Пещера Чудес

      «Активация… Загрузка данных… Установка программ… Диагностика систем… Завершено».       «Поиск дополнительных устройств… Соединение… Загрузка данных… Проверка соединения… Диагностика систем… Завершено».       Прошедший по телу разряд тока заставил мышцы конвульсивно дёрнуться, после чего в лёгкие ворвался поток тёплого мягкого воздуха, в коем ощутимо веяло ароматом сирени. Цепочки ассоциаций, возникшие в биологическом процессоре, вызвали ускорение сокращений кровяного насоса, что в свою очередь ускорило доставку биохимических веществ ко всем частям платформы, тем самым запуская новый виток стимуляции всех систем. В фоновом режиме перед визуальными сенсорами мелькали оповещения, тут же анализируемые заменяемыми электронными вычислителями, чтобы быть рассортированными на важные, маловажные и достойные помещения в архив с созданием соответствующих ссылок.       Датчики звука зафиксировали приближающийся цокот, который на фоне гудения серверов и иного оборудования выделялся своей резкостью и целеустремлённостью. Спустя несколько секунд мои тактильные биологические датчики просигнализировали о кинетическом воздействии на переднюю часть головного модуля платформы, после чего прозвучало слово…       — Буп.       Звуковые локаторы дёрнулись, биологические ставни разошлись и свету белых электрических ламп открылся доступ к моим визуальным системам слежения. В первые мгновения органические оптические устройства настраивались на режим работы, соответствующий интенсивности освещения, из-за чего получаемое вычислительными модулями изображение было нечётким, но вскоре природные программы справились со своей работой и передо мной предстала сиреневая аликорница, одетая лишь в сине-серебряное подобие короны, на деле являющееся средством связи с виртуальной реальностью.       Правая передняя нога представительницы понижизни была протянута к головной части моей биологической платформы и подошвой копытца надавливала на самый кончик устройства распознавания запахов и фильтрации поступающего воздуха. Выражение мордочки принцессы Спаркл выдавало волнение, обеспокоенность и ожидание…       — Операция прошла успешно, мисс Твайлайт? — благодаря загруженным воспоминаниям копий моих подпрограмм Целитель, Воин, Мыслитель и Техник, перенесённых на биологические платформы задолго до того, как я принял решение о собственном перемещении, говорить оказалось пусть и непривычно, но довольно просто, пусть наличие препятствия перед воздуховодами и делало голос несколько гнусавым.       — Мог бы хоть улыбнуться, — обиженно надулась крылато-рогатая пони, убирая свою конечность от моей морды, чтобы встать на четыре точки опоры (при этом она гордо, но не без изящества подняла голову и чуть выпятила грудь, шевельнула прижатыми к бокам крыльями и прикрыла лучащиеся довольством глаза). — Процесс переноса души прошёл успешно. Как твои воспоминания? Появились какие-нибудь необъяснимые желания? Тяга к захвату мира или уничтожению всего живого?       — Все события последнего года находятся в быстром доступе памяти, как и основные происшествия всех лет с момента активации «Крестоносца». Личностные воспоминания не пострадали; архивы памяти «Крестоносца» находятся в прямом доступе и могут быть просмотрены в любой момент; подозрительных желаний не обнаружено; стремления захватить-уничтожить мир не обнаружено.       — Эй… Включай уже понячью модель поведения, — шутливо насупилась Твайлайт. — Я знаю, что ты это можешь.       — Принято, — напрягая передние ноги, которые впервые в этой жизни выполняют хоть какую-то работу самостоятельно, из-за чего слегка подрагивают, невзирая на неплохую физическую форму, принимаю сидячее положение и медленно осматриваюсь, поворачивая голову вправо-влево. — Как… необычно.       — То ли ещё будет, — хмыкнула Спаркл, затем хитро улыбнулась и шагнула вперёд, чтобы, встав на задние ноги, передними копытцами опереться на край стола, где находилась моя… находился я. — Посмотри на меня, Крусейдер.       Повернув шею так, чтобы смотреть прямо перед собой, из-за непривычки едва не сталкиваюсь с мордочкой сиреневой аликорницы, синяя грива коей слегка развевается на неощутимом ветру, красуясь двумя фиолетовыми полосами, похожими на туманные следы на вечернем небе. Внимательно посмотрев в мои глаза, она зажмурилась и наклонилась вперёд, при этом приоткрывая рот так, чтобы своими губами накрыть мои.       »…?!» — промелькнула в моём головном процессоре высокоинтеллектуальная мысль, когда в рот ворвался чужой язык, начав там хозяйничать.       Мысленная команда — и мир замедляется, а в моей голове появляются изображения, фиксируемые камерами внутреннего слежения за стойлом. Благодаря ускорению мышления и высококачественной оптике удаётся во всех подробностях рассмотреть принцессу науки, как стали звать сиреневую аликорницу после завершения её трансформации, растянувшейся на долгие три года, начиная от прижавшихся к голове ушей, сосредоточенно нахмуренных бровей и зажмуренных глаз, и заканчивая полураспахнутыми крыльями, напряжённой спиной и стройными ногами с проступившим рельефом мышц. На её фоне светло-серый, почти белый единорог с чёрными гривой и хвостом, широко распахнутыми красными глазами и рисунком какой-то книги на бедре (?) смотрится довольно… непрезентабельно.       «Сохранить. Поместить в архив. Ограничить право доступа…» — быстро отдав новые команды, едва пони начала отстраняться от меня, возвращаю мышлению привычную для всех скорость.       — М… Что это было? — спрашиваю ровным голосом, смотря в глаза тяжело дышащей сиреневой аликорницы, мордочка коей слегка покраснела.       — Я украла твой первый поцелуй, — гордо заявила Спаркл, вскинув ушки и ткнув меня правым передним копытцем в грудь. — Теперь живи с этим.       На последних словах собеседница показала язык, отступила назад и, встав на все четыре ноги, поспешно направилась к выходу из серверной, где кроме нас и пары дронов-шестилапов, находящихся в режиме ожидания, больше никого не было. Остановившись перед дверью, она обернулась и произнесла:       — Привыкай к новому телу, но не задерживайся тут: мы будем ждать тебя в атриуме. И… Крусейдер, я не забыла твоё предложение.       Договорив, пони выскользнула за дверь, а автоматическая створка закрылась, тем самым отрезая меня от возможности что-либо ответить. Оставалось только покачать головой, мысленно обращаясь к записи того момента, когда, поддавшись ещё не слишком сильно пострадавшим эмоциям, я совершил поступок… о котором не жалею.       Подняв правую переднюю ногу, прикасаюсь копытом к губам, на которых ещё остался вкус сирени. Произошедшее было неожиданным, необычным… что уж греха таить — довольно приятным. Разум подсказывает, что этим нужно пользоваться, так как Твайлайт — не просто завидная невеста, но ещё один из сильнейших магов, гениальнейший учёный, ну и не последняя персона во властных структурах. Только вот…       «Мне надоело руководствоваться разумом. Все годы существования в качестве машины я только этим и занимался. Нужно хотя бы попытаться положиться на свои эмоции и чувства живого тела… Для этого ведь всё и затевалось?» — немного подумав, решаю отложить данные рассуждения на иное время, а сам, поднявшись на четыре ноги, спрыгиваю со стола…       — Ай, — произношу уже лёжа на полу, довольно болезненно приземлившись почти плашмя. — Боль — это неприятно. Нужно больше практики: похоже, что одних воспоминаний для нормального управления телом мало.       Перекатившись на живот и поджав под себя ноги, вновь поднимаюсь в стоячее положение, а затем осматриваюсь. Первое, что бросается в глаза — терминал «Крестоносца», который лишился управляющего ИИ и теперь работает едва ли на десять процентов от всей своей мощности.       Пытаюсь найти в себе чувства к этому суперкомпьютеру, который долгое время был моим телом и оставил на моём разуме след, который вряд ли когда-нибудь исчезнет. Однако же… он ничего не вызывает… за исключением удовлетворения от того, что этот этап существования позади. Да, это устройство позволяло ощутить себя вездесущим, всезнающим, могущественным, и далее по списку, но в то же время понимание собственной ограниченности оставалось всегда.       «Можно создать виртуальную реальность со всеми эффектами присутствия, но от этого в реальном мире не перестанешь оставаться машиной из металла, кристаллов, пластика и иных материалов», — взгляд сам собой скользнул к консоли управления, скрытой под бронестеклом, при помощи которой можно было отключить все функции суперкомпьютера.       — Да пошло оно всё, — мотнув головой, отворачиваюсь от «Крестоносца» и направляюсь к двери, ведущей из помещения, за которой совсем недавно скрылась Твайлайт Спаркл. — Как-нибудь в другой раз предамся рефлексиям и философствованию.       При помощи встроенного оборудования подключаюсь к камерам шестилапов, чтобы посмотреть на себя со стороны. Почему светло-серый единорог, а не аликорн при условии, что взятые под покровительство зебры, полностью признавшие своё поражение в войне, предоставили зелье, помогающее сменить пол? Честно говоря… сам не знаю: это нелогично, но так мне кажется более правильным. Впрочем, если вдруг будет такая необходимость, то при помощи некромантии можно сменить оболочку ещё раз.       «Наверное, на моей прежней родине многие теперь поступают схожим образом», — отмечаю краем сознания, улыбнувшись самому себе через камеру.       — Пора идти, — делаю шаг вперёд, затем второй и третий…       Автоматическая дверь отъехала в сторону, открывая моему взгляду скрытое в темноте пространство атриума, в котором царят тишина и покой. Стоит мне захотеть — и свет включится, либо же в мою голову начнёт поступать информация от тепловизоров и иного оборудования, но…       Шаг за шагом продолжаю идти, уже оказавшись по ту сторону порога, всем телом ощущая прохладу циркулирующего воздуха (до чего же приятное чувство). Нос улавливает какие-то ароматы, которые тут же разбираются на составляющие вживлённой в организм электроникой, но мне совершенно не хочется вчитываться в сообщения, мелькающие зелёными огоньками на периферии зрения (было бы что-то опасное, появились бы красные обозначения).       Дверь с шелестом закрывается, погружая зал в темноту… лишь для того, чтобы в следующий миг она взорвалась светом, яркими цветами и шумом хлопушек, музыки и голосов, выкрикивающих хором одни и те же слова:       — С днём рожденья!       …       Селестия стояла рядом с сестрой, выкрикивая поздравления вместе с другими пони: у неё на шее висел венок из ярких бумажных цветов, на голове красовалась корона из уже настоящих бутонов, распространяющих вокруг одуряющий аппетитный запах. Луна, которую тоже не обошла участь участия в торжестве их старого-нового друга, носила на голове высокий картонный колпак красно-фиолетового цвета, с накидкой в виде золотой мантии и бусами из конфет. Чуть дальше стояли Шайнинг, всё же дождавшийся своего клонированного тела и закованный в доспехи из золотой фольги, а также Каденс в леденцовой короне и белом платье, скрывающем округлившийся живот (принцесса любви всё сильнее нервничала, потому что боялась нового нападения, пусть это и было крайне маловероятным событием, и только оказавшись в бункере, смогла немного расслабиться).       «Боюсь, до рождения жеребёнка мы её отсюда уже не вытащим», — подумала принцесса дня, улыбнувшись своей названной племяннице, вроде бы даже искренне наслаждающейся происходящим.       С другой стороны от белой аликорницы, при помощи магии превращения сумевшей вернуть рост и внешность, стояли Твайлайт, накинувшая мантию из голубых лепестков с большим шоколадным медальоном на груди, Трикси Луламун, облачившаяся в шляпу волшебницы и плащ со звёздами, Дитзи Ду, нацепившая на голову сдобный шлем… Жёлтая пегаска, являющаяся хранительницей Элемента Доброты, стояла вместе с крупным земным пони, а у их ног радостно подпрыгивала маленькая золотистая крылатая кобылка; Рейнбоу Дэш и Свити Белль тоже были вроде бы и со всеми, но в то же время и сами по себе, на что уже даже Рарити смотрела сквозь копыта. Были тут и Эпплджек с генералом Бустером, и Оникс Шилд с дочерью…       — Эй-ей-ей-ей-ей! — голос немолодой белой единорожки, сидящей за пультом диджея, разнёсся под сводами атриума стойла двадцать девять, заставляя все остальные звуки утихнуть, а внимание пони переместиться на Винил, сверкающую самодовольной улыбкой и стёклами тёмных очков. — Крестик, я жутко хотела первой поприветствовать тебя в этом прекрасном новом мире, но эти вредины меня не пустили. Однако же пользуясь служебным положением и статусом младшего администратора, которого никто не потрудился меня лишить до сих пор, я первой дарю тебе подарок… Окти, зажигаем!       Грянула музыка, вспыхнули софиты, основной свет в атриуме потускнел, и не успел едва спустившийся с лестницы светло-серый жеребец что-то сказать, как ему на шею был надет венок из цветов, а на голову водружён картонный колпак. На свободное пространство же вышла серая единорожка десяти лет, одетая в простенькое, но от того ничуть не менее элегантное платье, рядом с которой, словно бы материализовавшись из воздуха, возникла розовая земнопони с большим жёлтым бантом в кудрявой гриве.             Мы пришли по приглашению,             В этот день, в твой светлый праздник.             В новый день, в твой день рождения,             Мы хотим тебя поздравить…             Тебя поздравить…       — Поздравляем!..       — Поздравляем!..       — Мы счастья тебе желаем!       — Пусть не со мной, так с другой, — сдвинув очки на кончик носа, игриво подмигнула Винил.       — И снова все… — взмахнула правым передним копытцем, указывая на собравшихся в атриуме пони Октавия.       — Поздравляем! — откликнулись жеребцы и кобылы.       — Ещё раз! — воскликнула Пинки Гам.       — Поздравляем! — отозвался зал.             Мы поздравляем — с днём рождения твоим!                   ***       — Чего сидишь такая грустная? — подойдя к синей единорожке, устроившейся у окна нового «Хищника» третьей модели, похожего на перевёрнутый утюг без парусов и крыльев и летающего за счёт антигравитационной подушки, Гринписс толкнул подругу плечом и плюхнулся рядом с ней, тоже посмотрев на зелёное море, расстилающееся далеко внизу. — М-да… Далеко же нам будет падать, если в этом ящике что-то сломается.       — Да ну тебя, — фыркнула Мунбим, толкнув друга левым передним копытцем, на что тот даже не почесался, так как по массе превосходил кобылку едва ли не в полтора раза, чем беззастенчиво пользовался на тренировках и в приятельских потасовках. — Теперь я не могу об этом не думать.       — Зато ты перестала грустить, — усмехнулся молодой жеребец, затем резко наклонился и поцеловал волшебницу в щёку. — Всегда рад помочь. Обращайся в любое время.       — Обойдёшься, — буркнула синяя пони, но вопреки собственным словам, не стала даже пытаться отодвинуться, а даже напротив — использовала плечо соседа как подушку. — В стойле сегодня большой праздник. Мелкие наверняка на него проберутся.       — Мы и без того там задержались дольше остальных, — земнопони пожал вторым плечом, провожая взглядом проплывающие внизу речушки и рощи. — Смотри на ситуацию под другим углом: скоро мы увидим Кантерлот, а там и с ребятами встретимся. Неужели не скучаешь по сестре, Фларри, Рэдстару и зануде Санрайсу?       — Он не зануда, — рефлекторно встала на защиту жеребца кобылка.       — Ну-ну, — Гринписс усмехнулся, и прищурив глаза, посмотрел на собеседницу. — Чувствую я, совсем не дружеские желания тебя к его защите побуждают.       — Не выдумывай, — закатила глаза единорожка. — Мы с ним в паре были всего трижды, да и то на уроках…       — Значит, я угадал, — деланно печально повесил уши жеребец. — А я надеялся… Я думал…       — Надеяться не вредно, — показала язык Мунбим, затем отодвинулась и поднялась на ноги, после чего потянулась, словно кошка, сперва подвигав плечами, а затем и крупом. — Пойду что-нибудь перекушу. Ты идёшь?       — Я потом присоединюсь, — махнул правой передней ногой земнопони.       За спиной раздались шаги, шелест отодвигающейся двери, а затем наступила тишина, нарушаемая только гудением силовой установки. Оставшись один, пони вздохнул и откинулся на спину, развалившись на синтетическом ковре, покрывающем пол каюты. Его взгляд бездумно упёрся в потолок, а в голове стали мелькать события минувших лет, львиную долю коих пришлось провести в стойле двадцать девять.       Он уже почти не помнил, каким мир был до убежища: иногда во сне приходили обрывочные образы, мордочки родных и близких, но все они были слишком нечёткими из-за того, что видел их маленький жеребёнок. Ушли в прошлое радиоприёмники и ламповые телевизоры, сменившись жидкокристаллическими панелями и пип-баками, выделенными по одному на каждого жителя Эквестрии, а вместо дирижаблей и вертибаков в небе теперь летают гравитационные платформы или роботы. Что говорить, если в качестве грузовозов и гражданского транспорта используются новейшие «Хищники», с коих просто сняли вооружение, освободив обширные трюмы для разнообразных мирных товаров.       Война вроде бы и закончилась, но её тень, которую все всячески стараются не замечать, продолжает довлеть над пони всех Осколков. В конце концов, мирным эквестрийцам прошлого вряд ли пришло бы в голову обустраивать дополнительные подземные укрепления, строить систему туннелей, создавать вокруг поселений замаскированные укреплённые пункты и тратить огромные ресурсы на проекторы защитных куполов, что способны выдержать даже попадание мегазаклинания. А ведь на всём известном Эквусе уже не осталось тех, кто мог бы использовать подобное оружие против пони: Зебрика лежала в руинах, и если бы не дипломатические миссии, отправленные союзом трёх государств (Эквестрией, Осколком Анклава и Республикой Земнопони), то скорее всего, они уже утопали бы в междоусобных войнах между племенами, старающимися прибрать к копытам крохи былого величия.       «Зебры сожгли нашу родину, а теперь мы помогаем им восстановить их дом. В этом мире что-то работает совсем не так», — Гринписс искренне не понимал, почему пони вынуждены поддерживать бывших врагов, но злости не испытывал, предпочитая предоставлять право выбора тем, кто правит (так их учили в стойле, объясняя необходимость заниматься своим делом и постоянно совершенствоваться, чтобы однажды стать лучшим).       К самому подземному убежищу у жеребца тоже было неоднозначное отношение: домом это место ему так и не стало, но слишком много важных событий произошло в тех стенах, чтобы забыть об этом. Уроки копытного боя, спортивные соревнования, танцы, игры, праздники, обучение школьным знаниям, получение специализации, половое воспитание…       То, что сейчас пони (по крайней мере молодые поколения) нормой считают факт жизни с одними партнёрами, но заведение жеребят от совершенно других, даже имён и внешности которых узнать нельзя, для жеребцов и кобыл, воспитанных в традиционных семьях, казалось дикостью. Однако же какой родитель откажется дать своему сыну или дочери чуть более хорошее здоровье, более высокий интеллект, красоту и магический потенциал? Как они смогут смотреть в глаза малышам, если те вдруг родятся с врождёнными дефектами просто из-за того, что мама и папа решили проигнорировать генетическую совместимость?..       «Всё это звучит логично, но… Вряд ли дедушка бы одобрил», — промелькнуло на грани сознания Гринписса.       Однако же молодой жеребец не собирался отступать от новых веяний из-за того, что раньше было принято по-другому. В конце концов, мир меняется, и пони делают это вместе с ним: когда-то пегасы были бандитами, грабившими земнопони и единорогов, а единороги считали себя выше остальных… Теперь каждый пони, доживший до старости, получил возможность стать аликорном… пусть и кобылкой. Но ведь благодаря зельям зебр можно было вернуть себе жеребцовый пол!       Уроки полового воспитания же рассказывали не только о том, как лучше заводить потомство, но и о правильных ухаживаниях за представителями разных рас. Целые ритуалы от романтических прогулок, чтения стихов, участия в совместных соревнованиях и до эротического массажа, позволяющего узнать о своём и чужом теле столько, что голова шла кругом. Старые фильмы порнографического содержания на этом фоне смотрелись блёклыми и пресными, и не вызывали ничего, кроме недоумения…       — Куда-то не туда меня понесло, — хмыкнул земнопони, отгоняя от себя воспоминания о последних уроках.       Перекатившись на живот и вскочив на ноги, он встряхнулся, окончательно прогоняя из головы накатившую меланхолию, широко усмехнулся и направился к выходу. Следовало присоединиться к подруге в столовой и присмотреть за тем, чтобы она не нашла на свой круп каких-нибудь приключений…                   ***       Плеснув водой в морду, кирпичного цвета жеребец посмотрел в зеркало над раковиной — и увидел кобылу. Плеснув водой в морду ещё раз, он увидел жеребца…       — Найду шутника, который изобрёл эту пакость… — Сталлион вздохнул, прекрасно осознавая, что никого он уже не найдёт (так как изобретатель газа, случайно выпущенного в центре Республики Земнопони во время вскрытия секретной лаборатории ДМД, с высокой долей вероятности уже более десяти лет как кормит червей).       Закрыв воду и вытеревшись пушистым полотенцем, глава РЗ убедился, что из отражения на него смотрит пони правильного пола и решительно вышел из ванной комнаты, чтобы тут же оказаться в гостиной своего личного дома. В помещении находились большой диван, чайный столик, заставленный блюдцами, вазочками и чашечками со всякими сладостями, а на противоположной стене висел широкий плоский телевизор, транслирующий модный сериал о путешествии в параллельные миры. И всё было бы нормально, если бы прямо на середине дивана не сидел белый смазливый жеребец, утирающий расплывшуюся по морде тушь белоснежным носовым платком.       — Дорогая, ты опять? — жеребец стойчески проигнорировал, что обращается к другому жеребцу, не позволив себе даже на миг допустить в голос хоть что-то, кроме лёгкого укора.       — А? — пони на диване вздрогнул, повернулся к Сталлиону и расплылся в улыбке. — Прости, милый, я так увлеклась происходящим на экране, что не заметила, как облилась. А ванную как раз ты занимал…       — О чём показывают хоть? — не то чтобы земнопони одобрял вещание каналов Эквестрии в РЗ, но фильмы про ту версию мира, где великой войны никогда не было, ему нравились.       — Свадьба в Кантерлоте, — отозвался собеседник, прижав к груди передние копыта. — Представляешь, Кризалис пробралась во дворец и подменила Каденс, чтобы выйти замуж за Шайнинга, в которого уже несколько лет была тайно влюблена. Саму же принцессу любви опоили зельем смены расы, превратив в земнопони, стёрли ей память и вывезли в глухую деревню, где передали на копыта местному старосте…       «А потом она чудом восстановит воспоминания, вернётся в Кантерлот, и принц её обязательно узнает… Ну, или как-то так. Но и в Кризалис к тому моменту он уже будет влюблён», — хмыкнув своим мыслям и удивившись тому, что стал угадывать возможные повороты сюжета подобных сериалов, Сталлион попрощался с женой, напомнив ей умыться (за что получил обиженный фырк), и наконец вышел на улицу.       — Машина подана, сэр, — отчеканила синяя земнопони в мундире младшего офицера, стоя рядом с распахнутой дверью бронированного вездехода.       — Сержант, вы что себе позволяете? — взбеленился верховный главнокомандующий РЗ, яростным взглядом посмотрев на сжавшуюся кобылку.       — Простите… сэр… — потупив взгляд, офицер прижала уши к голове. — У нас с женой юбилей, и она… в общем… захотела поменяться ролями.       — Мне плевать, какими извращениями вы занимаетесь за закрытой дверью, — пророкотал Сталлион, надвинувшись на вжавшуюся крупом в машину подчинённую. — На службу вы должны являться в том виде, в каком мать родила. И чтобы пол в документах и жизни совпадал.       — Сэр… — подчинённая покраснела мордочкой. — У меня не получается превратиться. Кажется, я… у меня… ну… Вы понимаете?       «Единственная причина, по которой подвергшаяся заражению кобыла не может сменить пол — это беременность. Какие-то процессы внутри организма этому мешают. М-мать… Вот ведь именно из-за этого набирал в свою охрану жеребцов», — желание обнять за шею того гения, что создал проклятый газ, от коего пока что не удалось найти лекарства, стало в разы сильнее.       — Сегодня дорабатываешь и берёшь отпуск за счёт штаба, — сбавил тон Сталлион, который не мог себя заставить кричать на беременную кобылу, даже если это бывший жеребец. — Со своей мужем дома сидеть будешь.       — Спасибо, сэр, — неуверенно улыбнулась кобылка. — Служу Республике, сэр.       «Служишь, но не так как надо», — мысленно вздохнул главнокомандующий, после чего всё же забрался в броневик и, захлопнув за собой дверь, устало плюхнулся в кресло, почти рефлекторно включая встроенный в стену, за коей находилась кабина водителя, маленький плоский телевизор.       — …Согласна ли ты, Ми Аморе дэ Каденс, взять Шайнинга Армора в законные мужья? — спросила величественная белая аликорница.       — Неужели никто не видит, как «добро» она улыбается? — Сталлион вздохнул полной грудью, махнул копытом на киношных идиотов, с которыми могли поспорить только идиоты реальные, и переключил канал на выпуск новостей. — В Эквестрии кобылы жеребят как пирожки пекут, что ли?       В РЗ, разумеется, с демографией проблем не было: каждый год наблюдался стабильный рост населения, чему способствовали как наличие обильного питания, бытовой техники и гарантии безопасности так и стремление самих пони оставить потомство. В Эквестрии, где по докладам разведки институт семьи почти перестал существовать, а держится исключительно на спинах пони старой эпохи, жеребята появлялись будто из воздуха. Самое же главное, у них практически не было потерь из-за старости, так как Твайлайт Спаркл, Трикси Луламун и ряд других учёных… изобрели способ штамповать из своих граждан аликорнов (к счастью, пока что хотя бы они не плодились).       Республика, невзирая на все принимаемые меры противодействия, исключающие разве что военное противостояние, на которое даже Сталлион идти был не готов, шаг за шагом отставала от своего крепнущего соседа. И хотелось бы свалить вину на диверсии или что-то подобное, но Эквестрия проявляла максимум дружелюбия, закупала выращиваемые на фермах кристаллы, продовольствие и отливаемую в цехах сталь, поставляла тонкую электронику, при этом раз за разом демонстрируя успехи, которых смогли добиться представители трёх рас сообща.       «Уже четырёх, а то и вовсе пяти. Но… зебр они ещё к пони не причислили», — избранный когда-то путь пусть и не стал казаться неправильным, так как позволял земнопони развиваться самостоятельно, но был явно менее эффективным.       Смотря на положение дел реально, а не через призму патриотизма, главнокомандующий видел, что если бы не заключённый много лет назад союз с грифонами, то РЗ уже не могла бы конкурировать в военной мощи: кинетические винтовки и пушки уступали энергомагическим аналогам, виртуальная война была обречена на поражение, и лишь мощные реакторы всё ещё давали больше энергии. Хуже дела были только у Осколка Анклава, технологии которого стремительно устаревали, как и производства, которые эксплуатировались ещё в период войны и не подвергались модернизации. Численность же их населения и вовсе оставляла желать лучшего и росла крайне медленно.       «Рано или поздно либо снова начнётся война, либо мы вольёмся в Эквестрию. Второй вариант пусть и бьёт по самолюбию, но нравится мне больше… А чтобы присоединение произошло на наших условиях, к тому моменту Республика должна быть достаточно сильной», — прикрыв глаза, немолодой уже земнопони стал прислушиваться к голосу дикторши, готовясь снова впрячься в повседневную рутину.       Жизнь продолжалась.