***
Чонгук и правда сегодня какой-то… странный. Он никогда не был тем типом монстров, который без ума от дорогой одежды. Ему хватало парочки тёмных толстовок и широких штанов, чтобы в полной мере удовлетворить свои нужды, касающиеся одежды. Чон покупал немного, выбирая каждую вещь с особой тщательностью и предвзятостью. Всё же деньги на дороге не валяются, и тратить их непонятно на что ему просто не позволяла совесть. Так было всегда. До сегодняшнего дня. Тэхёну кажется, что младший не особо заморачивается над тем, что хватает с полок и вешалок. Тот хватает какие-то нелепые свитера и кофты, берёт джинсы скинни, которые, очевидно, не налезут на его подкаченные бёдра. И почти в последний момент добавляет себе в корзину какой-то радужный кардиган. Наблюдая за этим, Ким лишь поражённо хлопает глазами, но всё-таки молчит — Чонгук выглядит слишком воодушевлённым, поэтому останавливать его — преступление да и только. — Я в примерочную! — почти вскрикивает Чон и несётся к одной из самых дальних кабинок. Он оглядывается, будто бы оценивая всю ситуацию, и забегает внутрь, задвигая за собой плотные шторы. — Что, блин, происходит? — сам у себя спрашивает Тэхён и плетётся следом за младшим. Он садится на небольшой пуфик, расположенный прямо напротив нужной кабинки, и со вздохом вытягивает вперёд свои длинные ноги. — Надеюсь… мне кажется.***
Оказавшись в более или менее закрытом помещении, Чонгук едва слышно стонет и прикрывает глаза, облокачиваясь о холодную стену спиной. Чон почти рефлекторно выпячивает зад назад и начинает интенсивно им ёрзать, чувствуя, как пробка входит в него глубже и стимулирует простату. Это приятно. Настолько приятно, что хочется завыть в голос, но сейчас он не в том месте и не в то время; он не может позволить себе и тихий писк, что уж говорить о более ярком выражении чувств. Чонгук и сам не понимает, почему посчитал, что прогулка с соулмейтом пройдёт намного интереснее, если он отправится на неё не совсем один. Парень полностью осознавал, что это рискованно, странно и даже в какой-то степени глупо, однако отмахнуться от такой навязчивой мысли у него не вышло. Ему захотелось рискнуть просто ради банального интереса и получения новых ощущений. Поэтому, выбрав вещи посвободнее, он отправился к Тэхёну, не забыв предварительно вставить в себя уже полюбившуюся игрушку. И Чон ничуть не пожалел о своём решении. Говорить с Тэхёном, как ни в чём ни бывало, слушать Тэхёна, как ни в чём ни бывало, целовать Тэхёна, как ни в чём ни бывало… такие элементарные действия принесли намного больше удовольствия. Ведь Ким даже не догадывался о его маленьком секрете. Это будоражило сознание и подливало ещё больше возбуждения в чоново трепещущее тело. Но Чонгук вполне неплохо держался первое время. Он не подавал виду, что что-то не так, хотя периодически так сильно хотелось прикоснуться к полувозбуждённому члену. И так сильно хотелось вставить игрушку глубже, ударяя ей по чувствительной простате. Потому совсем неудивительно, что его выдержке пришёл конец. Первой в голову пришла именно примерочная, и это показалось возбуждённому мозгу наилучшим вариантом. И кажется так до сих пор. Конечности дрожат и отказываются слушать своего хозяина, однако Чонгук всё же находит в себе силы на то, чтобы стянуть с себя штаны и бельё до самых щиколоток. Тело обдаёт волной неприятного холода, но это ничуть не сбивает возбуждённого настроя. Разглядывая себя в зеркале, Чон хрипло усмехается и закусывает губу. Интересно… а Тэхёну понравился бы… такой младший? Открытый, жаждущий и только его. Чонгук нетерпеливо вертится перед зеркалом, к своему собственному удивлению, продолжая ощущать новый прилив возбуждения. Член неприятно трётся о грубую ткань его задранной толстовки, но Чона интересует сейчас совершенно другое. Повернувшись к зеркалу спиной, он оттопыривает зад и отводит одну ягодицу в сторону. Камень пробки красиво переливается всеми оттенками фиолетового, привлекая к себе внимание, и Чонгук кротко стонет, надавливая на него пальцами свободной руки. Он делает это снова и снова, едва ли сдерживая нетерпеливый всхлип. — Чонгук, я загляну? Поглощённый собственным удовольствием Чон не слышит родного голоса. Он слышит только своё сбитое дыхание и тихое хлюпанье из-за смазки, которая начала вытекать из него прямо по напряжённым бёдрам. Он настолько забывает обо всём на свете, что приходит в себя лишь тогда, когда кончает с громким вскриком, пачкая свою толстовку и красную ширму горячей спермой. Прикрыв глаза, парень пытается хоть немного отдышаться. Пелена возбуждения немного отпускает его сознание, и теперь он даже может нормально соображать, не заботясь о том, что в его заднице всё ещё находится пробка. — Чонгук-и… Чон вздрагивает и распахивает глаза, сразу же замечая в отражении любимое лицо, выглядывающее из-за плотной ширмы. И почему-то Чонгук откровенно пугается. Он не знает, как вампир может отреагировать на его выходку, и это вызывает смешанные чувства. — Т-тэхён, я… — Чонгук резко оборачивается и едва ли не падает, путаясь в своих же штанах. — Я… боже мой. Как стыдно… Парень продолжает что-то лепетать себе под нос, но всё же замолкает, когда Тэхён проходит к нему в кабинку, плотно закрывая за собой ширму. Он плотоядно осматривает младшего и шумно выдыхает через нос, сглатывая ужасно вязкую слюну. — Мне не показалось, — говорит он, и его голос звучит намного ниже и пленительнее, чем обычно. — Чт… — По телефону. Когда ты говорил со мной, ты ведь… игрался с собой, да? — Д-да… — хрипит Чонгук, неожиданно понимая, что вновь начинает возбуждаться от простых слов. Всё смущение и страх постепенно уходят на дальний план. — Я игрался с собой и… думал о тебе. Мне так тебя не хватало, хён. Ты не представляешь, ты… — Тихо-тихо, — Тэхён растягивает губы в тёплой улыбке и подходит к младшему ещё ближе. Одной рукой он накрывает чувствительную плоть, а другой — аккуратно хватается за самый кончик пробки. — Тебе следует быть тише сейчас, хорошо, зайчонок? Чон лишь остервенело кивает головой и подавляет в себе громкий стон, когда родные руки проводят над ним мучительные манипуляции. Тэхён действует так, словно уже давно читает младшего, как раскрытую книгу, задевая в нём все самые чувствительные точки. Он оглаживает возбуждённый член, позволяя толкаться им в свою ладонь, и аккуратно двигает пробкой внутри горящей дырочки, посылая по всему телу невидимые импульсы. Чонгук дрожит, хватаясь за сильные плечи, и плаксиво хныкает, не понимая, как настолько может быть хорошо от простых прикосновений. А Тэхён просто любуется младшим. Он ведёт рукой от члена до напряжённого пресса, чуть царапая ногтями выступающие мышцы. Он чувствует чужую дрожь, чувствует, что Чонгук почти на грани, а потому не собирается останавливаться, припадая к покрасневшим губам. Ким целует напористо и жёстко, точно так же, как двигает пробкой в чужой заднице. Собственное возбуждение отдаёт неприятной болью, но Тэхён не должен отвлекаться на это. Ведь сейчас важно удовольствие только одного монстра… который внезапно отстраняется, задыхаясь. — Тэхён, — сипит Чонгук и кое-как хватается за кимовы руки, из-за чего тому приходится прекратить все свои манипуляции. — Я хочу тебя. — Но ведь… — Пожалуйста, — вновь всхлипывает, и Тэхён замечает, как прозрачная слеза скатывается по чоновой щеке. — Я хочу кончить от твоего… члена, пожалуйста. Ким рвано стонет, понимая, что как бы ни было рискованно делать подобное в общественном месте, он не сможет противиться желанию Чонгука. Он отстраняется и стягивает с себя штаны вместе с боксерами. Ноги путаются в несчастных штанинах, но всё-таки вампиру удаётся отбросить их куда-то в угол. Когда Тэхён заканчивает с этим, Чон оплетает его шею и мягко целует в губы, прижимаясь ближе. Старший тихо смеётся в поцелуй и снова отстраняет от себя ничего не понимающего Чонгука. — Если ты хотел секса на весу, то не в этот раз, Чонгук-и. Боюсь уронить тебя, ты же у нас крепкий малыш. Чон смущается чужих слов, но всё же соглашается. Поэтому вскоре он уже опирается руками о небольшой пуфик, пока Тэхён аккуратно вытаскивает из него скользкую пробку. — И как тебе это в голову пришло? — задаёт риторический вопрос Тэхён, совсем не нуждаясь в ответе на него. Но Чонгук отвечает. — Я давно хотел, чтобы мы попробовали с тобой вот так, — говорит и наблюдает через зеркало за тем, как вампир размазывает остатки лубриканта (благо его достаточно) по своему члену. — А почему не сказал раньше? — С-стеснялся, — Чонгук охает, совсем не ожидая, что вампир войдёт в него так резко. Пусть тот погрузил только головку — ощущения уже до боли головокружительные. — Хён, глубже… — А с пробкой ходить ты не стеснялся, да? — смеётся и продолжает толкаться в приятную узость. Сдержать тихий стон не удаётся. — Это друго-ое! — Чон стонет тоже и сам толкается на встречу чужим бёдрам. — Ещё… — Как скажешь, заяц, — тихо рычит и срывается на слишком быстрый темп, выбивающий весь кислород из лёгких. Пожалуй, теперь Чонгук уяснит две вещи. Во-первых, он никогда больше не будет молчать о своих желаниях. И, во-вторых, советы Чимин-хёна ему больше не понадобятся. Ведь никакие игрушки никогда не смогут заменить ему Тэхёна.