Женитьба при отягощающих обстоятельствах

— Как же я рада тебя видеть, — искренне говорит Ликиу. — Как твои дела, как мама? — Всё нормально, — отвечает всё ещё опешивший от встречи Гуань Шань. — Сестрёнка. От этого почти позабытого «сестрёнка» у Ликиу теплеет в груди и она порывисто обнимает Мо, крепко стискивая того в объятьях. Радость переполняет её. Она была вынуждена отречься почти от всего из старой жизни, и поэтому привет из далёкого детства внезапно выбивает Линь из колеи. — А ты знатно подрос с нашей последней встречи, — отцепляясь от Мо и солнечно улыбаясь, заявляет Ликиу. — Ага, это ж тыщу лет назад было, — бурчит Гуань, смущённо потирая затылок. — Так-так! Изменяешь мне, Рыжик. Высокий темноволосый парень, появившийся позади Мо, как чёрт из табакерки, так поразительно похож на Хэ Чэна, что с Ликиу разом слетает всё веселье. — Заткнись, — тут же шипит Гуань Шань. — Только не говори, что она твоя сестра, а то мыльная опера какая-то получится, — вальяжно мурлычет незнакомец. — Не по крови, — отмирает Ликиу, снова обретая дар речи. — Какая прелесть. Почему не рассказывал? Не представишь нас? — Ликиу — это Тянь, Тянь — это Ликиу. Всё, валите знакомиться на улицу. Дайте нормально смену доработать, десять минут осталось. — Кажется, Рыжик начинает закипать, — констатирует факт брюнет. Линь игнорирует его заявление, понимающе улыбается Мо и, прихватив минералку, идёт к кассам. Тянь тащится следом. Немногочисленный народ поглядывает на них с интересом. Да, парочка получилась откровенно странная: сияющий дорогим минимализмом парень модельной внешности и затрапезно одетая девчонка европейской наружности. Ликиу плевать на это. Она расплачивается и вываливается на улицу, прижимая прохладную бутылку локтем к боку. Линь скручивает крышку, её обдаёт брызгами. Тянь закуривает, косясь на неё хитрым глазом, и тут же лениво осведомляется: — Ты уверена, что вы с Мо не родные? Больно похожи. Оба рыжие и оба стремитесь игнорировать меня. Ликиу, утерев влагу с губ тыльной стороной ладони, усмехается. — Ты со старшим братом тоже почти на одно лицо. Жаль, правда, что он не такой разговорчивый, как ты, Хэ Тянь. Она говорит наобум, но реакция собеседника устраняет все сомнения. Без кривоватой ухмылочки и резвящихся бесов во взгляде Тянь становится ещё больше похожим на Чэна. — Откуда ты его знаешь? Линь спохватывается поздно. Наверное, не стоило вот так глупо подставляться. Но холодок в тоне Тяня, подталкивает выложить правду, как есть, чистяком, без прикрас. Мама не уставала говорить ей, что она отчаянная. И поэтому Ликиу говорит: — Я должна была выйти за него замуж. Конечно же, Мо появляется именно в этот момент. Смотрит недоверчиво, явно расслышав последнее сказанное ей, по привычке сводит брови к переносице. — За кого ты там замуж собиралась? — логично спрашивает он. — За Чэна, — отвечает вместо неё Тянь. Гуань Шань роняет на асфальт только что вытащенную из помятой пачки сигарету, смачно матерится, показывая своё общее отношение к этой ситуации и миру в целом. — Сбежала я и из дома, и от женишка, короче. И вообще, заварила знатную кашу, — немного неловко завершает своё признание Линь, и тоже принимается искать свои сиги, похлопывая себя по карманам. — Я хочу услышать эту историю во всех, мать их, подробностях, — признаётся Тянь. Офонаревший Мо пока молчит, припоминая наводящего дрожь старшего братца Хэ. Он выходит из ступора, замечая недоверие Ликиу, уже собирающейся как-то соскочить с пересказа своей занимательной истории. — Они с братом в таких себе отношениях. Не сдаст, — уверенно заявляет Гуань, обращаясь к Линь. — Мне бы поменьше личиком своим на улицах отсвечивать, — тянет она, явно сомневаясь, в ответ. — Идти тебе некуда, так? — внезапно интересуется Тянь, складывая руки на груди. — И что с того? — У него огроменная шикарная хата, — подначивает Шань, которого, что уж темнить, самого начинает мучить любопытство. Надо же, как, бывает, как причудливо закручиваются спирали судьбы. Кто бы мог подумать, что девчонка, присматривающая за ним мелким, едва не выскочит замуж за жуткого братишку личной занозы Мо? — Могу приютить на время. Вряд ли кто-то додумается искать тебя у меня дома, — предлагает Хэ с серьёзным лицом, призванным уверить в чистоте намерений. Ликиу думает, что она идёт прямиком в волчий капкан, но отчего-то интуиция молчит, не просит снова бежать без оглядки, спасаться недоверием и одиночеством. — Ладно. Надо взять пива, — обречённо говорит она и возвращается в магазин. *** — Вот это хоромы, — присвистывает Ликиу, переступив порог тяневской студии. Она бросает вещмешок у порога под понимающее фырканье Мо. Тянь отмалчивается, исподтишка наблюдая за ней. Девчонка сковыривает с ног ботинки, едва расслабив высокую шнуровку, и тут же устремляется к панорамным окнам. На ходу она скидывает кепку и кофту, бросая их на диван. Гуань смотрит на это с плохо скрываемой теплотой и лёгким недовольством, на вопросительный взгляд Хэ отвечает вполголоса: — Она всегда была как стихийное бедствие. — Я всё слышу, — оповещает Ликиу, не отрываясь от созерцания города. Шань качает головой и, бормоча что-то про то, что помощи он как всегда не дождётся, тащится на кухню, волоча за собой пакеты с едой. — Ночью вид ещё более завораживающий, — говорит Тянь, подходя ближе и становясь за её спиной. Явно ощущая дискомфорт от его присутствия, Ликиу зябко подёргивает плечом, но говорит нарочито беззаботно: — У Чэна такая же прекрасная квартира? Может, я напрасно сделала ноги от него? Тянь смотрит на абы как сколотые на затылке янтарные волосы, на трогательно торчащие позвонки шеи, покатые плечи, и думает, что ответить. — У меня от твоего взгляда мороз по коже, — честно признаётся Линь, отвернувшись от окна. — Я не обижу, — бросает Тянь, заставляя её хмыкнуть, сощурив светлые лисьи глаза. — Ага, сделаем вид, что я поверила, — говорит она. Из кухни высовывается Мо, скорее, проверить, всё ли в порядке, нежели проорать: — Хорош трындеть, мне нужна помощь. — Иди, помогай, а я в душ, — заявляет Ликиу, теряя флёр обманчивой хрупкости и растерянности. — Ты же не против, Сяо-Тянь? — Вали, — беззлобно усмехается Хэ. Его не провести этой напускной вкрадчивой наглостью. Они с Рыжиком одного поля ягодки: один прячет ранимость за озлобленной агрессивностью, вторая маскируется под плутоватую бродяжку, мешая исключительную искренность с постоянными недомолвками. Девчонка скрывается с его глаз, захватив по дороге свои вещи. Тянь идёт к Мо. Тот колдует у разделочной доски, обложенной овощами. — Откуда ты её знаешь? — спрашивает Хэ, усадив свой зад на кухонный табурет. Гуань размерено стучит ножом, шинкуя зелень. Он трёт лоб предплечьем, хмурится по привычке. — Мы жили рядом. Наши матери общались по-соседски. Её мама ещё до моего рождения оставляла Ликиу у моей, чтобы та была под присмотром, когда больше девать было некуда. Потом я родился. Мы росли вместе. У нас у обоих как-то не очень ладилось с общением со сверстниками. Мо отвлекается перемешать что-то скворчащее на плите. — Когда отца посадили, моя мама стала работать очень много, и уже я перекочевал к ним. Ликиу старше меня лет на пять, с уроками помогала. Маме было не до того: от усталости едва на ногах держалась. Рыжий снова умолкает, вытягивая из памяти посеревшие от времени воспоминания. Делает он это явно без удовольствия, отфильтровывая всколыхивающиеся эмоции. — В общем, когда Ликиу было шестнадцать, нарисовался Линь, стал ухаживать за её матерью. Они переехали. Мы сначала часто общались, потом, как водится, всё пошло по пизде. У неё учёба, поступление, у меня … — Мо остро ухмыляется, не собираясь подбирать слова, чтоб описать тот период, наполненный бесконечной злостью и бессилием. Тянь, снова закуривший, стряхивает пепел в грязную кофейную кружку, пока этого безобразия не видит Шань. Над выражением сочувствия ему ещё работать и работать, поэтому он скучающе тянет: — Когда будет готово пожрать? Мо предсказуемо сатанеет. *** Ликиу вплывает в кухню, подметая пол тянущимся следом подолом халата, когда Гуань Шань отвоёвывает у Тяня последние кусочки жареного мяса. «Оставь ей хоть что-то, прорва с ушами», — доносится до её ушей пыхтение Мо. В ответ Хэ гундосит что-то нечленораздельное, явно продолжая поглощение еды. — Мальчики, как вам мой новый имидж? — спрашивает Линь, принимая типа модельную позу. Мо, тянущий на себя тарелку, поднимает голову и отпускает скользкий край керамики. Лежащий с краю кусок, конечно же, летит на слепяще-белоснежную футболку Хэ. Тянь даже перестаёт жевать, наблюдая, как расползается масляное пятно по тонкому трикотажу. В его глазах читается не-будь-здесь-этой-девчонки-я-бы-макнул-тебя-лицом-в-тарелку-и-натянул-трусы-на-голову. Вместо этого он, проглотив пищу и недовольство, говорит: — А вот халат я брать не разрешал, кажись. — Ой, не будь таким букой. Ты им не пользуешься, очевидно же, — лукаво щебечет Линь. — Сто пудов, голышом по квартире после душа рассекаешь. — Бля, — обречённо ляпает Шань. Кончики его ушей заливаются малиновой горячей краской. Чёрт бы побрал его слишком живое воображение, услужливо подсовывающее яркие картинки. — Ну, кто-нибудь хоть слово скажет о моей причёске или как? — театрально капризничает Ликиу, уперев руки в бока. Стоит признать, тёмно-каштановые короткие, едва закрывающие уши, волосы ей идут. Так она кажется старше, изящнее и, как ни странно, нежнее. — Ты всё равно осталась рыжей, — комментирует Тянь, под шумок тыря ещё кусочек мяса. — Вашу фирменную вредность ничем не замажешь. — Иди в задницу, — отвечает ему Мо, и для пущей убедительности оттопыривает средний палец. Тянь скалится и, забыв про всё на свете, хватает Рыжика за руки. Тот изворачивается диким лесным котом, шипя проклятия. Ликиу, наблюдая за заварушкой, грозящей оставить после себя разгромленную кухню, спокойно уплетает оставшуюся еду. — Надо же, как вкусно, — удивляется она и, подхватывая тарелку, уходит в комнату, оставляя матюгающийся и вопящий комок кататься по полу позади себя.