Fix you

      После их первого откровенного разговора с Джорджем прошло совсем немного времени, но даже за этот короткий срок они сблизились так, как не смогли сблизиться за все время обучения в Хогвартсе и после. Тогда Гермиона была увлечена его братом-близнецом, не очень стараясь узнать самого Джорджа. Сейчас за это становилось немного стыдно, потому что ей казалось, будто она упустила какой-то очень важный этап не только в своей жизни, но и в жизни Фреда. Они были очень близки, и Гермиону это никогда не удивляло. Но полностью осознать уровень их близости она смогла, к сожалению, только сейчас. Видимо, правду говорят, что горе сближает. Они говорили обо всем на свете. Вместе обедали в магазине, а потом вместе ужинали в квартире у девушки. По пальцам одной руки можно было сосчитать дни, которые они проводили отдельно друг от друга. Сначала такая близость с Джорджем пугала и, наверно, пугает ее до сих пор, но она ничего не может [или не хочет?] с собой поделать. Иногда ей кажется, что она разговаривает с Фредом и в такие моменты ей становится неловко. Как будто в лице Джорджа она пыталась найти того, кого потеряла. Хотя разница между ними всегда бросалась в глаза. Они казались такими одинаковыми внешне, но были такими разными по сути. Их привычки, повадки, шутки, мысли — все было похожим, но кардинально отличалось друг от друга. Наверно, именно поэтому Грейнджер никогда не называла Джорджа именем брата, за что парень был ей бесконечно благодарен, пусть никогда и не произносил этого вслух. Ему хватало родителей, которые все еще порой называли его Фредом, а после долго извинялись. Его это не обижало. Благодаря подруге он даже нашел в этом некоторое утешение — они ведь были так похожи. И пускай Джордж перестал чувствовать себя целым после потери близнеца, часть Фреда все равно была с ним, была в нем. Парню нравилось думать о том, что глядя на него, мама всегда вспоминает Фреда и надеялся, что чувствует его присутствие рядом, даже если это никогда не станет правдой. Ему нравилось думать, что поддерживая Джинни, которая сейчас была как никогда слабой маленькой сестренкой, девушка чувствовала, что ее поддерживает не только сам Джордж, но и Фред своим незримым присутствием. Благодаря Гермионе, парень понял, что в нем намного больше Фреда, чем он думал. И пусть его уже не было рядом физически, где-то в глубине души он все равно его чувствовал. И боли от этого становилось меньше.       Неделю назад был первый совместный ужин в Норе, когда собрались все члены семьи Уизли. Даже те, кто не являлся ими по крови. Со слов Джорджа, Гермиона знала, что Гарри и без того был частым гостем в доме мистера Уизли. Он навещал всю семью, поддерживал Джинни и был рядом тогда, когда в этом все нуждались. А она, как последняя трусиха, избегала любого лишнего контакта даже с Роном, которого знала всю сознательную жизнь. И близнецу пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить подругу приехать к ним. Он знал, что для нее это будет большим испытанием, но торжественно обещал, что будет рядом с ней, даже если она погонит его прочь грязными мамиными тряпками. На такие уговоры было сложно не согласиться, поэтому юная волшебница сдалась и в воскресенье отправилась вместе с другом в Нору. Молли со слезами на глазах встретила девушку, заключая в самые теплые объятия. Артур по-отцовски погладил девушку ладонью по спине, оставляя легкий поцелуй в районе темечка. Джинни вцепилась в подругу мертвой хваткой, предварительно предупредив, что она все еще злится на нее. Впервые за долгое время Гермиона почувствовала, что оказалась дома. Только лишь в воздухе витала легкая недосказанность, а в глазах присутствующих был заметен немой вопрос, на который, впрочем, все знали ответ. Спрашивать, почему Грейнджер так отдалилась от их семьи никто не стал. И почему она так тяжело переживала потерю Фреда тоже. Уизли всегда были самым понимающим семейством, которое она когда-либо встречала, поэтому лишь молча благодарила их за то, что они не пристают с расспросами. Хотя в глубине души девушка понимала, что как минимум от Джинни ей не отвертеться, и однажды рыжая обрушит на нее шквал вопросов. Только Молли, понимающе обнимая девушку за плечи, единственный раз спросила как она себя чувствует и поблагодарила за письмо, которое Гермиона тогда ей написала.       И только на утро после ужина, Грейнджер заподозрила неладное. Еще вечером ее стало немного подташнивать, а от обилия запахов становилось дурно. Джордж тогда, заметив слегка позеленевшее лицо подруги, спросил хорошо ли она себя чувствует, на что гриффиндорка лишь отшутилась, сказав, что отвыкла от нормальной домашней еды, и заверила его, что скоро все пройдет. Утром тошнота не прошла, пусть и желудок стоически выдержал натиск кулинарных навыков миссис Уизли. Списав все на стресс и эмоциональное напряжение, Гермиона попрощалась со всеми, пообещав больше не пропадать. Джордж порывался проводить ее домой, но успокоив и взяв с него слово, что вечером он к ней зайдет, девушка трансгрессировала в свою квартиру, где ей стало значительно хуже, после такого перемещения. Закрывшись в ванной, она провела там добрых полчаса, пытаясь прийти в себя, отчаянно отгоняя все мысли, что назойливо возвращались в голову снова и снова. Успокоившись и приняв душ, Грейнджер принялась сопоставлять все факты. Сонливость, усталость, нервозность, тошнота, которая в последнее время стала сопутствовать ее состоянию по утрам, резкая реакция на запахи и слегка изменившиеся предпочтения в еде заставляли гриффиндорку делать выводы, которых она страшилась [но в тайне о которых мечтала] больше всего. Проведя вечер в компании Джорджа и тактично отделавшись от него, сославшись на легкое недомогание, волшебница решила утром первым делом отправиться в больницу Святого Мунго. Она должна была быть уверена в своем положении, прежде чем начинать паниковать. И, недолго думая, для пущей уверенности было принято решение завтра же наведаться в маггловскую женскую консультацию. Чтобы исключить шанс ошибочных выводов.       Сидя в приемной, Гермиона не могла поверить в то, что все это действительно происходит с ней. Врачи в Мунго с уверенностью сказали девушке, что она находится уже на двенадцатой неделе беременности и несказанно удивились такой невнимательности со стороны будущей мамы. А у нее даже подозрений таких не было: в свете последних событий ей совершенно некогда было следить за своим состоянием. А всю усталость, недомогание и задержку она удачно списывала на переживаемый ею стресс последствий войны и потери самого близкого человека в жизни, который успел сделать ей такой подарок. И только после подтверждения беременности в женской консультации, Грейнджер села в приемной и разрыдалась. Последний раз она так плакала во время первого разговора с Джорджем, и от осознания этого ей стало не по себе. Она совершенно была не готова к тому, что скоро станет мамой и понятия не имела, что ей делать дальше. Ей ведь даже посоветоваться не с кем — родной матери так и не удалось вернуть воспоминания, чему, уже спустя время, Гермиона была даже рада, потому что не знала, какой была бы реакция мамы и папы на такой ее поступок; к тому же она знала, что их жизнь в Австралии давно налажена — появляться на пороге их дома с такими новостями показалось ей несправедливым после всего, что они пережили. К Молли она отправиться тоже не могла, потому что не знала как ей вообще сообщить такую новость. Пусть девушка и знала, что миссис Уизли тут же расплачется от счастья, но ошарашить таким известием ее пока что она не могла, ведь сама еще не привыкла к этой мысли. Тогда Гермиона решает отправиться к единственному человеку, которому могла доверить эту новость самому первому. Хотя от непредсказуемости его реакции ноги подкашивались.       — Джордж? — громко произносит волшебница, когда оказывается в магазине близнецов и не находит единственного владельца в помещении. Время было около двух, поэтому смело предположив, что парень пошел перекусить, Грейнджер поднимается вверх по лестнице, ведущей в небольшую квартирку над магазином, где, теперь в одиночестве, живет близнец — Джордж, ты там? — шатенка снова подает голос, не торопясь поднимаясь по лестнице. Какой смысл бежать наверх, если вдруг его там не окажется.       — Мы здесь, поднимайся — отзывается парень. По мере приближения к квартире, Гермиона различает голос друга и заливистый женский смех, который когда-то уже слышала. Кажется в прошлой жизни. Бесцеремонно и без стука, девушка открывает дверь и проходит внутрь. Наличие посторонних значительно осложняет цель ее визита, но она уверена, что Джордж сможет что-нибудь придумать. Ей хочется в это верить. И, пройдя на кухню, волшебница видит Анджелину Джонсон собственной персоной. Девушку, с которой когда-то встречался ее Фред. Девушка, которая последнее время крутится возле Джорджа. Не сказать, что гриффиндорку это задело, она была даже рада, что Уизли начал постепенно подпускать к себе людей и предпринимает попытки удариться в романтические отношения [даже если это всего лишь один из способов заполнить пустоту внутри]. Просто сейчас ее присутствие показалось Грейнджер неуместным. Анджелина была последним человеком, в присутствии которого она была готова обсуждать такие новости.       — О, у тебя гости — с неподдельной улыбкой отзывается Гермиона и позволяет себе слегка обнять старую знакомую — Рада, что ты здесь и составляешь компанию этому оболтусу — ведьма дружелюбно треплет близнеца по волосам, приводя их в еще больший беспорядок. Джордж сразу начинает отмахиваться от ее рук, бубня что-то о том, что он потратил слишком много времени и сил на создание этого шедевра, чтобы позволить женщине так бесцеремонно разрушить его старания. Анджелина и Гермиона смеются, наблюдая за реакцией парня, хотя в голове последней было сейчас на порядок меньше радостных мыслей, чем того хотелось.       — Рада, что ты в порядке — осторожно произносит Джонсон, неуверенно поглядывая на Грейнджер, надеясь, что не задела девушку и не затронула запретную тему. Джордж заметно напрягается, следя за реакцией подруги. Он знал, что о Фреде она может разговаривать только с ним, потому что любой разговор всегда сопровождался слезами с ее стороны и бесконечно теплыми объятиями с его. Но сейчас ни она, ни он не могли позволить себе такой роскоши. А Гермиона, удивляя всех присутствующих и саму себя, лишь улыбается и немного качает головой в отрицательном жесте.       — Не то, что бы в порядке. Но когда-нибудь буду — с уверенностью отвечает гриффиндорка и быстро старается сменить тему — Джордж, я хотела тебя попросить зайти ко мне вечером, если будешь свободен — она старается избегать острых углов, чтобы Анджелина не подумала чего лишнего, что могло бы коснуться ее с Джорджем отношений, поэтому предпочитает умолчать остаток предложения, чтобы не казаться психованной идиоткой, которая манипулирует парнем с помощью его мертвого брата. Почему-то она думала, что именно такой вывод сделала бы Джонсон, обмолвись шатенка хотя бы одним лишним словом. — Ладно, ребят, не буду вам мешать — она шутливо подмигивает рыжему и на прощание обнимает девушку напротив него — Помни, Анджелина, за ним нужен глаз да глаз.       Девушки снова хихикают, в то время как Джордж продолжает бубнить, что-то нечленораздельное из разряда, что все женщины одинаковые и когда-нибудь сведут его с ума. Не проронив больше ни слова, Гермиона покидает квартиру близнецов и решает немного прогуляться. Почему-то это решение кажется ей сейчас самым лучшим. к тому же беременным ведь полезно находиться на свежем воздухе, разве нет? Спустившись на первый этаж и осмотревшись по сторонам, ее охватывает ностальгия. Вот здесь Фред и Джордж шутили над Джинни, когда они стояли около полки с любовными напитками. Там Фред дал ей мазь от синяков, когда понял, что один из их телескопов подрался с Грейнджер. А за тем стеллажом они прятались от посторонних глаз, когда была минутка, и целовались до головокружения, пока Джордж сдерживал натиск покупателей. Почувствовав как к глазам снова подступают слезы, волшебница разворачивается и спешит к черному выходу, через который выбраться сейчас было проще всего. Повернув ключ в замочной скважине с помощью палочки и заперев дверь, Гермиона с силой вдыхает теплый летний воздух так, что легкие сдавливает. Она выдыхает, выходит на главную улицу и направляется вниз по Косому переулку.       — Луна, Невилл — искренне улыбаясь, девушка направляется прямиком к друзьям, которых не видела целую вечность. Обняв обоих, Гермиона смерила парня одобряющим взглядом и чуть заметно кивнула, заставляя его покраснеть до кончиков ушей — Рада вас видеть. Как у вас дела? — ребята с энтузиазмом принимаются рассказывать чем занялись после войны, а Полумна, в свойственной только ей манере, берет Невилла за руку и говорит, что слишком долго его ждала. От неожиданности он снова краснеет, но уверенно сжимает ладошку девушки в своей руке. И только пристальный взгляд подруги не дает Грейнджер вздохнуть спокойно.       — Ты изменилась — наконец, изрекает она и тепло улыбается — Поздравляю — понимая, что от Луны никогда ничего невозможно скрыть, гриффиндорка краснеет и опускает голову вниз, желая спрятать собственные глаза — Не стесняйся этого. Фред бы этого не хотел. Уверена, он сейчас счастлив. Ее мелодичный голос выбивает всю почву из-под ног, а по щеке девушки скатывается слезинка, которую она сдерживала до последнего. Уверенным движением смахнув ее, шатенка поднимает глаза и улыбается друзьям.       — Ты права. Мне тоже кажется, что он сейчас счастлив. Спасибо, Луна — отзывается Гермиона и заключается подругу в объятия. Невилл непонимающе смотри на девушек, совершенно отчаявшись понять хотя бы что-то из того, о чем они сейчас говорили — Вы отличная пара. Не упусти ее, Невилл. — шатенка подмигивает парню, еще раз улыбается и торопится попрощаться с друзьями, чтобы не смущать их своим присутствием. Пройдя еще немного, она пересекается с Малфоем, который приветствует ее аристократичным кивком головы, не произнося ни слова. Улыбнувшись ему и так же слегка кивнув, Грейнджер идет дальше, полная решимости поскорее оказаться дома. Она ведь так и не решила как сообщить эту новость Джорджу, чтобы он не сошел с ума. Кажется, она сама сейчас свихнется от переполнявших ее чувств. Паника в смеси со счастьем, которое опускалось на ее плечи, делали ее совершенно не подготовленной к новой роли. Ко взрослой жизни. Ей ведь теперь столько всего нужно изучить, столько всего прочитать. Как все это успеть самостоятельно она совершенно не понимала. Легкая злость кольнула сердце, быстро сменившись горьким отчаянием, что Фреда нет и не будет рядом с ней. С ним бы пережить все это было бы в разы проще.       Когда Гермиона услышала звон ключей и шуршание в прихожей, она осознала, что совершенно не готова к этому разговору. За время, проведенное дома, она обдумала сотни вариантов как сообщить об этом близнецу и не ошарашить его подобным известием. Конечно, она не сомневалась, что он будет рад. Но они приложили столько усилий, чтобы залечить душевные раны друг друга, которые еще не срослись полностью, что сейчас подобная новость могла разбередить недостаточно зажившее сердце Джорджа. За себя она давно уже не волновалась. Свыкнуться с этими мыслями у нее было и будет еще достаточно времени, чтобы понять, что все это только к лучшему. А вот за Джорджа она действительно переживала. Она помнит, как ему сложно было ежедневно смотреть на собственное отражение в зеркале. Глупо, конечно, но она боялась его реакции.       — Грейнджер, я принес нам ужин, надеюсь, ты не против — с легкой улыбкой на губах произносит парень, проходя в гостиную и наблюдая совершенно забытую картину — Гермиона забилась в кресло, кутаясь в плед и цепляясь за ткань такой любимой и родной футболки, которая когда-то принадлежала его брату. Уизли опешил от увиденного и даже не сразу пришел в себя, а при виде того, как ее глаза наполняются слезами, у него уходит почва из-под ног. Он действительно отвык видеть подругу в таком состоянии, хотя сам совсем недавно выбирался из такого же дерьма. Воспоминания мгновенно откидывают его назад к самым темным, самым гнетущим, самым страшным моментам его жизни.       — С тобой все в порядке? Почему ты плачешь? — парень оставляет пакет с ужином возле стены, а сам быстрыми шагами сокращает расстояние между ними, присаживаясь на край кофейного столика, на котором точно так же, в разные моменты отчаяния, они сидели по очереди, ведя диалоги друг с другом. Осторожно взяв девушку за руку, которая от одного его прикосновения начинает плакать еще больше, Джордж подвигается ближе, готовый сам сесть в кресло, устроив маленькую гриффиндорку у себя на коленях.       — Мне страшно, Джордж — срывается с ее губ совершенно не то, что она хотела сказать изначально. Ее план, как хрупкий карточный домик, рушится при виде голубых глаз, которые принадлежат не ему. Руки, которые принадлежат не ему, обжигают. Улыбка, которая не согревает, принадлежит не ему. Это не он. И никогда им не будет. Совершенно другой человек, который кажется сейчас таким чужим и посторонним, что по спине пробегают мурашки. Какая глупость. Какая глупая Грейнджер.       — Чего ты боишься? Ты же знаешь, что можешь доверить мне все, правда? — он чуть сильнее сжимает ее трясущуюся ладошку и смотрит в глаза, а Гермионе и сказать нечего. Она может доверить ему все, она это знает. Но это не Фред. Больше всего на свете эту новость она хотела бы разделить именно с ним. Ему показать первый снимок их ребенка. Плакать в его объятиях от счастья, а не дрожать в руках Джорджа от собственной глупости, трусости и ненависти к самой себе. Рыжий продолжает изучать ее лицо, совершенно не понимая, что происходит с той малышкой Грейнджер, к которой успел так привязаться и которая так отчаянно спасала его в момент самой большой слабости. Он не узнает в ней ту сильную девушку, видя лишь зажатого напуганного ребенка.       — Я не справлюсь. Я никогда не справлялась. У меня не получается — она шепчет, плача все сильнее. Голос дрожит, губы не слушаются, плечи трясутся. Как никогда она чувствует себя слабой и незащищенной. Голова гудит, сознание отказывается воспринимать реальность, а через пелену слез ей и вовсе кажется, что она видит перед собой не Джорджа, а Фреда. Внезапно он начал мерещится ей во всем. Запахи напоминают о нем, футболка, то, как парень напротив держит ее за руку. Он уже много раз делал это, но только сейчас ей хочется одернуть руку, выгнать его и больше никогда не пересекаться с ним. Сейчас его лицо слишком сильно напоминает о той боли, которую она так и не смогла пережить.       — Тише, успокойся — рыжий порывается подняться с места, чтобы пересадить девушку на диван, подставив ей, когда-то такое нужное, плечо, но гриффиндорка отчаяно замотала головой, а Джордж сразу понял, что делать этого не стоит. Удивительно, как он научился понимать ее без слов. — Расскажи мне и мы разберемся с этим вместе. Точно так же, как делали до этого. — он перебирает ее тонкие пальчики, не отрывая взгляда от ее раскрасневшихся глаз — Расскажи мне, Гермиона.       — Вот — шатенка протягивает парню снимок, сделанный в женской консультации и до одури прикусывает нижнюю губу, чтобы не взвыть от отчаяния. Чувствуя во рту железный привкус крови, она наблюдает за реакцией Джорджа, а он, кажется, не совсем понимает, что это. Хотя откуда ему знать, человеку, выросшему в семье чистокровных волшебников. Его замешательство даже вызывает на лице волшебницы легкую улыбку.       — Что это? — он поднимает взгляд с непонятного — он даже не знает, что это — снимка на подругу, которая, в попытках успокоиться, делает лишь редкие и резкие шумные вдохи, продолжая плакать. Уизли начинает всерьез беспокоиться за ее эмоциональное состояние, попутно вспоминая в каких ящиках девушка прячет успокоительное или спиртное, надеясь, хотя бы так привести ее в чувства. А в ее глазах тем временем паника сменяется каким-то теплом, которое раньше парень видел только в глазах своей матери, когда она смотрела на него. Что-то больно кольнуло сердце, резко сжав его в железной хватке. Кажется, он даже перестал дышать, а треклятый орган пропускает несколько ударов.       — Это мой последний подарок от Фреда — с опаской произносит девушка и продолжает — Я беременна, Джордж. Двенадцать недель. — девушка рывком вытягивает ладони из рук близнеца, который, кажется, даже хватку потерял от таких новостей. Зарываясь в собственные ладони лицом, Гермиона начинает плакать все сильнее, осознавая, что произнести это вслух оказалось гораздо опаснее. Раньше это было только в ее голове. Теперь это было озвучено кому-то другому. И от осознания этого становилось не по себе.       Уизли только лишь смотрел на маленький снимок, пытаясь разобрать в нем хоть что-то, пока слова подруги эхом проносились в голове, оседая где-то глубоко. В области сердца. Он поднимается с места и обходит комнату. Ему даже представить это сложно, не то чтобы поверить в это. Конечно, он счастлив. Не может быть по-другому. Он с таким усердием старался пережить боль от потери Фреда, не зная, что где-то внутри этой хрупкой девушки растет его продолжение. Расплываясь в улыбке и хватаясь за волосы, Джордж принимает прежнее положение, бережно беря шатенку за руки, стараясь убрать их от лица. Эта дуреха просто еще ничего не поняла.       — Гермиона, посмотри на меня — она продолжает плакать, полностью игнорирую присутствие рядом Джорджа, тогда он переходит к отчаянным мерам — Посмотри на меня, пожалуйста — отпуская одну руку подруги, он тянется к ее лицу, приподнимая его за подбородок, заставляя посмотреть себе прямо в глаза — У тебя все получится — с уверенностью произносит он, опровергая слова, сказанные ею несколькими минутами ранее — Мы все тебе поможем. Мама будет вне себя от счастья. Я буду рядом. Переедешь пока ко мне, а дальше что-нибудь придумаем. — девушка заметно успокаивается, только лишь напрягается сильнее, когда улавливает смысл произнесенных слов — Ты еще не поняла? Фред никуда не уходил. Он все это время был с нами. Внутри тебя растет его ребенок. Его часть всегда будет с нами. Понимаешь? — Джордж продолжает по-дурацки и совершенно счастливо улыбаться, пока Грейнджер непонимающе разглядывает его лицо. Переведя взгляд на снимок, что лежал поодаль на столе, рыжий снова берет подругу за руки, когда понимает, что глаза она больше прятать не собирается.       — Но как я перееду к тебе? Как же Анджелина? — почему-то именно это беспокоит ее сейчас больше всего. Беспокоит настолько, что только об этом она сейчас и может думать. Она ведь не может позволить себе разрушить счастье Джорджа одним своим присутствием. Гермиона никогда себе этого не простит, если такое произойдет. А Уизли вместо этого хихикает, понимая, что самая умная ведьма столетия в сущности та еще дура.       — Не думай о ней, пожалуйста. Я со всем разберусь — его голос насквозь пропитан небывалой уверенностью, которой сейчас самой Грейнджер оставалось только завидовать — Поднимайся и пойдем на кухню. Я сделаю тебе чай, чтобы ты немного успокоилась. Джордж встает со столика, осторожно поднимая Гермиону следом за собой. Девушка неохотно встает на ноги, чувствуя, как дрожат колени не то от неуверенности, не то от холода. Футболка прикрывает бедра ровно настолько, чтобы это выглядело прилично, а Джордж даже не обращает на это внимания. Он сгребает подругу в крепкие объятия, такие же, какие иногда дарил ей Фред, и тянет за собой на кухню. Осознание к обоим придет многим позже. Когда они будут меньше всего этого ожидать. Они — все, что есть сейчас друг у друга. И они еще даже не поняли, насколько сильно сегодня изменились их жизни.