Афенфосмофобия

Время около трех, и я буквально валюсь с ног. Переступаю порог и обращаю внимание на мужскую обувь, аккуратно стоящую в углу. Хочу удивиться, приподняв брови, но получается лишь хриплый стон. Что я должна чувствовать? Боль, разочарование, тягучую мерзость? Мне кажется, я рада за нее. Теперь большую часть своего времени мама будет уделять новому ухажеру, а не моей болезни. Стараюсь пройти как можно тише, и, вроде бы, получается. Присаживаюсь на кровать и смотрю в стену. Вовсе не интересно, но так ничего не отвлекает. Не помню, как уснула, но чувствую себя ужасно. Сухой и неприятный привкус во рту заставляет скорее встать с мягкой постели. Пытаюсь разомкнуть глаза и морщусь от яркого света. Касаюсь пола и облегченно вздыхаю, нащупав кончиками пальцев плюшевые тапочки. Плетусь в душ, слыша голоса на кухне. Это какой-то заговор? На утро, после выпитого алкоголя, в твоей жизни происходят события, сбивающие с ног обыденную колею? Удивляюсь своему отражению в зеркале. Довольно неплохо. Еще одна зубная щетка салатового цвета. Слишком приторно, как по мне. Спускаюсь вниз под шум телевизора и разговоров на его фоне. Сколько я стояла под струями горячей воды? Час? Они еще здесь. Наверное, он увлекательный собеседник. — Доброе утро, милая. — Натали улыбается мне и накладывает завтрак в тарелку. Или обед? Поднимаю взгляд на часы и даже не удивляюсь, что сейчас всего-то десять утра, ведь мое состояние настоятельно рекомендует улечься еще на пару часов. Смотрю на мужчину, сидящего за столом, и, кажется… Он милый? — Это Бэн Миллер, — она подходит к нему, кладя руку на его плечо, — а это моя дочь Лидия. Думаю, что та обувь, на которую я наткнулась ночью, идеально подходит под его имя, но вот салатовый… — Приятно познакомиться! — мужчина кивает в знак приветствия. Не тянет руку, не пытается приобнять и сделать прочее дерьмо. — Доброе утро, — вежливо улыбаюсь, присаживаясь за стол. Я действительно голодна. Не знаю, что они ожидают от этого знакомства, но мне нужен покой. Бэн невысокого роста, приятного телосложения, брюнет с зелеными глазами. Довольно привлекателен в свои-то года. Думаю, у мамы хороший вкус. Моя оценка — девять из десяти. Доедаю завтрак под разговоры о предстоящем отдыхе. Не знаю, что у них в планах на выходные, но в мои они не вписываются. Мою посуду и пытаюсь скрыться из виду в своей комнате — эта увлекательная беседа только для двоих. — Лидия, тогда я заберу вас с мамой около шести. — Это вопрос или констатация? Чего он хочет? Удивлённо смотрю на Натали, пытаясь отыскать ответ. Она закатывает глаза, словно осуждает, и меня дико напрягает сложившаяся ситуация. — Чем ты слушаешь? — Мама подходит ближе ко мне, забирая полотенце из рук. Вижу, как старательно та остерегается касания со мной, и меня смешит все это. Забавно, что ли. — Мы втроем едем на барбекю с Бэном и его друзьями. Они давно планировали отдохнуть. По-моему, она ошибается в значении слова «втроем». До сих пор не понимаю, зачем им я. Накормить меня? Социализировать? Черт, чего вы хотите? Мне кажется, в моем взгляде полно вопросов и они могут прочесть их с немыслимой легкостью. Ну, конечно, позже мне объяснили, что новый ухажер хочет познакомить свою «псевдосемью» со своими родственниками и друзьями. Глупо. Нереально глупо. Я только сегодня узнала его имя и цвет зубной щетки. Возможно, это трехметровый шаг в общении? Плетусь наверх и закрываю дверь с надутыми щеками. Предвкушаю свое вялое передвижение между толпой людей, держа в руке пластиковый стаканчик с соком. Иронично, однако, после вчерашнего вечера. Надеваю наушники и молюсь, чтобы не разболелась голова. Выглядываю в окно, за которым кипит сумасшедшая жизнь: выходные, солнце, жара. Еще бы. Открываю ноутбук и вижу миллион непрочитанных от Эллисон. 3:28 «Не знаю, насколько ты пьяна, но завтра мы идем за латте» 3:28 «Ах, нет. Уже сегодня😊» 3:30 «Я вспомнила наши милые беседы под открытым небом» 3:32 «Скотт иногда забирает меня у тебя, хи-хи» 4:41 «До завтра» 4:59 «Черт! До сегодня» Что происходило в голове у этой девушки? Да, она определенно выпила больше обычного. Но, почему-то, мысли о маме занимают значительную часть в моей голове. Я не знаю, как обычно проходят знакомства с новым членом семьи, но, кажется, это должно было произойти иначе. Я ведь даже не замечала изменений. Или все-таки замечала? Невольно вспоминаю тонкий шлейф духов в коридоре — запах, который она не использовала со времен моего отца, — или тот серебряный браслет, пылившийся в шкатулке на верхней полке деревянного шкафчика. Серьезно, Лидия? Это было очевидно. Беру в руки телефон, чтобы позвонить подруге и огорчить ее отменой сегодняшнего «кофепития». Гудки идут продолжительное время, и я уже хочу повесить трубку, как на другом конце слышится тихий голос. — Эллисон? Мне это кажется довольно странным. Хотя, черт, нет. Сейчас десять утра, а последнее написанное сообщение ею отправлено в пять. — Да-а-а! — она протягивает свой ответ настолько свирепо, что я просто отключаюсь с тихим смешком, надеясь, что она не услышит. Целый день я провалялась в кровати, изредка спускаясь за едой. Арджент, конечно, напомнила мне об утреннем инциденте и обещала отблагодарить местью. Стоя на кухне за очередным клубничным йогуртом, я стала свидетелем редкой картины. Мама стояла у зеркала, напевая что-то под нос и крася ресницы. Мне показалось это забавным. Захотелось обнять ее, ну, или сказать, как прекрасно она выглядит, что, собственно, я и сделала. Ее лицо выражало благодарность и любовь. Давно я не видела этого. Стало тепло и уютно. Это странное чувство, которое в последнее время стало наведываться ко мне все чаще. — Думаю, тебе тоже стоит собраться. — Натали оценила мой внешний вид, явно указывая на растянутую футболку и еле заметные шорты под ней. Мне было плевать, сколько времени и как я выгляжу, но, наверное, ради нее мне придется сделать счастливый вид и поехать на барбекю. Смотрю на время и понимаю, что уже пять. С верхнего этажа моей комнаты, надрываясь, трещит будильник, и, черт, вновь становится смешно. Мы обе забыли о таком важном событии — в кавычках, конечно. Я осознаю, что это совершенно не халатность или безответственность. Это любовь. — Это напоминание о встрече с психологом, — показываю рукой в сторону доносящегося звука, пока в моем голосе царит до боли знакомое равнодушие. Смотрю, как она прекращает красить губы и обращает свой взгляд на меня. Не хочу предугадывать ее ответ, поэтому плетусь наверх. Это не напоминание о сеансе, а еще одно гребаное «не забывай, что ты больна!». Уже сидя на кровати, слышу, как мама разговаривает по телефону. Видимо, переносит встречу, и я почему-то не чувствую тот восторг, который должен был появиться. Смотрю на фотографию отца, и даже его улыбка не трогает. Время стремительно близится к шести, поэтому надеваю джинсовый комбинезон, распускаю волосы и спускаюсь к выходу. Проходя кухню, выглядываю в окно и замечаю темно-синюю иномарку. — Обувайся! Бэн уже подъехал! — Вижу, как она нервничает, но мне снова плевать. Выхожу за ней из дома и медленно направляюсь к машине. Предполагаю, что это он и я не сяду в чужое авто. Не могу разглядеть ничего сквозь тонирование стекло, поэтому доверяюсь интуиции и просто сажусь внутрь. — Еще раз здравствуй, — он улыбается мне, а я ничего не хочу. Вытягиваю уголки губ, чтобы не казаться невоспитаной. Мама садится спереди, и мы, наконец-то, трогаемся. Засовываю наушники и утыкаюсь в окно, наблюдая мелькающие деревья перед собой. Я много думала и уже засыпала, когда мы остановились около небольшого домика. Мне бы показалось все это уютным, если бы здесь были мои друзья. Вылажу из салона и, о нет, Бэн, я надеялась на тебя. Он тянет мне руку, и все, что остается, — это смущенно встать рядом, а затем следовать за его спиной. Наверное, он думает, что я странная. Разве это не так? — Привет! — Миллер пожимает руку какому-то седоволосому мужчине и кивает в нашу с мамой сторону. — Знакомься, это моя любовь Натали и Лидия. — Конечно, и просто Лидия. Спасибо, что хотя бы запомнили мое имя. Мама улыбается так, словно сейчас лопнет, хлопает глазами и выглядит счастливой, а я просто хочу уйти. Киваю этому мужчине и пытаюсь найти укрытие. Пропускаю мимо ушей их последующий разговор, обдумывая, сколько еще часов мне придется стоять вот так. — Черт! Вымахал-то как! — Оборачиваюсь и замечаю темноволосого парня, который обнимает моего отчима. Настолько ужасно звучит, что захотелось блевать. Разглядываю его без доли смущения и пытаюсь понять, что он здесь забыл или чей он сын. Не приходится долго думать, ведь седоволосый друг Бэна тут же кладет свою руку на плечо брюнета. Они смотрят на меня, и почему-то мурашки резко пробегают по телу. — Милая, подойди к нам! — Мама машет рукой, подзывая к себе, и мне кажется, что ничем хорошим это не закончится. — Лидия, это Стайлз. — Натали глядит на меня, пытаясь предугадать мою реакцию. Чего еще от меня ожидать? Кидаю тихое «привет», тупя взгляд в пол. Честно, хочу скорее поесть. — Вижу, вас двоих насильно сюда притащили. — Это точно. Теперь отец Стайлза становится моим фаворитом; улыбаюсь ему, поджимая губы. — В таких случаях можно объединиться и одолеть скуку. Он подмигивает нам? Куда? Куда они уходят? Черт. — Значит, Лидия? Что «значит, Лидия»? Молюсь, чтобы ему надоело вот так стоять, и он исчез из моего поля зрения. Обращаю свое внимание на парня и пытаюсь разглядеть получше черты его лица. Небольшой курносый нос, карие глаза, пара родинок и взъерошенные волосы. Типичный. Может, я хочу так думать, а возможно я зла на него за то, что он нарушает мое пространство. Я не рассчитывала на новые знакомства. И что это за гребаное «значит, Лидия?». — Да. — Разворачиваюсь спиной и плетусь к столу, где заметила яркие фрукты. Меня напрягает чувство незащищенности. Слышу, как брюнет идет за мной, и невольно морщусь. Беру дольку апельсина и кладу в рот, притом кожуру оставляю на зубах, словно брекеты. Не знаю, чем руководствуюсь в этот момент, но поворачиваюсь к новому знакомому. Он смотрит на меня с интересом, рассматривает что-то. Абсолютно нетактичен. Улыбаюсь и оголяю оранжевую кожуру. Парень начинает смеяться, наливая стакан сока. Хорошо, что хоть кому-то здесь весело. Пытаюсь найти в толпе маму, поэтому всячески верчусь в поисках рыжей макушки. — Они играют. — Обращаю внимание на кареглазого, который кивает головой в сторону родителей. Вижу, как Натали машет руками Бэну, пока тот пытается отобрать мяч у отца Стайлза. Пара мужчин бегают рядом в надежде на выигрыш, параллельно что-то крича. Замечательно. — Так и будешь за мной таскаться? Соглашусь, грубовато, а еще одета я не по погоде. Жарко. Рассматриваю еду на столе, пока мой собеседник обдумывает ответ, скорее всего. — Пытаюсь развлечься, наблюдая за твоими попытками не замечать мое присутствие. — Он опускается вниз, садясь на зеленую траву, возможно, она даже мокровата от росы. Юноша откидывается на спину и смотрит на меня снизу вверх. — Как часто бываешь на гонках? Довольно-таки часто. А еще куда чаще удивляюсь происходящему. Откуда он знает вообще. Моя скептическая натура говорит, что этот парень просто видел меня на трибунах. А что, если он следил за тобой? Здравствуй, мнительная Лидия Мартин. Как давно ты сидела в недрах сознания? — Ты сидел рядом на трибунах? Сейчас самым логичным выходом из ситуации кажется задать этот вопрос. Разве Бейкон Хиллс — большой городок? Вряд ли. Может, он знает меня через знакомых. — Да, только не на трибунах, — Стайлз начинает смеяться, и мои щеки заливаются краской. Таким ярким румянцем, что все девушки восемнадцатого века позавидовали бы со своей свеклой. Почему ты ведешь себя так банально рядом с противоположным полом? — Я выиграл в последней гонке. Отвратительно и многословно одновременно. Он хлопает рукой по траве, указывая на свободное место. Обдумываю последующие действия и решаю забыть о той встрече. Присаживаюсь рядом, надеясь скоротать время за беседой, не знаю, приятной ли. Оглядываюсь по сторонам, обращая внимание на заходящее солнце. Красиво. Прикрываю глаза, слушая крики играющих взрослых — приятно звучит. — С самого детства. Отец любил гонки. Не люблю оставлять вопросы без ответа. Все еще сижу с прикрытыми глазами, смакуя свежий воздух. Трава, к счастью, сухая, поэтому поудобнее умащиваюсь на земле и тянусь рукой за соком. — А я сижу за рулем, сколько себя помню. Все мои попытки терпят крах, и я обреченно вздыхаю. Ничего не мешает мне встать, но моя поза к удивлению удобная, и нарушить все это будет словно прерваться в самый кульминационный момент книги. Поворачиваюсь к брюнету и наблюдаю, как тот медленно крутит травинку меж зубов. Мне почему-то не хочется отводить взгляд. В кармане начинает вибрировать телефон. Черт! Слава богу, Эллисон. Поднимаюсь на ноги и прижимаю девайс к уху. — Привет! Как ты там? Надеюсь, я прервала тебя, пока ты смачно ужинала. — Слышу ее смех и понимаю, что месть не удалась. Рассказываю о маме и о том, как хорошо на природе, параллельно наблюдая за его движениями. Арджент рассказывает о том, как пройдет завтрашний день и как скоро в школу, а я смотрю на родителей. И как давно я начала их так называть? Думаю, с тех пор, как увидела мамины глаза, которые вновь горят. Кладу трубку и, наконец-то, беру сок. — Налей мне, — слышу мужской голос снизу и закатываю глаза. — Пожалуйста. И на этом спасибо. Опустошаю пачку яблочного напитка и присаживаюсь рядом. Парень тянется к моей руке, чтобы забрать свое, и все, что я могу сделать — замереть. Самое отвратительное чувство — беспомощность. В какой-то момент осознаю происходящее и за долю секунды ставлю наполненный стакан на землю, из-за чего он переворачивается, и все содержимое уже удобряет грунт. Замечательно. Он смотрит на меня пару секунд, а затем встает и подходит к столу. Жду, когда же он скажет, что мне нужно лечиться, или спросит, почему я так веду себя. Меньше всего мне хочется говорить, лучше провалиться сквозь сладкую из-за напитка землю, но мысленно прокручиваю варианты ответов. Теряюсь и даже не знаю, как себя вести, закрываю лицо руками. Прекрасно понимая, что меня видно, и я, черт возьми, не в домике. — Остался только апельсиновый. — Поднимаю взгляд, замечая, как он трясет пачку у себя в руках. — С тебя яблочный сок. Улыбаюсь и начинаю ненавидеть гребаные яблоки. Парень наливает себе воды и идет в сторону родителей. Откидываюсь на спину и говорю мысленно «спасибо».