Интегрированный попаданец

      Выйдя из квартиры на лестничную клетку, левой рукой придерживаю перекинутую через плечо плоскую кожаную сумку с ноутбуком, правой же наощупь нахожу нужный ключ и вставляю его в замок металлической двери (раньше у меня был захлопывающийся замок, который нужно было только открывать, но после того, как я забыл злополучную сумку, из-за чего три часа пришлось ждать под закрытой дверью, решено было это исправить). Механизм мелодично щёлкнул, оповещая об успешном закрытии, и связка ключей, подвешенных на цепочке, закреплённой на джинсах (ещё одно новшество, благодаря коему столь важная вещь всегда при мне) отправилась в карман.       Ещё один щелчок, но на этот раз это была телескопическая белая трость с широким красным кольцом у самого наконечника, под действием продетой через все звенья резинки, пришедшая в рабочее положение… Не то чтобы она была мне нужна до выхода на улицу, однако её наличие избавляет от многих неприятностей, вроде скандалов с соседями, а также случайными прохожими, любимой фразой которых (при столкновении во время отсутствия трости в руках) становится вопрос: «Ты что, слепой?». Отвечать в стиле «Не совсем, но почти», как-то слишком долго, вызывает новые вопросы и ненужные соболезнования, так что проще ответить «Да» и идти дальше.       Помню, один мой однокурсник как-то рассказал историю, что как раз ехал на учёбу ранним утром (как обычно — бегал с тростью наперевес, как рыцарь с копьём… или гусар с шашкой), и не успел он по сигналу от светофора перейти перекрёсток, как его подхватили под руку и потащили через дорогу. Добрый человек даже не потребовал благодарности, убежав сразу же как только оказался на той стороне, но… дорога была несколько не та, которую нужно было пройти.       Начав спускаться по лестнице, привычно отсчитываю ступеньки: ровно шестнадцать в первом пролёте и столько же во втором (двадцать пять сантиметров — высота одной ступеньки, из чего можно сделать вывод, что первый этаж дома, если не считать уровень подъезда, находится на высоте восьми метров). К чему мне эта информация? Понятия не имею, просто, начав терять зрение, заметил, что неосознанно считаю шаги.       «У кого-то привычка наступать только на середину кафельной плитки, у кого-то наоборот… Ну, а я — считаю шаги», — дёрнув уголком губ, поправляю тёмные очки на лице, а затем слегка сдвигаю чёрную же широкополую шляпу на лоб, после чего снова берусь за перила лестницы.       Должен заметить, что шляпы — это моя слабость. Дома у меня где-то пять шляп разных цветов и фасонов, которые я начал покупать, ещё когда зрение позволяло нормально видеть ценники в магазине.       «Что имеем — не ценим, а потеряв… Вот ведь ирония: сколько раз слышал эту поговорку, но к себе применить так и не догадался. О жестокая ирония! Наверное, будь я героем комикса, то открыл бы в себе суперспособность вроде слуха летучей мыши, чтобы стать героем… Ну или изобрёл бы очень полезный девайс, оформив патент на который, мог бы жить безбедно до конца жизни, но вместо этого стал бы проходным злодеем для какого-нибудь героя», — представив себя стоящим перед зеркалом в облегающем трико с плавками поверх штанов, а затем себя же, но в каком-нибудь технологичном костюме со зловещей эмблемой, понимаю, что злодеем быть было бы менее стыдно.       Вообще, я совсем неконфликтный человек и первым стараюсь ни к кому не лезть, а мой рост в почти два метра и вес за сотню килограмм отбивают желание лезть уже ко мне… хотя трость слегка портит общее впечатление. Не могу сказать, что всегда таким был, в подростковом возрасте умудрился совершить несколько поступков, за которые до сих пор стыдно… Ну да «Кто старое помянет, тому…».       «Да я сегодня в ударе: уже две шутки, а день только начался», — добравшись до низа лестницы, привычным движением при помощи трости ощупываю пол, а затем в два шага добираюсь до двери, свободной рукой нащупывая на ней кнопку открытия магнитного замка.       Помню вот ещё один случай, произошедший с другим моим сокурсником: идя неизвестно откуда и непонятно куда, он наткнулся на тело, а так как оно не подавало признаков жизни, вызвал службу правопорядка. Доблестные служители закона приехали, забрали тело, поблагодарили за внимательность и взяли на всякий случай номер телефона. На следующий день ему позвонили, вызывая на опознание…       «Как-то не смешно получилось. Лучше бы вспомнил, как одного из наших в армию забрали, приехав прямо на дом и усадив в машину, из-за того, что он по повестке в военкомат не явился. Вот врач на медосмотре удивился…», — улыбка вернулась на лицо, стоило только вспомнить подробный рассказ этой истории «от первого лица» (ему ведь всю дорогу не верили, что он не видит).       Дверь за спиной хлопнула, в бок подул прохладный влажный ветер, до ушей донёсся шум автомобилей, несущихся по автостраде. Всё же хорошо, что моя парадная выходит во внутренний дворик П-образного дома: тут не так шумно, какая-то природа есть, да и вообще…       Мысль оборвалась, когда под ногой вдруг исчезла земля, заставляя ухнуть куда-то вниз. В голове только и мелькнуло предположение, что опять какой-то «неблагонадёжный гражданин» унёс канализационный люк, как в ноги ударила боль, а затем сознание погасло.                   ***       Кажется, я пару раз приходил в себя, но никого не было, и я уходил обратно… Гхм. Опять на неуместный юмор тянет: так всегда, когда я волнуюсь.       Приходя в себя, пытался пошевелиться и что-то сказать, но ничего толкового из этого не выходило, а затем меня «выключало» (самое близкое сравнение — общий наркоз, когда мысли путаются и голова идёт кругом, но ты чувствуешь себя ещё вполне бодрым, а затем будто кто-то рубильник выключает). Однако, как бы банально это не звучало, но ничто не может продолжаться вечно.       В очередной раз проснувшись и открыв глаза, я… залип на потолок. Обычный белый потолок, без намёка на лампы или люстру, за которую мог бы зацепиться взгляд. Впрочем, вся суть была в том, что Я ВИДЕЛ ЭТОТ ПОТОЛОК сомнительной знакомости.       «А всё-таки он не совсем белый. Скорее уж ванильный, в серую крапинку… Крапинку… Крапинку?!» — моргаю, пытаясь осознать, что Я ВИЖУ КРАПИНКИ серого цвета на белом (ванильном… но это не принципиально) потолке, в то время как даже в детстве моё зрение если и позволяло подобное, то моя память этого не сохранила.       — Это же сколько я в коме пролежал, если технологии до такого дошли? — слышу свой нервный смешок, а затем поднимаю руки с широкими бледно-розовыми ладонями, отчётливо проступающими венами на внешней стороне кистей, что является следствием эксплуатации этих самых манипуляторов, и медленно прикасаюсь к лицу, оказавшемуся гладко выбритым, без каких-либо шрамов и родинок.       «Мне ещё и косметическую операцию оформили? Даже боюсь подумать, сколько всё это стоило», — чувствую, как на меня начинает накатывать истерический… истерический смех, от осознания того, что я снова вижу, да ещё и обоими глазами.       Вставать не рискую (мало ли, какие могут быть противопоказания, а запороть работу врачей из-за собственной поспешности было бы свинством, как по отношению к ним, так и к себе). Вместо этого сперва ощупываю кровать, достаточно мягкую, широкую, но с какой-то непонятной бороздой на уровне колен, которая отчётливо ощущается даже через матрац. Вспоминаю, что при падении повредил ноги, так что мозг подкидывает вариант того, что это может быть ортопедический валик, на чём подсознание и закрывает тему.       Осторожно, боясь повредить… не знаю что, скашиваю взгляд вправо, на стену, где находится окно, за которым буквально сияет чистое синее небо, с непривычки кажущееся каким-то сиреневым. Впрочем, я ведь какое-то время всерьёз путал светло-жёлтый и белый, а белый мне казался серым, так что моё мнение в данном вопросе — не аргумент.       «Так! Позалипать на небо я смогу и потом. Сейчас нужно хотя бы комнату осмотреть, чтобы понять…» — с некоторым усилием, но всё же отрываю взгляд от небес, столь чистых и глубоких, что кажутся ненастоящими.       — Ах, слова… Ну почему я не поэт? — чувствую, как дурацкая улыбка продолжает растягивать губы, и даже не пытаюсь этому сопротивляться. — Сопли в сторону… Э-э-эм… А как меня зовут?       Усиленно начинаю копаться в памяти, выуживая самые разнообразные знания, от названий улиц и городов и заканчивая кличкой собаки и паролем на домофоне. На первый взгляд всё на месте…       «Всё, да не всё. Имён людей нет. Ни одного. Это что за амнезия такая избирательная? Хотя если здесь размен «память об именах» на «здоровое зрение», то я согласен. Где подписать контракт? Вроде бы у меня в сумке даже гвоздик был…» — осекаюсь и радостно сжимаю кулаки, вспомнив о том, что в сумке лежит копия паспорта, где точно есть моё имя с фамилией, а также отчество.       — Только бы при госпитализации мою сумку не посеяли, — усилием воли старательно возвращаю лицу спокойное выражение и всё же скашиваю взгляд влево.       Что можно сказать? Палата, конечно, не высший класс (даже старенького «Горизонта» нет, да и лампочек не видать), но чисто, уютно и вполне комфортно. Несколько странно, что вместо тумбочки — низкий столик, пол деревянный и лакированный, а шкафчик похож на приземистый комод, но… Я буду последним, кто станет на это жаловаться!       В этот момент из коридора, находящегося за плотно закрытой белой дверью, раздались чьи-то дробные шаги, похожие на цокот каблуков по дереву. Так как родные не могут знать, что я очнулся, то с большой вероятностью меня решили навестить доктор и медсестра, а то и врач с каким-нибудь практикантом (чтобы сказать: «Вот он — твой новый капитан, так что по его приказу ты будешь обслуживать судна»).       Дверь приоткрылась, и… в образовавшуюся щель, на высоте пояса взрослого мужчины, просунулась голова… розовая… с большими глазами… треугольными ушами… и рогом во лбу.       — Вы уже проснулись! — радостно воскликнуло существо явно женским голосом, резко распахивая дверь и гарцующей походкой входя в комнату. — Привет, я — Каденс… Принцесса Ми Аморе дэ Каденс. Но зовите меня просто — Каденс. Хорошо?       Подняв взгляд к потолку, грустно вздыхаю и, закрыв глаза, говорю:       — Хорошо. Я, доктор, своего имени не помню, так что и представиться не могу.       «Если вас мучают глюки, возможно — предсмертные, расслабьтесь и получайте удовольствие. Отрицание и попытки бороться сделают только хуже», — в памяти всплыл недавно прочитанный рассказ про парня, который потерял память и, попав в игру, стал жить, как в реальном мире, и был даже счастлив, пока несколько козлов не помогли ему осознать, что он живёт в игре, где нет ничего настоящего.       — Доктор Харт! — раздался вскрик рядом со мной. — Скорее сюда!       …       На крик розового, четвероногого, крылатого и однорогого существа женского пола, в мою палату вбежало другое существо, на этот раз светло-синее, с витым рогом… но без крыльев. Оно было одето в белый… халат (пожалуй, это можно назвать халатом, хотя и непривычного мне покроя). Уставившись на меня огромными блёкло-зелёными глазами, отчего по моей коже побежали мурашки, а воображение начало подкидывать фрагменты фильмов, просмотренных ещё в те годы, когда зрение это позволяло.       «А ведь ни разу ничего крепче водки не принимал… Хотя в детстве, по дурости, бумагой альбомной дымил…» — устремляю взгляд в потолок, почти не слыша того, что мне пытаются сказать, ощущаю, как накатывает тихая паника…       — Не стоит так переживать, юный… друг, — приятным и бархатистым мужским голосом заговорило рогатое, но бескрылое существо в халате, оттесняя мою первую собеседницу и усаживаясь на пол рядом с кроватью. — Понимаю: это тяжёлый удар и большая потеря, но жизнь на этом не заканчивается.       Отросток, находящийся на голове у оратора, рогом являющийся, тускло светился, притягивая мой взгляд, словно магнит. Не уверен, что на меня так подействовало, но эмоции словно бы притупились, в голове будто бы ваты набили, а в мыслях образовался оглушающий штиль.       — Уверяю вас в том, что этот случай не уникален, и невзирая ни на что, многие пациенты с подобным диагнозом ведут полноценный образ жизни, — добрым, уговаривающим и успокаивающим тоном, будто с душевнобольным (хотя…), продолжил говорить халатоносец, начав жестикулировать передними конечностями. — Да — некоторые привычные и казавшиеся обыденными вещи стали недоступными, но это ведь не означает того, что нужно ставить на себе пустое клеймо! Будьте уверены в том, что эмпатию можно компенсировать наблюдениями за живой мимикой, жестами, более внимательно вслушиваясь в интонации голоса. Физическая сила же… Вы — полностью здоровый… Эм… Вы — полностью здоровый физически разумный. И вообще: в последние полтора десятилетия был сделан огромный рывок в изучении эфирного тела, благодаря чему уже сейчас планируются первые операции по имплантации донорского вещества добровольцам. Ещё пять-шесть лет, необходимых на отработку методики и отслеживание побочных эффектов, и мы сможем поставить лечение подобных пациентов на поток!       «Как воодушевлённо вещает… Даже слушать приятно. Только вот… о чём он? Сумасшествие лечат имплантацией какого-то вещества? Впрочем, чему я удивляюсь, если мне глаза вылечили?» — пару раз моргнув, осторожно скашиваю взгляд на розовое крылато-рогатое существо, отступившее к дальней стене и, закусив нижнюю губу, неуверенно переступающее передними ногами (лапами?).       — Простите, доктор, — прерываю явно увлёкшегося врача, по всей видимости сильно болеющего за данную тему.       — Да? — витой рог, вокруг которого снова заискрились кружащие по спирали огоньки, мигнул и нацелился на меня, а затуманенные глаза собеседника обрели осмысленное выражение. — Вас что-то беспокоит?       «Я вижу говорящих и разноцветных четвероногих… но почему-то даже не волнуюсь по данному поводу. Хотя если подумать, то сейчас должен хотя бы слегка переживать», — немного поразмыслив, решаю не озвучивать эти свои мысли.       — Я извиняюсь, но о чём вы вообще? — увидев недоуменно вскинутые брови, поспешно поясняю свой вопрос: — Со мной что-то не так? Честно говоря, давно я себя не ощущал таким… здоровым.       «Не считая галлюцинаций. Но я вам об этом не скажу», — промелькнуло в голове как-то безразлично.       Синий рогач растерянно открыл и закрыл рот, развернув в мою сторону уши, очень похожие на кошачьи, а затем как-то беспомощно посмотрел на розовую крылорожку, после чего, вернув внимание ко мне, спросил:       — То есть вы не знаете, что у вас полное эфирное выгорание? — осторожно, будто сапёр на минном поле, спросил доктор (краем зрения я отметил, что первая посетительница и вовсе открыла рот, и стояла, словно громом поражённая).       «Похоже, что это что-то плохое. Сколько же я был в коме, раз появились такие странные термины, как эфирное тело? В последний раз я читал об этом в какой-то фантастике… А ведь если прошло столько времени, то и мои глюки могут оказаться совсем даже не плодом воспалённого воображения, а… продуктом генной инженерии», — ощущаю, как виски начала ломить тупая боль, из-за чего я непроизвольно поморщился.       — Как вы себя чувствуете? — всполошился синий рогач. — Что-то болит?       — Голова слегка ноет, — отвечаю честно, но в том, что вижу разноцветных четвероногих вместо людей, всё же решаю не признаваться. — Впервые слышу об эфирном теле. Это опасно?       — Для жизни — нет, — задумчиво отозвался собеседник, рог которого погас, а мою голову словно из тисков выпустили. — Как я уже говорил ранее, вы сможете вести вполне полноценную жизнь… Скажите, вы ведь проходили обследования ранее?       — Да, — решаю, что странные ощущения, творившиеся с моей головой, смогу обдумать позднее. — Много раз. Правда, полное обследование делал не так часто, в основном — когда готовился к операциям на глаза. Но ни про какое эфирное тело не слышал.       — Странно, — подняв правую переднюю ногу (лапу), доктор потёр подбородок плоской поверхностью… копыта?       «Господи, хоть бы это был глюк», — эмоции стали возвращаться, но заметно слабее прежнего, да и в панику меня больше не бросало.       — Простите… мистер… — розовая посетительница подошла к кровати, остановившись на расстоянии вытянутой руки. — А вы обследовались у существ… похожих на вас?       «Существ, похожих на меня. Что-то мне не нравится эта формулировка. Ой как не нравится. Ведь человеком, юношей или как-то иначе меня здесь ещё не называли», — старательно давя в себе новую вспышку эмоций, медленно вдыхаю и выдыхаю.       — Да, я обследовался в человеческих больницах, — слегка улыбаюсь. — Где ещё может обследоваться человек?       Розовая посетительница уже хотела что-то сказать, но синий сородич её прервал, подняв правую переднюю конечность в останавливающем жесте. Убедившись, что крылато-рогатая особа (Каденс?) не собирается вмешиваться, он продолжил нашу беседу:       — Давно вы страдали с глазами? Не могли бы вы рассказать свою историю болезни, хотя бы кратко?       — С глазами у меня проблемы с детства… — задумчиво морщу лоб, старательно растягивая время, так как рассказывать подробности о себе стало как-то… жутко.       «Ну и чего я ломаюсь? Словно школьница на первом свидании. Если бы со мной хотели что-то сделать, то уже сделали бы: не в том я состоянии, чтобы что-то противопоставить даже одному этому доктору. Может, меня пришельцы похитили и теперь допрашивают? Ну тогда их ждёт большое разочарование: я ничего не знаю, кроме своей прямой работы. Так есть ли смысл строить из себя неприступную невинность, при условии того, что мне вылечили глаза и сейчас вежливо со мной беседуют?» — ещё раз глубоко вдохнув и выдохнув, начинаю свой максимально урезанный, но информативный рассказ…       …       — Что же, мой юный друг, — уже собравшись с мыслями и вернув на морду вежливую, участливую улыбку, синий рогач поднялся на все четыре ноги. — Исходя из ваших слов, можно сделать вывод, что состояние эфирного выгорания — это норма для человеков. Можно это назвать природной особенностью… пусть раньше я с таким и не встречался. Во всём остальном же — вы полностью здоровы, но я всё-таки рекомендую сегодня и завтра придерживаться постельного режима, на случай возможных осложнений: всё же с представителями вашего народа ни мне, ни моим коллегам работать не приходилось. Сейчас же, как мне кажется, вам нужно отдохнуть и уложить новую информацию у себя в голове. Скоро придёт медсестра и принесёт ужин… Нам нужно будет проследить, как ваш организм отреагирует на больничную пищу. Если у вас нет вопросов, требующих немедленного внимания, то мы с принцессой откланяемся.       — Нет, спасибо; да, конечно, — отвечаю устало, чувствуя, как начинают слипаться глаза (знать не хочу, то ли это от слабости, то ли синий опять что-то сделал своим штопором). — Спасибо за всё. Мне действительно надо подумать.       — В таком случае, всего доброго, — улыбнулся доктор, поспешно отступая к двери. — Если что-то потребуется, то не стесняйтесь звать сестру: её пост как раз рядом с вашей палатой. Идёмте, принцесса.       — Не скучайте и поправляйтесь, — изобразив беспечный тон, пожелала мне розовая посетительница. — В следующий раз я принесу что-нибудь почитать…       — До свидания, — изображаю вежливую улыбку, взглядом провожая Каденс (взглядом натыкаюсь на причудливую татуировку у неё на бедре).       Стоило входной двери закрыться, как я устало откинулся на подушку, ощущая себя, как после нескольких часов таскания мешков с картошкой. В голове же ощущается такой бардак, который не на любом дачном чердаке встретить можно…       «Ситуация из разряда — за-ши-бись. Если это не глюк, то я… попал. Во всех смыслах — попал», — зажмуриваюсь и, подняв руки, начинаю растирать ладонями лицо, стараясь избавиться от ощущения какой-то нереальности всего происходящего.                   ***       Вероятно, я слишком переволновался, из-за чего сам не заметил, как уснул (мозг совершил критическую ошибку и ушёл на перезагрузку… хе-хе). Мне снилось детство, когда я с парнями на даче играл в футбол, хотя врачи и запрещали встряхивать голову… Но кто их слушает в подростковом-то возрасте?       «Вернуться бы в прошлое минут на пять, как в фильме о парне, встретившем в туалете ресторана своё прошлое и будущее… Мечты-мечты».       Все лица были удивительно чёткими, но вот вспомнить хотя бы одного имени не получалось, из-за чего приходилось пользоваться прозвищами и местоимениями. А потом мне в голову прилетел мяч, из-за чего я и проснулся.       Распахнув глаза и уставившись на стену, некоторое время недоумённо моргаю, пытаясь осознать то, что вижу… и что вообще вижу. А находилось передо мной существо в белой накидке с вырезом на бёдрах и спадающим назад треугольником ткани, прикрывающим… хвост, застёгнутой на пуговицу под шеей и ещё на две пуговицы под грудью и животом. У незнакомца было четыре ноги, голова с большими глазами, кошачьими ушами и короткой мордой, похожей на те, что рисуют мультяшным динозаврикам специально, так, чтобы они казались симпатичными, а мимика не выглядела чужеродно. Также у него была коричневая шерсть, едва ли достигающая длиной двух миллиметров, аккуратно уложенные на бок пшеничные волосы и витой рог, растущий изо лба.       «На боку накидки — глубокий и широкий карман, на ногах… что-то вроде вязаных носков», — по мере разглядывания существа, воспоминания о последних событиях всё быстрее восстанавливались, а вместе с тем медленно накатывала паника (впрочем, не такая уж и сильная).       — Здравствуйте, я вас разбудила? — мелодичным женским голосом произнесло существо, повернув ко мне голову и уставившись на меня большими карими глазами, при этом его (её?) рог мерно светился, а до меня наконец дошло, что в воздухе летает тряпка.       «Обычная летающая тряпка… Чего тут странного? Я тряпок, что ли, не видел?» — зрачки четвероногой гостьи сузились, став похожими на точки, и она начала медленно пятиться к двери вместе с тряпкой, словно на поводке, летящей за светящимся рогом.       — Простите, я не хотела вас напугать… Я сейчас же позову доктора, хорошо? Я…       «Я боюсь?» — как нередко бывало раньше, на место страха пришла злость, направленная на источник того самого испуга (ещё с детства этим мучаюсь, вместо того, чтобы убегать от опасности).       — И-и-и-и-и! — тряпка упала на пол, существо подпрыгнуло на месте, разворачиваясь задом наперёд, взмахнув в воздухе волосами и хвостом, а в следующую секунду, скользя по полу из-за носков, умчалось в коридор.       Дверь громко хлопнула, а до моего слуха донёсся шум дробного удаляющегося топота и крики на каком-то непонятном языке. Всё это произошло настолько быстро и неожиданно, что я и моргнуть не успел, как остался один.       — И что это было? — спрашиваю у потолка, к которому обратился мой взгляд, но ответа закономерно не получаю.       «Если я продолжу лежать без дела, ситуация определённо не станет яснее. Да и угрозу лучше встречать во всеоружии», — ещё раз осмотрев комнату, не замечаю ничего нового: те же комод, столик, окно… небо за которым стало каким-то жёлто-золотым… закатным?       «Три-четыре… Встаём», — осторожно принимаю сидячее положение, руками опираясь о кровать и стараясь не моргать, на случай если вдруг с глазами что-то случится, чтобы точно заметить момент.       Проведя пару секунд сидя, столь же осторожно разворачиваюсь к краю постели, спуская ноги на пол. Тут-то и обнаружилась ещё одна проблема — полное отсутствие одежды, обуви, да и цепочки на шее (хотя последнее понятно, если меня оперировали). Взгляд прошёлся по палате, но ничего подходящего не нашёл, а рвать наволочку от подушки, чтобы сделать себе трусы…       «Стоп-стоп-стоп… А что я вообще собираюсь делать? Бежать? Куда? От кого? Сражаться? С кем и зачем? Да и чем? Что-то мне подсказывает, что эти четвероногие не только тряпки умеют левитировать», — накрыв лицо ладонями, медленно и глубоко вдыхаю, затем — выдыхаю, чтобы снова вдохнуть.       Теория о том, что всё вокруг — галлюцинация, заманчива, но… тупикова. Гипотеза, что меня вывели из комы после многих лет, разбивается как об моё физическое состояние, совсем не похожее на скелет, обтянутый кожей, так и то, что доктор-синерог явно не слышал о людях, да и говорил о каком-то эфирном теле.       «Что у нас остаётся? Либо я, как какой-нибудь герой книжки, попал неизвестно куда, либо всё же свихнулся. Что из этого следует? Во-первых, бежать бесполезно, да и некуда; во-вторых, пока туземцы не нападают, нужно быть вежливым и терпеливым, а то ещё посчитают буйным и наденут смирительную рубашку, или что-нибудь и похуже сделают; в-третьих, нужно побольше узнать об окружающем мире. В случае, если я — псих, то лишним это точно не будет, ну, а если нет… То появляется возможность вернуться домой. Здорово я придумал? Здорово. Кто молодец? Я… Интересно, а если я сойду с ума здесь, это докажет, что всё окружающее — не глюк? Не нужно было философствовать на психологии…» — оторвав руки от лица, влепляю себе пощёчину сперва по одной щеке, а затем — по другой.       — Лицо болит, а лучше чего-то не стало, — подтянув к себе одеяло, укутываюсь им так, чтобы хотя бы пах и зад прикрыть (вставать и куда-либо бежать желание пропало).       За дверью снова послышался топот, но на этот раз куда более многочисленный, а затем створка распахнулась, и на пороге появился знакомый мне четвероног, накидка которого сбилась на сторону, волосы растрепались, а рог сиял, словно лампочка дневного света. При виде этого воинственно раздувающего ноздри существа (нужно наконец узнать, как они себя называют), у меня по спине мурашки побежали.       — М… В чём дело, док? — обернувшись вполоборота, поднимаю руки с раскрытыми ладонями в защитном жесте.       — Хм… — многозначительно изрёк доктор, а затем что-то спросил, но я его совершенно не понял, что собеседник быстро осознал и, сделав ещё пару шагов вперёд, повторил: — Зачем вы испугали сестру Карамель?       «Кого? Он о той истеричке?» — удивление от того, что из-за приближения собеседника я начал его понимать, из-за угрозы от светящегося лампочкой рога ушло на задний план, заставляя лихорадочно соображать, что сказать в ответ.       — Я никого не пугал… честно, — в подтверждение своих слов качаю головой. — Я вообще лежал, никого не трогал, а она ни с того ни с сего закричала, а затем убежала. Честно: я её и пальцем не трогал…       Лампочка медленно потухла, а рогач шумно выдохнул, после чего потёр переносицу подошвой правой передней ноги. При этом у меня в голове сложилось ощущение, что он очень сильно хочет воскликнуть что-то вроде: «Вот тупые!», но сдерживается из-за воспитания.       — Мой юный… друг… — встав на все четыре конечности, доктор посмотрел на меня очень проникновенным взглядом, как смотрят на ребёнка, которому собираются объяснять корпускулярно-волновую теорию света. — Возможно, вам это покажется странным, но все обладатели эфирного тела ощущают эмоции других живых существ на некотором расстоянии от себя. Данное расстояние зависит от объёмов эфирного тела в организме разумного: жеребята до года ограничены областью в метр, пожилые единороги охватывают десятки метров. Я должен был сказать вам об этом раньше, но из-за косности мышления даже не подумал, что вы можете об этом не знать. Однако же, учитывая то, что для вашего вида эффект выгорания эфирного тела — норма, то мне придётся провести небольшую лекцию, чтобы подобных инцидентов не повторилось. Вы ведь не возражаете?       — Совсем нет, — медленно опускаю руки на колени, продолжая смотреть на собеседника, спокойный и уверенный голос которого подсознательно вызывает доверие и вселяет спокойствие. — Понимаете, я… испугался, а из-за этого… разозлился. У меня это… защитная реакция такая.       «Господи, чувствую себя, как Рубеус Хагрид, которого заставляют читать лекцию по квантовой физике в высшем учебном заведении. Если я действительно попал… то почему не в мир, о котором хоть что-то знаю?» — пронеслись размышления в моей голове, а в висках словно бы закололо, из-за чего эмоции будто бы урезало вдвое.       — Док, это вы сделали? — напряжённо смотрю на тускло сияющий рог.       — Не волнуйтесь: это совершенно неопасно, — заверил меня рогач. — Согласитесь: так ведь гораздо легче думается?       — Ну… да, — вынужденно соглашаюсь. — Не делайте так больше. И что вы вообще сделали?       — Понимаете, мой юный друг, эмоции — это электрические импульсы и химические реакции в мозгу, — подняв правую переднюю ногу, Харт прикоснулся подошвой конечности к подбородку. — Вы ведь знаете, как происходит образование эмоций в вашем организме? Хорошо. Я же, используя свою чувствительность к образующимся в мозгу импульсам, отслеживаю данные аномалии и произвожу лёгкое угнетающее воздействие.       «Чё?», — сказать, что я удивился, было бы промолчать (впрочем, я и промолчал, просто вылупившись во все глаза на этого монстра, который может мне мозги выжечь, а я и пикнуть не успею).       — Офигеть, — изрекаю после нескольких секунд паузы, к собственному удивлению не испытывая ни страха, ни злости, а лишь полнейшую обречённость. — Не делайте так, док.       — Не буду, — заверил меня рогач, а затем попросил: — Вас не затруднит извиниться перед сестрой Карамель? Я был бы вам весьма признателен.       — Да-да, конечно, — согласно киваю. — Мне бы водички… можно?       Не прошло и минуты, как в палату вошла недавняя беглянка, перед которой летел обычный гранёный стакан с водой. Карамель остановилась чуть позади Харта, а сосуд подлетел ко мне, но когда я попытался выхватить его из воздуха, то пальцам пришлось преодолеть сопротивление чего-то упругого, похожего на шипучую пену.       «Не злить четвероногих ксеносов… и не пугать их. Мало ли, они от испуга вскипятят тебе мозги…» — чувствую, как меня передёрнуло, а зубы нервно стукнули по стеклу.       — Вы уверены, что мне не стоит притушить ваши эмоции? — участливо спросил доктор.       — Нет-нет, я в полном порядке, — едва не пролив ценную жидкость, нервно улыбаюсь, опасливо смотря на разноцветных существ в одинаковых накидках.       «А сестра действительно кажется более… женственной? Ниже ростом, более изящная, менее мускулистая, шире сзади…» — одёргиваю себя от разглядывания пары рогачей, терпеливо ожидающих, пока я закончу пить.       — Сестра Карамель, примите мои извинения: я ни в коем случае не хотел вас испугать, а тем более как-то навредить, — очень надеюсь, что мои слова прозвучали достаточно искренне, потому что в эмоциях творится полнейший кавардак (а ведь они это чувствуют…).       — Н-ничего страшного, — наклонив голову так, что чёлка упала на глаза, беглянка шаркнула левой передней ногой. — Мне не стоило заниматься уборкой под вечер, да ещё когда вы спали…       — Вот и славно, — широко и добродушно улыбнулся Харт, в дополнение к словам ещё и ушами взмахнув. — Раз вы помирились, то, пожалуй, мы можем отпустить сестру заниматься её делами, ну, а я задержусь и проведу маленькую лекцию, а также отвечу на некоторые вопросы. Вы не проголодались, мой юный друг? Судя по вашим зубам — вы всеядны, но, к сожалению, у нас сейчас есть только кухня для пони. Я позволил себе попросить доставить некоторые продукты для пробы… Карамель, будьте добры…       — Уже бегу, — искренне обрадовавшись возможности покинуть моё общество под благовидным предлогом, блондинка подхватила тряпку, которую уронила ранее, развернулась и убежала в коридор, на этот раз не став захлопывать дверь.       — Гхм… — Харт кашлянул, уселся на пол и изрёк: — Начнём с основ…       — Простите, док… Вы сказали — пони? — осторожно перебиваю собеседника.       — Вы не ошиблись, мой юный друг, — отозвался рогач. — Пони — самоназвание нашего вида. Что-то не так?       — Нет-нет, что вы… — отрицательно качаю головой, ладонями сминая край одеяла, стараясь уложить в голове то, что находящееся передо мной существо — пони (я бы сравнил его с большой кошкой, но с другими головой, стопами, ну и хвостом). — Продолжайте, пожалуйста.       — Если вам будет что-то не понятно, то не стесняйтесь меня прерывать и задавать вопросы, — дружелюбно заявил Харт, затем прочистил горло и начал вещать хорошо поставленным лекторским голосом: — В нашем мире, который носит название Эквус, существует множество народов, рас, видов животных и растений. Однако же, если рассматривать их всех с точки зрения медицины, то все они делятся на три типа: магические, полумагические и немагические. Пока что всё ясно?       «Нет. Но, боюсь, если я задам все появившиеся вопросы, на этом лекция и прервётся», — произношу мысленно.       — Да, — отвечаю вслух, но заметив недоверчивое выражение на морде рогача, поправляюсь: — В общих чертах — да.       «Эквус… Стало быть, я уже не в Канзасе… То есть… Не важно», — старательно отмахиваюсь от мыслей о том, что вокруг меня не Земля, а значит, и родных рядом тоже нет (хоть и получается откровенно плохо).       — Приводя примеры магических существ, чаще всего вспоминают фениксов, которые являются условно-материальными, за счёт чего могут восстанавливаться после повреждений или износа организма, сгорая в пламени, создаваемом их эфирной оболочкой, — сделав вид, будто бы поверил мне, всё же продолжил свою лекцию… пони. — Большинство живых существ Эквуса, в том числе и мы — пони, являются полумагическими: это означает, что они являются материальными, но обладают эфирным телом, благодаря которому обретают способности, называемые магией. Ну и немагические существа — это те, кто по тем или иным причинам эфирного тела не имеют, из-за чего вынуждены жить в четырёх измерениях.       «Я повторюсь, но — чё?», — мысль о том, что всё это — глюк, снова стала стучаться в мою голову, так как услышанное слегка расходилось с тем, что преподавали в школьном курсе геометрии (ну или вместе с памятью об имени своём, мной было утеряно ещё что-то).       — Док, не могли бы вы назвать эти… измерения? — стараюсь говорить спокойно, и на этот раз это даже получается, что не может не радовать.       — Длина, высота, ширина, время, — послушно ответил Харт. — Эфирное тело, как вещество полуматериальное, частично находящееся вне нашей реальности, но при этом взаимодействующее с реальным миром, является проводником в пятое измерение. Благодаря этому мы и можем говорить, что все магические и полумагические существа, существуют в пяти измерениях. Забавный факт: уже почти тысячу лет учёными ведутся споры о том, являются ли аликорны полумагическими, как пони, или магическими, как фениксы, существами. До недавних пор принцесса Селестия была единственным представителем своей расы, доступным для изучения, но ввиду своих обязанностей и положения, не могла уделить нам сколь-нибудь большое внимание. Однако, благодаря возвышению принцессы Каденс, которая не столь сильно занята государственными делами, у нас появился шанс разгадать эту загадку…       — Док, вы о чём? — в очередной раз прерываю разошедшегося собеседника, из-за чего он осёкся и… покраснел?       «Реально? Он же синий… голубой… светло-синий. У него шерсть… Ааа… Сейчас опять уйду на перезагрузку», — прикрыв глаза, стараюсь не думать о меняющей цвет шерсти (мало ли местные пони — родственники хамелеонов).       — Прошу прощения, я увлёкся и забылся, — виновато произнёс рогач. — На чём я остановился?       — На том, что эфирное тело — это полуматериальная материя, одновременно существующая как в реальном мире, так и где-то ещё, — сам себе удивляюсь, но хоть и не совсем понимаю, о чём идёт речь, но это запомнить сумел неплохо.       — Да-да, мой юный друг, вы абсолютно правы, — оживился пони (открыв глаза вижу, как он кивает, подперев голову правой передней конечностью, согнутой в локте… колене…). — Разберём принцип работы эфирного тела на примере пони: земнопони… которые не имеют ни крыльев, ни рога; пегасов, которые имеют крылья; единорогов… таких, как я и сестра Карамель. Куда-то она, кстати, запропала. Гхм. Взаимодействуя с нервной системой пони… и других существ, при получении электрического импульса эфирное тело переходит из состояния покоя в состояние возбуждения. Аналогом, пусть и очень грубым, может считаться сокращение мышц. Однако, благодаря тому, что это вещество частично находится в измерении, которое имеет связь с материальным миром, но внутри которого отсутствует такое понятие, как расстояние, мы можем создавать физическую проекцию за пределами своего тела. Вот, взгляните…       С этими словами доктор засветил своим штопором, из-за чего я непроизвольно напрягся, но в следующую секунду расслабился, так как в воздухе появился полупрозрачный синий рог. Этот орган полетал по кругу, затем разделился на кружки, которые устроили хоровод вокруг пони, а затем смялись в один шарик, который раздулся до размеров моей головы, но при этом стал более бледным. Когда же представление закончилось и сияние погасло, лекция продолжилась:       — Механически это выглядит так: я пускаю электрические импульсы в рог, находящееся в нём эфирное тело возбуждается, создавая напряжение в магическом плане, а на некотором расстоянии от меня появляется полуматериальная проекция вещества, которое чаще всего имеет ту же окраску, что и шёрстка единорога. При этом я имею возможность задействовать лишь часть эфирного тела, увеличив или уменьшив его плотность, либо разделить проекцию на несколько более слабых копий. Чем чаще единорог пользуется магией, тем сильнее развивается нервная ткань в его роге, тем мельче становятся отдельные «секции» эфирного тела, которыми можно манипулировать, за счёт чего увеличиваются точность, количество и насыщенность проекций.       — Простите, док… — снова прерываю явно увлёгшегося оратора, изображая неопределённый жест правой рукой. — Это как с зеркалом и солнечными зайчиками? В смысле: из окна на зеркало падает луч света, который можно отразить на стену. Зеркало можно поставить боком, из-за чего солнечный зайчик станет менее ярким, но более широким, либо поставить два маленьких зеркала, которые будут светить в разные стороны…       — Очень хорошо! — даже стукнул друг о друга передними конечностями явно обрадованный рогач. — Принцип очень похожий, но только в роли луча света выступает рог, в роли проводящей среды — эфирное тело, в качестве отражающего элемента — магический план, ну, а стена — это любая точка пространства, находящаяся в зоне восприятия единорога. Благодарю за пример: я частенько углубляюсь в дебри эфирной физики, забывая о простых и интуитивно понятных вещах.       «Кто молодец?», — мысленно усмехаюсь, стараясь не слишком сильно демонстрировать смущение.       — А что такое «зона восприятия»? — поспешно перевожу тему, внимательно рассматривая странную, но абсолютно понятную мимику собеседника.       — О! Хороший вопрос, — Харт изобразил передними ногами (лапами) круг в воздухе, который окрасился синеватым цветом, а у него внутри появилась яркая фигурка кого-то четвероногого. — Благодаря эфирному телу, все полумагические и магические существа, если они специально не учились скрывать своё присутствие, создают область сенсорного восприятия. Это естественно, как дыхание, доступно даже маленьким жеребятам, поддаётся развитию. Если внутри этой зоны находится существо, способное мыслить, владеющее магией или испытывающее инстинкты, мы можем почувствовать его «запах». Именно из-за сенсорного восприятия, которое действует… как обратный солнечный зайчик, сестра Карамель ощутила, что вы на неё сильно злы.       — То есть, уже я каким-то образом создал «солнечный зайчик»? — недоуменно моргаю.       — Скорее… Вам ведь известна эхолокация? — вопросительно изогнул брови доктор, а получив утвердительный ответ, удовлетворённо кивнул. — Представьте, что мозг пони отправляет импульс на магический план, который отражает его в виде полностью прозрачной сферы во внешний мир. Наткнувшись на живое существо, мыслящее или испытывающее какие-либо эмоции, волна возвращается тем же путём, передавая информацию о его месторасположении и настроении. Таким образом вы, мой юный друг, прямо сейчас являетесь целым оркестром, из-за постоянных перемен в эмоциях. Так как ваши злость или страх, пусть и приглушённо, но воспринимаются как свои, это… крайне неприятно.       «Эмпатия? Это же… Если эмоции — запах, от меня сейчас неслабо так воняет», — ощущаю, как к лицу приливает кровь стыда, будто бы обосрался в общественном транспорте.       «А если они и мысли также умеют читать?», — стыд сменился паникой, которая попыталась перейти в злость…       — Что вас так взволновало, мой юный друг? — участливо спросил собеседник.       — Мысли так читать тоже можно? — решаю не скрывать причину паники, тем более, что если бояться действительно нужно, то и скрывать бесполезно.       «Это всё магия, Гарри…», — стучится в голове несколько истеричная мысль.       — Ментальная магия — это сложная наука, запрещённая к применению пони, не являющимися членами внутренней безопасности страны, — поучительно заявил Харт. — Скажу даже больше: к эмпатии она не имеет никакого отношения.       — М… Док, — может это и глупо, но слова рогача меня действительно успокоили, пусть это даже и голословное заявление. — А почему я вас понимаю? Вы не подумайте плохого, но ведь мы говорим на разных языках.       «На третий день Острый Глаз понял, что у тюрьмы нет четвёртой стены… ведь она — треугольная. Так. Опять меня на тупой юмор тянет. Могу списать это только на возвращение зрения и шок от существования говорящих кошкапони», — промелькнули мысли в голове, словно молнии во время тропической грозы.       — Это просто, — собеседник развёл передними конечностями. — Вы, мой юный друг, находитесь внутри зоны моего восприятия. Мы с вами, в свою очередь, существа примерно одной ступени развития, да и мыслительные процессы в наших головах происходят очень близкие. Таким образом, когда я произношу те или иные слова, вызываемые ими образы отправляются в магический план при помощи… «эффекта зеркала»… хе-хе. Вы же, получив эхо тех картинок и ассоциаций, подсознательно их воспринимаете и переводите на понятный вам язык.       «Это магия, Гарри. Расслабься и получай удовольствие» сказал бы Рубиус Хагрид, затаскивая пьяное тело семикурсника к себе в хижину. Пожалуй, на сегодня с меня хватит полезной информации», — только я хотел объявить о своём решении доктору, как в дверном проходе показалась сестра Карамель, над которой летел широкий поднос с какими-то вазочками.       — Простите за задержку: в столовой произошла маленькая авария, так что мне пришлось оказать посильную помощь, — смущённо пролепетала пони, входя в палату и останавливаясь рядом с начальником.       — Вы как раз вовремя, дорогая, — обрадовался Харт, поворачивая голову к медсестре. — Нам как раз нужно прерваться, чтобы уложить в головах полученную информацию. Ну и заодно проверим, какие из наших продуктов вам будет безопасно употреблять…