Волшебная палочка

Фраза еще пару секунд отдается эхом в черепной коробке. К груди подкатывает паника, спирая дыхание, заставляя дышать чаще. Кое-как совладав с неслушающимися конечностями, Енджун, пытаясь успокоить свои сердцебиение и дыхание, садится на постели, не обращая внимания на тяжелую тишину, повисшую в комнате. Джун закрывает лицо руками и пытается просто дышать. Не отвлекаться от этого процесса на посторонние вещи, иначе в противном случае он потеряет контроль. Субин ненавидит ждать, а еще молчание начинало угнетать даже его непрошибаемую психику. Как и у Чхве, в грудной клетке затрепыхалась паника. Страх перед тем, что сейчас все закончится. Что сейчас будет очень-очень больно. Но, не успев вымолвить ни слова, Ким замечает, как начинают подрагивать плечи хена. — Хен?.. — тихо зовет Субин, также садясь на кровати и наклоняясь к спрятанному в ладонях лицу парня. Один всхлип. Второй. Ким уже начинает думать, что своим признанием как-то неприятно задел или обидел старшего. Паника крепнет. Субин пытается убрать упавшие на лицо Енджуна синие пряди, но тут же получает по рукам. — Прости… — тут же извиняется Джун, испуганно поднимая заплаканное лицо. Субин не находит, что сказать. Он просто смотрит на парня, из глаз которого градом текут слезы. Сердце разрывается на части. Это из-за него. Из-за его невпопад озвученных чувств, не вовремя сказанного признания. Ким уже было открывает рот, чтобы хоть как-то попытаться сгладить ситуацию, но Енджун выпаливает фразу быстрее, чем Бин успевает ее услышать: — Ты сказал это для того, чтобы просто успокоить меня? Пока Субин пытается обмозговать услышанный набор звуков, перед глазами старшего в мыслях проносится разговор с бывшим незадолго до того, как Джун просто сбежал. «Я говорил тебе это, просто чтобы ты не расстраивался» Прошло достаточно времени, Енджун большой мальчик и уже смог оставить это в прошлом. Но сейчас Субин как будто бы разбередил старую рану. Больно, неприятно, заставляет вспоминать не самые радостные моменты в жизни. Заставляет сейчас соленые капли катиться по щекам. Заставляет заново возвестить тот барьер, сотканный из недоверия к людям и прошлых предательств. Субин делает глубокий вдох и громко выдыхает. Неужели это единственное, что сейчас хочет спросить Енджун? Настолько все плохо? «Скажи да. Просто скажи да, я уйду и мы не будем усложнять, » — молило все еще истерзанное прошлыми отношениями подсознание Джуна. Субин не находит слов, чтобы выразить то, что чувствует. Он просто пытается понять, что еще должно произойти, чтобы ему, наконец, поверили. Повинуясь своему внутреннему шестому чувству, Ким наклоняется к старшему, стирает слезы с его лица, коротко целует в губы и шепчет так, чтобы звуки не разлетелись куда подальше, чтобы они дошли наконец до енджунова слухового центра и осели в мозгу: — Я сказал это потому что люблю тебя. Не потому что я хочу тебя успокоить. Не потому что не хочу тебя расстраивать. Не потому что мне нравится играть с тобой, — голос дрогает, — Я не знаю, что произошло в твоей жизни, что заставило тебя спросить именно это. Но я люблю тебя. Просто прими это как факт. Енджун делает несколько рваных вдохов, пытаясь успокоиться, но глаза щиплет лишь сильнее, легкие все еще отказываются принимать кислород в нормальном темпе. Слезы уже не просто катятся по щекам, Чхве взахлеб рыдает, сжимая рубашку на спине младшего и утыкаясь носом в его грудь. Руки Кима успокаивающе прижимают к себе, гладят по волосам и спине. А Енджун не понимает, что с ним происходит. Не понимает, почему такое, казалось бы, позитивное проявление чувств, заставило его разреветься? И почему так сложно сказать то же в ответ? Он ведь знает, что может. Долго сомневался, но теперь, видимо, сомнениям нет места. И все равно язык не поворачивается. Ни один из них не знает, сколько времени прошло, но когда Енджун все же отлипает от младшего, конкретно подмочив его рубашку, тот вновь аккуратно вытирает слезы с лица Чхве и смотрит в глаза так по-особенному, что хочется забрать этот взгляд себе и больше никому не отдавать. Чхве честно пытается выдавить из себя эти заветные три слова, но получается лишь шмыгнуть носом. — Позавтракаешь? — как ни в чем ни бывало спрашивает Ким. Енджун только успевает подумать, что (его?) парень с библейской блять скоростью перескакивает с темы на тему, как ответом служит его желудок, решивший издать звук умирающего кита как нельзя кстати. Немного покраснев, Чхве кивает ухмыляющемуся Субину. — Да, только оденусь, — хрипло тянет старший. Бин кивает и удаляется из комнаты с целью разогреть панкейки, которые с таким усердием готовил сегодня утром. Младший успешно справляется со своим заданием, и через пару минут на кухне появляется смущенный Енджун, в огромной субиновой футболке, домашних шортах и с заколотыми волшебной палочкой волосами. Он немного мнется на пороге, заламывая кисти рук и то и дело нервно поглядывая на младшего. — Извини… — тихо тянет старший, не решаясь оторвать взгляда от пола. Субин вздыхает, поднимается со стула и подходит к парню. Берет его лицо в руки и заглядывает в глаза тем самым взглядом. — Я понял, что тебе сложно. Я понимаю, что такими словами не разбрасываются. И я понимаю, что ты можешь быть еще не готов такое говорить, — спокойно говорит брюнет, — Я подожду. Только предупреждаю, я не особо терпеливый человек, — младший улыбается. Енджун пытается не зайтись очередными рыданиями и просто обнимает Кима, вдыхая уже привычный запах одеколона. Несколько секунд собирается с мыслями, делает глубокий вдох… — Спасибо, — вылетает изо рта. Это не то, что он хотел сказать. Но то, что получилось. Он никогда бы не подумал, что Ким Субин будет именно тем человеком, над признанием которому придется ломать голову, пыхтеть, собираться с мыслями. Единственное признание, которое мог сказать ему Джун где-то полгода назад — это то, что тот его бесит, не более. А сейчас с языка не хочет срываться это «я люблю тебя», которое такой навязчивой мухой крутится в голове. Как непредсказуема, однако, бывает жизнь.