Заново?

После некоторых размышлений, я решил попробовать повлиять на мировоззрение Жоханя. Вдруг, если я буду считать захват власти ради собственной потехи и жажды - недопустимым, то он хоть чуточку будет со мной согласен и это повлияет на его дальнейшие действия. Только вот, как вывести разговор к этой теме? Но ещё более важно, как завести длительный разговор, да ещё и не один. Только если Жоханя опять так же накажут, а меня так же назначат надзирателем. Эх, был бы я сейчас учителем, я бы и наказать мог, и вызвать на воспитательную беседу тоже был бы вправе. Но сейчас у меня совсем нет подобных полномочий. Несколько дней мы почти не пересекались, но по глазам Вэня читалось, что он что-то задумал. И вот сегодняшним днём мы столкнулись перед занятиями. Словно издеваясь это случилось почти у самых музыкальных комнат. А значит идти мне с ним до класса приличное расстояние. Это была бы прекрасная возможность поговорить, но в руках у меня был гуцинь, от того Вэнь вновь стал просить сыграть для него. - Нет, ты же не призрак, не мертвец и не одержим. Так зачем же мне играть для тебя? - пожалуйста, ну забудь ты об этом, прошу тебя. Я хочу поговорить с тобой о другом. - А ты не знаешь других, простых мелодий. Таких, которые можно просто так сыграть? - Вэнь немного обогнал меня и теперь шёл спиной вперёд, глядя на меня. Я помотал головой. Вот ещё, просто так играть. Цинь не для утех, лишь для возвышенного. - Тогда разучи что-нибудь специально для меня. - воодушевлённо попросил Жохань. Он даже остановился, преграждая мне дорогу. А я был растерян. Он либо знает, что я сочиняю музыку, либо настолько наглый, что может о подобном попросить. Да не просто у адепта нашего ордена, а у второго сына главы. - Неслыханная дерзость. - прошептал я сквозь сжатые губы. А после сверкнул в его сторону яростным взглядом и пошёл мимо Вэня к классам. Больше я в его сторону не смотрел. Когда я вошёл с цинем в руках, брат немного удивился. Но после того, как я оставил его в специальном месте, где хранятся инструменты до или после занятий, он понял в чём дело. Заняв своё место, я стал дожидаться учителя. К счастью он пришёл быстро и сразу начал урок. Сегодня мы обсуждали духов. - Каждый из вас знает насколько много бед могут принести духи. От простой порчи имущества, до истребления целой семьи. Зачастую сила духа, по другому гуйя, зависит от его происхождения. Все ведь помнят, что гуйи бывают воплощениями предметов с особой судьбой, слабые души с каким-то желанием, и озлобленные духи жаждущие отмщения. Два последних вида при определённых условиях, могут переходить друг в друга. - и начался разбор признаков того или иного духа, как его распознать, как обнаружить, как узнать причины его появления. Я всё это знал, но слушал всё равно очень внимательно. Люблю учиться, даже если знаю тему наизусть. На самом деле работа с духами очень интересная, но редко получается разобраться во всех деталях каждого случая. От того заклинатели не всегда любят с ними работать. "Сопереживание" один из самых сложных, но очень действенных способов разобраться в ситуации. Но именно из-за этого его используют не так уж и часто. Занятие подходило к концу, уже были разобраны методы противостояния духам. Речь пошла уже о специальных способах, такие как усмирение души, которая действует и на живых, и на мёртвых. - Цижэнь, вы же со своим классом уже разобрали "Усмирение"? - я кивнул. - Тогда сыграй, я хочу послушать. - учитель хочет проверить мои умения? Хорошо. Я аккуратно встал и взял свой гуцинь. Сидя перед инструментом, я погладил упругие струны. Большим и средним пальцами направил струны друг к другу, одну зажимая и ослабляя, чтобы звучала подобно волне. Чисто. Я начал играть направляя струны на себя, на мгновения останавливая их звучание пальцами другой руки. Выходило неторопливо и переливчато. По какой-то неведомой причине, мне было немного страшно играть. Скорее всего, это из-за того, что меня оценивает учитель. Сколько бы лет не прошло, оценивающий взгляд учителя, особенно первого, столь пугающ, что пальцы дрожат сильней, чем при встречи с мертвецом. Но прошлый опыт держал в узде тело, и ошибок не было. - А я думал, он отказывается мне сыграть, из-за того что не умеет. Но нет, красиво. - от неожиданности этого тихого голоса позади, я слишком рано опустил струну, от того звук получился громким и резким. Я нахмурился и закусил нижнюю губу. Этого ещё не хватало. Как только у него хватило наглости сказать нечто подобное вслух!? Но я продолжил играть, игнорируя всё окружающее. - И откуда столько наглости? Так хорошо играет и не показывает свои умения. - терпи, ты играешь усмирение души, слушай и поддавайся мелодии. Но почему он не поддаётся? Я мельком глянул на учителя, тот был недоволен. Ну почему вы не останавливаете его? - Может, ещё уговорю разучить что-нибудь не из местных трактатов. Больше я не выдержал. Резко оборвал игру на цине ладонью, схватил гуцинь в руки и развернулся. Сияющими злобой глазами уставился на счастливого Вэня. Замахнувшись инструментом со всей силы ударил по самому наглому лицу в мире. Со струн сорвалось ещё с десяток нот, я с силой выдохнул. Цижэнь успокойся. Нельзя о таком думать! Нельзя! - Ну это преступление - использовать свои таланты только для борьбы с нечестью. Столь прекрасные вещи нельзя скрывать от людей, они должны их просвещать и радовать. - я отыграл последние аккорды и наконец остановил струны. Что сейчас будет? Мне страшно смотреть на учителя, но я преодолел этот страх смешанный со стыдом. Учитель был в ярости, он таким горящим взглядом смотрел на Жоханя, что можно было начинать беспокоиться за его жизнь. - Молодой господин Вэнь, вы прекрасно знали, что говорить во время игры на цине, особенно о подобном просто недопустимо. Тридцать ударов дисциплинарной палкой и двенадцать часов стояния на коленях перед воротами. - учитель не стал ничего объяснять, просто вынес свой вердикт. - Цижэнь, за мной. - я быстро встал и с гуцинем в руках шагнул за учителем к выходу. Мельком смог посмотреть на Жоханя. Он смотрел полными растерянностями глазами. Неужели он искренне не понимает, за что такое суровое наказание? Другие адепты на него подозрительно косились, а адепты Гусу смотрели с плохо скрываемой неприязнью. Какое неподобающее поведение. Смиренно идя за учителем, я думал, как же накажут меня? Не то чтобы такая уж серьёзная провинность - ошибиться в одной ноте, но она может стоить несколько жизней. - Цижэнь, - учитель слегка обернулся, подзывая подойти ближе. Я нагнал взрослого и пошёл рядом. - Игра была прекрасной. - тихо сказал учитель, а я на мгновение замер. Меня похвалили? В груди стало так тепло, что мне захотелось закружиться. Ох, какой же я глупый ребёнок. Оцениваю себя как взрослого, а сам ведь правда совсем дитя. От чего же я так себя веду? От того, что не случилось ещё ничего плохого, и я потерялся в этой безмятежности? Или от того, что ко мне относятся как к ребёнку, и я позволяю себе больше? Но сейчас. Сейчас я так счастлив! Меня так давно не хвалили. Нет, похвала на мои знания лилась со всех сторон. Но сегодня, я допустил ошибку, а меня всё равно поощрили. За старание, за действительно проделанную мной работу. Мне уже было всё равно, что там наговорил Жохань. Я просто шёл за учителем и еле сдерживал улыбку. Мне даже показалось, что и учитель улыбается, самыми краешками, но улыбается. Учитель пришёл к залу старейшин. Когда мы вошли, отец скис. Видимо, подумал, что меня привели отчитывать. Но услышав о моих достижениях, он словно расцвёл и даже потребовал, чтобы я сыграл им с мамой. Я и не думал отказываться. Следом учитель сообщил о ситуации с Жоханем. Отец слегка нахмурился, но оспаривать наказание не стал, полностью удовлетворил его. Учитель ушёл наблюдать за приведением наказания в жизнь, а отец увёл меня в покои матери, чтобы удостовериться в моих умениях лично. Честно, до прибытия Жоханя, моя игра на цине была хорошей, но не совершенной. Однако, стоило мне после встреч с ним усиленно начать себя успокаивать музыкой, как моё тело сразу стало идеально чувствовать струны. От того и радость родителей была искренней. Ах, сегодняшний день полон ярких эмоций. Мама так обрадовалась, что начала как в детстве обнимать меня и тискать за щёчки. Это было так смущающе, что мне пришлось спрятаться за отцом, который стойчески, а может и с радостью, принял на себя мамин выброс любви. Ей в последнее время не здоровилось, поэтому они не так уж и часто стали видеться. И это не давало мне покоя. Несмотря на то, что я очень незаметно подсказывал лекарям, что ещё проверить в состоянии мамы, ей не становилось лучше. Это меня пугало. Но хорошо ещё, что она не была такой же бледной и ослабленной как в моих воспоминаниях. Ещё немного времени проведя втроём, мы с отцом наконец покинули покои матери, давая ей отдохнуть. Так совпало, что мы проходили недалеко от ворот, и я заметил фигуру стоящую на коленях. Мне вдруг резко стадо совестно и я остановился рассматривая спину Жоханя. - Цижэнь, все должны нести ответственность за провинности, вне зависимости от своего статуса и причин. - отец встал рядом. Он очень умный, чтобы догадаться в каком направление я думаю. - Тогда отец должен и мне назначить наказание. - спокойно ответил я. - За что? - искренне удивился глава ордена. - Я думал о непристойном. У меня в мыслях родилось сильное желание ударить человека гуцинем. - я говорил серьёзно, мне действительно было неприятно это осознавать, но за подобное я обязан понести наказание. Отец молчал, видимо он ещё не до конца понял о чём я говорю, а когда на него снизошло озарение, он многозначительно посмотрел в сторону Жоханя. Тот в свою очередь нарушил устав и оглянулся в нашу сторону. Похоже, он слышал, так как на лице его было такое глубокое и искреннее удивление, что его можно было принять за другого человека, настолько он был на себя не похож. Отец бессильно рассмеялся. Он понимал весь абсурд ситуации, но не мог его проигнорировать, так как был главой. - Цижэнь, - наконец заговорил он. - Так как это были только мысли и ты честно попросил наказания, то оно будет не очень строгим. В течение трёх десятков дней к твоим обязанностям добавиться ежедневное подметание дорожек, хорошо? - этого мне честно не хотелось, но я согласился, и только вечером понял, что в это тридцать дней у Жоханя будет качественный предлог поприставать ко мне, а у меня наказание, которое не даст мне сбежать. Нужно разговорить его, и направить мысли в решение конфликтов путём компромиссов, а не уничтожением оппонентов. Да, это действительно счастливый день.