Весенний дождь весело тарабанит по стеклу

Весенний дождь весело тарабанит по стеклу. За окном качаются деревья с блестящими от влаги листьями, и Ростислав на секунду замирает, засмотревшись на них. Умиротворяющее зрелище. В детстве, когда он выучил азбуку Морзе, ему казалось, что дождь разговаривает с ним. Это было примерно в те же времена, когда он верил, что в его шкафу живет монстр. Непонятно, куда монстр девался днем, когда он искал свои застиранные джинсы в невыводимых пятнах от травы, но ночью — точно был! Он говорил об этом родителям, но мама только непонятно улыбалась, а отец грозился дать ремня, если он и дальше продолжит выдумывать. Рошен пытается вспомнить морзянку и понять, что дождь говорит ему сейчас, но это оказывается бесполезным занятием: не вспоминает. Ну и ладно, невелика потеря, думает он и машинально проводит рукой по коротким волосам. Он только недавно постригся под машинку и еще не привык. Руки сами тянутся к ежику, ощущая покалывания кожей. Он волновался, что новая прическа не понравится Милораду, но его вроде бы все устроило. И он тоже стал проводить рукой по его макушке, словно гладил большого верного пса. Ростислав действительно верен ему. Даже порно перестал смотреть, встречая с ним. Фантазирует о Милке, когда тот не рядом, и это его вполне удовлетворяет. Вода в ванной выключается, и Милорад проходит в спальню. На нем фиолетовый (его любимый цвет) свитер крупной вязки, который идеально сочетается с фиолетовыми же волосами. На шее висит кулон — стеклянный шарик с крохотным голубым цветком. Он выглядит так уютно, так симпатично, что у Ростислава тает сердце. — Чем займемся? — спрашивает Милка, заправляя прядь волос за хорошенькое ушко. — Что-то посмотрим? — Чур я выбираю. — Как скажешь. Я пока сделаю нам чай. — Ты будешь пить чай? — удивляется Милорад. — Тебе — ромашковый чай, а себе — кофе с капелькой рома. — Однажды кофе тебя убьет. — Произнесешь речь на моих похоронах. Милка цокает языком и, сняв джинсы и носки, забирается под одеяло на кровати Ростислава. Он уходит, а когда возвращается с двумя кружками, то обнаруживает его поглощающим целый миндаль, который он так любит. — Что-то выбрал? — Угу. — Милорад протягивает ему орешек, и Ростислав перехватывает его зубами. Вообще-то он больше любит лесные орехи, но раз с ним делятся самым любимым — грех не взять. Милка запускает видео. Рошен успевает прочитать название: «Возвращение кота», что ему ничегошеньки не говорит. На деле это оказывается аниме. Ну, аниме так аниме, соглашается он сам с собой и смотрит, попивая горячий кофе с ромом. Когда кофе заканчивается, он сползает на кровати и устраивается на ногах Милорада. Тот, отставив кружку со своим чаем, принимается поглаживать его по голове. Это так расслабляет, что он почти засыпает, но Милка его расталкивает. — Не спать! Мы тут аниме смотрим. — Ты бессердечен, — ворчит Ростислав и отправляется за второй кружкой кофе. Стоя на кухне, думает, добавлять ли ром, и в конце концов просто выпивает несколько глотков прямо из бутылки. Милка считает, что у него проблемы со спиртным, поэтому даже конфеты с алкоголем ему не дарит. И он же считает, что у него проблемы с кофе, а еще с учебой, одногруппниками и преподавателями. Ему очень хочется спросить: «Эй, а с чем у меня нет проблем?» Когда он возвращается с кофе (без рома, потому что проблем с алкоголем у него нет), Милка и сам уже дремлет. Но он из мести его не расталкивает, а сам ложится рядом и прикрывает глаза. — Не спать, — раздается через какое-то время, но, впрочем, вяло. — Я и не сплю. Это ты спишь. — Я? Нет! — Ну да, ну да, — усмехается Ростислав и снова запускает анимку. Теперь уже Милорад лежит у него на ногах, а он перебирает его мягкие и легкие, как пух, волосы. Они смотрят, не разговаривая. Рошен знает, как Милка любит кошек, так что ему, наверное, нравится. Ему самому тоже нормально, если бы не нравилось он бы попросил выбрать что-то другое, потому что жизнь слишком коротка, чтобы смотреть то, что не по вкусу. Ладно, кому он врет, ради Милорада он потерпел бы, даже если жизнь слишком коротка. Ведь любовь — важнее. Когда аниме заканчивается, Милка по-хозяйски убирает ноутбук и возвращается к нему. — Я знаю, что это аниме не только и не столько о любви, но… — Но? — Ты ведь хочешь целоваться со мной? — Я всегда хочу целоваться с тобой. — Я так и знал. — Милорад хватает его за темно-коричневый ошейник с заклепками и притягивает к себе, чтобы прижаться губами к его губам. Ростислав сам не понял перехода от анимки к поцелуям, но он определенно не против. Он любит поцелуи с ним. Любит его губы и юркий язык, который творит нечто совершенно противозаконное в его рту. Одновременно руки Милки блуждают по его телу, забираются под футболку, короткие ногти слегка царапают грудь. Руки Рошена проникают под фиолетовый свитер и нащупывают выпирающие лопатки. А еще хребет, его позвонки можно пересчитать наощупь. Он пробегает пальцами по косточкам и переключается на живот. Мягко поглаживает ладонями, пока Милорад «пересчитывает» его зубы языком, так, что у него мозги плавятся. — Мм… Мне раздеться? — спрашивает он, оторвавшись от его губ и смотря на него совершенно осоловелым взглядом. — Что за глупые вопросы? — Мои вопросы глупые? Я глупый? — Нет конечно! Я не то имел в виду. Милка хмурится, и Ростислав примирительно чмокает его в скулу и шепчет: — Прости. Милорад какое-то время теребит край своего свитера, смотря куда-то вниз, а потом все же снимет его. Рошен касается плеча и ведет кончиками пальцев к груди. Кожа у него белая-белая и нежная-нежная, как взбитые сливки. Он никогда не оставляет на ней засосы, чтобы не испортить ее девственную белизну. Но целовать, легко скользить губами — можно. И он принимается выцеловывать шею, ключицы и грудь. На самом деле одних поцелуев мало, ему хочется большего, у него уже встал, но он пока терпит. Терпит и целует-целует-целует. Так трепетно, словно он — самая большая его ценность. Хотя постойте, именно так и есть! У него нет ничего более драгоценного, чем Милорад. Он опускается поцелуями к животу. Языком — во впадинку пупка. Милка шумно выдыхает. — Тебе хорошо? — спрашивает Рошен. — Хорошо… Отсосать тебе? — Слишком заманчивое предложение, чтобы я мог от него отказаться. Милорад слезает на пол, а он садится на край кровати, сняв домашние штаны и трусы. Милка высовывает язык и касается головки. Потом широко лижет вдоль всего ствола, не пропуская ни миллиметра, и наконец берет в рот. Он посасывает головку, а руки скользят по его ногам. Он словно примеряется, как лучше заглотить. Когда он наконец заглатывает, у Ростислава срывает крышу. Это просто ни с чем не сравнимые ощущения. Он закидывает голову и шумно дышит, всего слишком много, много мягкого влажного языка, много горла, в которое погружен его член. Хочется кричать, хочется волком выть, но он никогда не был шумным в постели, хотя сейчас на него накатывает и он все-таки стонет. Негромко, однако все же явно нехарактерно для него. Это, очевидно, замечает и Милорад. Он поднимает на него шалый взгляд, а его руки замирают у Рошена на коленях. — Ты сводишь меня с ума, — говорит Ростислав, чувствуя, как резко стало сухо в горле. Он тянется к своей кружке, отпивает кофе и чуть не роняет, когда Милка заглатывает снова. Ему кажется, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он думает так каждый раз, когда они занимаются сексом. Словно привыкнуть не может, словно для него все в новинку. На самом деле — нет. Но он не перестает раз за разом удивляться сваливающемуся ему на голову порочному счастью. Он кончает Милораду в рот. Чувствует, будто в его голове прогремел взрыв, а потом по телу расплылась сладкая нега. Рошен откидывается на постель, довольно улыбаясь, а Милка нависает над ним, опершись на руки, и целует его в губы. И снова — эти непостижимые сплетения языков и страстные касания губ. Снова и снова, чтобы сделать из счастливой амебы Ростислава суперсчастливую амебу. Однако Милорад на секунду отрывается от его губ, чтобы напомнить: — Я тоже хочу кончить. — Да, прости. Сними трусы. Он послушно снимает свои боксеры и вновь нависает над ним. Они опять целуются, но теперь Ростислав не забывает ему дрочить. Дрочить не себе все еще непривычно, но у Милки, поди, челюсть болит после минета, так что неудобства Рошена по сравнению с его — просто фигня. Он будто бы погружается в кокон удовольствия от поцелуев Милорада, он совсем забывается, и движения руки становятся словно не его собственным движениями. Но он уверенно приближает его к разрядке, и вот Милка кончает прямо ему в руку, одновременно прикусив его губу. — А теперь оближи, — говорит Ростислав и подносит руку к его рту, чтобы он слизал свое «молоко». Милорад берет его за запястье, там, где на смуглой коже вытатуирована маленькая греческая буква «ро», облизывает, язык скользит между пальцев и по ладони. Он такой послушно-податливый, что у Рошена замирает сердце. Он понимает, что никому и ни за что не отдал бы его, ведь он — его сокровище. О чем он и спешит сообщить Милке. — Сокровище? — переспрашивает он, довольно улыбаясь. — Тогда ты сделаешь для меня все что угодно! — Ну естественно. Загадывай! — Мое первое желание — принеси колы. После секса мне всегда хочется чего-то сладкого. Рошен послушно уходит, моет руки и возвращается с высоким зеленым стаканом с пенистым напитком. Милка делает несколько глотков, а Ростислав наблюдает за его движущимся кадыком. — Что теперь? — спрашивает он, садясь рядом и проводя кончиком носа по белой шее. — Выключи дождь, — неожиданно говорит Милорад. — Он капает и капает, и капает, сил больше нет. Рошен удивлен, однако он готов выполнить и эту просьбу. Он встает, чтобы найти большие наушники и свой мобильник. Возвращается, надевает наушники на голову Милки и включает The Cure. Тот прикрывает глаза, положив голову на подушку. Кажется, ему нравится его музыка. Ростислав музыку не слушает — он слушает дождь, который его не раздражает. Для него он весело тарабанит по стеклу и говорит, что все у них с Милорадом будет просто прекрасно.