контейнеров косметики, и чуть снова не упал на землю, когда схватился за край комода, но в конечном счете это вылетело у меня из головы, так как я был гораздо больше озабочен человеком, смотрящим на меня через отражающую поверхность с растущим ужасом на их лице. Через стекло на меня смотрела высокая женщина, примерно шести с половиной футов ростом, с похожей на песочные часы фигурой, покрытой довольно потертой черной футболкой с V-образным вырезом, едва прикрывающей черно-красный бюстгальтер, показывающий её… объёмы. На ней не было штанов, только соответствующие трусики, которые показывали её ноги, и если бы я мог видеть ниже её бедер, я был бы свидетелем пары белых гольфов, покрывающих ноги. Её лицо в форме сердечка, вероятно, было бы тем, что я бы назвал милым, если бы в данный момент оно не выглядело таким испуганным, а её густые, клубничные светлые волосы, которые доходили до её колен, были бы чем-то, что я бы назвал впечатляющим, если бы в настоящее время они не были растрёпанными из-за сна. На мгновение я был смущён её рубиново-красными глазами, которые смотрели в мои собственные, но при виде футляра для контактных линз на краю моего периферийного зрения, я быстро собрал кусочки пазла вместе. «Цветные контактные линзы» — полагаю, они были необходимы для маскировки, или, как в данном случае, чтобы скрыть настоящий цвет глаз. Но это не было моей главной заботой. Нет, дело в том, что теперь я был кем-то другим. Это было тело, с которым я не хотел иметь ничего общего, лицо, которое не принадлежало настоящему мне. Я не мог остановить свою следующую реакцию. Слишком много всего произошло одновременно, и мой разум просто не мог за этим уследить. С расширенными глазами и расширяющимся ртом я выполнил единственное действие, которое мог. — А-а-а-а-а-а-а! Я закричал.