Интегрированный попаданец

      «Опасное это дело, Фродо, выходить из дома…», — промелькнули у меня в голове слова мудрого полурослика, которому крестраж тёмного лорда Саурона пятьдесят лет парил мозги, но не сумел их выпарить окончательно (в отличие от его племянника, который сдулся довольно быстро).       — Доктор Хаус, я за помощью, — произношу, стоя у двери, бросив взгляд на белую единорожку, аккуратно уложенную на одеяло. — И зачем я всё это говорю?       Глубоко вздохнув, решительно открываю створку и рефлекторно морщусь от ударившего в лицо холода. Впрочем, это не помешало мне сделать шаг и закрыть дверь позади себя, чтобы не выпускать драгоценное тепло на улицу.       «Нужно найти кого-нибудь… Хоть кого-нибудь», — отвернувшись от контейнера, служившего моей личной больничной палатой, начинаю осматриваться вокруг, при этом внимательно прислушиваясь к тишине, которую даже ветер не нарушает.       Благодаря висящей в небе луне, а также слою снега под ногами, вокруг было достаточно светло… для моих нынешних глаз (было время, до полной утраты зрения, когда и днём казалось не слишком ярко). Мороз щипал кожу, но был вполне терпимым: пусть тёплой одежды в помещении и не имелось, но вот тряпки и полотенца мне выделили в достатке, благодаря чему удалось организовать себе подобие подкладки. В конце концов батя не зря говорил, что: «Северянин не тот, кто не боится холода, а тот, кто умеет утепляться».       «Жаль, что стопки газет не было: мятая бумага была бы сейчас совсем не лишней», — в памяти всплыл отрывок фильма про глобальное похолодание, где бомж учил спутников, как можно использовать книги не по назначению.       — Не о том думаю, — одёргиваю себя и начинаю обход территории, тщательно всматриваясь во все подозрительные тени. — Эй! Есть кто живой?! Эй-ей-ей-ей-ей! Меня кто-нибудь слышит?!       «И тишина. И только мёртвые с косами стоять», — подкинула моя память очередную крылатую фразочку из родного мира, в сложившейся обстановке кажущуюся вот совсем не такой уж и весёлой.       — Хреновое у меня чувство юмора, — произношу себе под нос, а затем, приложив ладони к лицу, снова кричу: — Эй-ей-ей-ей! Меня кто-нибудь слышит?!       Стоило отойти от моего временного обиталища, как на глаза попались двое пони, лежащих прямо на снегу. Одеты они были как доктор Хаус, но с какими-то сумками на боках, а также шапочками на головах…       — Эй!.. — подбежав к пони, опускаюсь на колени, радуясь наличию полотенец под тканью штанов. — Ребята… Живые.       Тёплое дыхание, вырывающееся из ноздрей вроде бы жеребцов, если меня глаза не подводят, обдало поднесённую сперва к одной, а затем и к другой мордочке ладонь. Подозрения, что вспышка головной боли, едва не отправившая меня в обморок, а также потеря сознания белой единорожкой взаимосвязаны, окончательно исчезли, сменившись уверенностью, что некое воздействие накрыло весь лагерь…       «Ну или почти весь. Грохот-то после этого я слышал, а как говорил Винни Пух: «Дерево само жужжать не может». Значит, кто-то «жужжал». А я только что орал… но этот кто-то так и не явился», — холодок, пробежавший по спине, на этот раз был вызван отнюдь не минусовой температурой, а разыгравшимся воображением, которое заставило вспомнить подробности фильма «Нечто».       — Плохая… Очень плохая память, — вновь поднявшись на ноги, ещё раз оглядываюсь. — Неужели нельзя было вспомнить что-то хорошее? «Балто», например.       В голове столкнулись две мысли: желание оттащить пони в тепло и необходимость продолжить осмотр лагеря. В пользу первого выступали совесть и ответственность, не позволяющие бросить разумных замерзать, а за второй вариант агитировала логика, утверждающая, что туземцы одеты и до сих пор не замёрзли, да и магия их оберегает.       «Потрясно она их оберегает! Уже второй раз «выгоревший» оказывается менее восприимчив ко всякого рода аномалиям», — саркастично заметил внутренний голос.       — Сейчас я вас оттащу… Нет. Лучше — отвезу, — ладонями растерев всё ещё гудящие виски, стараясь собрать в кучку разбегающиеся мысли, решительно киваю и на выдохе заявляю: — Найду санки или волокушу и отвезу вас в тепло.       «Нужно прекращать говорить со спящими, а то это какой-то фильм ужасов напоминает», — пронеслась в межушной пустоте мысль.       — А если молчать — ещё страшнее, — отвечаю самому себе, поспешно направляясь вглубь временного поселения.       …       Пробегая по импровизированной улице, я заметил сани, на которые были загружены какие-то ящики. Не долго думая, чтобы не надумать чего-нибудь совсем не того, отправляю содержимое на припорошённую снегом землю, а на освободившееся место закидываю земнопони, которого пришлось вытаскивать из ремней.       «Прямо как летом на пашне, когда таскали мешки с картошкой», — возникло странное сравнение из-за тяжести четвероногой туши.       Повезло, что сани ехали легко и тащить их было удобно, а вот не повезло, когда после третьего пони мне попался какой-то мохнатый здоровяк с двумя рогами, поднять которого удалось не с первой попытки, да и то совсем невысоко. Впрочем, транспортное средство с двигателем в одну человечью силу являлось достаточно низким…       Кроме странных двурогов, вроде бы на быков похожих, мне встретились существа, будто бы сошедшие со страниц рассказов про оборотней. Впрочем, были они не такими уж и страшными, если не смотреть на широкие ладони с короткими пальцами и острыми когтями, а также клыки, виднеющиеся из вытянутых пастей. Однако же подленькую мысль, что они могут и на снегу поспать, раз такие лохматые, всё же удалось прогнать в тёмные закоулки мозга, где она притаилась в ожидании нового шанса сбить одного человека с пути истинного.       «Пони взялись лечить какого-то незнакомого лысого монстра из другого мира, да ещё принцессу к нему приставили, чтобы комфортнее себя чувствовал. И что же, я хуже них? Буду судить существ по их внешности?», — повторяя себе эти слова, пусть и только в голове, доставил в ближайшие контейнеры целых троих оборотней, которых, если мне не изменяет память, зовут алмазными псами (почему-то память категорично отказывалась говорить, встречался ли я с ними раньше).       К счастью, на улице находилось не так уж много существ разных видов, да и те в большинстве своём обнаружились рядом с жилищами, куда их можно было оттащить и без саней. В процессе я нашёл и большое строение, одна стенка коего отсутствовала, а края других стен выглядели так, будто от них отломали солидный кусок.       Внутри того, что с высокой долей вероятности являлось резиденцией принцессы, в свете магических фонарей лежали несколько спящих единорогов, окружающих большую пустую постель. Ни Сансет, ни Селестии обнаружить так и не удалось, что вызывало тревогу, которая грозила перерасти в нечто более яркое. Попытки растрясти пони, ожидаемо, положительного результата не имели…       Не знаю, сколько времени я бегал (ну или быстро ходил) по лагерю, но в какой-то момент ноги привели меня к большому котловану, внутри коего находилась некая округлая конструкция с башней, торчащей вверх словно антенна. Внутреннее пространство ямы освещалось какими-то фонарями, а на самом дне я увидел несколько тел…       «Думай, голова. Думай!», — от самой мысли о том, чтобы попытаться достать находящихся внизу существ у меня слабели колени, да и выносливость явно показывала своё дно, но развернуться и уйти… не получилось.       Забрав на сани тех, кто находились наверху (целых двое земнопони), я вернулся в лагерь и стал собирать одеяла. Не в каждый куб мне удалось зайти: некоторые оказались закрыты, но среди открытых обнаружилась походная кухня, где получилось разжиться остывшей кашей и каким-то сладким морсом…       Наверное, есть и пить непонятно что было опрометчивым и не слишком умным поступком, но на тот момент мне хотелось только чуть-чуть передохнуть, и утолить голод с жаждой. К сожалению, вид красной земнопони, свернувшейся на полу калачиком, не слишком способствовал расслаблению и напоминал, что там на улице остались те, кто вот так же спят, а если я не поспешу — рискуют вовсе не проснуться.       «Нашёлся спаситель: сам каждой тени шугаешься, руки-ноги дрожат, а стук сердца в ушах отдаётся», — ехидничал внутренний голос, когда мои ноги снова несли меня к той проклятой яме.       Что я чувствовал, когда по не слишком надёжной на вид лестнице спускался вниз, предварительно скинув туда же привезённый на санях груз? Боялся. Мне было чертовски страшно, а холод продолжал щипать открытые участки кожи, как бы намекая на то, что нужно вернуться в тепло, завернуться в какое-нибудь одеяло и спокойно ждать спасения. И… наверное… это было бы даже правильно.       «Сидеть в тишине, ожидая помощь, которая может и не прийти? Гадать о том, что произошло и знать, что пока ты ничего не делаешь, там на улице кто-то умирает от холода», — даже от самих этих мыслей становилось как-то не по себе, из-за чего хотелось двигаться, делать хоть что-нибудь, не думать о том, что всё это может быть бессмысленно.       Время от времени из моего горла вырывался крик, который терялся в тишине, так и не получив никакого ответа. В конце концов я замолчал, чтобы не сбивать себе дыхание… ну и не привлечь внимание каких-нибудь хищников (вспомнился волк, который спас нас с Баттерфляй).       Луна на небе не двигалась, свет фонарей в котловане горел всё столь же ярко, встречающиеся на дне тела похрапывали, сопели, пускали слюни. Идти по дну было довольно легко, груз из одеял же волочился позади, собирая на себя грязь. Впрочем, никто из тех, кого мне пришлось укутывать, не жаловался на постельные принадлежности…       «Если что-то не нравится — можете написать это в книгу жалоб», — ехидничал внутренний голос.       Время казалось похожим на резину, что только усугублялось давящей тишиной и неподвижностью небесных тел. В какой-то момент я понял, что вновь вернулся к лестнице, но не все взятые с собой одеяла израсходовал…       «Это же хорошо?», — промелькнул в голове вопрос.       Не став дольше задерживаться в яме, осторожно поднялся наверх, где за минувшее время ничего не изменилось. Ноги устали, руки задубели, но заходить хоть в один из кубов от чего-то не хотелось. Умом я понимал, что пони, быки и собаки просто спят, но от мысли о том, чтобы устроиться с ними рядом, становилось не по себе.       Решив ещё раз обойти лагерь, чтобы убедиться в том, что никого не пропустил, шаркая ногами, поплёлся вперёд, пряча сжатые в кулаки кисти подмышки. Когда же мой путь пролегал по самой границе более или менее расчищенной территории, взгляд неожиданно натолкнулся на борозды, оставленные кем-то явно крупным. Буксующий мозг не сразу осознал, что углубления в снегу — это отпечатки копыт, которые некто поднимал не достаточно высоко, из-за чего возникли те самые полосы…       «Кто-то не спит», — промелькнула в голове радостная мысль, после чего сменилась осознанием, что я с ним так и не встретился, хоть и довольно долго тут бродил.       Второй мыслью было то, что неизвестный мог прийти в лагерь тогда, когда я находился в котловане. Только вот и меня он найти не пытался…       «Воображение, хватит мне подкидывать сюжеты из фильмов ужасов! Я совершенно не хочу размышлять о том, что где-то рядом бродит пони-маньяк…», — парой звонких шлепков по щекам возвращаю себе относительную здравость мыслей, пусть до конца избавиться от неприятного чувства взгляда в спину и не удалось.       — Думай, Жора… Анализируй, — со скрипом, но мозги всё же заработали, выдавая информацию о том, что Селестии там, где её лечили, не обнаружилось, как и Сансет Шиммер. — Могла Селестия не уснуть, как остальные? Могла. Могла она пойти искать помощь? Могла… А ещё её мог кто-то утащить. Кто-то, кто отломал часть строения, и усыпил всех в лагере.       «Отлично, мозг, ты придумал ещё одну великолепную теорию. Лучше бы ты и дальше не работал», — переступив с ноги на ногу, смотрю на следы, уходящие куда-то вдаль.       — И что мне делать? — спрашиваю у пустоты, но к счастью ответа не получаю. — Можно попытаться кого-нибудь разбудить… ещё раз. Можно забиться в угол и ждать спасения… А можно пойти по следу с надеждой, что на том конце есть тот, кто знает, что делать. Великолепный, блин, выбор.       «Только вот я уже решил, что пойду. Разве нет?», — усмехнулся внутренний голос, заставляя нервно хохотнуть.       — Хочу в отпуск…