Интегрированный попаданец

      «Если пони ощущают меня как ребёнка, то как ко мне относятся минотавры? Можно ли считать нападение Биг Шоу за склонность к насилию над детьми?.. М-да… Нашёл о чём рассуждать здоровый лоб, разменявший третий десяток лет», — постаравшись вспомнить то, сколько дней в местном году (об этом рассказывала Каденс… вроде бы), к некоторому своему разочарованию я осознал, что данная информация затерялась где-то в закоулках мозга.       Некоторое время подумав о том, чтобы спросить о временах года у Сансет, которая молча вышагивает рядом со мной и изредка кивает то на один, то на другой поворот лабиринта, выбирая дорогу по лишь ей одной ведомым признакам, решаю не нарываться на ещё одну поучительную лекцию. Всё же установившаяся тихая и в определённой степени уютная атмосфера слишком хрупка, чтобы её можно было разрушить неуместным вопросом. Да и не так это важно… на самом-то деле.       «Какое же всё яркое. Краски почти режут глаза», — прищурив веки так, чтобы солнце не слишком сильно слепило, смотрю на лабиринт поверх зелёных стен, что пусть и не без усилий с моей стороны, но всё же успешно получается.       Смог бы я нарисовать карту лабиринта? Пожалуй… нет. Всё же в рисовании, даже в первом классе на соответствующих уроках, где требовалась, скорее, аккуратность нежели какой-то особый талант, большими успехами мне блистать не получалось. Да и зрительная память у меня развита не так хорошо, как того хотелось бы.       Впрочем, для того чтобы построить маршрут, который вёл бы к ближайшему выходу, моих скромных навыков вполне хватит. Не зря же я в детстве увлекался игрой в лабиринты, где нужно было гонять по кругу металлический шарик, чтобы загнать его в центр игрового поля? Хотя, не будь у меня высокого роста, позволяющего подглядывать дальнейший маршрут, то задача многократно усложнилась бы.       Опустив взгляд вниз и налево, туда, где идёт Шиммер, вижу как единорожка искренне наслаждается прогулкой, что заметно по лёгкой улыбке и подёргивающимся в такт мыслям ушам. Впрочем, в чтении выражений мордочек туземцев я ещё новичок, так что могу и ошибаться в своих суждениях, и эти действия на самом деле обозначают раздражение… пусть вероятность подобного невелика.       — О чём думаешь? — заметив моё внимание, нарушила молчание огненная пони, при этом её бровки забавно изогнулись, а взгляд стал подозрительным.       — О разном… — неопределённо пожимаю плечами и сцепляю руки за спиной. — О детях.       — Хм? — левое ухо собеседницы прижалось к голове, ну а правое развернулось ко мне, словно локатор, тем самым выдавая повышенный интерес.       — У меня из головы всё не идут твои слова про мои эмоции, — решаю признаться честно, чтобы не возникало недопониманий.       — Ох… — Сансет приложила сгиб левой передней ноги ко лбу рядом с рогом, при этом без труда продолжая идти на трёх конечностях. — Жеребцы такие мнительные.       — Не буду спорить, не зря же у нас в ходу поговорка о первых сорока годах юности, — усмехаюсь и перевожу взгляд вперёд на дорожку (двенадцать шагов от одного поворота до другого, а затем ещё семь до третьего…). — Но дело не в том, что я расстроился.       — Верю, — серьёзно кивнула Шиммер, а затем, прежде чем я успел задать вопрос, заявила: — Эмоции… помнишь?       — А, точно, — подавляю желание приложить руку к лицу или почесать затылок, чувствуя как внутри меня вспыхнуло смущение, которое стало лишь сильнее от осознания того, что оно очевидно для собеседницы.       «Мне нужна та глушилка, о которой мы говорили после моего нокаута», — вспомнив вроде бы недавний разговор, после которого произошло уже столько всего, что кажется, будто бы минуло не меньше недели, делаю себе мысленное напоминание о необходимости расспросить Шайнинга на данную тему.       — Извини, — отведя взгляд, буркнула себе под нос огненная единорожка.       — Не стоит, — снова пожимаю плечами, при этом крепче сцепляя руки за спиной. — Для тебя же это нормально — чувствовать эмоции. Так что если ты будешь извиняться каждый раз, как я стану чувствовать себя неловко, это будет примерно то же самое, как если бы я чувствовал себя виноватым за то, что слышу.       «Звучит-то это логично, но вот принять такое душой… Придётся привыкнуть к ощущению, будто я голый… даже когда одетый», — пусть пришедшее мне в голову сравнение и не совсем корректно, но к удивлению, оно помогло окончательно справиться с эмоциями, попутно заставив вспомнить бурную юность, когда доводилось дефилировать в чём мать родила перед публикой.       В этот самый момент мы вышли из очередного коридора на… то ли полянку, то ли в зал без крыши. Белая каменная дорожка тут образовывала равносторонний квадрат, проходя вдоль боковых стен, а внутри периметра расположился зелёный газон, на фоне которого возвышался белый постамент в виде перевёрнутой каменной кострюли, на которой в гордой позе застыл розовый земнопони в поварском колпаке, белой же накидке и с серебряным черпаком, удерживаемым правой передней ногой на манер меча. Даже на мой неискушённый взгляд эта композиция, со скидкой на некую её сюрреалистичность, буквально витающую в воздухе, словно аромат тех самых цветов, выглядела весьма торжественной и одухотворённой.       — Первый и единственный повар-генерал Эквестрии, — указав левым передним копытцем на статую, высоко подняв голову объявила огненная единорожка. — По приказу принцессы Селестии, эту должность ввели в войсках специально для Гранд Броса.       «Оригинальное звание. Генерал всех поваров? Прямо Мойдодыр вспомнился», — благоразумно не став озвучивать свои мысли вслух, взглядом я скользнул с самого пони на его подставку, украшенную пятью большими рельефными солнцами, которые было видно с моей стороны, и витиеватой надписью, по всей видимости, опоясывающей кастрюлю по кругу.       — И чем он знаменит? — спрашиваю с искренним любопытством, всё же уникальность звания означает, что его обладатель сделал нечто нетривиальное… ну или сам по себе был личностью незаурядной.       — Во время нашествия грифонов на западную границу Эквестрии, где связь между поселениями поддерживалась исключительно пегасьей почтой и погодными командами, тогда ещё обычный сельский повар Гранд Брос попал в плен к работорговцам, — моя спутница замялась, с сомнением покосилась на меня, ещё немного помолчала, а затем… будто бы на что-то решившись, продолжила говорить ровным тоном: — На его глазах перебили почти всех стариков и жеребцов, а кобыл и жеребят связали в упряжку, чтобы угнать в свою империю в качестве невольников. Самого Броса взяли с собой как носильщика и повара, который мог вкусно готовить всё от овощей и фруктов до мяса и рыбы. На пятый день подобной работы, усыпив бдительность грифонов своим послушанием, повар-генерал приготовил отраву, после съедения которой хищники уснули и больше не просыпались. После этого он освободил пленников, которых к тому моменту собралось уже довольно много, и увёл их вглубь Эквестрии, где они встретили армию принцессы Селестии. Часть спасённых кобыл вместе с Гранд Бросом присоединились к войскам, в то время как большинство решило вместе с жеребятами поселиться в более спокойных местах. До конца жизни этот земнопони прослужил армейским поваром, что не мешало ему в первых рядах вступать в копытные схватки.       «М-да. Как-то разом теряется ореол дружелюбности этого мира. Даже если рабства сейчас нет, в чём я не уверен, что-то мне подсказывает, что не простое мясо готовил этот пони. Пожалуй… на этот вопрос я не хочу знать ответа, да и с грифонами встречаться желание как-то подугасло. Хотя… его и раньше было не много», — новым взглядом окинув статую, на этот раз замечаю то, что уголки рта пони опущены, а взгляд изображён таким, что кажется, будто он смотрит сквозь тебя (что может быть игрой моего воображения).       — Жора, всё в порядке? — прикоснувшись правой передней ногой к моему левому бедру, участливо спросила Сансет, широко открытыми глазами стараясь заглянуть мне в лицо.       — Да, — киваю огненной единорожке, рассеяно улыбнувшись, с некоторым усилием удерживаясь от того, чтобы потрепать её по макушке. — Просто война — это не самая приятная тема. Хотя… забывать про неё тоже нельзя.       — Люди часто воюют? — несильно толкнув меня плечом, Шиммер продолжила наш путь через лабиринт, направившись ко входу в следующий зелёный коридор.       — Я бы не сказал, что часто, но воюют, — ладонью левой руки подпираю правый локоть, а большим пальцем правой кисти касаюсь подбородка. — Просто из-за того, что средства массовой информации стараются подробно рассказать о каждом сколь-нибудь масштабном конфликте, мы узнаём о войнах во всех уголках земного шара.       — Уголках… шара? — в голосе Сансет послышались нотки сомнения, а в брошенном на меня взгляде отчётливо читался вопрос.       — Шары разные бывают, — заявляю поучительным тоном, многозрачительно указав вверх пальцем правой руки. — Круглые, квадратные, похожие на рыбок…       — Ну да, — согласно кивнула Шиммер, после чего с ехидством добавила, подчеркнув свои слова взмахом ушами: — Но я отчётливо почувствовала, что слово «шар» ты применил в значении «сфера».       — И кто-то ещё утверждает, что не читает мысли? — пришла уже моя очередь выражать сомнение и подозрение.       — Это другое, — махнула правой передней ногой огненная единорожка, на секунду замерев в одном положении, после чего дёрнула головой, заставив гриву колыхнуться, и продолжила путь. — Сложно объяснить словами. Нужно чувствовать.       «Как слепому с рождения объяснить, что такое цвет? Ну… может быть, и так», — придя к такому выводу, решаю не концентрироваться на этой теме.       — Можешь считать, что я верю, — произношу вслух, а затем добавляю как бы в сторону: — Но я буду следить за тобой.       — Фррр… — шумно фыркнула моя спутница-проводница. — Жора, это довольно неудачный способ начать ухаживать за кобылкой. Но я тронута твоим вниманием, пусть и вынуждена его отклонить.       «Ты бы ещё сказала, что дело не во мне, а в тебе. Бррр… Сходство с Селестией на лицо: те же четыре ноги, рог, шутки…», — несмотря на то, что меня отшили, пусть я и сам не знаю, когда успел признаться в чувствах, но настроение заметно приподнялось (всё же приятная она собеседница).       — Тут явно не хватает торговых автоматов с напитками и закусками, — решив сменить тему разговора, рассеянным взглядом прохожусь по зелёным стенам, украшенным бутонами цветов. — Хотя… пони ведь едят цветы?       — Едят, — отозвалась Сансет, тут же добавляя: — Но срывать цветы прямо на улице — это неприлично. К чему ты это?       На меня снова был поднят подозрительный взгляд ярких глаз, посвёркивающих подозрительностью и весельем.       — Просто думаю, что здесь хватило бы и автоматов с газировкой, — кивнув на угол лабиринта добавляю: — Расставить их в таких местах, чтобы заблудившиеся посетители могли промочить горло. Впрочем, если цветы есть запрещено правилами приличий, то можно и торговые автоматы установить. Хотя последние лучше размещать в городе, где больше возможных клиентов, а то за всё время что мы тут ходим, я никого больше не заметил.       — Я не говорила, что раньше часто здесь гуляла? — вскинула брови Шиммер, указав на себя правой передней ногой. — Расписания экскурсий не меняются уже больше десяти лет. Так что странно было бы как раз то, если бы мы на кого-то наткнулись. И что такое торговые автоматы?       — Меня терзают смутные сомнения… — тяну задумчиво, при этом подозрительно прищурившись на огненную единорожку, отвечающую мне невозмутимым интересом. — Впрочем, не важно. Если коротко, то торговые автоматы — это маленькие магазинчики без продавцов, похожие на шкафы со стеклянными дверцами. Подробнее лучше рассказывать при помощи рисунков.       — Ла-адно, — ответила Сансет, останавливаясь перед развилкой. — Куда хочешь пойти: к фонтанам или в сад статуй?       Ответом ей стало внезапное урчание у меня в животе, заставившее ушки-локаторы воинственно наклониться вперёд.       — А здесь где-нибудь есть уборная? — от прилива неловкости лицо слегка покраснело, а собеседница только фыркнула и закатила глаза к небу.       — Действительно… как жеребёнок.