Интегрированный попаданец

      Найтмер Мун была готова к бою с единорожкой, слишком много о себе возомнившей, но всё же заслуживающей уважения за готовность отдать всё… пусть и ради той, кто этого не достойна. Однако же едва Амулет Аликорна активировался, иссиня-чёрную аликорницу оглушил беззвучный вопль, пронёсшийся по эфирному плану, на какие-то мгновения лишая концентрации. Молодая кобылка этим воспользовалась, пусть и не идеально, отправив старшую пони и часть комнаты полетать над снежной пустыней.       Едва придя в себя и обратившись облаком, лунная кобыла вновь столкнулась с единорожкой, пылающей ослепительным огнём и источающей обжигающий жар. Впрочем, всё это было ничем, на фоне продолжающего содрогаться эфира, заставляющего морщиться от почти физически ощутимой боли.       «Мы слишком привыкли к тишине и отсутствию чужих эмоций», — признала Найтмер, из-за близости противницы чувствующая себя примерно как лесной следопыт, впервые оказавшийся в кузне, где десяток земнопони бьют молотами по наковальням.       Разум говорил, что нужно просто потянуть время, чтобы защитница сестры сама себя истощила, но собственные эмоции, отзывающиеся на эхо чужих чувств, буквально требовали рваться вперёд и крушить…       …       Амулет Аликорна был по-настоящему омерзительным артефактом: сохранивший в себе обрывки эфирных тел прежних владельцев, погибших из-за перенапряжения энергетики, раз за разом приводящего к выгоранию, словно костёр, в который бросили сухого хвороста, он давил на разум и расшатывал эмоции, проверяя на прочность волю и силу духа. Слабые пони могли из хозяев превратиться в проводники желаний давно погибших жеребцов и кобыл, отзвуки голосов коих тихим шёпотом звучали на грани сознания, маскируясь под собственные мысли новой жертвы…       В иной ситуации Сансет ни за что не решилась бы надеть на себя этот пыточный инструмент, призрачными щупальцами впившийся в её эфирное тело, но сейчас, огненной кометой несясь над снежной пустыней, она не видела иного выхода из положения. Найтмер Мун каким-то путём нашла их, то ли уже одолев Кризалис, Твайлайт, Каденс и остальных защитников (вольных и невольных), то ли вовсе сумев их обойти. И если к королеве чейнджлингов единорожка не испытывала особой привязанности, то за Твайлайт Спаркл она искренне волновалась…       «Я очень надеюсь, что ты именно обошла мою ученицу стороной, а не сделала с ней нечто…», — поток мыслей пришлось оборвать, так как шёпот Амулета стал громче, а энергетика вспыхнула ярче, выдавая ещё больше колебаний в эфирное измерение.       Иссиня-чёрная аликорница обратилась облаком и вылетела из той части комнаты, что кувыркалась по снежной равнине, словно выброшенная банка, а затем попыталась атаковать магическими молниями, столкнувшимися со стеной чародейского пламени. Оба заклинания, встретившись примерно на середине пути, взорвались искрами и образовали ударную волну, но кобылы этого уже не замечали устремившись ввысь, начав кружить друг вокруг друга, отправляя в противницу яркие лучи…       «Я не позволю забрать её у меня… Я не потеряю её снова, после того как только что обрела! Я не дам тебе навредить ей… не теперь, когда призналась в своих чувствах и узнала, что они взаимны!», — взмахивая огненными крыльями, Шиммер то сближалась с Найтмер Мун, чтобы обменяться сокрушительными для других пони ударами, то разрывала дистанцию и выпускала целые россыпи боевых заклинаний, которые могли лишь опалить шкуру древнего аликорна, но никак не навредить всерьёз.       Обладательнице в прямом смысле огненной гривы приходилось следить за тем, чтобы их бой не смещался в сторону лагеря, где находились беззащитные мама, другие пони, яки и алмазные псы. Противница же подобными заботами себя не утруждала, вынуждая всё сильнее разделять внимание между схваткой с крылато-рогатой кобылой и злым, жадным хором голосов, заключённых в дарующий силу и подавляющий волю артефакт.       «Разорви…», — шептала пожилая кобыла, погибшая во время войны с грифонами.       «Сожги», — убеждал жеребец, когда-то бросивший вызов самому Дискорду.       «Сокруши!», — вопил молодой и звонкий голос воительницы, когда-то остановившей древнего дракона, вознамерившегося разрушить её дом.       Тени этих чародеев охотно делились своей силой, знаниями, эмоциями, при этом стремились «помочь» в бою, то и дело совершая попытки перехватить контроль над телом. Они чувствовали родство с Сансет, готовой пожертвовать всем ради близких, но не являясь полноценно разумными, не могли понять всю ситуацию. Для них Найтмер Мун была врагом, коего требовалось устранить, но для Шиммер Лунная Пони оставалась ещё и сестрой мамы… которая никогда её не простит за подобное.       «Я всё сделаю… Не волнуйся, пожалуйста», — чувствуя, как всё её тело буквально пылает от нестерпимого жара, одновременно с тем замерзая от пронизывающего до костей холода, Сансет раз за разом бросалась в копытный бой, усыпляя бдительность противницы, являющейся куда более умелым и опытным воином (что было и не удивительно).       Звёздное небо с диском луны и серебристое покрывало, укутывающее землю от горизонта и до горизонта, стремительно менялись местами, заставляя голову идти кругом. Где-то на грани сознания мелькали мысли о пегасах, для которых фигуры высшего лётного мастерства — это повседневная обыденность, примерно как применение телекинеза для самой единорожки, уже готовой освободить свой желудок от остатков ужина. Однако же это не мешало продолжать действовать, исполняя последний из запасных планов, придуманный на случай краха остальных замыслов…       В очередной раз сойдясь в копытопашную с иссиня-чёрной аликорницей, скалящей клыки в яростной улыбке, Сансет вцепилась в неё всеми копытами и импульсом магии бросила их обеих вниз. Не ожидавшая подобного хода Найтмер Мун сперва растерялась, затем попробовала обратиться облаком, но вспыхнувший кокон из магического пламени заставил её передумать. Ну а затем они врезались в землю, подняв облака пара и пыли, оставив на месте удара неглубокий кратер…       Обе кобылы на данный момент боя были скорее магическими, нежели материальными существами, а потому и столкновение с поверхностью Эквуса не стало для них фатальным. Однако же Шиммер и не ожидала, что столь примитивным образом сумеет вывести из строя Владычицу Кошмаров, даже с учётом Амулета Аликорна, превосходящую её по всем параметрам.       «Сейчас!», — вспыхнула яркой звездой мысль в голове обладательницы огненной гривы, тут же применившей заклинание, за одно существование которого все пони признали бы её безумным монстром, вроде Сомбры.       Понимали ли тени древних чародеев, чем им грозит исполнение плана нынешней носительницы Амулета? Для этого они были слишком неразумны. С другой стороны, в своё время каждый из них жертвовал собой ради достижения цели, прекрасно понимая то, что даже в случае победы уже не сможет остаться прежним. Поэтому, как подозревала ученица Селестии, такой исход их полностью устроил бы.       Сейчас же, чувствуя скорое поражение сильного врага, голоса выли, рычали, визжали от предвкушения… чтобы в один миг затихнуть, оставив молодую кобылку в абсолютной тишине собственного разума. На тело, лишившееся поддержки эфира, тут же обрушилась боль перенапряжённых мышц, надорванных связок, а возможно, и треснувших костей. К счастью кобылки, измученное сознание тут же поглотила заботливая темнота…       …       «Где я?», — промелькнула в голове аликорницы первая мысль.       «Что происходит?», — тут же пришёл второй вопрос.       «Почему так холодно?», — не заставила себя ждать и третья мысль.       Попытка применить магию отозвалась вспышкой острой боли от эфирного тела, вызвавшей тихий и жалобный стон, но вместе с тем прочистившей голову от царившей там пелены. Луна разом вспомнила всё, начиная от своих экспериментов с планом снов, попытки поглотить особенно сильный ночной кошмар, сражения с сестрой в тронном зале замка… заканчивая заключением на луне и схваткой с маленькой, но смелой до безрассудства кобылкой, вставшей на защиту белой аликорницы.       Сейчас, когда мысли не путались, эмоции не туманили сознание и чужая воля не нашёптывала «верные» идеи, принцесса ночи осознала то прискорбное состояние, в котором находилась Селестия. Найтмер Мун считала, что старшая сестра скрывает свою силу, но на деле же… её попросту не было, что демонстрировалось даже гривой и хвостом, неподвижными спутанными тряпками лежащими на ложе крылато-рогатой кобылы.       «Что же с тобой случилось, сестра? Неужели… Неужели это из-за меня?», — пошевелившись, тёмно-синяя аликорница ощутила новую вспышку боли, заставившую зашипеть сквозь сжатые зубы, а затем всё же открыла глаза.       Она лежала на голой неровной земле, на дне ямы, где уже скапливалась мутная жидкая грязь. Над головой кружил быстро остывающий пар, медленно опадали белые пушистые снежинки… а вокруг стояла оглушительная тишина.       «Или это я оглохла? Хотя… нет. Свои же стоны я слышала», — ещё раз попытавшись применить магию, чтобы понять природу воздействия, которым воспользовалась её противница (назвавшая Селестию мамой…), принцесса ночи наконец-то поняла, что занимается бесполезным самоистязанием.       — Дура, — выдохнула тёмно-синяя аликорница. — Пытаться понять, почему не работает магия при помощи магии… Старсвирл разбил бы себе морду ударами собственного копыта, если бы увидел такое.       Мысль о старике-учителе, порой ворчливом и занудном, а порой весёлом и заботливом… вызвала слабую улыбку на губах. Впрочем, долго она не продержалась, так как крылато-рогатая кобыла опустила взгляд и увидела, что в двух шагах от неё лежит ещё одна пони.       — Эй… Ты жива? — вопрос был глупым, но ничего более умного в этот момент Луне в голову не пришло. — Эй… Как тебя… Сансет? Сансет…       Сиплый, слабый голос звучал жалко, но это не сильно волновало тёмно-синюю аликорницу, чувствующую, как сердце в груди стучит всё сильнее, разгоняя вспышки боли по всему телу. Преодолевая себя, она засучила ногами, медленно и неуверенно перевернувшись на живот, а затем поползла к маленькой пони, лежащей на боку без единого движения.       — Не смей… — произнесла (или только подумала, что произнесла?) принцесса ночи. — Не смей умирать. Ты же… Ты же победила. Слышишь? Ты победила Найтмер Мун… без всяких Элементов Гармонии. Ты… Ты спасла Селестию…       Два шага — расстояние, на которое в иное время тёмно-синяя аликорница и внимания не обратила бы, сейчас выпили из неё все силы, заставляя тяжело дышать и морщиться от неприятных ощущений. Наконец она приблизила голову к молодой кобылке и прижалась ухом к её груди, с невероятным облегчением услышав слабое биение сердца.       — Живая… — тихий всхлип вырвался из груди Луны, после чего она постаралась прижаться боком к телу недавней противницы, чтобы укрыть её крылом (пусть это и было не лучшей защитой от холода, отвоёвывающего свою территорию у остывающей земли, но ничем больше крылато-рогатая кобыла помочь не могла). — Держись. Нас скоро найдут. Селестия скоро придёт и… Главное — держись.       Вспомнив ещё одну важную деталь, Луна попыталась найти Амулет Аликорна, который был надет на шею глупой смелой единорожки. Однако же вместо древнего артефакта, чья природа вызывала инстинктивное отвращение у каждого пони, она обнаружила лишь оплавленную цепочку… которую поспешила откинуть подальше.       — Всё будет хорошо, — плотнее прижимаясь к маленькой кобылке, желая поделиться с ней своим теплом, произнесла принцесса ночи. — Скоро всё закончится.       «Тия, где же ты?!».       …       Напрягаясь изо всех сил, прижимая к бокам крылья и волоча за собой длинные локоны гривы с хвостом, похожие на какие-то лохмотья, а не прежнее эфирное великолепие, зачаровывающее одним только своим видом, белая аликорница сделала шаг. Её магия отзывалась с чудовищным трудом, из-за чего и думать не стоило не только о телепортации, но даже простейшем телекинезе… что совершенно ничего не значило сейчас.       — Я иду, Сансет, Луна, — беззвучно шептали губы, в то время как снег холодил и колол ноги, проваливающиеся в сугробы почти до колена. — Только дождитесь…       Она не смогла разбудить пони, попавших в плен магического сна, а потому была вынуждена взять с собой лекарства, которые нашла в том контейнере, где её лечили, одеяло, использованное как мешок, и отправиться туда, куда упала огненная комета. Так как ни ученица, ни Найтмер Мун не вернулись, а сражение завершилось, то можно было сделать вывод, что они обе сейчас не в состоянии продолжать и нуждаются в помощи.       «Я иду… Только дождитесь…», — вновь и вновь мысленно повторяла принцесса дня, никогда не жаловавшаяся на память.       О том, что спасать уже некого, а в снежной пустыне лежат два бездыханных тела, белая аликорница думать не желала. Слишком страшно было осознавать, что из-за её ошибки, что привела к нынешней слабости, она потеряла как сестру, которую вновь увидела впервые за тысячу лет… так и дочь, полностью открывшую свои чувство только сейчас, после нескольких лет разлуки.       — Я иду… Только дождитесь.