Depression. Obsession

Бэкхён уже точно не помнил, когда перестал видеть. Он не сможет точно назвать дату, когда стал опираться исключительно на свои чувства, утопая в мучительных водах тьмы, что окутала его слишком внезапно, но настырно потянула на дно. Он хоть и не видел, но картина того дня до сих пор стоит перед его глазами. — Папа, давай поедем объездным путём. Там ужасная пробка, — нетерпеливо поерзал на сидении Бэкхён, начиная ныть. Он не хотел сидеть в душной машине еще час, а то и больше. Хотел побыстрее попасть домой, где его должен был ждать лучший друг — Чанёль, и они вместе бы приготовились к школьному проекту по биологии. Но отец велел помолчать, а сам уставился подозрительно пристально в окно со стороны сына. Удивленно распахивает глаза: — Бэкки, малыш, пригнись и закрой глаза! — в ужасе кричит мужчина и наклоняется. Но Бён младший растерянно оглядывается, ослушиваясь отца, а потом слышит взрыв и яркая вспышка ударяет по глазам. Их машину переворачивает, как и несколько других, а Бэкхён перестал что либо чувствовать. Он даже не чувствовал то, что в его тело воткнулись множество маленьких осколков, как и в глаза, потому что он не послушал своего отца. Школьник чувствовал только боль, и перестал слышать. Один стойкий звон не покидал его головы, а вскоре наступила тьма, и боль ушла. Мужчина выбрался с перевернутой машины, и к нему тут же подбежали врачи, но он отмахнулся от помощи, шепча что-то про сына. Доктор все понял и подозвал спасателей. Те достали окровавленное тело парнишки, и нащупав пульс, увезли в машину на каталке. В тот день Бэкхён стал ненавидеть свой день рождения. Родители долго боролись с недугом сына, но никакое платное лечение не помогало. Они отдавали кучу денег, работали допоздна, уставали безумно, но зрение единственного сына никак не восстанавливалось. И руки опустились, когда лечащий врач сказал, что он никогда не сможет видеть. Бэка раздражали постоянные беседы с человеком, лица которого он не видел. Парень сначала вообще ничего не понимал, отвечая на весьма странные вопросы, а потом узнал, что это психолог — Ким Джунмён. Мужчина рассказывал о себе, стараясь как-то ввести пациента в зону комфорта, но ничего не получалось. Бён боялся всего, потому что не видел опасности, что могла на него надвигаться. Только противная тьма. Бэкхён долго принимал тот факт, что он теперь — слепой. Инвалид, у которого нет шанса на чудо, как это бывает в различных фильмах. И в шестнадцать он познал вкус жестокой реальности, что ударяла похлеще обычных ударов. Его каждый день был обычным — темнота. Мрак, от которого парня уже тошнит. Но в один миг все его другие чувства обострились, и он мог без труда передвигаться по своему дому и по дому своего друга. Пак Чанёль — единственное, что ещё радует Бёна в его жизни. Этот вирус счастья не отвернулся от него, как это сделали другие друзья и знакомые, а остался рядом и начал помогать. А в один прекрасный день, когда им исполнилось по двадцать, уговорил родителей друга и вскоре Бэк стал жить в доме Чана. Пак старался сделать жизнь слепого человека очень уютной в своём доме, и перед его переездом перечитал множество статей, как это обеспечить. И сделать практически всё из данных пунктов, кроме одного — комната под его вкус. Бёну было трудно привыкнуть, но со временем он смог, только стал слишком молчаливым и унылым. Лицо было бледным, скорее даже серым, а глаза скрыты от чужих взглядов повязкой. Его аккуратное личико покрывает россыпь родинок и шрамиков, что со временем затянулись и перестали выглядеть слишком пёстрыми. Сама фигура была крайне неживой; он редко куда-либо выходил, предпочитая сидеть дома и слушать аудиокниги. Услышав шум в прихожей, медленно направляется туда. Он не видит, что делает Чанёль, но по его сбитому дыханию и резким движениям, предполагает, что на улице дождь и друг под него попал, поэтому весь такой нервный. Но Бэк перестает обращать на это внимание и задает вопрос, который мучил его уже несколько дней: — Чанёль, зачем ты забрал меня к себе? Тебе так интересно следить за слепым человеком? — не скрывая боли в голосе, спрашивает Бён. Перед глазами темнота, а звуки в один момент стихают, отчего становится страшно. Чанёль хмурит брови и сжимает кулаки. Ему, чёрт возьми, больно от таких слов. Пак прикусывает губу и растерянно снимает промокший пиджак, а потом громко вздыхает, давая понять, что ещё здесь. — Я прав? И ты поэтому молчишь? — Я молчу не из-за этого, — подходит к блондину, и кладет свои холодные ладони на хрупкие плечи, от которых так разит теплом, что хочется просто прижаться и блаженно прикрыть глаза. От Бэкхёна пахло корицей. А её безумно любит Чан. — Я просто разозлился, что ты так думаешь, и не хочу обижать тебя колкими фразами. Бэкки, я забочусь о тебе, потому что ты мне важен. Ты самый близкий человек… даже ближе, чем моя сестра, потому что та никогда не выслушивала мои проблемы, не давала советы. Не приходила ко мне ночью в комнату, когда мне было плохо. Всё это делал ты. Ты заменил мне семью, ты это понимаешь? — на последнем предложении его голос дрожит и Чан дает себе волю, крепко обняв низкого паренька. Бён растерялся, но обвил худыми руками торс лучшего друга. И ему случайно прокралась мысль в голову, что друзья так себя не ведут. — Прости, пожалуйста. Просто мне так плохо; такое ощущение, что я разрушаю себя и тебя заодно. Кажется, что я обуза в твоей жизни, — тихо шепчет, отчетливо ощущая быстрое сердцебиение. И непонятно, чьё оно: его или Чанёля. — Пойдём на кухню, я купил твой любимый шоколадный торт. И они молча направляются туда. Чанёль режет десерт на красивые треугольнички, а потом занимается чаем. Заварив чай с клубникой, разливает по двум глубоким кружкам кипяток, а следом и заварку. И подает к столу. Они разговаривают ни о чем где-то полтора часа, потом Чану приходится уйти к себе в комнату, чтобы продолжить написание книги. Сроки поджимают. А Бэк уходит к себе в комнату, включая музыку. Чанёль работал писателем в одном известном издательстве и ему нужно было закончить роман к концу месяца, потому что на него возлагает большие надежды не только он сам, но и глава издательства. Мужчина всё чаще поторапливает закончить его потому, что сам ждёт этот будущий бестселлер, сюжет которого он не знает, но различные подсказки распаляют больной интерес. Когда Бэк спрашивает, о чём эта книга, то Пак только отмалчивается, предпочитая давать слишком мудреные наводки и загадки, что слепой с трудом понимает, о чём твердит его друг. И вскоре отстал с такими вопросами.

***

Бэкхён медленно передвигается по больнице, держась за руку Джунмёна, что любезно решил его встретить. По пути к кабинету мужчине он отвечает на однообразные вопросы, на что на лице Кима появляются отрицательные эмоции. Душевное состояние Бёна ухудшается. — В моём кабинете сейчас сидит мой сын, ты не волнуйся так, хорошо? Он проходит практику, поэтому нам не помешает. — Ничего страшного, — попытался улыбнуться блондин, но это больше походило на оскал. Они зашли в кабинет, и его посадили в кресло. Краем уха он уловил тихий вздох с правой стороны. Значит его сын сидит на диване. За всё то время, что он ходит к Джунмёну, успел выучить его кабинет до единой пылинки. — Если вы не сделали перестановку, то могу предположить, что ваш сын сидит на диване и по слегка скрипучему звуку, он качает ногой. — Он точно слепой? — слышит глубокий и слегка шепелявый голос, а потом тактичное: «Сехун! Будь вежливее!». — Ничего, я уже смирился с этим, — опускает голову, а глаза наполняются влагой. Благо, у него на лице повязка, и его слез никто не увидит. — Что тебя беспокоит? По твоим ответам на свои вопросы могу сказать, что ты уж слишком стал пассивен к жизни. Тебя совершенно ничего не волнует? — Я сижу в комнате целыми днями, слушаю музыку и аудиокниги, изредка выхожу на улицу, потому что один боюсь это сделать, а Чанёль сутками пишет. Как я могу этому радоваться? — Но в мире много хобби, которыми можно заняться, — вновь вмешивается Сехун, а Бэкхён, не видя его, разворачивается в нужную сторону. А Сехун уверен, если бы у него на лице не было повязки, то его безжизненные глаза впились бы в него. — Я не вижу. Передо мной только темнота, — усмехается слепой. — И даже сейчас, когда я веду диалог с тобой, такое ощущение, будто бы я разговариваю с мраком. Противным таким. И он с каждым днём поглощает меня сильнее. — Ты боишься темноты? — Я её ненавижу. Он провёл в кабинете Джунмёна два часа. Ким старший подробно расспрашивал обо всём. И иногда Бэк слышал, как царапает ручка бумагу оттого, как быстро пишет психолог. А к концу беседы выдал совсем неутешительное: Бэкхён, у тебя все признаки депрессии. И прописал несколько лекарств, настоятельно рекомендуя, чтобы его друг купил их сегодня же. Приехал домой на такси, у дверей его встретил Чанёль. Голос Пака выдал то, что он волнуется. — Ну как всё прошло, Бэкки? Всё нормально? — руки опускаются на талию и блондина мягко подталкивают в дом. — Всё прекрасно, но тебе придётся сегодня же сходить в аптеку и купить парочку лекарств, — и протягивает лист с их названием. Он не видит, но Пак прикусывает губу, а его глаза начинают терять озорные огоньки. Бэкхён просто не видел, что там написали не только лекарства, но и несколько слов, что просто ввели в заблуждение и сильное волнение. Чанёль, внимательно наблюдай за Бэкхёном. Не оставляй его одного. — Давай прогуляемся вместе? Не хочу один. — Хорошо. Аптека находилась недалеко от их дома и это было огромным плюсом. Пак укутал друга в теплый шарф и обвил крепкой рукой его талию, изредка направляя, когда тот сбивался с пути. И Чанёлю было совершенно всё равно, что подумают их соседи, обычные прохожие, которые нередко поворачивали головы, наблюдая за такой картиной. Чанёль надеялся, что Бэкки этого не чувствует, потому что не видит, но ошибается. Бэк всё чувствует, и от обращенных взглядов внутри ощущается какое-то странное чувство, а спина начинает дрожать и теряется осанка, но ладонь, сжавшая его левый бок, не дает рассмотреть дрожащую спину подробнее. Чанёль купил всё необходимое и крепко схватил Бэка, который чуть не свалился со скользкой лестницы. Пак вовремя перехватил его и, чуть приподняв над землёй, спустился, отпуская уже на твердом асфальте. Смущенно поблагодарив друга, они также медленно побрели в сторону дома, будто бы этого не было. Они вели непринужденные беседы, а Чан невольно смотрел на улыбку и пытался понять: искренняя ли его улыбка. Не очередная ли маска, чтобы скрыться от жестокости мира и своей жизни. — Мне приснилось, что я видел, — уже дома начал говорить слепой. — И я понял только то, что навсегда тебя запомнил тем озорным старшеклассником. Сейчас ты, возможно, изменился. Черты лица стали грубее… взрослее, а еще ты, скорее всего, подрос. Всегда удивлялся, почему ты такой высокий. Ты как-то говорил, что в зал ходишь, верно? — друг тихо положительно ответил. — Ты, наверное, сейчас весь такой мачо-мен, и перед тобой табунами ложатся и девушки, и парни. Я прав? — блондин знал еще со средней школы, что Пака привлекают два пола в равной степени, и его это никак не смущало. А вот Бэкхён не знал, кто привлекает его больше, потому что вовсе не испытывал какое-либо влечение. Сначала голова была забита учебой, а потом уже как-то не до отношений… с его слепотой-то… — Не совсем. Мне, конечно, оказывают внимание, но они меня не привлекают. Моё сердце уже занято, так что я их чувства не принимаю, — пожимает плечами и помогает разуться, а потом снимает верхнюю одежду и они проходят в гостиную. Бён тут же валится камнем на диван, растянув руки и ноги в разные стороны и шипит от ноющих мышц с непривычки. Давно же они так не гуляли.

***

Ночью Бэкхён, как обычно, не спал и мучился от бессонницы. От нечего делать он воткнул наушники в уши и включил новенький роман. И там, как назло, подробно описывали постельную сцену. Парень громко сглотнул вязкую слюну и со стыдом отметил, что чувствует возбуждение, осадком оседающее внизу живота. К лицу прилила кровь и его щеки покраснели. Он прикусил губу, поудобнее расставив ноги в стороны и приспустил домашние штаны и трусы, взяв в руки твердую плоть. Он начинает медленно двигать рукой и тихо стонет. Со стороны это больше похоже на скулеж. Он удивляется сам с себя, потому что уже долгое время не испытывал возбуждение, и давно позабыл это приятное чувство. Удовольствие растекается по венам, а он, позабыв, что дома не один, не стесняясь, стонет в голос. Ему слишком хорошо. И когда разрядка близка, его фантазия выдает лицо друга, отчего он замедляет движение рукой, а потом улавливает тихий скрип. Кровать проминается под чужим весом и небольшой аккуратный член накрывает рука Пака. Такая холодная и большая, что Бэк непроизвольно прикусывает губу и дергается, стоит тому начать ей двигать. Он это делает медленно, словно нарочно пытается выудить стоны с блестящего от слюни рта, что так сексуально смотрится в лунном свете. Ущипнув яички, начинает быстро двигать рукой, и упивается стонами старшего. Тот мечется по кровати, не зная, куда себя можно деть. Это одновременно хорошо… и стыдно. Они всё-таки друзья, а дрочка от Чанёля точно не входит в обязанности по уходу за слепыми. — Слишком много спермы, — качает головой младший, оглядывая, как живот Бэка украшают большие белесые капли. — И как же долго ты терпел? — Два года… — отдышавшись, отвечает Бён и быстро натягивает на себя вещи, собираясь идти в ванную, чтобы кинуть вещи в стиральную машину, а самому принять горячий душ и привести свои мысли в порядок. То, что произошло сейчас, вовсе не шутки. И он искренне надеется, что Ёль думает также. Вопреки его ожиданиям, в ванную он идет не один. Он слышит позади себя паковские шаги, а когда они заходят, то узнает звук расстегивающей ширинки. Сглатывает, и дергается от прикосновений. Но послушно замирает; ждёт, когда его полностью разденут. А потом они оказываются в одной кабинке, где младший крепко к себе прижимает Бэкхёна. — Надеюсь, ты понимаешь, что я сделал это лишь потому, что ты мне нравишься. И именно поэтому ты живёшь у меня. Мне так спокойнее, — Бён готов заплакать от всей этой ситуации, потому что никогда не любил. И ничего не чувствует к Паку, кроме дружеской любви. Эта шпала всего лишь лучший друг, который в один момент украсил его черную жизнь, разбавив с белой краской. Но цвет все равно получался мрачный — серый. — Но я ничего не испытываю к тебе, Чанёль… ты не должен себя мучить, — тихо всхлипнул незрячий, пытаясь отстраниться. Но крепкие руки не дали этого сделать. — Я не отдам тебя никому, ясно? — тихо рычит Чан, словно у него кто-то начал отбирать игрушку. — Ты мой, Бэкки. Моей любви хватит на нас двоих, не переживай. — Я никогда не влюблялся, Пак Чанёль! И не уверен, что хочу оставаться с тобой… по крайней мере, сейчас. Оставь меня одного, Чанни… пожалуйста. И Пак уходит, под нос что-то шепча, а потом старший слышит звук разбитого стекла, и медленно оседает на пол душевой кабины. Не хочет он такой жизни, не хочет мучить близкого человека, не хочет испытывать всё сейчас. Он просто не хочет. Рука сама дотягивается до бритвы и он дрожащей рукой пытается увереннее её перехватить, но стоит лезвию больно полоснуть по пальцам, оставив после себя ровные полосы. И Бён не знает, идёт ли сейчас у него кровь, да и знать не хочет. Просто срывает повязку с глаз и начинает моргать. Ничего. Сплошная темнота. Сплошной мрак, от которого становится только хуже с каждым днём. Ему уже это попросту надоело. И начинает рыдать, стоны отчаяния скрывая под шумом воды. Но Чанёль стоит за дверью и крепко сжимает грудь, со стороны сердца. Так нельзя.

***

— Что с твоими пальцами? -вкрадчиво спрашивает Сехун, взяв ладонь старшего. Практикант подозрительно смотрит на ладонь, на которой красуются три ровные полосы. Не такие глубокие и, возможно, сделанные по ошибке. — Неудачно взял в руки бритву. — Точно? — вмешивается в беседу Джунмён и проклинает идиотскую повязку, что скрывает его глаза. — Ты снимал хоть раз повязку? — Да. Несколько дней назад снял в душе, чтобы знатно разрыдаться. — И почему ты плакал? — Близкий мне человек признался в чувствах, а я никогда не любил никого. И даже его. К нему испытываю только дружеские чувства. А он сказал, что его любви хватит на двоих. Но я не могу находиться с человеком, которого не люблю, мне противно. — Ты говорил с родителями? — Да. Они сказали, что я должен остаться с ним, ведь он помогает мне намного лучше, чем родители. И мама сказала, что я должен быть благодарен ему. Отец лишь сказал — терпеть. Чанёль не заслужил того, чтобы я его предал. — Странная ситуация, — хмыкнул Сехун. Практикант не понимал мотив родителей, что вот так просто говорят своему сыну терпеть, а сами живут для себя. Чем Бэкхён заслужил такое, чтобы переступать через себя и быть с тем, кого не любит.

***

Бэкхён и Чанёль заметно отдалились друг от друга после той ночи. Чанёль стал сдержанным в своих действиях и просто так теперь не прикасался к другу, Бэкхён же старался не докучать младшему своими мыслями, что стали угнетать еще больше. И его назойливое, что он должен умереть, так и крутилось на языке. Но он каждый раз тактично прикусывал язык, когда эти слова пытались вырваться наружу. Он не хочет пугать друга. — Бэкхён, — однажды произнес Чанёль, бурно кончая в душе. А Бэк всё слышал и покрылся красными пятнами от смущения, убегая к себе в комнату. Но через две недели всё вернулось на круги своя. Они перестали так холодно реагировать друг на друга. И тепло вернулось в их отношения.

***

— Молодец, Чанёль! -хвалил его издатель — Чжан Исин, когда Пак пришёл в их офис. — Я не ожидал, что ты напишешь однополый роман, так ещё и между парнями, один из который слепой. Ты так ярко описываешь их чувства, словно сам являешься тем героем. Хотя… Чего это я, там же твоё имя. Ну-ка, признайся, кто такой Бэкхён? — Мой друг, — безэмоционально выдает Пак. — Который как раз находится в таком положении. Да, Исин, он незрячий. И да, я его не люблю, а всего лишь одержим им. В книге я ярко описываю всё это. И теперь мужчине стало как-то жаль Бэка, ведь в книге он описывает нешуточную привязанность и ощущения ревности и то, как он просто хочет придушить своего хёна на диване, во время секса, когда каждый раз вспоминает, что он проводит больше времени со своим психологом. — Твоя книга, безусловно, станет бестселлером, потому что она уже продана в больших экземплярах, и даже появился в электронном виде. Деньги скоро будут переведены на твой счет. И да, почему концовка твоей книги открытая? Почему он рыдает в душе и пытается убить себя, но у него не выходит, м? — Потому что это действия Бэкхёна, а остальное было бы слишком скучно прописывать, ибо ничего интересного и яркого, кроме моего чувства ревности, не было.

***

Бэкхён запинается об ковер, про существование которого забыл, и валится на пол, проклиная своё зрение. Но он об этом быстро забывает, когда слышит громкий топот на втором этаже. Страх липкими ладонями скользит по телу, а старший и не понимает, когда их отношения вышли из грани понимания. Совсем недавно всё было хорошо, но после выхода книги Чанёль стал каким-то дерганным. И наотрез отказался говорить её название, но однажды всё-таки проговорился. И Бэкхён скачал её, слушая аудио. И с каждой строчкой, которую он слышал, его тело покрывалось потом. Это было настолько неприятно, ведь он даже не поменял их имена. Он красочно описал момент аварии, как долго Бэк принимал себя таким. Да он, черт возьми, даже описал, как застал его в пикантный момент и помог наступить разрядке. А когда он прослушал до конца, то стал собирать вещи и звонить своей матери. Та оказалась недоступна, как и отец. И ему стало страшно, ведь в книге он обещал их убить. Позвонил Джунмёну. Тот, на счастье, взял трубку. Незрячий ему все рассказал, и тот пообещал приехать. И прихватить друга-полицейского. Только Чанёль вернулся домой раньше, и застал эту картину. Жутко разозлился и ударил хёна. А потом стал разбивать всё вокруг. И Бэкхён побежал вниз. — Ты же никому не нужен, кроме меня, — как гром среди ясного неба звучит голос Пака. И Бён поднимается, теряясь в пространстве. А потом его придавливают к дивану, а Чанёль нависает сверху, злобно дыша. — Никому не нужен такой инвалид, как ты. Тебе ясно, мой сладкий? — и срывает повязку. — Скажи, что ты видишь? — Ни-ничего… — запинаясь от страха, отвечает блондин и чувствует противные прикосновения на бедрах, а потом с него срывают одежду. И перед глазами стоят картины, которые он описывал в книге. И Бэкхён покорно прикрыл глаза, потому что принял всё происходящее. Джунмён не успеет, как и никто другой. Я тебя люблю. Я одержим тобой. Ты заполнил мои мысли, ты вырвал моё сердце. Бэкки, ты мой сладкий. Я тебя ненавижу.

Бён Бэкхён. 05.01.1990 — 03.23.2010 Ангелы поют свою мелодию…