Интегрированный попаданец

      Кружка чего-то сладкого и горячего, похожего и одновременно непохожего на шоколад, грела ладони, тёплое пушистое одеяло укрывало со всех сторон, будто кокон бабочки, а мягкий матрац пружинил всякий раз, как я пытался пошевелиться. В комнате-контейнере было тепло, сухо и светло, пахло мятой, а от медной трубы, расположенной над медленно вращающейся пластинкой, исходила успокаивающая музыка.       «Классическая музыка на проигрывателе из прошлого века? Не ожидал я такого», — промелькнула в голове ленивая мысль, в то время как взгляд то и дело возвращался к белой единорожке в комбинезоне белого цвета, с собранной в подобие шишки на голове розовой гривой, на которую надета белая же сеточка.       — Я буду жить, доктор? — нарушаю молчание, когда пони наконец-то оторвалась от своих записей, которые вела при помощи золотистой чернильной ручки.       «Прямо гордость за себя берёт: я принёс цивилизацию в мир полный невежества и суеверий!.. Какой ещё попаданец может похвастаться тем, что произвёл революцию в области канцелярских принадлежностей в обществе говорящих разноцветных волшебных четвероногих?», — попытка себя развеселить провалилась, но глоток горячего сладкого напитка помог на несколько секунд побороть разочарование от осознания несовершенства этого мира.       — Могу вас обрадовать, Жора: значительных отклонений в вашем организме, относительно записей последнего подробного обследования во дворце Кантерлота я не обнаружила, — отозвалась доктор Хаус, одарив меня выражением мордочки, которое должно означать радость и поддержку (жаль, что я не чувствую её настоящих эмоций, а она мои — очень даже чувствует). — Наблюдается некоторое психическое истощение, небольшая нехватка питательных элементов… Но всё это может являться следствием вашего небольшого приключения, о котором рассказывала мисс Шиммер. Всё же прогулка по снежной пустыне не могла пройти полностью без последствий, да ещё без наблюдения квалифицированных специалистов… Я не хочу сказать, что Сансет Шиммер — плохой целитель, но всё же лечение — это не её специализация.       «Думает, что я пожалуюсь на её слова ученице принцессы? Или, что я начну защищать свою… кого? Кто для меня Сансет, и кто я для неё:», — прикрыв глаза, медленно вдыхаю и выдыхаю успокаивающий запах, внутренне радуясь хотя бы тому, что в этот раз меня не стали лишать эмоций «ради моего же блага».       — Я понимаю, доктор, — отвечаю со всем возможным в моей ситуации дружелюбием, а затем, чтобы немного разрядить обстановку, добавляю с намёком на усмешку: — Я не стану рассказывать Мисс Шиммер о том, насколько невысокого вы мнения о её навыках в области медицины.       — Шутите? — с сомнением спросила белая пони, наполовину прикрыла глаза и заявила: — Если бы вы были пони, я бы предложила вас обнять. Но не знаю, как ваш вид относится к подобному. Понимаете, когда пони, даже выгоревшим, грустно, тактильный контакт помогает восстановить психологическое равновесие…       — Этого не было в моём личном деле? — проявляю некоторый интерес, отставляя опустевшую кружку, которую тут же подхватило облачко телекинеза и отнесло на столик рядом с проигрывателем.       — Я не смогла найти эту информацию, — прижав ушки, призналась белая пони с розовой гривой. — Ваш прежний лечащий доктор сообщил, что вы — крайне резко реагируете на испуг, из-за чего начинаете злиться. Поэтому мне рекомендовали не создавать громких звуков, не делать резких движений и всегда стараться оставаться в поле вашего зрения.       «Чего это они обо мне понапридумывали?», — возмутился мой внутренний голос.       — Боюсь даже спросить, какие ещё предупреждения обо мне вам дали, доктор, — плотнее закутавшись в одеяло, заявляю твёрдо: — Нет, резкие движения меня не пугают и даже не вызывают охотничьего инстинкта. Разве что кто-то внезапно выскочит из-за угла… Но думаю, что в последнем случае даже чел… разумный с абсолютно здоровыми нервами минимум удивится.       — Так я и знала! — воскликнула Хаус, вскинув при этом правое переднее копытце, но тут же смутилась, порозовев мордочкой, а затем поспешно добавила: — Когда меня инструктировали на официальном собрании, то список требований был гораздо короче, чем когда главный врач госпиталя дворца предоставил свои заметки. А мне он сказал, что у него такое хорошее настроение из-за того, что его работа наконец-то оценена по достоинству, а предвкушение он испытывает из-за скорой встречи с любимым пациентом…       «Неожиданно. И когда я успел стать любимым пациентом? Или это он о ком-то другом из экспедиции? О Селестии, например… Хотя, учитывая природу аликорнов, вряд ли принцесса дня была частой гостьей его владений», — все эти размышления промелькнули в голове за несколько мгновений, никак особенно не повлияв на моё настроение (даже немного стыдно перед волшебницей, вынужденной терпеть моё общество).       Немного поколебавшись, решаю не развивать эту тему и задаю вопрос, который меня действительно беспокоит, пусть и не так сильно, как известие, что с момента моего попадания в башню сфинксов и до выхода из неё пару часов назад, во внешнем мире прошло пять лет:       — Доктор, вы можете сказать, что с моими спутниками? Баттерфляй, профессором Шармом… принцессой?       — С принцессой… Я до сих пор не могу поверить, что все эти годы она находилась здесь! Все ведь были уверены… Я сама видела… Но это действительно объясняет, почему принцесса Каденс… — белая единорожка, вскочившая на все четыре ноги прошлась вправо-влево, опомнилась и прикрыла рот копытцем, посмотрела на меня с нечитаемым выражением мордочки (а ведь я думал, что уже приспособился понимать мимику туземцев), после чего поспешно произнесла: — Простите, Жора, принцессу Селестию под присмотром мисс Шиммер доставили в отдельный сборный бокс, где сейчас работают совсем другие специалисты. Простите мою реакцию… просто я, да и все другие пони, были искренне уверены в том, что все эти пять лет принцесса находилась во дворце и правила Эквестрией. Сейчас я понимаю, что её подменяла дублёрша, но всё же… Простите, вам это совсем не интересно.       — Напротив, — прерываю поток слов кобылки. — Мне очень интересно, что произошло за… пять лет. Но сперва хотелось бы узнать, как себя чувствуют остальные. Просто я видел, что глаза Баттерфляй покраснели и лишились радужек… Да и с её языком было не всё в порядке. Впрочем, это могло быть просто моё воображение.       — Если вы хотите, то я могу сбегать и узнать, как себя чувствуют другие спасённые, — заверила меня собеседница, тут же заколебавшаяся перед тем, как продолжить. — Вы уверены, что не хотите, чтобы вас обняли?       «Хочу ли я? Сам не знаю. Пожалуй… если бы на месте Хаус были Каденс или Твайлайт, то тут и сомнений бы не возникло. Но обниматься с почти незнакомой пони? Как-то это странно. Хотя пегаскам… пять лет назад… подобные проблемы не мешали разукрасить мне всё лицо», — отрицательно качаю головой, в то же время стараясь справиться с вновь накатывающим горьким ощущением.       — Нет, доктор, — секунду подумав, слегка улыбаюсь и добавляю: — Спасибо.       — Тогда я постараюсь всё разузнать и скоро вернусь, — собеседница приняла сосредоточенный вид и повернулась к выходу. — Вы ведь проголодались? Я попрошу принести вам ужин. Подождите одну минуту, Жора…       Стоило мне остаться одному, и я откинулся на стенку бокса, состоящую из светло-серого шершавого материала, похожего на керамику. Взгляд вернулся к проигрывателю, продолжающему исторгать из медной трубы звуки классической мелодии, а мысли в голове вернулись на наезженную за минувшие часы колею.       «Пять лет. Пять Эквестрийских лет! Сколько это в земных годах? Впрочем… уже не важно. В любом случае, даже если раньше меня ещё искали и ждали, то сейчас уже похоронили с гарантией. Сколько проблем придётся преодолеть, чтобы доказать, что я — это я? А надо ли?.. Что за дурацкий вопрос? Надо, разумеется. Я хочу домой, к семье и друзьям… пусть даже меня там уже не ждут. Хочу к глупым передачам по телевизору, вредной еде, шумным и вонючим городам… Хочу ко всему тому, что так сильно раздражало, когда было повседневной обыденностью, но чего не хватает теперь, в этом мире дружелюбных разноцветных четвероногих. И даже если ТАМ меня ждёт неизвестность и куча проблем, а здесь остаются связи, какая-то популярность и… друзья, которые заботились обо мне всё это время…» — поморщившись, выпутываю руки из одеяла и накрываю ладонями лицо, после чего начинаю его массировать пальцами.       — Тц… Вот почему всё не может быть просто? — шумно вздохнув, продолжаю свой монолог: — Друзья — это хорошо, а забывать, или отказываться от них — плохо. Но прошло уже пять лет: считают ли они меня другом до сих пор? А если считают, то не будут возражать, чтобы я вернулся домой… Если найду путь домой. Так?       От понимания, что на какую-то секунду я усомнился в необходимости продолжать искать способ вернуться на Землю, в душе вскипела злость на самого себя. Впрочем, она быстро утихла до состояния тлеющих углей, которые припорошило слоем других эмоций, куда менее агрессивных и грубых.       Следует признать, что я привязался к пони: Каденс, Вельвет и Найт Лайту, Сансет, маленькой Спаркл… Баттерфляй и вовсе мою жизнь спасла, отчего мне особенно стыдно, что я испугался собственной галлюцинации и уронил её при выходе из башни. С Блюбладом мы общались не так тесно, но и его я считаю хорошим если не другом, то хотя бы знакомым, на которого можно положиться в случае нужды, и которому не зазорно подставить плечо. Даже Биг Шоу можно простить его странности в общении и то, что он чуть было не проломил мне голову.       «С Селестией мы пусть и общались, но… сложно считать себя другом правителя с опытом в пару тысяч лет. Я ещё не настолько самонадеян и высокомерен для подобного. Хотя, если она захочет, буду стараться общаться более или менее ровно, без преклонения и подобострастия», — от этих мыслей самому стало смешно, так как это уж больно похоже на одолжение, которое великий попаданец делает местной полубогине (а то и без «полу»).       Однако же, несмотря ни на что, моё место остаётся на Земле, а не в мире-тазике. В конце концов, это читая про приключения очередного героя в другой вселенной, при этом сидя в кресле перед окном или в рабочем кабинете, слушая произведение через наушник, можно всей душой завидовать этому «Везучему засранцу», собравшему вокруг себя верных друзей, любящих женщин, побеждающему страшных врагов.       «Наверное, если бы мне стёрли или притупили воспоминания о семье, то всё было бы немного иначе. Хотя, нельзя забывать ещё и про то, что в этом мире я — единственный человек. А мы, люди, существа стайные. И если необходимость в общении можно удовлетворить с туземцами, то некоторые другие потребности… Куда-то не туда мои мысли опять пошли», — тряхнув головой, распахиваю одеяло и прислушиваюсь к наступившей тишине, сопровождаемой тихим шипением закончившего крутить пластинку проигрывателя.       — Решено: как бы там ни было, но я продолжаю искать путь домой, — произношу негромко, но убеждённо. — Если получится — постараюсь сохранить контакт с новыми друзьями. Но пока путь домой не найден — стараюсь жить так, чтобы не было стыдно перед собой и другими попаданцами, коли такие вообще тут появятся. Ну и имя своё узнать было бы неплохо…       В этот самый момент открылась дверь бокса, чтобы пропустить внутрь доктора Хаус, которая несла над собой поднос с несколькими мисками и парой стаканов. По её мордочке сложно было что-то понять, да и как выяснилось сегодня, я не так уж хорошо читаю эмоции пони по их мимике.       «Возможно, это из-за того, что все знакомые для меня старались демонстративно гримасничать? Звучит глупо, но в некоторой степени реалистично», — отмахнувшись от этих мыслей, полностью фокусирую своё внимание на белой единорожке, ловко управляющейся несколькими облачками телекинеза.       — Жора, я рада, что вам стало лучше, — заявила Хаус, ставя свою ношу передо мной, чтобы тут же усесться напротив на поджатые задние ноги. — У меня для вас несколько новостей: все члены экспедиции чувствуют себя не слишком хорошо, но их жизням и здоровью ничто не угрожает. К мисс Баттерфляй меня не пустили, но дежурный сообщил, что она быстро идёт на поправку и скоро вы с ней сможете увидеться. Мисс Шиммер ещё не выходила из бокса принцессы Селестии, но я попросила передать ей, что вы бы хотели увидеться, когда она освободится. А теперь, раз все вопросы закончились, давайте есть. Вы ведь не возражаете, что я присоединюсь?..