Интегрированный попаданец

      — Кхем-кхем… — кашлянув в поднесённое к мордочке правое переднее копытце, Каденс навострила ушки, а затем начала говорить лекторским тоном: — Культура и обычаи современных пони с момента объединения трёх народов сильно изменилась: где-то неосознанно, а где-то целенаправленно и даже принудительно пегасы, земнопони и единороги заимствовали друг у друга определённые обычаи, знания, умения. К примеру, Кантерлот (взмах крылом в сторону белого города), является образчиком преимущественно единорожьей архитектуры, с добавлением земнопоньской основательности и пегасьего декора. Старые города Юникорнии отличались тем, что представляли собой нагромождение башен и прямоугольных коробок из камня, окружённых каменными же стенами: в первых жила элита, знатность семьи которой подтверждалась высотой дома, во вторых обитали слуги и бедняки.       — Предположу, что высотой башни элита компенсировала длину рога? — перед внутренним взором появился замок лорда Фаркуада из первого «Шрека», который, определённо, что-то компенсировал подобной архитектурой (тогда ещё зрение позволяло смотреть фильмы… пусть и сидя перед телевизором на расстоянии пары метров).       — Очень может быть, — прикрыв рот маховыми перьями левого крыла, хихикнула розовая аликорница, но тут же спохватилась и добавила: — Только при Блюбладе такого не скажи, а то он сильно обидится. Всё же наш принц — прямой потомок королевы Платины, которая была правителем единорогов во времена объединения народов. Кроме того, он — воспитанник и названный племянник старшей принцессы Эквестрии Селестии.       — И в мыслях не было наживать себе недоброжелателей, — заявляю самым убедительным тоном, выставив перед собой руки с раскрытыми ладонями. — Пожалуй, постараюсь вообще не шутить подобным образом.       — Хорошая мысль, — серьёзно кивнула крылато-рогатая пони. — Скажу по секрету… общество аристократов — это тот ещё клубок змей, где каждый старается либо выслужиться перед кем-то, либо кого-то укусить. Раньше большинство их семей было военной элитой, но сейчас около семидесяти процентов являются предпринимателями, в бизнесе которых корона имеет свой процент, что позволяет влиять на принимаемые решения и пополнять казну не только налогами, но и за счёт чистой прибыли. Железные дороги Эквестрии вовсе на пятьдесят процентов остаются собственностью тётушки Селестии.       «Однако», — уважительно присвистнув, не нахожу слов, которые стоило бы произнести вслух.       — К этому мы ещё вернёмся, — пообещала собеседница, слегка ёрзая на скамье, плотнее прижимая крылья к бокам. — Фигурные башенки, балкончики, пышные купола и ажурные мостики — это наследие городов пегасов, самым древним и ярким представителем коих остаётся Клаудсдейл. Сейчас он находится к северо-востоку от Кантерлота, так что нам не получится его увидеть, но осенью пегасы подведут свою древнюю столицу к столице Эквестрии, чтобы все желающие могли прогуляться по облачным улочкам.       — С трудом верится, — качаю головой, а заметив недоумение, буквально написанное на мордочке Каденс большими буквами, поясняю: — В моём мире облака — это капельки влаги далеко наверху. И пусть со стороны они кажутся похожими на пушистую вату, ходить по ним невозможно.       — А-а-а… — понятливо кивнула и усмехнулась принцесса. — Тогда я просто обязана провести для тебя экскурсию. Заодно ты и убедишься, что всё это — правда, а не выдумка болтливой кобылки.       — Я этого не говорил, — выставив указательный палец левой кисти, вскидываю согнутую в локте руку.       — Но подумал, — обвинительно ткнула в меня правым передним копытцем розовая аликорница. — И не отрицай.       — Ну… — смущённо чешу щёку правой рукой, после чего сцепляю кисти в замок поверх бёдер. — В это сложно поверить. Город из пузырьков…       — То есть в перемещение в другой мир, совершенно непохожий на тебя народ и исцеление недуга, ранее считавшегося неизлечимым, тебе поверить проще? — скептически изогнула бровки собеседница.       «Если не учитывать того, что где-то в душе я боюсь и надеюсь на то, что всё это — сон?», — подняв взгляд к небу, в очередной раз поразившему меня ощущением глубины, спустя несколько секунд любования возвращаю внимание к терпеливо ожидающей ответа пони.       — В вашем существовании я, по крайней мере, уже убедился, — пожимаю плечами. — Прошу меня простить…       — Прощаю, — величественно откликнулась Каденс, тут же хихикнув и добавив: — Как только Клаудсдейл прибудет к Кантерлоту, я устрою тебе экскурсию, которую ты никогда-никогда не забудешь! Обещаю.       На последних словах принцесса распахнула крылья и цокнула передними копытцами друг об друга, по всей видимости изображая какой-то традиционный жест. Спорить с ней, а тем более — отказываться от общества аликорницы, я не стал, так как, во-первых, это было бы чернейшей неблагодарностью, а во-вторых… кто в детстве не мечтал о подобной прогулке?       «Тем более, что много времени это не займёт, и на поиски дороги домой не повлияет. К тому же, я ещё даже их не начал… и не знаю, когда смогу начать», — успешно подпортив себе настроение собственными мыслями, изображаю благодарную улыбку.       — Спасибо, — произношу негромко, но с вложением эмоций.       — Обращайся, — расплылась в улыбке крылато-рогатая пони, вновь сложившая крылья, опустившая передние ноги на скамью и зажмурившая глаза.       «Это, разумеется, наглость, но раз уж ты сама предложила…», — крепче сцепив пальцы рук, собираюсь с мыслями и глубоко вдыхаю.       — Каденс, скажи, не могла бы ты помочь мне с написанием известных мне книг на вашем языке? — произнеся это на одном дыхании, после короткой паузы добавляю: — Да и вообще… насколько это реализуемо, и будет ли какая-то польза?       — Книги? — аликорница растеряно моргнула, её взгляд на секунду стал расфокусированным, но она быстро сориентировалась. — Какого рода книги ты хочешь переписать?       — В основном — развлекательную литературу: научную фантастику; приключения; фэнтези… которое может оказаться не таким уж и фэнтезийным для вас; юмористические истории, — смотрю на Каденс, которая прижала ушки и состроила странное выражение мордочки. — Что-то не так?       — Просто… извини, но твой юмор… — принцесса развела крыльями с виноватым видом. — Я не хочу тебя обидеть, но то, что уже услышала…       «Обидно. Зато — честно», — пожимаю плечами, стараясь сделать вид, что меня это не задело.       — Ладно, от юмора можно и отказаться, — произношу после непродолжительной паузы. — Но книг я знаю много, в том числе и тех, которые в моём мире были крайне популярными. Думаю, если найдётся кто-то, кто поможет переложить их на местные реалии, то…       — Знаешь, а мне эта идея нравится, — прикоснувшись правым передним копытцем к подбородку, аликорница подняла торчком правое ухо, прищурила левый глаз, чему-то кивнула, выпрямилась и посмотрев на меня очень серьёзным взглядом спросила: — Как ты отнесёшься к тому, чтобы заняться шоу-бизнесом?       — В смысле… — помотав головой, жестом прошу собеседницу, уже хотевшую что-то сказать помолчать. — Я — обычный массажист, у которого хобби — слушать книги. Я кое-что знаю о механике, электронике, физике… но ни на учёного, ни на звезду эстрады не тяну. Какой мне может быть шоу-бизнес?       «Чувствую, что моя же инициатива готовится попользовать инициатора», — видя, как загорается взгляд крылато-рогатой пони, чувствую, как и без того побаливающее от уколов седалище напрягается.       — Жора, ты себе и не представляешь, что из всего этого может выйти, — всплеснула передними ногами Каденс, взмахивая крыльями и возбуждённо сверкая улыбкой. — Если правильно воспользоваться твоими знаниями, устроить рекламу, провести подготовительную работу с публикой при помощи прессы… Я знаю, к кому нам нужно обратиться.       — Каденс… — осторожно зову принцессу, явно ушедшую далеко в свои мысли.       — Сперва устроим интервью в газете; потом — фотосессию; а потом… — посмотрев на моё лицо, собеседница осеклась и мигом «сдулась», вроде бы даже уменьшившись в размерах. — Я слишком напираю? Прости.       Шаркнув передним копытцем по доскам скамьи, розовая аликорница состроила жалобную мордашку, в очередной раз заставив меня бороться с желанием потрепать её по макушке.       — Ничего страшного, — неловко улыбаюсь, затем отвожу взгляд к больнице. — Просто… как-то неожиданно.       — Когда я стала принцессой, меня тоже стали популяризировать, — призналась Каденс. — Газетчики; показы мод; встречи с аристократией и приёмы… Если бы тётушка Селестия своей волей не закрывала меня в замке на три дня к ряду под предлогом необходимости учиться, оставляя два дня на собственные дела, то меня бы на много маленьких кобылок разобрали.       Воображение нарисовало сценку того, как на кухню вваливается толпа розовых аликорниц ростом с мизинец, неся на спинах карандаши, мотки ниток и прочие инструменты. Добравшись до холодильника они строят лестницу, чтобы забраться к дверной ручке, затем обматывают вокруг неё нитки и, взявшись за «канат» все вместе, рывком открывают хранилище еды, после чего саранчой налетают на содержимое.       «Буйная фантазия — это зло», — мелькает у меня в голове мысль.       — Чего смешного я сказала? — обиженно насупилась моя собеседница, даже притопнув копытцем.       — Просто я думаю, что не отказался бы от собственной маленькой Каденс, — весело прищурившись, усмехаюсь.       — Вот посмотрим, как ты запоёшь, когда до тебя доберутся газетчики, — отвернулась от меня пони, всем видом выражая обиду.       — Прости, Каденс, — развожу руками, но тут же себя одёргиваю, хлопая ладонями по коленям. — Но ты вправду думаешь, что кому-то будет интересно читать обо мне?       — Первый представитель своего вида в Эквестрии? Во всём мире? — прекратив изображать обиду, принцесса задумчиво потёрла подбородок. — Знаешь, ты прав — это никому не интересная тема. Лучше уж читать о том, как в очередной раз разошлась пара хуфболиста и певички, имена которых забудут уже через полчаса после того, как отложат газету. Жора… Я готова тебе помочь с реализацией твоей идеи, и даже свою команду специалистов привлеку, но и тебе придётся приложить для успеха соразмерные усилия. Ты готов пахать до пены на боках?       Крылато-рогатая пони протянула мне правую переднюю ногу. Я же задумался…       «Хочу ли я этого? Как-то не чувствую в себе желания становиться публичной личностью. Нужно ли мне это? Если я хочу вернуться домой, то мне понадобятся следующие вещи: связи, деньги, какое-либо влияние. Вода под лежачий камень течь не будет. Поэтому — придётся работать, чтобы самому себя всем обеспечивать. Альтернативы? Я — массажист… умеющий работать с людьми. Пожалуй, с пони работать будет не многим сложнее, если изучить их анатомию и физиологию. Но заработать на этом слишком много точно не получится. Да и времени такая работа будет отнимать не меньше. Что ещё? Собственно, других вариантов я и не вижу. Даже если бы был стартовый капитал, то я не смог бы им воспользоваться для бизнеса, так как смыслю в этом чуть больше чем никак», — хмуро кивнув, берусь за копытце собеседницы, ощущая себя так… будто нырнул в омут.       — Полагаюсь на тебя, Каденс, — произношу серьёзно, глядя глаза в глаза. — Но прошу учитывать, что мне нужно будет искать путь домой. Поговорить с учёными; возможно — отправиться в экспедицию к местам, где нашли тот артефакт…       — Хорошо, — согласилась принцесса, после чего указала свободным передним копытцем на мою руку. — Но ты не правильно делаешь.       — Что именно? — смена темы разговора заставила меня растеряться, сбив с толку.       — Сожми лапу в кулак, а теперь стукай по копытцу… — аликорница радостно взмахнула ушками. — Вот так делают в обществе пони, когда о чём-то договариваются. Минотавры и грифоны жмут лапы, но ведя дела в Эквестрии, они подстраиваются под местное общество. Запоминай.       — Запомнил, — стукнув костяшками по копытцу аликорницы, ощущаю некоторый подъём настроения. — Что дальше?       — А дальше… мы вернёмся к уроку о традициях и обычаях пони, — заявила Каденс, возвращаясь к лекторскому тону и усаживаясь подобно кошке. — С командой я свяжусь вечером, а работу начнём уже завтра, так что сегодня советую не напрягаться и морально готовиться.       «Что-то я уже начинаю жалеть о своём решении», — скрещиваю руки на груди, с запозданием осознавая то, что этот жест похож на попытку защититься от чего-то.       — Как-то твои слова не обнадёживают, — произношу с усмешкой, стараясь разрядить обстановку. — Не съедят же они меня?       — Ну… — принцесса отвела взгляд в сторону, неуверенно пробормотав: — Может быть и не съедят.       — Каденс… — в этот раз беспокойство просочилось даже в голос.       — Шучу, — невинно улыбнулась и развела передние копытца в стороны собеседница, так и оставшись сидеть. — Они — славные пони… и не пони.       Смотрю на сидящую в странной позе крылато-рогатую пони, которая явно чего-то ждёт. Внезапно в голове мелькает догадка, которая приводит меня в состояние ступора.       «Она хочет, чтобы я её обнял?», — моргнув, уже хочу задать вопрос, но собеседница вернулась в прежнее положение и, кашлянув в копытце, укуталась собственными крыльями.       — На чём я остановилась? — спросила Каденс, будто бы действительно забыла.       — На архитектуре пегасов, — подсказываю аликорнице, пусть в этом, скорее всего, нет никакой нужды. — Каденс, я…       Замявшись, смотрю на вопросительно вздёрнувшую бровки пони. Так и не придумав, что сказать, чувствуя себя крайне неловко, произношу самое нейтральное, что приходит на ум:       — Не бери в голову. Продолжай, пожалуйста.       — Хорошо, — пододвинувшись поближе, собеседница повернулась ко мне боком и, свесив задние копытца с края скамьи, заговорила вновь: — Архитектура земнопони, наиболее утилитарная из всех трёх рас, делится на два основных вида. Первый вид — это общинные дома, представляющие из себя длинные строения с множеством комнат, где раньше могли селиться целые кланы, ну, а сейчас размещаются либо табуны из трёх-четырёх пар, либо большие семьи. Второй вариант — это маленькие домики с черепичными или соломенными двухскатными крышами, на три-четыре комнаты. Обычно дома земнопони строятся из дерева и глины, но бывают и каменные особняки; кроме одноэтажных, бывают и двухэтажные жилища, которые всё равно выглядят приземистыми…       Солнце неторопливо плыло по небу, позволяя греться в тёплых лучах, голос Каденс звучал ровным журчанием ручейка. Улавливая самые важные факты из речи принцессы, я вернулся к мыслям о том… что, скорее всего, поторопился как с просьбой о помощи в написании книг, так и в том, что согласился на предложенную авантюру. Всё же знаний о мире у меня почти нет, а получать их теперь придётся буквально на ходу.       «Отказаться? Можно, но тогда мне и думать о том, чтобы вновь обратиться за помощью, можно забыть. Всё же человек, по три раза на час меняющий своё мнение, вряд ли сможет казаться кем-то надёжным и заслуживающим доверия. Да и если уж решил, то нужно хотя бы попытаться добиться результата, а не сбегать с поджатым хвостом», — скорость развития событий пугала, но спрятаться в «зоне комфорта» было нельзя, так как, во-первых, её в данный момент не существовало, а во-вторых, это откровенно тупиковый путь.       — Издревле у пегасов практиковалась моногамия: после становления парой жеребец и кобыла во всём поддерживали друг друга, вместе храня уют очага и прикрывая друг друга в сражении, — с некой мечтательностью в голосе произнесла моя собеседница, после чего бросила в мою сторону смущённый взгляд, будто её поймали за чем-то неприличным и поспешно перешла к следующему народу: — У единорогов царили самые вольные отношения: пары сходились либо по политическим убеждениям, либо для того, чтобы вырастить и воспитать общих жеребят, после чего могли распасться, чтобы сойтись с кем-то другим. Несмотря на то, что со стороны это должно казаться легкомысленным, на самом же деле у жителей Юникорнии были очень крепкие связи внутри всего сообщества. Ну и наконец земнопони, среди которых кобыл всегда рождалось больше жеребцов, нередко создавали табуны с одним мужем и несколькими жёнами, либо с одной женой и двумя-тремя мужьями. В настоящее время табуны распространены среди всех трёх рас, но они сильно изменены: членами табуна становятся уже состоявшиеся пары, которые обязуются поддерживать в различных начинаниях всех своих сотабунников, совместно растить и воспитывать жеребят, а в случае гибели кого-то из членов одной из пар, второго супруга с жеребятами к себе принимает другая пара. После взросления малышей оставшийся без партнёра пони может уйти из табуна, чтобы попытаться найти нового супруга, либо остаться в нём. В последнем случае поиски кандидата или кандидатки усложняются, так как оценивать его или её будут все сотабунники. Подобная традиция появилась после объединения трёх рас, чтобы помочь пегасам, единорогам и земнопони сблизиться, лучше узнать друг друга и свыкнуться с мыслью, что мы — один народ. Поэтому нередко можно встретить табуны из трёх пар, где есть пони всех видов.       — Это, несомненно, интересно, — говорю медленно, тщательно подбирая слова. — Но ты уверена, что эта информация мне нужна сейчас?       — Конечно же! — вскинулась моя собеседница, устремив на меня негодующий взгляд. — Система табунов — это основа общества пони. Вся наша жизнь начинается в жеребячьем табунчике, который состоит из жеребчиков и кобылок пар пони, входящих в семейный табун; затем, идя в школу, мы выбираем себе один из подростковых табунов, возглавляемый кем-то из старшеклассников; после этого идут студенческие табунки… ну и наконец — взрослые семейные. В каждом табуне устанавливаются правила, начиная от защиты и взаимопомощи, заканчивая ношением определённого знака отличия. В Кантерлоте многие аристократы, заключая долгосрочные сделки, вступают в один табун… пусть с их стороны, подобное является в основном формальностью. Однако, если жеребячьи и школьные табунки — это неофициальные объединения, которые просто готовят пони к взрослой жизни, то уже студенческие союзы заключаются официально, на заранее обговорённый срок, с указанными условиями и штрафами за нарушение установленных правил. Так что, Жора, если тебе вдруг предложат «исключительно формально», ради заключения выгодного контракта, сперва сойтись с какой-нибудь пони, а затем вместе с ней вступить в табун, не спеши соглашаться и что-либо подписывать. А то вдруг обнаружится, что за неисполнение супружеского долга тебя могут выпнуть пинком под круп, не дав даже тряпки, чтобы этот круп прикрыть?       «М-да… Слов нет», — ошалелым взглядом смотрю на аликорницу, которая всерьёз рассуждает о подобном.       — Гхм… — прочистив горло, спрашиваю: — А ты в каком-нибудь табуне состоишь?       — Во-первых, у кобылок такое спрашивать неприлично, — фыркнула Каденс, слегка покраснев мордочкой, отводя взгляд в сторону и плотнее кутаясь в крылья. — Нет, мы… В общем… Нет. Пока — нет.       — Понятно, — кивнув, в который уже раз поднимаю руки в защитном жесте. — Я не настаиваю. Что ещё мне нужно знать?       «Как-то сложно мне представить Каденс или ту же Карамель, впавшую в панику от моих эмоций, которые вдруг решат провернуть подобную комбинацию. Одно из трёх: либо далеко не все пони такие чувствительные, либо я переоцениваю их доброжелательность, либо меня запугивают «На всякий случай». А может быть и всё сразу, плюс что-нибудь четвёртое», — проносятся в голове стремительные болиды мыслей.       — Пожалуй… при земнопони лучше не есть мясо, так как они наиболее остро на это реагируют; молодые кобылы с жеребятами могут быть агрессивны, так как в любом подозрительном прохожем видят угрозу; ну и… мой лапы перед едой, — последние слова были произнесены почти торжественно, а вот их смысл далеко не сразу до меня дошёл, что вызвало у принцессы задорный блеск в глазах и смешок, приглушённый маховыми перьями правого крыла. — Шучу. Но всё же советую этим не пренебрегать.       — Учту, — соглашаюсь с самым серьёзным видом, на который только способен, краем зрения замечая, как красная книга скрывается под крылом моей собеседницы.       — На сегодня — всё, — объявила розовая аликорница, легко спрыгивая на траву, чтобы потянуться сперва передними ногами, затем — задними, а потом и встряхнуться всем телом, попутно растрепав гриву. — Идём, Жора, провожу тебя до палаты. Время уже почти вышло.       — Вот так всегда, — с показным кряхтением поднимаюсь на ноги, удерживаясь от того, чтобы потереть побаливающее седалище. — Не успеешь и глазом моргнуть… Правда, в моём мире джентльмены провожают дам до дома… а не наоборот.       Ответом мне был весёлый фырк, за которым последовал приглашающий взмах крылом…