Пещера Чудес

      Находясь в виртуальном совещательном зале, смотрю на застывшее изображение бледно-оранжевой земнопони, предположительно трёх-четырёх лет, которая пыталась спрятаться среди коробок с мозаиками. Благодаря расчётным мощностям процессора, моё субъективное время ускорено относительно объективного времени в пятьдесят раз, что позволяет принять взвешенное и продуманное решение.       — Что мы имеем? — задаю вопрос своим подпрограммам.       — Разумный и мирный гуль-жеребёнок, — констатировал Мыслитель, кресло коего, как и всех остальных членов импровизированного совета, было повёрнуто к большому экрану.       — Водянистые глаза со следами гноя; облезлая шкурка; отсутствие необходимости в еде… — Целитель сделала паузу, после чего констатировала: — Требуются обследования.       — Предлагаешь доставить образец в стойло? — уточнил Мыслитель.       — Ни в коем случае, — запротестовал Воин. — Я, как ответственный за безопасность, категорически возражаю против того, чтобы притаскивать в убежище каких-либо опасных заражённых тварей. Если уж есть желание изучить это, то организуй лабораторию прямо в Мэйнхэттене.       — Лучше уж быстро и безболезненно прервать страдания малышки, — заявил Техник. — Обследовать же можно и обычных зомби.       — Хочешь убить жеребёнка после всего того, что ему пришлось пережить? — возмутилась Целитель.       — Хорошая идея, — заметил Мыслитель.       — И ты туда же? — ещё больше возмутилась Целитель.       — Нет, — спокойно отозвался Мыслитель. — Я согласен с идеей Воина, предложившего создать исследовательскую лабораторию. Предлагаю разместить данный объект в здании больницы или госпиталя.       — На данный момент у нас нет ресурсов для этого проекта, — напомнил Техник.       — Вы отклонились от темы, — прерываю обсуждение, возвращая его в нужное мне русло. — Ваши предложения по данной ситуации? Мыслитель, высказывайся.       — Объект не опасен сам по себе, но может нести угрозу как раздражитель для старших гулей и распространитель информации, — подпрограмма сделала паузу, после чего завершила свой монолог: — Однако же мы вряд ли сумеем найти столь же удобный объект наблюдения-изучения. Предлагаю поместить жеребёнка в закрытое помещение и вернуться к решению текущих проблем: позднее мы к этому вернёмся.       — Торговый центр, как будущую базу, вообще следует освободить от гулей, — вставил свою реплику Воин. — Предлагаю переместить жеребёнка в одну из квартир соседнего дома, где организовать постоянное наблюдение.       — Каким образом? — выразил недовольство и настороженность Техник.       — Возьмём в магазине бытовой техники пару камер, радиоприёмник и Спаркл-батарею, с помощью которых создадим систему связи и наблюдения, — отозвался воин. — Это твоя епархия.       — Поддерживаю, — заявила Целитель. — Учитывая, что разумные гули будут попадаться и в дальнейшем, вношу предложение о создании пункта эвакуации для них. Жилое здание неподалёку от торгового центра более чем подойдёт.       — Поддерживаю, — изрёк Мыслитель. — Предлагаю дополнительно выслать в Мэйнхэттен ещё двух шестилапов новой модели с наличием встроенного оружия.       — Слишком высокие затраты при крайне низкой перспективе прибыли, — упрямо констатировал Техник. — Гули, с технической точки зрения — не представители понижизни.       — Пока не будет доказано, что они не способны размножаться и не могут быть вылечены, гули — представители понижизни с малым приоритетом полезности, — возразила Целитель.       — Протестую, — вклинился в зарождающийся спор Воин. — Гули — это существа, являющиеся невосприимчивыми к радиации, а вероятно, и не нуждающиеся в пище. С точки зрения боевой эффективности разумные представители данного подвида пони способны стать хорошим подспорьем для организации обороны стойла от дезертиров, бандитов, взбесившихся роботов и зебр.       — Вы забываете о том, что гули — это носители потенциально полезной информации, — заметил Мыслитель. — К тому же, если мы сможем их организовать, то получим дополнительных шпионов, рабочих и воинов, неприхотливых к условиям жизни.       — Подвожу итоги, — прерываю обсуждение на моменте, когда Техник в очередной раз собирался заявить о нерентабельности проекта. — Разумных гулей собираем и уговариваем сотрудничать; зацикленных зомби, продолжающих жить в прошлом, стараемся вывести на диалог и сделать «зелёными»; агрессивных гулей заманиваем в замкнутые помещения и запираем до лучших времён. Идея, по которой будем вербовать вменяемых разумных гулей, звучит так: во-первых, существует технология перезаписи личности на другой носитель, так что технически они смогут стать если не полноценно живыми, то хотя бы получат возможность существовать в виртуальной реальности; во-вторых, мной доказано, что квантовый транспортёр способен перемещать душу разумного в новый носитель, так что когда мы его переизобретём, у гулей появится возможность начать новую жизнь; в-третьих, пока мы ищем способ им помочь, они имеют возможность помочь Эквестрии, а также организовать уютный уголок для самих себя после излечения.       — Технология копирования памяти не переносит душу, — заметил Техник. — Симуляции показывают, что после применения устройства, находящегося в стойле двадцать девять, мы получим виртуальный интеллект, считающий себя оригиналом, но не способный качественно развиваться. В крайнем случае, это будут ИИ, требующие строгого присмотра.       — Это лучше, чем вообще ничего, — отвечаю совершенно безразлично. — Кроме того, у нас есть время доработать эту технологию. Но даже если мы не справимся, мне бы не хотелось безвозвратно терять учёных, магов и просто выдающихся деятелей. Имеются радикально иные предложения, либо возражения, которые не позволят начать исполнять этот план? Хорошо. Приступаем к сборке дополнительных дронов-курьеров: двух дополнительных шестилапов для начала работы в Мэйнхэттене будет достаточно.       …       — Здравствуй, маленькая пони, — прозвучал негромкий, бархатистый голос из динамиков разведчика. — Э-эй… Маленькая пони, ты меня слышишь?       К сожалению, установленное на шестилапа оборудование не способно к столь точным манипуляциям звуками, как аналоги в коридорах стойла, да и не уверен я в том, что на гуля подобное подействует, но всё равно для диалога был подобран самый располагающий тембр. Впрочем, сам внешний вид дрона в конкретном случае определённо не способствует успеху диалога.       «Что поделать: разведчики создавались не для этого. Пожалуй, даже от говорящих квадрокоптеров будет больше толку тогда, когда дело нужно решить словами», — констатировав эту простую истину, отдаю Технику приказ подготовить два летательных аппарата, для их перевозки в Мэйнхэттен (у меня начинает складываться ощущение, будто я не подпрограммы создал, а собственные черты характера наделил относительной самостоятельностью).       Тем временем бледно-оранжевая земнопони молчала, продолжая прикрывать глаза копытцами, даже не думая убегать, или вылезать из своего убежища. А ведь если подумать, то у жеребёнка в случае, если начнётся погоня, будет неоспоримое преимущество: маленькая пони может прошмыгнуть между нижними полками стеллажа, в то время как дрону придётся его оббегать.       «Вывод? Преследование не начинать. Решит убежать — отпустить и возвращаться к прежней задаче. Когда будут готовы специализированные дроны — повторить попытку контакта», — отдаю серию приказов, но всё же продолжаю надеяться на успех.       — Ты меня боишься, маленькая пони? — уточняю удивлённым и даже обиженным голосом (хотя и понимаю, что страх — это нормальная реакция при встрече с шестилапом).       Фонарик на башенке разведчика почти погас, оставив такую интенсивность света, чтобы хватало для чёрно-белого восприятия камеры. Ответом на это стало то, что кобылка-гуль немного сдвинула правую переднюю ногу, аккуратно выглядывая из-за копытца, словно из укрытия.       — Привет? — наверное, если бы я был органиком, то сейчас мне было бы стыдно, смешно… или же жутко.       «В тёмном магазине игрушек, где в некоторых проходах лежат трупы пони, шестилапый робот кустарного производства пытается разговорить маленькую неживую кобылку. Определённо, Эдгар Алан По оценил бы эту картину», — и вновь радуюсь тому, что стал искусственным интеллектом, который легко контролирует свои мыслительные процессы и может отключать симуляцию эмоций.       — Если ты меня боишься, то я могу уйти, — произношу через динамики дрона, стараясь передать интонацией обиду и грусть. — Хочешь, чтобы я ушёл?       -… — кобылка-гуль убрала от мордочки обе ноги, с опаской глядя на шестилапа и, судя по напряжённому телу, готовилась убежать при первом признаке угрозы. — Н-нет.       — Тогда, почему ты молчишь? — чувствую удовлетворение от того, что процесс сдвинулся с мёртвой точки в нужную мне сторону.       — М-мама запретила говорить с посторонними, — произнеся это, кобылка заткнула себе рот копытцем, а её мордочка, удивительно выразительная для её состояния, буквально излучала испуг, вину и надежду.       — Обещаю, что не расскажу твоей маме, что мы разговаривали, — изображаю заговорщический шёпот. — А знаешь, что я придумал? Давай познакомимся? Тогда мы не будем незнакомцами, и ты сможешь со мной разговаривать.       В водянистых глазах жеребёнка отчётливо читались желание согласиться и нежелание нарушать обещание, данное маме. Однако же первое чувство победило, и она произнесла:       — Меня зовут Орандж Лайм, а тебя?       — А я — Крестоносец, — дрон медленно поднял правую переднюю конечность, сложил манипулятор в подобие кулака и под опасливым взглядом собеседницы, выставил его вперёд для приветствия. — Для друзей — Крестик.       Собеседница поспешно стукнула железную клешню копытцем, взмахнула лысыми ушками и воскликнула:       — Ей! Мы теперь друзья?       — Да, — отвечаю через динамики.       — Правда? — буквально сияя от радости, уточнила Лайм.       «Вроде бы семейство Орандж — это родственники Эпплов? Странно, что она не в стойле. Или же министерская кобыла с сестрой решили, что такие родственники им не нужны?» — промелькнули размышления на заднем фоне вычислительных процессов.       — Правда, — отозвались динамики.       — Правда-правда? — снова спросила пони-гуль.       — Правда-правда, — в очередной раз даю подтверждение.       — Правда-правда-правда? — не стала отступать от своего замысла жеребёнок.       — Да, — односложно ломаю игру.       — Я победила! — воскликнула Лайм, радостно рассмеявшись, но тут же вновь заткнула себе рот копытцем, осмотрелась по сторонам, начисто игнорируя отсутствие света в промежутках между стеллажами (не считая фонарика на башенке дрона), а затем спросила, прижав ушки к голове: — Крестик, а ты не видел мою маму? Она сказала ждать здесь и куда-то ушла. А я ждала-ждала… и ждала… а она не приходит. Я уже спрашивала у дядей и тётей в магазине, но они крепко спят и не просыпаются. Может быть, ты её видел?       «Значит, она не поняла, что случилось. А может быть, и поняла, но сама себя убедила в обратном. А может, я опять всё усложняю? Мало информации для анализа. Однако одно ясно: себя Орандж Лайм продолжает считать живой», — повернув башенку сперва в одну, затем в другую сторону, убеждаюсь в отсутствии бардака, который мог бы появиться, если бы жеребёнок вскрывал упаковки с игрушками.       — Скажи, Лайм, ты давно ждёшь маму? — не самый умный вопрос, что я готов признать с лёгкостью, однако он позволит узнать, осознаёт ли собеседница течение времени.       — Ну… — кобылка задумалась, затем посмотрела в камеру шестилапа и гордо заявила: — Да.       «Превосходно. Я многое узнал», — прорезалась капля самоиронии в моём цифровом сознании.       — К сожалению, я не видел твою маму, — добавляю голосу, льющемуся из динамиков, немного печали, а затем меняю интонацию, будто бы только что о чём-то догадался: — А давай вместе поищем её в магазине? Ты ведь, наверное, всё-всё здесь знаешь?       — Ага, — гордо кивнула Лайм, выбираясь из своего убежища. — Я обошла все полки два… три… вот сколько раз!       На последних словах пони-гуль села на круп, вытягивая вперёд все четыре ноги.       — И ты ни разу не брала никакие игрушки? — уточняю с искренним интересом.       — Мама сказала, что пока мы не заплатим битсы на кассе, все вещи принадлежат хозяину магазина, — поучительным тоном заявила маленькая собеседница. — А хорошие пони не берут чужие вещи без разрешения. Вот!       «Какая хорошая пони», — глядя на гордую собой Лайм, которая неизвестное количество дней обитает в магазине игрушек, при этом ни одну из них не вытащив из упаковки, должен признать, что её мама оказалась хорошим воспитателем.       — Ты — молодец, — прозвучало из динамиков с отчётливым уважением. — Тогда давай пройдёмся по магазину: покажешь мне самые интересные места, а потом я ненадолго уйду… за битсами.       — А если мама вернётся, пока мы ходим? — с сомнением произнесла оранжевая земнопони-гуль.       «На самом деле, мне сейчас компания для дрона не нужна. Только вот и оставлять её одну почему-то не хочется», — отправляю Целителю приказ найти оптимальный выход из ситуации.       — Тогда я могу купить бумагу и карандаши, а затем мы оставим записку для твоей мамы, — прозвучали слова из динамиков шестилапа. — Подожди немного. Хорошо?       …       Пользуясь возможностью подумать, никуда не спеша и не отчитываясь перед своими «хозяевами», начинаю анализировать собственные действия (в очередной раз). Выводы же, которые предоставили аналитические программы, довольно неоднозначны: гули для моего восприятия делятся на животных, калек и разумных представителей понижизни, но поражённых болезнью. При этом симуляция, одним из условий которой было отсутствие знания о технологии переноса сознания, однозначно показала, что все три разновидности зомби причисляются к животным.       «Забавный выверт логики. То есть те, кому я могу помочь хотя бы теоретически — разумные существа. Все остальные — не пони. И никаких сомнений или моральных терзаний… Видимо, подобный взгляд на мир — это наследие моего предшественника: он тоже был готов вычёркивать «лишних» пони из числа тех, кого должен защищать», — констатировав этот факт, не могу сказать, что он мне нравится, но и как избавиться от него, тоже не знаю.       Единственное решение проблемы, пусть и временное, которое приходит мне на ум, это привлечение кого-то из органиков, моральному компасу которого я могу доверять, чтобы советоваться с ним по важным вопросам. Винил и Оникс на эту роль не подходят: они слишком мягкосердечные… и менять это я не хочу. Другие члены совета управления стойлом вовсе не рассматриваются.       «Если какой-то детали нет, её нужно создать. В нашем случае — вырастить и воспитать», — приняв решение, начинаю просеивать возможных кандидатов на должность советника (ну или официально — нового главного администратора).