В заботе о

Ему казалось, что он вернулся на четвёртый курс. Гарри вспомнил чувство полного неверия, охватившее его, когда он, наконец, понял, что человек, которому он доверял и на которого мог положиться, был не Аластор "Грозный Глаз" Муди, а жестокий самозванец, который использовал его и манипулировал им на каждом шагу. Почти десять месяцев, которые он потратил на то, чтобы научиться уважать, почитать и даже смотреть на этого человека как на старшего, мудрого дядю, ничего не значили. Шок и предательство были отвратительны. В некотором смысле это было ещё хуже. Если бы кто-нибудь спросил его, Гарри, вероятно, не смог бы представить, чтобы он заботился о каком-либо домашнем животном больше, чем о Хедвиг. Она была вторым настоящим другом, который у него когда-либо был (Хагрид был первым), и его единственным компаньоном в течение одиноких, утомительных месяцев у Дурслей. Спартак, однако, стал очень близким. В отличие от Хедвиг, которая, будучи ласковой, могла быть и темпераментной, Спартак всегда был хладнокровным, сдержанным и спокойным. Гарри находил спокойное поведение летучей мыши обнадёживающим, даже успокаивающим. Он научился ценить её безмятежное присутствие в конце тяжёлого дня, полного хлопот по дому, придирок и оскорблений. Это превратило его убогую маленькую комнату в подобие убежища. Её стоическое принятие его неуклюжей медицинской помощи тронуло и вдохновило. Разговор с летучей мышью казался естественным и снял с Гарри огромное напряжение. Присутствие летучей мыши дало Гарри ощущение стабильности. Теперь он узнал, что всё это было не по-настоящему. Спартак не был настоящим – на самом деле он был тем, кто ненавидел его, кому было всё равно, если ему, Гарри, больно. Гарри казалось, что земля ушла из-под ног. Ему было интересно, чувствовал ли Рон тоже самое, когда узнал, что Короста на самом деле был Питер Петтигрю. Волна сильной тошноты внезапно захлестнула Гарри, и он покачнулся на ногах. Ужасная сцена с Дадли и Пирсом, сильный страх за мышь, находящуюся на его попечении, ужасное ожидание гнева Вернона, само наказание и то, как оно действовало ему на нервы, за которым последовала ужасная правда о Спартаке, всё это внезапно навалилось на него. - Я... меня сейчас вырвет! – выдохнул он, и Снейп, такой высокий и какой-то чужеродный в маленькой комнате Гарри, быстро наколдовал ведро и поставил его перед ним - как раз вовремя, Гарри упал на колени, и его сильно вырвало, тревожа сломанные ребра. Ему стало стыдно, что Снейп видит его таким, затем он почувствовал истерическое желание рассмеяться – какая разница, что Снейп видит его в таком состоянии? Было ли это более унизительно, чем знать, что этот человек слышал все его самые сокровенные мысли и был свидетелем его самых грязных секретов? Желание смеяться внезапно сменилось желанием плакать. Он вспомнил, как говорил Спартаку (Мерлин! Неужели это было прошлой ночью?) что он хотел бы поплакать, болезненно покраснел и жестоко подавил предательское чувство. Та самая гордость, которая удерживала Гарри от крика, когда Вернон избивал его, которая удерживала его от обращения к Макгонагалл по поводу садистских задержаний Амбридж, пришла ему на помощь сейчас. Хотя это было трудно… ужасная боль в спине была ничем по сравнению с болью в сердце. - Accio успокоительное, - услышал он, как Снейп сказал где-то над его головой, и незакрепленная половица отодвинулась, когда пара флаконов с зельями вылетели из тайника и опустились в руку старшего волшебника. - Мне это не нужно, - услышал Гарри свой собственный холодный голос, и отпрянул, когда Снейп попытался придержать его за локоть. - Выпей это, Поттер, - спокойно сказал Снейп. - Я сам выпью немного. Я применил магию, и министерство, без сомнения, вскоре пошлёт кого-нибудь для расследования. Нам нужно будет убираться отсюда, и очень важно, чтобы мы трезво мыслили и быстро действовали. Гарри поколебался; затем, увидев в этом смысл, неохотно принял одну из бутылок. Он быстро проглотил его, и почти сразу же его бешеное сердцебиение замедлилось, кровь, приливающая к барабанным перепонкам, очистилась, а дыхание стало глубже (он был ближе к гипервентиляции, чем предполагал). Стало легче запихивать свои бурлящие эмоции в ментальный ящик, который можно было спрятать в темном уголке его сознания. По мере того как его чувства отступали от его разума и сердца, как волны от берега, то же самое происходило и с его чувствами, и ему казалось, что он видит и слышит все вокруг себя на расстоянии. Взглянув на Снейпа, Гарри увидел, что черные глаза мужчины устремлены на него. Выражение его лица было странно непроницаемым, лишенным обычного презрения и враждебности. Отлично, с горечью подумал Гарри, теперь он жалеет меня. Он подумал, что это даже хуже, чем презрение... или, возможно, он презирал его сейчас больше, чем когда-либо. Спаситель волшебного мира, находящийся во власти запугивающего маггла. Снейп, тем временем, тоже выпил своё зелье. Отбросив флакон в сторону, он вытащил палочку и наколдовал то, что Гарри сразу распознал как патронус. Молодой волшебник был слегка поражён, увидев, что патронусом сурового мастера зелий была изящная серебристая лань. Снейп, казалось, какое-то время молча общался с ланью, затем взмахнул палочкой, и она выпрыгнула в окно и исчезла. Потом Снейп повернулся к сундуку Гарри. От одного взмаха палочки крышка открылась. Он сделал круговое движение палочкой и воздух внезапно наполнился вещами Гарри: одежда вылетела из шкафа, книги слетели со стола, палочка, фотоальбом и зелья поднялись из-под расшатанной половицы, и все они аккуратно разместились внутри сундука. Даже "Молния" и клетка с совой, уменьшаясь по мере их появления, поместились в багажник. Как только всё было упаковано, Снейп закрыл сундук и уменьшил его до размера спичечного коробка. Он поднял его и спрятал в карман своей мантии. И снова взмахнул своей палочкой. - Accio очки, - сказал он и требуемый предмет оказался в его руке. Он протянул их Гарри; мальчик взял их онемевшими пальцами и надел, немного повозившись при этом. Долгое мгновение Снейп молча рассматривал подростка. У Гарри возникло ощущение, что мужчина хотел ему что-то сказать. - Пойдём, Поттер, - наконец сказал Снейп. Гарри внезапно задрожал и обхватил себя руками. День был тёплый, но ему было холодно. Боль от побоев и его драки с Дадли немного утихла, но он чувствовал себя слабым и больным, как будто у него была высокая температура или он только отходил от неё. Одетый только в мешковатые джинсы Дадли, перетянутые на талии ремнём, и потрёпанные кроссовки, Гарри чувствовал себя голым и уязвимым. Разумная часть его,, которая была взращена годами в Хогвартсе, его друзьями и заботливыми взрослыми в его жизни, признала, что то, что с ним произошло, было неприемлемо; а другая часть, которая была сформирована Дурслями за годы его взросления, заставляла его стыдиться того, что другие увидят следы его наказания – следы, которые он, как казалось, он заслужил, хотя он бы всё равно не поступил бы по-другому. Что-то на мгновение изменилось в ониксовом взгляде высокого профессора, и Снейп внезапно снял свой летний дорожный плащ. Он встряхнул его один раз, как домохозяйка вытряхивает ковёр, и он волшебным образом укоротился. Осторожно набросил лёгкий материал на плечи Гарри и закутал худое тело до лодыжек. Гарри удивлённо поднял глаза, в горле у него образовался ком – мог ли Снейп каким-то образом догадаться, что он чувствует? Он сразу же отогнал эту мысль. Мужчина, вероятно, просто не хотел, чтобы травмы Гарри привлекали внимание. - Пойдём, - повторил Снейп, и Гарри оцепенело последовал за ним из комнаты. "Интересно, куда он меня ведет", - вяло подумал Гарри. Вероятно, на площадь Гриммо. Он не мог заставить себя сильно беспокоиться. На самом деле, мысль о том, чтобы закрыться ото всех и вся, была странно привлекательной. Он надеялся, что там никого не будет. Зная, что он провёл последний месяц со Снейпом, он даже не хотел, чтобы Хедвиг была рядом. Он не был уверен, что когда-нибудь сможет заставить себя снова поговорить с ней с чувством безопасности. Откуда он мог знать, что она была той, кем казалась? Внезапный упадок его душевных сил принёс ему долгожданное облегчение от боли потери Спартака, которая ощущалась как свежий перелом ноги при ходьбе. Дядя Вернон лежал на спине у подножия лестницы и стонал. Губы Снейпа сжались, и он взмахнул палочкой. Мгновенно ремень, который Вернон всё ещё сжимал в правой руке, исчез в клубах дыма, рассыпавшись кучкой пепла на полу. Тётя Петуния стояла на коленях рядом со своим мужем. Её лицо было залито слезами, глаза были огромными и испуганными. Жалкие мяукающие звуки исходили из её безгубого лица. Гарри мгновение смотрел на неё. Невольно маленький лучик сострадания вспыхнул в его израненном сердце. - Профессор. Снейп оглянулся на него через плечо. - Поттер? - Не могли бы вы вернуть мою тётю в нормальное состояние, пожалуйста, прежде чем мы уйдём, - Гарри поразился тому, как уныло звучал его голос даже для его собственных ушей. В глазах Снейпа снова промелькнули странные эмоции, которые появились и исчезли, будто мелькавшие насекомые в омуте. - Зачем? Гарри на мгновение задумался, затем сказал: - Мне не нравится видеть её такой. Гарри чувствовал, что Снейп наблюдает за ним, но он не поднял глаз. Через мгновение мастер зелий взмахнул палочкой, и рот тёти Петуньи появился снова. Она судорожно вздохнула, закрыла лицо руками и беспомощно заплакала. Снейп пошёл дальше, не оглядываясь. Гарри молча последовал за ним, опустив глаза в пол. Он провёл Поттера через парадную дверь дома номер 4 и остановился на тротуаре. - Поттер. Мальчик поднял глаза. Безжизненное выражение зеленых глаз нервировало мастера зелий больше, чем он хотел признать. - Подойди ко мне, - Снейп протянул левую руку. К его удивлению и ужасу, Поттер повиновался немедленно и беспрекословно. Снейп знал, что мальчик никогда раньше не аппарировал, и это готовое согласие на приглашение приблизиться к его самому ненавистному профессору с неизвестной целью беспокоило Снейпа. Был ли наконец сломлен неукротимый дух Гриффиндора? Он изучал мальчика прищуренными глазами. Поттер выглядел так, словно побывал в зоне боевых действий, и Снейп подозревал, что он балансирует на грани шока. Здесь он ничего не мог с этим поделать. Лучше увести мальчика как можно быстрее. - Поттер. Мальчик снова поднял свой усталый, апатичный взгляд на Снейпа. - Держи меня за руку так крепко, как только сможешь, и держись поближе ко мне. И снова Поттер повиновался без единого слова. Снейп повернулся на месте, сильно сосредоточившись... ...а потом они оказались в старом лесу, вокруг были высокие деревья и заросший кустарник. Сгущалась тьма. Поттер слегка споткнулся и перевёл дыхание, когда они приземлились, и на мгновение Снейп был вознаграждён возвращением жизни на лице мальчика, даже если это была тревога – в конце концов, страх лучше, чем ничего – но затем Поттер поднял на него вновь потухший взгляд, а затем уткнулся в землю. И снова он не задавал вопросов, и Снейп счёл это отсутствие любопытства со стороны обычно любознательного гриффиндорца тревожным. Он воспользовался моментом, чтобы изучить своего подопечного. В свои почти шестнадцать лет Поттер был в том возрасте, когда границы между мальчиком и мужчиной становятся размытыми. Пока его дядя избивал его, он казался Снейпу мужчиной, держался прямо, высоко подняв подбородок, презирая крики. Теперь, завёрнутый в летний плащ Снейпа, который всё ещё был ему велик, несмотря на уменьшающие чары, которые использовал мастер зелий, он выглядел как маленький мальчик, несмотря на тревожно-мертвоё выражение на его покрытом синяками лице. Неопрятная копна волос Поттера, остро нуждавшаяся в стрижке, не скрывала расползающийся синяк под глазом или широкий красный рубец на щеке, челюсти и части носа от того места, где дядя ударил его ремнём по лицу. Разбитая губа распухла и покрылась коркой засохшей крови. Снейп пожалел, что у него не было времени привести мальчика в порядок. Что он действительно хотел сделать, так это залечить свои раны – во всяком случае, физические, – но с этим придётся подождать, пока они не окажутся в безопасном месте. Он наблюдал за мальчиком, чувствуя незнакомое томление в своём сердце. Всё изменилось для него, но ничего не изменилось для Поттера. У него, Снейпа, были недели, чтобы узнать о сердце, уме и душе этого мальчика. Поттер же воспринимал Снейпа по тем ощущениям, что накопились за время учёбы, кроме того, Снейп видел его постыдные моменты, которые делали его слабым, и слышал сокровенные тайны. Это последнее предательство будет постоянно между ними, уже не принимая в расчёт ущерб, который сам Снейп нанёс с тех пор, как мальчик впервые пришёл в школу. Теперь Снейп понял, что хотел быть больше, чем защитником ребёнка Лили. Ему было больно, когда Гарри отпрянул от его прикосновения на Тисовой улице, хотя он понимал, почему мальчик так поступил. Но он не хотел, чтобы ребёнок Лили ненавидел и боялся его. Практическая, слизеринская часть разума Снейпа всё-таки взяла верх. Ты ничего не можете с этим поделать сейчас, в этом месте. Выполни свой долг и доставь мальчика в безопасное место. А с тем, что будет после, разберёмся потом. - Теперь следуй за мной, Поттер. Снейп пошёл дальше, не оглядываясь. Через мгновение он услышал мягкие шаги мальчика позади себя. Они шли около получаса. Полная темнота уже почти настигла их, и Снейп достал свою палочку, чтобы наколдовать Lumos, мягко подталкивая Поттера сделать то же самое. Они обогнули последнюю рощицу деревьев и снова вышли на открытое место. Теперь перед ними открылось широкое пространство, открывая возвышающееся здание с освещёнными окнами примерно в четверти мили от них. - Нет! Снейп резко обернулся. Поттер стоял как вкопанный, уставившись на замок Хогвартс с выражением неподдельного ужаса на лице. - Поттер, что...? - Почему мы здесь? Я думал... я думал, вы отведёте меня на площадь Гриммо! Тон мальчика был обвиняющим и паническим. После почти часа молчаливой апатии Снейп был застигнут врасплох. - Площадь Гриммо? - переспросил зельевар. - Возможно, позже... Но сейчас нам нужно увидеть директора... - Нет! Снейп был так поражён, когда Поттер развернулся и бросился обратно тем путём, которым они пришли, что он чуть не потерял мальчика среди деревьев, прежде чем смог остановить его. - Protego! - произнёс Снейп, и Поттер так сильно налетел на его заклинание щита, что был сбит с ног. Снейп не получал удовольствия от причинения боли, когда мальчику и так было больно, но он не мог позволить Поттеру уйти... не в таком состоянии. - Поттер!- Как всегда, страх Снейпа проявился в виде гнева, и его тон прозвучал гораздо более резко, чем он намеревался. - Что, чёрт возьми, происходит с т... - Я не хочу его видеть, я не могу! Профессор, пожалуйста, пожалуйста, не делайте этого… Я не хочу, чтобы он знал! Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал! Снейп уставился на мальчика. Его лицо было таким бледным, что светилось в темноте, его зелёные глаза были огромными и полными страха и выделялись на худом, избитом лице. Он выглядел более испуганным при мысли о том, что Дамблдор узнает, что с ним случилось, чем когда его дядя с ремнём в руке возвышался над ним, и мастер зелий почувствовал, как его сердце разрывается. Он сделал усилие, чтобы его голос звучал спокойно. - Поттер... пойми, директор должен знать об этом. - Зачем? - воскликнул Поттер. Снейп чувствовал, как он пытается взять себя в руки. И терпит неудачу. - Я пробыл на Тисовой улице достаточно долго, защита должна была уже восстановиться, - продолжал мальчик, пытаясь заставить себя говорить ровным голосом. - Я могу провести остаток лета в Норе или на площади Гриммо, если так будет безопаснее для Уизли. В следующем году я достигну совершеннолетия, так что мне придётся вернуться только один раз и - - Вернуться назад! - Теперь Снейпу приходилось бороться, чтобы держать себя под контролем. - Ты действительно думаешь, что вернёшься туда хоть на одно мгновение, не говоря уже о целом лете? Ты проживешь там долго? - добавил он с усмешкой, бросая ему в ответ собственные слова мальчика. Поттер покраснел до корней волос, затем его плечи поникли. - Что ещё остаётся делать, - устало сказал он, проводя рукой под очками, чтобы потереть глаза. - Я должен вернуться. Я знаю это. Дамблдор тоже это знает... и он, вероятно, в любом случае знает обо всём этом, - добавил мальчик, его взгляд стал жёстче. Он неопределённо провёл рукой по лицу, указывая на синяк под глазом и всё, что он означал. Снейп замер. На мгновение не было слышно ни звука, кроме ветра, дующего сквозь деревья в Запретном лесу. - Ты действительно в это веришь, Гарри? - тихо спросил Снейп. Впервые он назвал Поттера по имени. В ответ глаза мальчика на мгновение увлажнились, прежде чем он решительно сморгнул слёзы. Снейп неохотно восхитился его самообладанию. Поттер с трудом сглотнул и отвернулся. Когда он заговорил, его голос был ровным. - Я думаю... он знает почти всё, что происходит со мной. Я знаю, что он не оставил бы меня там, если бы был другой способ. Я думаю, что он должен был… что Дамблдор руководствовался тем, что принесёт больше пользы в дальнейшем. Я думаю, принять это для него было нелегко. Снейп потерял дар речи. Поттер выразил свои опасения, что Дамблдор знал или подозревал о жестоком обращении... даже боялся, что Дамблдор считал, что он "заслуживал" этого. Но Снейп списал эти страхи на ночные неуверенности испуганного, злого, подвергшегося насилию мальчика. Конечно, он не верил в это по-настоящему. Но, глядя на молодого волшебника, уставившегося вдаль под темнеющим небом, в одолженном плаще, что развевался вокруг его истощённого тела, Снейп внезапно понял, что это было именно то, во что верил Поттер... Он почувствовал странное, замирающее ощущение в животе, и в нём проснулось сострадание к этому мальчику. Он подождал мгновение, прежде чем заговорить, затем медленно и чётко произнес: - - Альбус Дамблдор никогда бы не позволил, чтобы кто-то из его учеников пострадал, он бы сделал всё, чтобы остановить это. Особенно это касается тебя, Поттер. Я знаю это, наблюдая за его титаническими усилиями по обеспечению твоей безопасности. И, как бы мне не было неприятно разрушать твои иллюзии на этот счёт, этот человек не всемогущ и не всезнающ. Я бы хотел, чтобы он был таким. Он вздохнул, но прежде чем он смог продолжить, Поттер прервал его с выражением отчаянной надежды на лице. - Тогда не говорите ему, если он не знает, сэр. У него и так достаточно забот– - Поттер, немедленно прекрати эти споры. Я уже отправил ему сообщение патронусом, что мы в пути. Это было не совсем правдой. Снейп на самом деле отправил свой патронус, чтобы сообщить Дамблдору, что он, Снейп, жив и находится на пути к отчету. Правда заключалась в том, что Снейп боялся рассказывать Альбусу о том, что происходило в доме Поттера в Суррее. Он знал, что это ужасно ранит старого волшебника, что он будет винить себя за то, что перенёс Поттер. Но с этим ничего нельзя было поделать. У Снейпа, как у учителя Поттера, была обязанность информировать директора о том, что происходит с учеником, и никакие мольбы этого мальчика, как бы много Снейп ему ни задолжал, не заставили бы его свернуть с этого курса. Поттер, должно быть, почувствовал решимость Снейпа, потому что он выглядел готовым – глупо, подумал Снейп, скривив губы, снова убежать. - Поттер. - Его тон был низким и опасным. - Мы сейчас идём к директору. Ты не можешь избежать этого, - резко добавил он, обрывая мальчика прежде, чем тот смог произнести мольбу, которая готовилась сорваться с его губ. - Почему вас это вообще волнует? - воскликнул мальчик. - Разве вы уже не достаточно сделали, шпионили за мной неделями, заставляя меня думать, что вы были тем, кем вы не были? Вам, наверное, не терпится рассказать всем своим слизеринцам, как знаменит Гарри Пот... - Хватит!- Крик Снейпа заставил мальчика вздрогнуть. - Я не побрезгую оглушить тебя, Поттер, и отлевитировать в замок, если это потребуется! И я вряд ли думаю, что ты хочешь казаться еще более беспомощным, чем ты уже есть сегодня. Как только последние слова слетели с его губ, Снейп пожалел, что не может вернуть их назад – особенно когда Поттер отшатнулся, как будто Снейп дал ему пощечину, его лицо побледнело. Достаточно. Снейп указал своей палочкой в сторону замка. - Иди впереди меня, чтобы я мог приглядывать за тобой. Долгое мгновение Поттер пристально смотрел на него. Затем выражение его лица снова стало замкнутым, и, не говоря больше ни слова, он высоко поднял голову и направился к замку. Он выглядел как человек, направляющийся на виселицу, но решивший быть храбрым, поскольку спасения не было. Эта прогулка, казалось, заняла целую вечность. Когда они пересекали вестибюль, Снейп поймал себя на том, что на мгновение задумался, каково, должно быть, Поттеру находиться в почти пустынном замке летом. У горгульи у входа в кабинет директора Снейп назвал пароль: - Канареечный крем. Горгулья отскочила в сторону, и Снейп жестом приказал Поттеру встать на вращающуюся лестницу перед ним – он не хотел рисковать тем, что мальчик сбежит даже сейчас. На верхней площадке лестницы он постучал один раз. - Войдите, - раздался голос Альбуса из-за двери. Снейп открыл дверь, затем отступил назад, жестом приглашая мальчика войти первым. Хотя было уже слишком поздно, Поттер бросил на него последний, умоляющий взгляд. Увидев неумолимое выражение лица Снейпа, он глубоко вздохнул, расправил плечи и вошёл в кабинет впереди мастера зелий, высоко подняв подбородок. От этого смелого и в чём-то трогательного жеста сердце Снейпа потянулось к нему сильнее, чем мальчик когда-либо мог себе представить.