Женитьба при отягощающих обстоятельствах

Ликиу напевает что-то себе под нос, доставая из холодильника пиво. Она делает вид, что не замечает малиновых ушей Мо и довольной ухмылки Тяня. Очевидно, что этих двоих связывает нечто кроме дружбы. Она ставит три бутылки на барную стойку, которой кухня символически отгорожена от гостиной, и ловко откупоривает их. — Нам вообще-то ещё нельзя алкоголь, — шутливо упрекает Хэ, прибывающий в прекрасном расположении духа. — Не говори, что ты его не пробовал, не поверю, — парирует Линь, делая из своей бутылки глоток. Мо следует её примеру. Пиво оседает приятной горечью на языке. Ликиу шуршит огромной упаковкой чипсов, закидывает в рот пригоршню и смачно хрустит. — Ты обещала рассказать одну увлекательную историю, — напоминает Тянь. Глупо было надеяться, что он забудет. Линь поддёргивает тысячу раз подвернутую, но всё равно длинную штанину домашних брюк Хэ, которые тот выделил вместе с футболкой, чтоб она, засунувшая все шмотки без разбору в стиралку, не щеголяла в распахивающемся халате. — Мой отчим невзлюбил меня, хрен знает почему, — начинает Ликиу с главного, взгромоздившись на высокий стул. — Наверное, я ему всегда напоминала о том, что у его любимой женщины, а маму мою он действительно любит, был другой, к которому она испытывала страсть, а не просто благодарность. — Тупость какая, — фыркает Гуань Шань. — Это единственная причина, какую я вижу. — Люди порой могут ненавидеть и за меньшее. Правда, Рыжик? — бросает Тянь, ероша волосы Мо. Тот фыркает как ёж и вместо ответа прикладывается к пиву. — Я опрометчиво согласилась на то, чтобы он оплачивал моё обучение в универе. Так у него появился первый рычаг для манипулирования, ведь по факту я реально ему должна, — продолжает Ликиу, качая бутылку в ладони. Линь прерывается, чтоб сделать глоток. Она знает, что Тянь вытащит из неё остальное, но временит, пытаясь отсрочить неприятное. — Ты могла бы постепенно вернуть ему деньги, работая после выпуска. Кстати, на кого ты училась? — подталкивает к признанию Хэ. — На химика, — признаётся Линь. По взгляду Тяня понятно, что он начал догадываться. Мо же морщит лоб и с наводящими вопросами не лезет. — Линь исправно давал средства на учёбу, но на остальные мои нужды выделял деньги со скрипом. Я к нему особо и не лезла, я выросла в бедности и не привыкла шиковать. Пошла работать в кафешку вечерним администратором. Крутя между пальцев плоский прямоугольник зажигалки, Ликиу переводит дух и продолжает: — Когда я оканчивала первый курс, родился мой брат. У меня стали появляться мысли о том, чтобы съехать из дома отчима. Не потому, что я чувствовала себя лишней или меня сильно напрягало что-то, просто я решила, что это правильно. На свои деньги я себе это позволить не могла. Помогать Бэй отказался, сказав, что доить он себя не позволит, я и так ему пятки целовать должна за обучение. — Он же сам предложил! — возмущается Шань. — Я же действительно хотела как лучше. Свалить и не мозолить лишний раз глаза. Я бы приняла спокойный отказ, мне никто ничего не должен, но зачем было ставить меня в такое паскудное положение? — И тогда ты стала варить, — уверенно предполагает Хэ. — Что варить? — не врубается с ходу Рыжик. — Мет, фен, соли, — перечисляет Ликиу. У Мо глаза лезут на лоб. — Пиздец, — заключает он. — Чем ты только думала? — Я хотела не зависеть от отчима больше, чем уже зависела, — вспыхивает Ликиу, отбрасывая несчастную зажигалку в сторону. Тянь думает, глядя на эту пока ещё контролируемую перепалку, что эти двое, похоже, больше родственники, чем он с Чэном. Гуань сопит и молчит. Ему просто нужно время, чтобы переварить информацию. — Как такая идея у тебя вообще появилась? — На вечеринке я познакомилась с парнем с другого факультета. Он периодически торчал, и давно искал человека, кто поможет ему совместить приятное с полезным. Он всё организовал, в эту сторону у него котелок хорошо варил. Ликиу допивает выдохшееся, ставшее противным пиво, морщится и от вкуса, и от тяжёлого, до сих пор ошарашенного взгляда Мо. Разочаровывать людей, помнящих тебя девочкой с незапятнанной совестью и чистой душой, оказывается, паршиво. Но, как ни странно, вместе с этим она чувствует себя наконец-то освободившейся. — Так и жили. Я делала свою работу, получала деньги, особо их не светила. Снимала комнату недалеко от универа, копила, хотела вернуть Линь всю стоимость обучения, но лишь вложила в его руки поводок от ошейника, затянутого на моей шее. Мо трёт виски. Он знает, что мир несправедлив от слова «совсем», но за сестрёнку обидно вдвойне. Да, одобрить её решение трудно, но понять можно. Им обоим всего лишь хотелось нормальной жизни, а не дерьмовой карусели, где каждый круг хуже предыдущего. — Я выпустилась и собиралась идти работать. Все тёмные делишки к тому моменту уже бросила, хоть мой подельник и не был этому рад. Пришла к Линь возвращать денежки, а он мне говорит, что, мол, я знаю, как ты их получила, и теперь ты сделаешь всё, что я тебе скажу, иначе информация уйдёт в полицию. — Тернистый путь к гордому званию невесты моего брата, — заключает Тянь. — Линь давно искал, как подступиться к Цзянь, и если не партнёрство, то дипломатический брак. Но его сынок слишком юн, а семейство Хэ приближено к господину Цзянь, почти полноценная замена. Мо и Тянь переглядываются. Ликиу настораживает охреневание в их глазах. — Только не говорите, что вы знаете сына Цзянь. — Мы с И вместе учимся, — осведомляет её Хэ. — Атас, — заключает Ликиу. Она спрыгивает со стула, потому что нет сил сидеть на одном месте. Девчонка начинает расхаживать по кухне, мельтеша перед глазами. — А какой от этого толк? Нахрена выдавать тебя замуж? — не понимает Гуань Шань. — Всё просто, Малыш Мо: Линь тоже замешен в делах мафии, заключив дипломатический брак с противостоящей семьёй, он типа подпишет мирный договор и невеста станет залогом этого перемирия, — терпеливо объясняет Тянь. — А если договор нарушится со стороны Бэй, меня просто убьют в назидание всем остальным, — добивает Ликиу. — И я уверена на девяносто девять процентов, что Линь бы нарушил их. — Это жестоко, — откликается Хэ. — Твой брат всё ещё может стать моим палачом. Не думаю, что Линь просто так на тормозах спустит мою выходку. Ему ж даже пришлось удочерить меня, чтобы не вызывать излишнего подозрения, — усмехается она. — Что за пиздец?! — возмущается Шань. — Согласна. Возможно, меня уже и полиция ищет, и совсем не ради возвращения в тоскующую семью. Мо гневно сверкает глазами, видимо, не находя слов для выражения своего возмущения. Тянь смотрит на замершую у стола Ликиу с сочувствием. Он бы хотел верить, что ей удастся провести всех злопыхателей и выскользнуть из их лап в счастливую лёгкую жизнь, но Тянь реалист. Он хорошо знает своего брата, да и о жизни синдиката наслышан. У девчонки мало шансов на успех. Затянувшееся горестное молчание неожиданно тяготит Хэ и он говорит, закинув в голос изрядную долю игривости: — Знаешь, а ведь ты ни разу не похожа на тех девушек, которых я видел с Чэном. Ликиу поднимает на него немного растерянный и поугасший взгляд, заставляющий сердце наполнятся сожалением о том, что этот мир прогнил. — А ты мастер по смене темы, — внезапно улыбается она. Фыркает Мо, переставший походить на сжатую пружинку. — Так что там с девушками? — подначивает заинтригованная Ликиу. — Они выглядели на миллион, — не вуалирует Тянь. Он ожидает, что девчонка надуется, скиснет или разбухтится почем зря, но вместо этого получает смачный подзатыльник от Мо. Вместо тысячи слов, как говорится. Хэ уже открывает рот, чтобы выдать очередную ерунду, призванную отвлечь всех от проблем, но его прерывает смех. Линь хохочет и чудится, что косые квадраты света от заходящего солнца, лежащие на полу, вспыхивают ярче от этих звуков. Что вокруг девчонки разливается медовое сияние, тёплое, всепоглощающее. Что она даже чуточку искрится. — Да, я твоему брату действительно не пара, — говорит она, сморгнув крохотные слезинки с ресниц. Она думает, что её поведение со стороны походит на странную истерику. — Не слушай этого засранца. Ты на миллиард, сестрёнка, — ободряет Шань. — Если бы я была таким супер-крутым гангста, как Чэн, я б себя в жены тоже не выбрала. — Это ж чего так? — осведомляется Тянь. — Меня жизнь к таким испытаниям не готовила, — отмахивается Ликиу. — Я рад, что ты сорвала помолвку. Чэн охуеть какой угрюмый тип, хрен поймёшь, что у него в черепушке творится, — серьёзно выдаёт Гуань. — Он не так кромешно плох, как ты думаешь. Даже пытался быть галантным со мной. Мо удивлённо морщит лоб, а Тянь глухо бросает: — Чэн хорошо вышколен отцом, выполнит приказ не моргнув глазом. Линь смотрит на мальчишку пристально, чуть сощурившись, будто выглядывая что-то по-настоящему стоящее внимания. — Почему ты так относишься к нему? — спрашивает она с осторожностью человека, тыкающего веточкой в готовую сдетонировать бомбу. — Как? — Хэ ожидаемо весь подбирается. Он смотрит на неё косо, вызывающе и чуточку зло, хотя смысла злиться на неё и её кошачье любопытство, конечно, нет. Рыжий даже перестаёт жевать наскоро сварганенный сэндвич, который в кои-то веки не выбили из рук, не растоптали во внезапной потасовке и не смяли, случайно примостив сверху задницу. — Я вот выбираю, какое слово лучше опишет это: «скверно» или «хуёво». Пока склоняюсь всё же к «скверно». Тянь усмехается, оценив ненавязчивую иронию, но от ответа предсказуемо уворачивается: — На это есть много причин, Лао-Ликиу. Линь не лезет с расспросами дальше, молча закуривает. Для короткого сегодняшнего дня слишком много событий и эмоций. Гуань Шань переводит взгляд с Хэ на сестрицу и обратно. Эти американские эмоциональные горки его в могилу сведут, честное слово. — Не переживай, мы не рассоримся в пух и прах. Мне ж это ой как не выгодно, — успокаивает его Ликиу. — Мне пора бы домой, — бурчит Мо и обращается к Тяню: — Гони деньги за готовку. Хэ ржёт, но идёт за бумажником. Ликиу подходит к Гуаню и обнимает его. — Спасибо, братишка, — тихо говорит она, заглядывая в его глаза. Шань на секунду позволяет улыбке скользнуть по губам. — Всё будет хорошо, — он не то, что не привык говорить такие слова, он не привык их даже думать, но из всех правил есть свои исключения. *** Ликиу просыпается от полузадушенного крика. Она недовольно отлепляет лицо от подушки, не сразу врубаясь, откуда идёт звук. Он повторяется и Линь понимает, что это Тянь. Хоть её глаза быстро привыкают к полумраку, но от любезно выделенной под спальное место софы не видно, что происходит на хозяйской кровати. Путаясь в огромном пледе, Линь поднимается, секунду раздумывает, стоит ли что-то делать, и всё-таки плетётся на звук. Хэ обнаруживается мечущимся по постели, будто в агонии борьбы. Он надсадно дышит, волосы чёрными стрелками липнут к взмокшему лбу. «Надо, наверное, разбудить», — думает Ликиу и хрипло зовёт его: — Тянь. Он не слышит. — Тянь! Проснись! Но тот слишком погружён в кошмар. Линь решается взяться за его плечи, и тут же кривится от боли в жёстко перехваченных запястьях. Она ойкает и дёргает руки. Взгляд Хэ постепенно становится осмысленным, в нём появляется узнавание. — Ликиу? — удивлённо сипит Тянь, разжимая свои холодные пальцы. — Я это, блин, я. Ты орал как резаный. Что тебе такое снилось-то? — ворчит девчонка, растирая предплечья. — Сначала случай со мной и братом из детства, а потом просто страх, — признаётся Хэ. — Радужное ж у тебя детство было, ничего не скажешь. Линь бредёт на кухню за водой. Когда она возвращается, Тянь уже успевает переодеть влажную майку и закурить, усевшись на край кровати. Краска вернулась к его измождённому лицу. Ликиу протягивает ему стакан. Хэ, раздавив в пепельнице ополовиненную сигарету, принимает его и осушает за два глотка. — Ну, я спать пойду. Надеюсь, кричать больше не будешь, — переминаясь с одной босой ноги на другую, говорит девчонка. Ликиу честно не понимает, как лучше проявить участие и сочувствие, и нужно ли это Тяню вообще. — Побудь со мной, — внезапно просит Хэ. — А волшебное слово? — артачится Линь чисто для проформы. — Пожалуйста, — послушно выдаёт Тянь. Он смотрит на неё мутным, как у заболевающего человека, взглядом. В нём действительно читается просьба. — Двигайся, — бурчит Ликиу. Хэ вскидывает брови, но почему-то воздерживается от пошляцких комментариев, которые бы не преминул отпустить в любой другой ситуации. Он молча двигается и, раскинувшись на кровати, говорит: — Я плохо засыпаю после этих грёбаных кошмаров. Линь валится рядом, укутывая ноги тонким одеялом. — Знаю, — пыхтит она, устраиваясь удобнее. — Мне тоже снятся кошмары, правда, обычно это просто темнота и чувство всепоглощающего ужаса. Тянь смотрит на неё с пониманием, но это не спасает от повисшей неловкой тишины, какая бывает между малознакомыми людьми. Впрочем, Ликиу быстро нарушает её провокационным вопросом: — Признавайся, сколько тысяч юаней ты бы отдал, чтобы сейчас здесь вместо меня лежал Шань? — А ты глазастая, да? — усмехается Хэ. — Я бы отдал всё, что у меня есть. — Мо может ершиться сколько угодно, но он к тебе расположен. — Расположен? И всего лишь?! Линь смеётся, толкая мальчишку локтём в твёрдый бок. Тот в ответ бодает лбом её в плечо, да так и задерживается, неосознанно ища тепла. Смех утихает, и она несмело касается тёмных волос, чтоб погладить. Тянь льнёт к её ладони, и Ликиу внезапно ловит себя на мысли, что не может представить Чэна в подобной ситуации. Почему-то от этого ей не по себе. Она вспоминает, как впервые увидела его на террасе посреди благоухающего сада и подумала, что в другой жизни могла бы легко влюбиться в этого статного мужчину. Ледяная иголочка одиночества колет ей прямо в сердце. — Не знаю, что именно ты чувствуешь к Мо, но я рада, что это искренне, — шепчет она в макушку Тяня, продолжая пропускать меж пальцев шелковистость чёрных прядей. Он не отвечает, неожиданно убаюканный лаской. Вскоре засыпает и Линь, разбитая вязкой чередой невесёлых мыслей. *** Хэ открывает глаза в несусветную рань, а всё потому, что озяб. Ему очень странно обнаружить себя полностью раскрытым. Зато, когда рядом находится сопящая с присвистом Линь, укутанная в одеяло, как в кокон, всё становится на свои места. Тянь зевает во весь рот и уже начинает строить планы по отвоевыванию необходимых постельных принадлежностей, как раздаётся каверзный звонок в дверь. Хэ осоловело пытается сообразить, кто мог приволочься в такой час. Он бредёт к двери и неосмотрительно распахивает её. У порога, конечно же, стоит Чэн.