Интегрированный попаданец

      В просторном светлом кабинете пахло книгами и деревом, а также звучало ровное тиканье больших настенных часов, коим вторил ход маленького хронометра, стоящего на краю широкого письменного стола. Через приоткрытую форточку в помещение врывались порывы свежего воздуха, заставляющие колыхаться короткую кружевную тюль, нижний край коей чуть-чуть не доставал до подоконника, а над небольшой белой чашечкой, стоящей на круглом блюдце, поднимался едва заметный пар с ароматом свежего какао…       Перебирая бумаги, то и дело делая какие-то заметки в толстой книге в жёстком переплёте, белый единорог с полосатой чёрно-белой гривой, при невнимательном взгляде кажущейся монотонно-серой, беззвучно шевелил губами и хмурился. Папку за папкой он откладывал в сторону и тут же тянулся за следующей, минута за минутой становясь всё мрачнее и мрачнее, пока взгляд наконец-то не нашёл искомое имя.       Скупая улыбка появилась на губах Нейсея, после чего он извлёк из стола чистый бланк, быстро на нём что-то написал, сложил лист бумаги в несколько раз и сунул в конверт. Размашисто припечатав письмо личной печатью, жеребец отодвинулся от стола и выдохнул, негромко проворчав:       — Хотя бы на одно место нашёл кандидатуру. Синч…       После того как принцесса Селестия оказалась заточена в ловушке сфинксов (а он предупреждал, что от этих раскопок ничего хорошего ждать не стоит), для Министерства Образования изменилось не так уж и много: курс на изменения был взят заранее, все планы составлены, временная замена же ничего менять не стала и даже помогла с подбором специалистов. Впрочем, сама мысль, что Эквестрией правит чейнджлинг, пусть в большинстве случаев это и сводится к формальностям, вызывала у жеребца неприятный зуд в голове.       Чтобы не думать о неприятном, вроде расовой принадлежности собственной секретарши, которая оказывает ему однозначные знаки внимания, канцлер Министерства Образования зарывался в работу с головой и выныривал из неё только тогда, когда выносливость показывала дно. К счастью, дел у высокопоставленного пони было столько, сколько и за десять лет не разгрести.       Скосив взгляд сперва на маленький будильник, а затем и на большие часы, белый единорог залпом допил содержимое своей кружки, после чего поднялся на ноги и подошёл к вешалке, где висел коричневый жилет. Одевшись и застегнув пуговицы, он вернулся к столу и сунул книгу с записями в специальный большой карман на правом боку, после чего подхватил запечатанный конверт и зашагал к выходу.       Секретарша сидела за столом в небольшой приёмной, читала какой-то маленький томик в мягкой обложке с яркой картинкой на лицевой стороне, а в её магическом поле висело маленькое пирожное с джемом. Сейчас она выглядела, как бледно-зелёная единорожка с красной гривой и миловидной мордочкой, но в памяти жеребца всё ещё стояли картины истинных обличий перевёртышей.       «Даже не понятно, одна и та же у меня помощница или же разная каждый день? Этим можно было бы гордиться, если бы для этих… существ… пони не были такой же едой как-то самое пирожное», — подавив вспышку раздражения, единорог положил письмо на стол, тем самым заставляя кобылу отвлечься от её отдыха.       — Послание нужно отправить сегодня же, — чопорным тоном произнёс жеребец. — Ответ я жду не позднее, чем через три дня.       — Я немедленно этим займусь, господин канцлер, — отозвалась помощница, пряча свою литературу под стол, после чего отправила в рот остатки своей сладости, проглотив половину за раз. — Могу я ещё что-нибудь для вас сделать?       — Заберите посуду из кабинета, но не трогайте бумаги: я сам их разложу, когда вернусь, — отчеканил Нейсей и зашагал дальше.       Когда до коридора оставалось не больше пары шагов, в спину донёсся вопрос тихим голосом:       — Почему вы меня ненавидите?       — Я? Ненавижу? — белый единорог задумался, подбирая слова для ответа. — Я ненавижу только одну вещь — некомпетентность. Ваш же народ, паразитирующий на других видах, вызывает у меня страх и брезгливость.       — Но… Ведь мы не делаем ничего плохого, — всё ещё очень тихо возразила собеседница. — Мы же не виноваты, что родились такими.       Повернув голову и посмотрев назад, жеребец увидел вжавшую голову в плечи кобылку, глаза которой были на мокром месте. На бесконечно долгую секунду ему стало жалко эту пони, а также стыдно за своё поведение, но… момент слабости прошёл, возвращая разуму холодную ясность, а чувствам — равнодушную отстранённость.       «Перевёртыши — сплошь лжецы и притворщики. Что им стоит изобразить раскаяние и слёзы?», — хмыкнув, единорог отвернулся к двери и положил правое переднее копыто на металлическое кольцо.       — Конкретно вы, может быть, и не совершили ничего… и сейчас чейнджлинги действительно могут сохранять приличия, соблюдая условия мирного договора, — сделав паузу, канцлер добавил в голос любопытства: — Долго ли вы сможете сдерживаться, когда снова захотите есть, а запасов магии не будет?       Не дождавшись ответа, глава Министерства Образования открыл дверь и вышел в коридор, оставляя свою секретаршу-надзирательницу в приёмной совершенно одну. Створка уже закрылась за его хвостом, а затем копыта понесли жеребца дальше, из-за чего он так и не услышал тихих слов собеседницы:       — Я никогда не буду охотиться на пони…       …       «И чего я с ней вообще разговорился? Видимо, нужно отдохнуть: мысли начинают путаться», — раздосадовано думал канцлер, покидая стены дворца и направляясь к одному неприметному семейному кафе, где готовили только для пони (хозяевами была пара пожилых пегасов, когда-то служивших в Вандерболтах).       В небе светило солнце, плыли облака-объявления, до ушей доносились обрывки чужих разговоров. На площади перед входом в дворцовый парк снова собралась целая толпа туристов, а торговцы организовали некое подобие стихийной ярмарки.       Белый единорог миновал отдыхающих с самым невозмутимым видом, старательно игнорируя волны радости, любопытства и восторга, накатывающие со всех сторон. В конце концов, у него была незаконченная работа, которую никому, кроме себя, доверить было нельзя.       Мысли вновь и вновь возвращались к недавней беседе с секретаршей, в которой Нейсей повёл себя не самым умным образом. Ему следовало промолчать, отделаться неопределёнными фразами или вовсе сделать вид, что спешит, но вместо этого он в очередной раз продемонстрировал свою неприязнь к слугам той, кто изображает на троне принцессу Селестию. И пусть у него много связей, его прикрывают принцесса Каденс, принц Блюблад, да и Сансет Шиммер не останется в стороне в случае чего, но это совершенно не означает, что следует на ровном месте создавать конфликт.       «Без этих паразитов у Эквестрии было бы много ненужных проблем. Возможно, когда разведение рогокролей поставят на поток, из них получится сделать нормальных союзников? Но я всё равно не верю, что они могут смотреть на пони как-то иначе, нежели на еду. Это то же самое, как если бы голодные жеребцы и кобылы стали дружить с цветами в клумбе», — постаравшись представить себе эту картину, канцлер неожиданно легко добился успеха (всё же странных талантов у его народа хватало, в результате чего и мировоззрение могло отличаться очень сильно).       Добравшись до нужного заведения, белый единорог поздоровался с седой красной пегаской, после чего занял столик у окна и стал ждать свой обычный заказ. Вскоре ему принесли овощной салат, большой бокал тыквенного сока и вазочку с солёным печеньем…       — Приятного аппетита, — пожелала посетителю крылатая кобыла, относящаяся к постоянным клиентам едва ли не как к внукам… ну или племянникам.       Поблагодарив хозяйку, Нейсей приступил к вдумчивому пережёвыванию своей порции, время от времени бросая взгляд на улицу. По дороге сновали жеребцы и кобылы разных возрастов, одни из коих были одиночками, других же сопровождали шумные компании. Особое внимание к себе привлекла группа, состоящая из двух зелёных пегасок, явно являющихся близняшками, рядом с которыми бегал табунок жеребят, а позади гордо вышагивал голубой жеребец-земнопони.       «Даже не знаю, завидовать или сочувствовать? Первое, наверное. В конце концов, самой близкой кобылой в моей жизни за последние три года стала шпионка-чейнджлинг. А это о чём-то да говорит», — отпив большой глоток сока, глава Министерства образования вздохнул.       Легко было сказать: «Давайте изменим программу образования в стране», но вот воплотить эту идею в жизнь оказалось гораздо сложнее. Жора, из которого буквально по ниточке вытягивали воспоминания о школьной подготовке его мира, сумел дать очень многое… чего оказалось катастрофически недостаточно.       Чтобы учить жеребят по-новому, нужны были преподаватели, коих подготавливали по иной программе. А где их взять? Оставалось собрать группу учёных пони, которые составили краткий годовой курс, чтобы подготовить учителей для первого класса, которые во время каникул должны были пройти курс подготовки для второго класса… и так до пятого. В то же время схожий путь предстояло пройти учителям старшеклассников, с шестого по десятый годы обучения (правда, предполагалось, что обязательной останется только начальная школа).       «Чтобы кого-то учить, этого кого-то нужно опережать всего на одну тему. В нашем случае — один год», — мысленно хмыкнул Нейсей.       Со скрипом шестерёнок, встающих в неподходящий для них механизм, машина Министерства Образования всё же делала неуверенные движения вперёд. Ещё лет через пять, когда учителя с большей части Эквестрии пройдут переподготовку, все школы можно будет уравнять на единых экзаменах, устроив конкурс для одарённых жеребят. Пока же приходилось вылавливать массу ошибок и недоработок в Кантерлоте, служащем испытательным полигоном для отработки новых идей.       К счастью… хотя бы с финансированием пока что проблем не намечалось, пусть проекты Блюблада и Каденс стали серьёзным испытанием для казны. Однако же железные дороги уже вышли на самоокупаемость и даже приносили прибыль, пусть Небесные Странники и не пользовались ожидаемой принцем популярностью. В то же время все с нетерпением ожидали операции по пересадке эфирного тела, которую должны были провести в ближайшие дни в госпитале столицы, что обещало стать событием года.       Звон колокольчика над входной дверью отвлёк Нейсея от сторонних мыслей, и он тут же сфокусировал взгляд на новой посетительнице. Молодая розовая аликорница дружески поприветствовала хозяйку кафе, заказала себе чай и пирожное, после чего поспешила к столу канцлера, звонко цокая голубоватыми прозрачными накопытниками. Её охрана же осталась стоять с внешней стороны от входа, привлекая к себе внимание прохожих и делая бесплатную рекламу заведению.       — Ваше высочество, — поприветствовал принцессу любви белый единорог, изобразив для этого только вежливый кивок и даже не подумав встать на ноги. — Я уже думал, что вы и не придёте.       — Брось, Нейсей, — отозвалась крылато-рогатая пони, позволив просочиться в свой голос ноткам жуткой усталости. — Я готова на всё, только бы мне дали посидеть в тишине.       — Увы, ваше высочество, покой нам только снится, — невесело усмехнулся жеребец. — Как говорил Жора: «А сны у нас короткие».       — И ты, канцлер? — взглянула словно на предателя Каденс, но тут же взяла себя в копытца и распорядилась: — Выкладывай, что там у тебя. Скорее бы Твайлайт подросла: скину на неё часть забот…