Интегрированный попаданец

      — В смысле… — заявление Каденс слегка (ну или не слегка) выбило меня из колеи. — Аликорны совсем не стареют?       — Тётя Селестия почти тысячу лет правит Эквестрией в одиночку, а до этого ещё четыреста лет королевством ей помогала править сестра, — пожала крыльями розовая крылато-рогатая пони, а затем посмотрела на меня из-под насупленных бровей очень подозрительным взглядом. — Я ведь всё это рассказывала. Жора, ты что… меня не слушал?       — Слушал-слушал, — заверяю собеседницу, правой ладонью прикасаясь к шее сзади, при этом неловко улыбаясь. — Просто я думал…       — …что у нас правительниц из поколения в поколение называют одним именем? — весело фыркнула принцесса, взмахнула ушками, качнула головой из стороны в сторону и, переступив передними ногами, объявила торжественно: — Мы — принцесса Ми Аморе дэ Каденс, прощаем тебе твоё неверие.       — Спасибо, — чтобы не стоять как истукан, соединяю ладони перед грудью и изображаю шутливый поклон, на что получаю весёлый хмык, заставивший лицо немного потемнеть. — Прости, Каденс, просто трудно поверить в то, что существует кто-то бессмертный.       Заканчиваю фразу уже стоя ровно, опустив руки вдоль тела. Мысленно отмечаю, что мне не хватает каких-нибудь чёток, чтобы перебирать их пальцами, ну или хотя бы трости…       — Я и сама до конца не верила, — вздохнула Каденс, на мордочке которой отразилось выражение ностальгии, смешанной с грустью, а ушки слегка поникли, но она быстро вернулась к своему бодрому состоянию. — И Жора, я не бессмертная. Теоретически, даже феникса можно развоплотить окончательно.       Указав на меня правым передним копытцем, поучительным тоном заявила розовая аликорница.       Набрав в грудь воздуха… закашливаюсь, прижимая к груди правую ладонь, а отдышавшись, прочищаю горло и спрашиваю не то, что собирался:       — А сколько тебе?.. Прости, если вопрос нескромный.       — Это не секрет, — крылато-рогатая пони осмотрелась по сторонам, снизила голос и ответила: — Но я всё равно ничего не скажу.       — Я не настаиваю, — начав движение, чтобы развести руками, одёргиваю себя, но по взгляду Каденс видно, что этот мой порыв она заметила. — Выглядишь ты на все сто.       — Эй! — вскинулась принцесса, нахмурив бровки и топнув правым передним копытцем по дороге. — А вот это обидно было.       «Заметка на память: два раза подумать, а уже потом — говорить», — уже привычно поднимаю руки в останавливающем жесте, набирая в грудь воздуха для объяснений…       — … — вижу, как собеседница сдерживает улыбку, тут же шумно выдыхаю, опуская руки. — Издеваешься?       — Прости, — повинно склонила голову Каденс, шаркнув левым передним копытцем. — Я не удержалась.       «Опять притворяется?», — подозрительно смотрю на принцессу, всем видом демонстрирующую раскаяние.       — Проехали, — произношу вслух, в следующую секунду встречаюсь со взглядом довольной и улыбающейся аликорницы.       — Лейтенант, вы что-то хотели? — посмотрев в сторону замка, спросила моя спутница.       Проследив за направлением её взгляда, вижу трёх единорогов, выстроившихся клином (один впереди, двое других по бокам и на корпус позади). Стражники, облачённые в позолоченные нагрудники с изображениями солнца, до этого момента стоявшие от нас на почтительном расстоянии, приблизились и поклонились, после чего их лидер объявил высоким, явно женским голосом:       — Ваше высочество, принцесса Селестия приказала передать, чтобы вы сопроводили вашего гостя в её кабинет, находящийся в центральной башне дворца.       — Благодарю, — вежливо кивнула принцесса. — Что-нибудь ещё?       — Вам просили передать, что встреча с грифонами переносится с вечера сегодняшнего дня на утро завтрашнего: из-за неконтролируемого урагана, произошедшего на границе, новый посол не успевает прибыть в Кантерлот, — отчиталась белая пони. — Это всё.       — Хорошо, — аликорница бросила взгляд на одного из сопровождающих лейтенанта единорогов, но тут же потеряла к нему интерес. — Возвращайтесь к вашей работе.       — Так точно, ваше высочество, — приложив правую переднюю ногу к груди, пони наклонила голову, затем выпрямилась и, обогнув нас по дуге, повела своих подчинённых дальше в сторону выхода из парка.       — Придётся сделать небольшой крюк, чтобы заглянуть к тёте, — обратилась Каденс уже ко мне, взмахом крыла приглашая продолжить путь и слегка пританцовывая. — Пойдём, не будем заставлять принцессу Селестию ждать.       — Мне нужно что-нибудь знать? — снова пристраиваясь сбоку от принцессы, чувствую, как волнение накатывает с новой силой, из-за чего попросту не знаю куда деть руки.       — М? — розовая аликорница притормозила, поворачивая ко мне мордочку и поднимая взгляд. — Веди себя так же, как и во время общения со мной. Тётя общается с представителями разных народов, так что единственным обязательным условием остаётся вежливость. Кроме того, встреча не официальная, так что и соблюдать какие-то условности этикета не обязательно.       «Легко сказать, что «Президент с тысячелетним опытом — такой же простой человек, как и ты». Ладно, как-нибудь прорвёмся», — сжав и разжав пальцы рук, вслед за крылато-рогатой пони поднимаюсь на последние ступеньки, высота которых вообще не ощущается, и оказываюсь под навесом своеобразного крыльца.       Бросив взгляд через левое плечо на парк, вижу, что мы поднялись метров на пять (может, и меньше, в своём глазомере я не уверен). С площадки открывается великолепный вид на паутину тропинок, пронизывающих парк, и даже кажется то, что линии кустов и деревьев высажены в каком-то особом порядке…       «Сверху, наверное, будет видно лучше», — вспоминая о гостевой комнате на третьем этаже, мысленно отмечаю, что нужно будет осмотреться с балкона… если я туда вообще дойду.       — Жора?.. — окликнула меня Каденс, успевшая вырваться на несколько шагов вперёд.       — Замечтался, — правой рукой тянусь к шее, виновато улыбнувшись спутнице.       …       Должен признать, что изнутри дворец впечатляет ничуть не меньше, чем снаружи: центральный коридор, ведущий от входа к тронному залу, по ширине не уступает трёхполосной автотрассе, но пол вместо асфальта выложен белыми квадратными плитами; стены оформлены так, что кажется, будто бы в них наполовину вмурованы золотые колонны, поверхность коих украшена узором в виде древесной коры, а в нишах между ними либо находятся пандусы, тянущиеся вниз и вверх, либо куда более узкие боковые коридоры (не более одной полосы), либо висят гобелены, картины, красочные витражи, вставленные в лакированные рамки. С потолка на тонких цепях свисают большие колёса, опять же сверкающие золотом, вдоль обода которых находятся светящиеся стеклянные свечи…       «Красиво… как в метро», — неожиданное сравнение повеселило, а воображение дорисовало вместо ниш между колоннами края платформы, к которым подходят синие поезда с белыми полосами на боках.       Принцесса уверенно шагает вперёд по самой середине «платформы», время от времени кивая каким-то пони, встречающимся на пути, а вдоль стен бегают то поодиночке, то небольшими группами единороги, земнопони и пегасы, одетые либо в жилеты поверх белых рубашек, либо в некое подобие юбок, объединённых с корсетом на живот и грудь, поверх которого накинут всё тот же жилет с короткими рукавами. И разумеется, от каждого их шага раздаётся звонкое «цок», из-за чего между стенами бьётся непрекращающееся эхо, дополняющееся глухим гулом голосов.       «Точно как в метро», — мысленно усмехаюсь, смотря на то, как цепочка пони выбежала из левого ответвления, чтобы скрыться в правом боковом коридоре.       — Нам сюда, — отвлекла меня от глазения по сторонам розовая аликорница, жестом крыла указывая на левый пандус, ведущий вверх, который совершенно не отличался от всех остальных.       — А лестниц нет? — спрашиваю просто для того, чтобы нарушить затянувшееся молчание.       — К сожалению — нет, — сочувственно вздохнула Каденс, затем посмотрела на меня и предложила: — Могу понести тебя телекинезом, если хочешь.       — Если уж эпатировать публику, то с размахом? — подмигнув собеседнице, качаю головой. — Нет уж, я лучше своим ходом.       — Тогда — идём, — решительно повернув, крылато-рогатая пони юркнула в промежуток между колоннами, заставляя и меня ускориться, почти перейдя на лёгкий бег.       Пандус оказался не очень крутым, да и поперечные «рёбра» заметно облегчили подъём на второй этаж. В глаза сразу же бросилось то, что стены здесь имеют приятный цвет молочного кофе, а большой коридор тянется поперёк того, который находится внизу.       «А тут и потолки немного ниже, да и вместо люстр на стенах лампы», — задерживаю взгляд на чаше, сверху накрытой белым шаром, товарки коей висят справа и слева через каждые три метра.       — Жора, — позвала принцесса, заставляя развернуться на сто восемьдесят градусов. — Нам наверх.       Стоило посмотреть туда, куда левой передней ногой указала розовая аликорница, как моему взгляду предстал новый пандус, на этот раз широкой спиральной лентой закручивающийся вокруг центрального столба, уходящего вглубь шахты.       «Одна чёрная слизь была бы в восторге от этого мира: лестницы здесь — вымирающий вид. Нужно будет посоветовать сделать лифты: железная дорога у них уже есть, а значит, и паровой двигатель найдётся. Хотя, зачем паровой?», — попытавшись выкинуть из головы всякие глупости, на этот раз терплю в этом неудачу, так как на место одних идей лезут другие (вроде лифта из фильма про Астерикса и Обеликса, помогавших Клеопатре в строительстве).       …       Третий этаж, мимо которого мы прошли не останавливаясь, отличался от второго в первую очередь небесно-голубым цветом стен, а также неожиданной тишиной. Нет, тут тоже слышались кажущиеся бесконечными «цок-цок», но было их заметно меньше чем на втором и первом этажах. Впрочем, вспоминая слова Каденс о том, что тут живут придворные и гости, несложно догадаться, что сейчас они разошлись по своим делам.       — Каденс, можно вопрос? — решаю уточнить один занятный факт, который заметил ещё в городе, но предположил то, что это просто совпадение.       — Спрашивай, — легко разрешила розовая аликорница, бодро цокая по винтовому пандусу вверх, словно бы это была ровная земля.       — Почему у вас все стражники — белые? — уже чувствую небольшую одышку, но всё ещё стараюсь не подавать вида (позорище же…). — Вы их перекрашиваете, что ли?       «Требуются стражники. Обращаться только белым», — стоило представить себе тот вой, который бы дома подняли правозащитники у наших заморских друзей, на душе сразу потеплело, а к мышцам будто бы пришёл прилив сил.       — Ну… вроде того, — крылато-рогатая пони остановилась, давая мне себя нагнать, прижала к голове правое ухо и потёрла подбородок запястьем правой передней ноги. — Вообще, заклинание накладывается на сами доспехи, и кроме цвета, оно скрадывает черты внешности, подводя их к усреднённому стандарту.       — И столько усилий только ради цвета? — стоило мне поравняться с принцессой, она снова зашагала вперёд, но несколько медленнее.       — Сейчас так и думают, — хихикнула собеседница, дёрнув ушами. — Я и сама так думала… до своего превращения. На самом деле эта традиция пошла ещё с тех пор, когда быть королевским гвардейцем являлось не столько почётным, сколько опасным для жизни занятием: чтобы защитить семьи военнослужащих, им стали выдавать доспехи со встроенным заклинанием маскировки внешности и голоса. Только капитан, как публичная личность, должен ходить без иллюзии.       «Так вот вы какие, оборотни в погонах. Может быть и у наших стражей порядка есть что-нибудь такое?», — чувствую, как стопы ног начинает холодить пол, но не сразу понимаю причину этого, и только опустив взгляд на руки, замечаю гаснущее красноватое сияние.       — Похоже у меня закончился заряд, — произношу, продолжая подниматься, в то время как внутри возникло неприятное беспокойство.       — Мы уже почти дошли, — заверила принцесса. — Ещё один этаж — и можешь отдохнуть.       — Гхм, — в душе колыхнулась обида, к которой примешалось немного стыда. — Вообще-то я о браслетах.       — Ой, — бросив на меня виноватый взгляд, розовая аликорница постаралась скрыть мелькнувшую на губах улыбку. — Ничего страшного: доктор Харт говорил, что в обычной жизни они уже не нужны. Но если хочешь, то я их заряжу, когда мы будем на этаже.       — Буду признателен, — произношу со всей возможной благодарностью.       — Кстати, твои браслеты работают на том же принципе, — поведала Каденс, сходя с пандуса на круглую площадку этажа, кольцом охватывающую «лестничную» шахту.       — Ваше высочество, — поприветствовала принцессу единорожка жёлтой масти, одетая в белую рубашку с короткими рукавами и жилет, не вставая из-за стола, расположенного справа от двери с рисунком солнца. — Её высочество сейчас подойдёт: вы можете подождать её в кабинете или на диванчике для посетителей. Желаете чего-нибудь выпить или перекусить?       — Привет, Санлайт, — поздоровалась розовая аликорница совсем неофициальным тоном, помахав секретарше правой передней ногой. — Сколько раз я просила говорить со мной не так официально?       Пони, названная именем Санлайт, укоризненно посмотрела на Каденс, но та даже и бровью не повела, встав вплотную к столу. Затем взгляд единорожки переместился ко мне, её глаза немного расширились, но почти сразу вернулись к обычному состоянию, а взгляд пробежался по мне с ног до головы, после чего внимание работницы бюрократического аппарата целиком вернулось к принцессе и она сказала:       — Ваше высочество, я на работе…       — И что? — изобразила недоумение розовая аликорница, каким-то образом согнув правое ухо посередине.       — Если кто-нибудь заметит, что я общаюсь с вами неформально… — терпеливо попыталась объяснить свою точку зрения секретарша.       — То они пожалуются тёте или мне? — склонила голову крылато-рогатая пони, всем видом выражая вопрос.       Санлайт перевела взгляд на меня, молча прося поддержки. Мне же вспомнился Кот в Сапогах… хотя внешне они вообще не похожи. Пришлось даже делать над собой усилие, чтобы не расплыться в умилённой улыбке.       — Идите уже в кабинет, — вздохнула жёлтая пони. — Каденс, сейчас я принесу твой любимый коктейль.       — Ей! — привстав на задние ноги, принцесса облокотилась на стол и обняла передними ногами сердито сопящую секретаршу. — Сани, ты — лучшая. Жора, идём…       Отстранившись от единорожки, розовая аликорница магией распахнула дверь с рисунком солнца, откуда тут же полился яркий дневной свет. Промедлив секунду, которая потребовалась чтобы проморгаться, следую за Каденс, попутно ловя себя на каком-то странном ощущении…       «Серьёзно? Мне обидно, что не только ко мне принцесса-пони относится так открыто?», — стоило переступить порог, как под ногами оказался тонкий жёсткий ковёр, неприятно защекотавший стопы.       — Правда, Сани милая? — повернувшись ко мне, изогнув брови, как-то хитро спросила спутница, чем сбила меня с мысли. — Правда, она — трудоголик, из-за чего и не может создать ни с кем отношения. Но она добрая и внимательная, любит порядок и острую пищу.       — Так… притормози, — отмерев, поднимаю перед собой раскрытые ладони (в который уже раз?), а затем с подозрением спрашиваю: — Зачем ты мне это рассказываешь?       — Я же обещала помочь тебе по своей профессии, — сев прямо на пол, розовая аликорница радостно цокнула передними копытцами.       «Как сказал бы один медведь-пилот: «Ну ваще». И когда она такое обещала?», — смотрю на Каденс, которая почти сияет от энтузиазма (хотя, может быть, дело в свете из окна, который на неё падает?), и понимаю, что она это серьёзно.       — А почему ты не помогаешь Сани… Санлайт? — стараюсь перевести неудобную тему, чтобы и не обидеть принцессу, и не подписаться на что-нибудь ещё.       — Она — трудоголик, — погрустнела розовая аликорница. — С кем бы я её ни познакомила, не позднее чем через месяц они расстаются.       — Давай как-нибудь потом об этом поговорим? — наконец-то осматриваю помещение, которое имеет форму полукруга, внешняя выгнутая стена которого почти полностью состоит из панорамных окон.       — Ла-адно, — неохотно согласилась крылато-рогатая пони, подскочив на ноги и при помощи телекинеза поочерёдно подтащила два кресла из ряда стоявших у плоской стены. — Садись. Пока есть время я займусь твоими браслетами.       — … — с сомнением покосившись на кресло, состоящее из спинки, подушки и подлокотников, осторожно опускаюсь на него, тут же буквально проваливаясь в мягкие объятья неизвестного наполнителя. — Ещё одно кресло-ловушка. И как мне из него вставать?       В подтверждение своих слов пару раз дёргаюсь, но похоже это на беспомощное барахтанье. В ответ же розовая аликорница звонко рассмеялась, прикрывая рот левым передним копытцем.       — Не беспокойся, я тебя вытряхну, — заверила Каденс, подходя ближе. — А сейчас — не дёргайся. Мне понадобится по минуте на браслет.       Постаравшись расслабиться, смотрю как принцесса наклонила голову, направляя рог на один из браслетов, а затем розовое сияние стало перетекать от головы пони к артефакту. Смотреть за этим было интересно, первую пару минут, после чего я снова осмотрел кабинет: кроме кресел у плоской стены, здесь обнаружились довольно высокий (для пони) стол, где в строгом порядке лежат канцелярские принадлежности, пара шкафчиков с выдвижными ящиками в углах, подставка для сидения птиц. Ещё на стене красуются две картины, изображающие двух аликорнов, которые сидят, поджав под себя ноги и будто бы смотрят друг на друга через дверь.       «Как-то не так я представлял себе кабинет правителя страны, а по совместительству — ещё и древнейшего существа в мире», — подняв взгляд к потолку, удивлённо распахиваю глаза, увидев кусок звёздного неба.       — Красиво, да? — спросила моя спутница, уже закончившая заряжать браслеты.       — Не то слово, — отвечаю, слегка качнув головой. — Если бы не солнечный свет, я бы подумал, что оказался под открытым небом.       — А ночью рисунок меняется на день, — прозвучало гордое заявление. — Какао с молоком и шоколадное печенье. Осторожно, чашка горячая.       — Спасибо, — подставив руки под подлетевшее ко мне блюдце, поворачиваюсь к двери, чтобы ещё раз поблагодарить Санлайт, но вместо жёлтой единорожки вижу белые ноги, обутые в позолоченное подобие высоких туфель.       Поднимаю взгляд выше и натыкаюсь на нагрудник, чем-то похожий, но всё же отличающийся от того, что носят стражники, большими изяществом и… роскошью. Поднимаю взгляд ещё выше, для чего пришлось запрокинуть голову…       — Не стоит благодарности, — растянула губы в улыбке большая белая… лошадь (пони её уже не назвать, так как она, стоя на всех четырёх, примерно такого же роста, как я, но на своих двух). — Сахар, сливки?