Интегрированный попаданец

      «Страх… такое чудесное и омерзительное чувство», — промелькнуло в голове правительницы перевёртышей, рефлекторно высунувшей изо рта кончик раздвоенного языка, словно бы пробуя им воздух на вкус (благодаря созданному ею барьеру, можно было не опасаться реакции гвардейцев на испуг своей новоявленной правительницы, так как подобные трюки нередко использовались сильными единорогами во время важных переговоров).       — Что же ты, принцесса, даже не поприветствуешь меня, как полагается по протоколу? — ехидно прищурившись, Кризалис сделала небольшой шаг вперёд, из-за чего молодая розовая аликорница рефлекторно отступила назад, при этом глядя на неё словно мышь на ядовитую змею. — А ведь я просто предложила обсудить наше будущее.       — Никаких «нас» быть не может! — внезапно выпалила Каденс, в эмоциях полыхнув такой дикой смесью, что королева чейнджлингов ощутила неприятную горечь на языке. — Я — нормальная кобыла и все эти слухи — враньё!       — Э-а? — подобная интерпретация её слов выбила старшую кобылу, тело коей покрывал тёплый гибкий хитин, из делового (с её точки зрения) настроя, заставив пару раз с недоумением моргнуть. — Ты о чём подумала, извращенка малолетняя?       На этот раз принцесса любви вспыхнула смущением и стыдом, за коими скрывалась всё сильнее нарастающая паника, но в истерику это перерасти не должно было, что не могло не радовать. Впрочем, конструктивный диалог вести с той, кто сама себя накручивает на деструктивные эмоции было делом гиблым, из-за чего правительница перевёртышей решила чуть сбавить напор, а заодно и объяснить, ради чего явилась лично.       «Может быть, всё же её заменить?.. Нет. Слишком много проблем это создаст в перспективе», — приняв такое решение, королева чейнджлингов подавила инстинкты, требующие поймать, задавить, впрыснуть яд, который заставит глупую кобылу чувствовать себя влюблённой во всё живое, а затем и выпить досуха.       Однажды, будучи ещё молодой и глупой правительницей улья, она совершила огромную ошибку и позволила своим подданным охотиться без ограничений. В итоге этого недальновидного решения целый вид разумных существ, которые во всём уступали нынешним пони, полностью исчез из Эквуса… тем самым лишив перевёртышей питательной среды. Повторять подобную глупость, но теперь уже в куда больших масштабах не следовало, не говоря уже о других последствиях, которые несомненно проявятся в ту же минуту, когда существование чейнджлингов станет общедоступным фактом.       «Страх, ненависть и подозрительность — это отличный яд, который не позволит нам питаться, как прежде», — констатировала Кризалис, острым взглядом придавливая розовую аликорницу, чтобы та даже не подумала выкинуть какой-нибудь трюк…       …       «Плохо-плохо-плохо-плохо. Всё очень-очень-очень плохо», — бились в голове у Каденс испуганные мысли, что не мешало ей пытаться найти способ выкрутиться из откровенно паршивой ситуации.       Противница была старше, сильнее, опытнее… и наверняка хорошо подготовилась к этой встрече. Сама принцесса любви являлась откровенно неважным бойцом, уступая в этом как Шайнингу, находящемуся где-то в другой части дворца, так и Сансет, в данный момент вовсе небоеспособной. О том, чтобы позвать стражу, тем самым уравняв шансы, речи тоже не шло: во-первых, никто ей этого не позволит, а во-вторых…       «Не факт, что личины гвардейцев не используются её сородичами», — мысленно констатировала крылато-рогатая пони, сознание которой раздвоилось, одной половиной излучая панику и стыд, а другой ища способ борьбы с новой напастью (и почему всё это обрушилось именно на неё?).       — Слушай внимательно, маленькая принцесса, так как повторять я не намерена, — сделала ещё один медленный, одновременно угрожающий и по хищному грациозный шаг перевёртыш, тем самым заставляя розовую аликорницу нервно отступить. — Я — королева Кризалис, правительница Скверноземья и Мать Роя чейнджлингов. Долгие годы мой народ был вынужден скрываться, опасаясь вступать в прямую конфронтацию с пони, но я долгие годы готовилась к тому, чтобы бросить вызов Селестии и занять полагающееся по праву силы место. Мои подданные, кроме обычной пищи, которая питает наши тела, вынуждены заимствовать у представителей иных народов некоторое количество их магии, из-за чего нас не очень любят как в Эквестрии, так и других странах. Но…       — Но?.. — осторожно поторопила замолчавшую собеседницу Каденс.       — Но с сегодняшнего дня всё изменится, — оскалилась в усмешке незваная гостья, а затем указала правым передним копытцем на принцессу любви. — Так как на троне Эквестрии отныне сидишь ты, я больше не вижу причин строить сложные планы, интриговать и скрываться. Сегодня, Ми Аморе де Каденс, я пришла с ультиматумом: либо ты признаешь своё поражение и склонишься предо мной, отдав Эквестрию добровольно, либо я сокрушу тебя… и тогда твоим маленьким пони будет куда хуже.       — Я… Ты не победишь, — дрожащим голосом, втянув голову и прижимая ушки к затылку, с широко распахнутыми глазами заявила розовая аликорница, старательно изображая отчаянную готовность драться.       Благодаря тому, что собеседницу удалось выбить из колеи в самом начале разговора, сейчас крылато-рогатую пони она не воспринимала слишком уж серьёзной угрозой. Стоило признать, что совет тётушки, которая говорила, что «Если ты сумела удивить противника, то это уже половина победы», пусть и не в точности, но сработал.       — И кто мне помешает? — изогнула брови в ироничном вопросе Кризалис. — Сансет Шиммер не в форме, Блюблад окружён моими слугами, Шайнинг Армор, пусть он важен только для тебя, сейчас находится в обществе своей возлюбленной и уж точно не спешит тебе на помощь. А если ты будешь упрямиться, то неприятные последствия ожидают и многих… очень многих других.       «Дискорд. Что мне делать?», — в этот момент Каденс стало по-настоящему страшно, так как в памяти встал образ маленькой сиреневой единорожки, сильной и умной, но совершенно беззащитной и крайне наивной.       Больно было осознавать, что процветание Эквестрии держалось лишь на личности принцессы дня, один факт существования которой сдерживал соседей, врагов внешних и внутренних. Однако же происходящие сейчас события ясно говорили, что именно так дела и обстоят на самом деле, и стоило белой аликорнице исчезнуть, как иллюзия силы государства растаяла, будто брошенный в огонь снег…       — Чего ты хочешь, Кризалис? — продолжая изображать испуг и растерянность, что было не так далеко от истины, как хотелось бы принцессе любви, спросила молодая аликорница.       — Правильный вопрос, моя маленькая пони, — вновь окутавшись всполохом зелёного огня, чёрная кобыла несколько увеличилась в росте и объёме, её рог выпрямился а крылья покрылись перьями, становясь похожими на пегасьи. — Я хочу занять полагающееся мне место, чтобы править моей страной мудро и справедливо. Ну а ты… Ты продолжишь управлять движением светил, а также возьмёшь на себя повседневные обязанности вроде ежедневного приёма просителей. Правда, я здорово придумала, племяшка?       Последние слова произнесла уже точная копия Селестии, в магическом плане сияющая почти тем же самым светом, окутывающим теплом и заботой. Принцесса любви могла бы даже поверить, что всё это розыгрыш тётушки, предназначенный как развлечь древнюю аликорницу, так и проверить её окружение… но вот холодный, жёсткий и хищный взгляд совершенно не вязался с данным предположением.       «Как же она похожа… и непохожа одновременно», — чувствуя как шёрстка на загривке встаёт дыбом, Каденс нервно сглотнула.       Розовая аликорница была вынуждена признать, что такая «Селестия» сможет обмануть абсолютное большинство, своим внезапным возвращением заставив заткнуться и аристократов, и всех соседей, попутно успокоив обычных пони. Если же она позволит «племяннице» решать хотя бы часть вопросов, касающихся управления государством, то последствия захвата власти окажутся не такими уж и критичными…       «Но взамен за спокойствие большинства, я должна буду заплатить тем, что чейнджлинги будут кормиться моими пони», — одна мысль об этом заставляла вздрагивать, испытывая отвращение к самой себе за то, что не могла найти иного выхода из ситуации.       Как показали те дни, которые прошли с момента… ещё не катастрофы, но события, стремительно приближающегося к этому гордому званию, Эквестрии была нужна принцесса… но не Каденс, а Селестия. Не стоило быть гением политики, чтобы понять, что вскоре грифоны уже не будут довольствоваться возможностью назначать встречи с правительницей самой богатой страны, а начнут требовать, как уже поступили зебры и готовятся поступить лошади (ведь предложение брака может стать и ультиматумом). И в таких условиях чейнджлинги, до поры скрывавшиеся в тени, становились тем самым меньшим злом…       «Жора сетовал, что на его родине часто приходилось выбирать из двух не самых хороших вариантов менее плохой. Похоже… пришла и наша очередь узнать, что это такое», — розовая аликорница наклонила голову, словно бы демонстрируя покорность, ощущая торжество, коим буквально фонтанировала правительница перевёртышей.       Крылато-рогатая пони старалась до самого последнего мгновения скрыть подготовку своего ответного шага, хорошо помня слова тётушки, говорившей ей, что: «Противник становится наиболее уязвим, когда верит в свою победу и находится от неё на расстоянии вытянутой ноги». Главным же оставалось не промахнуться и воспользоваться одним-единственным шансом.       — У меня есть одно условие… тётушка, — совсем тихо произнесла принцесса любви, глядя на передние копыта «Селестии».       «Совсем не факт, что захватив власть в Эквестрии, вы не начнёте похищать пони под разными предлогами, заставляя стражу и меня сидеть на месте без возможности что-либо предпринять. В конце концов попытка пойти на компромисс с совестью и выбрать «меньшее зло», кажущееся таковым сейчас, может привести к полной гибели Эквестрии», — промелькнули размышления на грани сознания, ничуть не помешавшие продолжить подготовку к финальному рывку.       — И что же это за условие, племяшка? — с покровительственной улыбкой на губах спросила Кризалис, чувствующая вкус победы на своём языке, в мыслях уже начиная планировать свои дальнейшие действия по приведению пони к покорности. — Не стесняйся: я готова на многое ради твоего содействия… В пределах разумного, разумеется.       — Это не потребует от тебя… тётушка… много усилий, — отозвалась розовая аликорница.       …       «Ты почти готова, наивное дитя. Однако же, чтобы избежать возможных взбрыков в будущем, Шайнинга Армора я заменю, а самого жеребца помещу в одно из убежищ. Забавно будет посмотреть на поведение пони, проснувшегося в тайном бункере принцесс, потеряв память после магической войны с кем-нибудь, вроде зебр, обнаружив, что выжили только его любимая и сестра. Чувствую… это развлечение станет одним из моих любимых на долгие годы вперёд», — на всякий случай королева чейнджлингов создала перед собой щит от магических атак, чтобы избежать неприятностей со стороны принцессы любви (сколь бы хорошо та ни скрывала свои намерения, но она была слишком молода, дабы всерьёз пытаться обмануть кобылу, готовившуюся свергнуть Селестию).       Зачем вообще королева чейнджлингов договаривалась, когда изначально могла взять своё силой? Проблема была в светилах, движение коих отнимало слишком много сил. Если принцесса Селестия переложит эту обязанность на племянницу, то пони примут это, но если работу станут выполнять единороги… то возникнут закономерные ненужные вопросы. И это не говоря о том, что принцесса любви лучше ориентировалась в текущих делах страны.       Кризалис, разумеется, могла бы и сама заняться закатами и рассветами, но это обещало настолько огромные затраты сил, что свою природу станет крайне трудно скрывать. О более мелких неприятностях можно было и не упоминать вовсе.       Вот розовая аликорница подняла голову и её рог ожидаемо полыхнул, как и глаза, взгляд коих вонзился в самую душу правительницы перевёртышей, а потом прозвучал короткий приказ, словно раскалённое клеймо, отпечатывающийся в разуме:       — Люби нас.