Когда всё заканчивается, боль расставания пропорциональна красоте пережитой любви. Выдержать эту боль трудно, потому что человека сразу же начинают мучить воспоминания. Прости за любовь (Scusa ma ti chiamo amore) Алессандро Белли (Alessandro Belli)
***
Июль — Август 1954 года Летнее солнце ласково освещало каждый уголок Кейтнесса. Минерва любила это место. Эти деревенские дома, поля, фермерские участки. Всё здесь ей было родным и знакомым с детства. Снова ступая по мягкой зелёной траве, она с большим удовольствием вдыхала медовые ароматы цветов и свежесть реки. Подол юбки шелестел, перемешивая травинки, а на душе было спокойно и легко. Впереди ждало столько интересного. Впереди была целая жизнь. Где-то над головой раздался хруст, и Минерва резко вскинула глаза, силясь разглядеть в листве деревьев движущийся силуэт. — Ох, извините. Девушка обернулась, но так и не обнаружила человека, издававшего столь членораздельные звуки. — Мне не стоило… — Следить за мной? Нет, не стоило, — хмыкнула Минерва. Она наконец поняла, где находится её собеседник, но смотреть в ту сторону не спешила. — Простите ещё раз. Уверяю, я… — Хотели. — Очень. Позади снова раздался шелест, а потом стук, словно кто-то спрыгнул с ветвей дерева. Минерва обернулась. — Дугал. Я Дугал МакГрегор, — представился молодой человек приятной наружности, улыбнувшись. На щеках у него моментально образовались очаровательные ямочки. — Очень приятно, — кивнула Минерва. — Меня зовут… — Минерва, — снова обворожительно улыбнулся новый знакомый. — Вы Минерва МакГонагалл. Я знаю вас. Вы живёте на соседней ферме. Ваш отец — священник. — Вы правы, — девушка чуть склонила голову на бок, с ног до головы обводя собеседника оценивающим взглядом. — Не думаю, что вы столь же осведомлены обо мне… — Интерес к молодому человеку с соседней фермы выглядел бы очень неприличным. — Вы правы. Могу предположить, что юные Малькольм и Роберт — ваши младшие братья? — Я смотрю, Господь щедро одарил вас проницательностью. И как вы догадались? — Не смущайте меня, мисс МакГонагалл. Я и без того смущён. — Чем же? Неужели моё общество… — Нисколько! — резво возразил молодой человек. — Вы прекрасны! Не позволите мне составить вам компанию в дальнейшей прогулке? Признаться, я удивлён. Мы живем по соседству с вами с рождения, но ни разу друг друга не встречали, хотя с вашими братьями я очень дружен. — Надо же. — Мы с ними провели не один прекрасный вечер, стреляя по воробьям каштанами. Минерва усмехнулась. — Ладно мои младшие братья, им по возрасту положено, но вы как могли заниматься таким безобразием? — Я не мог ударить в грязь лицом перед молодёжью, — со всем возможным достоинством ответил Дугал. Минерва не смогла сдержать улыбки, однако, приложив тыльную сторону ладони к губам, чтобы скрыть признаки своего веселья. — Что ж, вы позволите составить вам компанию? — Непременно. Непременно.***
— Я видел, ты познакомилась с Дугалом МакГрегором? — Интересно, все мужчины в округе теперь будут за мной следить? Роберт МакГонагалл рассмеялся, а потом порывисто притянул дочь к себе и поцеловал в висок. Минерва уткнулась носом в чёрную рясу. Левой рукой отец обнимал её, правой задумчиво перебирал чётки. Они сидели на ступеньках веранды и смотрели закат, наслаждаясь последними лучами уходящего солнца. — Он хороший парень. МакГрегор-старший хочет передать руководство фермой сыну, как тот женится. Говорит, Дугал обожает ферму, но с женитьбой не торопится. Его словно совсем не интересуют девушки. — Какое облегчение. — Правда? — Что за намёки? Тебе стоит только увидеть рядом со мной парня, как ты уже готов бежать в церковь и готовить церемонию венчания. Неужели боишься, что до конца своих дней в девках прохожу? — И в мыслях нет, — фыркнул Роберт. — Просто мама переживает. Говорит, ты стала замкнутой. — Зато мои братья всегда открыты для новых идей и старых забав. — Ну вот, теперь моя очередь тебя не понимать. — Они снова лазают по деревьям в саду и стреляют каштанами по птицам. Но я тебе ничего не говорила. — Паршивцы, — с нежностью заметил отец. — Вот вам и священник в рясе, — глубокомысленно изрекла девушка. — Но Дугал — достойный молодой человек. — И как мы снова к нему вернулись? — Я серьезно. — Тебя мама просила поговорить или ты уже сам вошёл во вкус? — Я всегда открыт для любого разговора. — Почему-то в последние полчаса любой разговор сводится к Дугалу МакГрегору. Ты в него влюблён? Роберт поперхнулся воздухом. — Язва, — заметил он. — Ну вот, в ход пошли обзывательства. Ты уверен, что рукоположен? Мужчина, где мой отец-священник? — Ну, паяц, не паясничай. — В мыслях не было. — Да вижу. Они помолчали, задумавшись каждый о своём. — В конце августа, ближе к сентябрю, я возвращаюсь в Лондон. — Вот как, — выразился отец. — Мне предложили хорошую должность в… в нашем Министерстве. — Понимаю. — Послушай, — она взяла ладонь отца в свою и мягко сжала её, пытаясь заглянуть в глаза горячо любимого родителя. — Я знаю, ты всегда хотел, чтобы я осталась на ферме. Я понимаю это, но… я не могу этого сделать. — Тебе нет нужды оправдываться и нет нужды ничего объяснять мне… — Но я хочу этого, — Минерва положила голову ему на плечо, чувствуя в груди щемящий трепет и спокойствие, которое испытывала только рядом с отцом. — Я понимаю вас с мамой и не виню в том, что вы хотите, чтобы ваша дочь была с вами. Я знаю, в своих взглядах ты придерживаешься старых традиций, где женщина обязательно должна выйти замуж и жить с мужем до гробовой доски, воспитывая детей и следя за хозяйством. И где-то я даже могу это понять. Но я хочу другого. Я волшебница, и мой мир живёт по другим правилам. И мне они по душе. Я хочу жить и работать среди таких, как я. Думаю, ты можешь понять моё желание. Она замолчала. Молчал и отец. Они смотрели на горизонт, где уже давно скрылось небесное светило. Спустя какое-то время Минерва сказала: — Мои слова расстроили тебя. — Не думай об этом. Я знаю, ничего другого ты не хотела бы, душа моя. И я это принимаю. Не понимаю, но принимаю. Минерва вздохнула. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю.***
— Минерва, ну сколько можно? — возопил Малкольм, теребя полотенце. — Ты на речку с нами идёшь, а не на званый ужин! — Терпение, Малькольм, — строго отозвалась старшая сестра, спускаясь по лестнице со второго этажа. — Роберт же не галдит. — Это потому, что он уже смылся вперёд нас. И если он первый залезет в реку, а потом начнёт брызгаться, мы оба будем знать, кто в этом виноват! — Ну и отлично, — пожала плечами девушка. — Это избавит нас от твоих несправедливых упрёков. Малькольм в замешательстве хлопнул ресницами. — Но это ты будешь виновата. — Почему это? Ведь Роберт один побежал к реке. — Но мама сказала ждать тебя, я не мог уйти! — Вот видишь. Теперь виновата мама. Меняешь мнение, как перчатки. — С тобой совершенно невыносимо спорить. Пошли уже! Не хочу снова остаться в дураках! Малкольм резво выскочил за входную дверь, Минерва сокрушенно вздохнула ему вслед. — Мам, пап, мы ушли, — бросила она родителям, которые сидели в гостиной. Получив более-менее вразумительный ответ, девушка последовала за братьями. Шагах в тридцати от неё Малкольм нагнал Роберта, и теперь они шли вместе. Путь их лежал через пшеничное поле. Обычно Минерва предпочитала обходить его вокруг и добираться до реки на десять минут дольше, но сегодня она была с младшими братьями, отпускать которых далеко не имела права. Во всяком случае, мать на этот счёт высказалась достаточно категорично. Разумеется, Малькольм и Роберт пошли по маленькой тропке через поле, протоптанной исключительно ими самими и никому неизвестной. Пшеница хваталась за длинную юбку, цепляла её и замедляла ход. Минерва подобрала подол, и теперь её ноги ждало сомнительное удовольствие в виде шершавых колосьев без разделявшей их ткани платья. Где-то недалеко совершенно неожиданно стали слышны разговоры и смех. Минерва оглянулась незаметно и краем глаза заметила позади небольшую компанию из местных деревенских ребят и девушек. Нельзя было различить точно с такого расстояния, кто именно двигался с другого края поля к реке, но Минерва прекрасно знала, что с той стороны самой близкой фермой является ферма МакГрегоров. Девушка отвернулась, продолжая неспешно ступать за проворными братьями. Она уже догадалась, почему Малкольм с Робертом именно сегодня навострили лыжи на речку, да ещё и с таким нетерпением ждали, когда она соберётся. По рассказам отца она знала, как мальчишки обожали эти сборища у реки. Как правило, они всегда длились до темноты, завершаясь большим костром и песнями хриплым голосом под гитару. Первой мыслью было повернуть обратно, надрав уши братьям за враньё. Хотя, чего уж. Они и не говорили ей ничего, она ведь не спрашивала. Прав отец. Маленькие хитрые паршивцы. Заключив в итоге, что в любой момент они могут отправиться домой, Минерва отпустила недовольство и решила просто наслаждаться хорошим днём.***
— Айви, ты же будешь купаться? — Да, думаю, сегодня уже можно. — Лис, если ты не знаешь, куда деть вещи, можешь сложить их ко мне в сумку. — Спасибо! Это то, что нужно. Минерва чуть отвернулась от гомонящих девушек и от то и дело заходящимися раскатами хохота парней. Чуть внизу, в реке уже во всю плескались мальчишки. Перспектива похода на речку уже не казалась столь радужной. Вместо спокойного и тихого отдыха Минерву теперь ждал только шум в течение ближайших пары часов. — Минерва, неужели это вы? Девушка подняла глаза и встретилась с взглядом Дугала МакГрегора, нависшего над ней с доброжелательным выражением на красивом лице. — Уж я так паршиво выгляжу, что вы испытываете сомнения? — фыркнула Минерва, не в силах скрыть своё нерасположение к непринуждённой беседе. — Вы выглядите прекрасно, — просто и без лишних льстивых интонаций ответил молодой человек. Словно этот факт был настолько очевиден, что даже не нуждался в сомнениях. Более того, был их не достоин. — Не знал, что увижу вас сегодня здесь с братьями. — Боюсь, что об этом знали только Роберт и Малкольм. Но вы можете не волноваться. Когда эти два оболтуса вылезут из воды, мы пойдём домой. — Зачем же так скоро? Оставайтесь с нами. Будет весело, я обещаю. — Я… — Дугал, ну где ты там застрял? — Идите, Дугал, вас ждут друзья. — Но… — Дугал! — Идите же. — Обещайте, что никуда не уйдёте. — И куда я уйду без братьев? На лице юноши тут же блеснула улыбка, и он стремглав бросился за остальными купальщиками, с одного прыжка оказавшись на середине неширокой речушки. Хотя сама Минерва не хотела себе в этом сознаваться, она с удовольствием смотрела, как красавец Дугал с лёгкостью загребал воду быстрыми сильными гребками, как искренне улыбался и смеялся в ответ на мальчишеские забавы, которые всё пытались то забрызгать его, хотя он уже с ног до головы был насквозь мокрый, то схватить под водой за пятку. Девушки, глядя на всё это, тоже заливисто смеялись, а парни улюлюкали. Минерва отвела взгляд от реки и легла на покрывало, с удовольствием думая о том, что не такая уж и раздражающая подобралась здесь компания.***
— Вам не жарко? Минерва приоткрыла глаза и скосила взгляд на молодого человека, который буквально только что плюхнулся рядом с ней прямо на траву. Вся компания уже вылезла и грелась на солнышке перед следующим заплывом. Девушки заливисто смеялись над шутками юношей, а те горделиво щеголяли голыми торсами перед благодарной публикой. — Нисколько, — усмехнулась Минерва, которая сейчас чувствовала даже некоторую потребность обернуться кошкой и растянуться на солнышке. Тёмная шерсть притянула бы больше тепла. — Не верю. Тут можно спечься. И как вы до сих пор не обгорели? — Дугал потряс головой, и Минерва опасливо отодвинулась от холодных брызг, слетевших с его мокрых волос. — Я люблю тепло. — Это заметно, — он снова рассмеялся. — Может, всё-таки искупаетесь? — Вот ещё, — девушка поморщилась. — И какое удовольствие вы в этом находите? Лезть в холодную воду, когда на улице такой замечательный тёплый день… — У меня складывается впечатление, что вы этого никогда не делали. — У вас губы синие, Дугал. Не говорите, что вам тепло, ваш организм с вами не согласен. Юноша снова рассмеялся. — Минерва, неужели вы никогда не купались в реке? — Купалась, конечно, — с некоторой неуверенностью в голосе возразила Минерва. — Может раз, или два… — Года в три, или в четыре, — понимающе подхватил Дугал. — Поднимайтесь. — Что? — Поднимайтесь. Мы идём с вами купаться. — Кажется, вы скоро заставите меня усомниться в вашем чувстве юмора… — Но я абсолютно серьёзен. — Кому из нас ещё напекло? — усмехнулась Минерва. — Идёмте же, давайте! — Но… я не брала ничего… — Я вижу на вас нижнюю сорочку. — Нахал! — Что вы, Минерва, извините, если обидел… я только имел в виду, что вам не обязательно лезть в воду нагишом. — Как вы могли даже подумать о таком… — Вот видите, как хорошо, что я подумал об обратном? Минерва улыбнулась против воли, тем не менее тут же прикрыв губы ладонью. — Всё равно не нужно. Идите без меня. — Почему же вы так сопротивляетесь? Может, ваши братья лучше знают, как вас уговорить? — Ни в коем случае, — дёрнулась девушка. — Не стоит. Ладно. Я пойду с вами. Но только посижу рядом. — Что ж, для начала неплохо. Дугал поднялся на ноги и протянул руку. Минерва мгновение помедлила, но потом с каким-то обречённым видом, никак не вяжущимся с яркими весёлыми настроениями в воздухе, вложила ладонь в руку молодого человека и позволила поставить себя на ноги. — Я просто постою у кромки, — шепнула она, когда они прошли мимо расположившийся на полотенцах компании. Вдогонку за ними понеслось посвистывание со стороны мужской аудитории и пофыркивание женской, пытающейся угомонить не в меру развеселившихся друзей. — Как скажете, для начала… — Нет, я не полезу дальше, Дугал. Мне хватит кромки. — Но почему бы вам не искупаться? Вода в реке не настолько холодная, ключи бьют в другом месте. Они дошли до реки и Минерва, присев, зачерпнула немного воды. Она действительно была приятной. Не топлёное молоко, но ласково прохладная. — Ледяная, — без зазрения совести и как можно более сурово констатировала она. — Вы хотите, чтобы я простудилась? — Вы не можете быть серьёзной. — Хотите упрекнуть меня во лжи? Дугал удивлённо моргнул. Такая растерянность и безнадёжность мелькнули в его глазах, что Минерва не выдержала и прыснула. — Слава Богу, вы не серьёзно, — улыбнулся Дугал. — Тогда давайте, нечего бояться. Сейчас вода самая хорошая. Вот, смотрите. Молодой человек повернулся и солдатиком сиганул в воду. Минерва чуть вытянула шею, чтобы проследить, не пошёл ли там её ухажёр ко дну. Дугал выплыл совершенно спокойно и замотал над водой головой, как собака стряхивая с лица воду. — Идите же. Тут очень здорово. Минерва закусила губу. — Дугал, я не могу. — Ну же, Минерва, вы же взрослая девушка. — Дугал… — понизила она голос и мельком обернулась, чтобы убедиться, что никто не слышит. — Я действительно не могу. — Но почему? Девушка мучительно покраснела. И тут до молодого человека дошло. — Вы не умеете плавать? — Тише! Дугал рассмеялся. Минерва уязвлённо нахмурилась и хотела уже было повернуть обратно к своему покрывалу, но тут МакГрегор объяснил причину такого бурного веселья: — Боже, какое облегчение! Я уж боялся, что вы в самом деле думаете, что я затащу вас в воду и утяну на дно, как настоящий водяной! — Так вы не… — Ну конечно нет! Минерва, идите же! Здесь вы сможете стоять. Или вы боитесь? Минерва гневно фыркнула. Глаза её воинственно сверкнули. — Вот ещё. Девушка резво выпрыгнула из сарафана, оставшись в нижней рубахе. Она завязала юбку чуть выше колен, при этом буркнув недовольно Дугалу «отвернитесь» и спустилась в воду, погрузившись в неё сразу по пояс. — Начинаю тосковать по тёплому солнцу, — Минерва погрузила кисти рук в воду, наблюдая, как над ними дальше по течению струится чистая прохладная вода. Вдруг она вздрогнула, большими глазами уставившись на юношу. — Дугал! — Что случилось? — Мне кажется, что-то только что дотронулось до моей лодыжки. — Это рыба, мисс МакГонагалл, — рассмеялся Дугал. — Я знала, — всё ещё пытаясь сохранить холодное достоинство, ответила девушка. — Что ж, вы правы, вода действительно чудесна. Может, нам уже пора вернуться на берег? — Вы шарахаетесь от воды точно кошка! — прыснул МакГрегор. Минерва фыркнула, ощущая где-то внутри пузырьки смеха, в районе солнечного сплетения. — Вот уж нелепое сравнение. — Почему же? — Спрашиваете ещё. Что ж, пора сохнуть. — Но вы ведь даже до конца не окунулись! — Ладно, — девушка выдохнула, а затем шагнула вперёд. О том, что сделала, она пожалела моментально, но делать было нечего — земля ушла из-под ног, а вместо немного илистого дна под ногами образовалась пропасть. Водный покров сомкнулся над головой, и Минерву внезапно парализовал ужас. С поразительной ясностью она поняла, что от этого чудовищного животного страха не способна пошевелить ни пальцем, и просто медленно опускалась на дно. В голову пришла паническая мысль, что она больше никогда не увидит солнца. Прекрасного, яркого и тёплого. Она открыла глаза. Вода уже не казалась такой прозрачной. Сквозь неё пробивался свет, окрашенный в зеленоватый, наверх взмыло несколько пузырьков. Должно быть, какая-то рыбёшка закопалась носом в песок или ил, что её там ждало на дне… Что-то подхватило её. Она не в силах была сопротивляться. Воздух в лёгких закончился, поэтому сознание меркло с каждым мгновением. Однако, Минерва ощутила, что теперь её, кажется, тянуло не ко дну, а наверх, к солнцу… Раздался всплеск, и над поверхностью показался молодой Дугал МакГрегор. Одной рукой он делал мощные гребки, а второй поддерживал девушку, пытавшуюся откашляться от воды, которой успела наглотаться. Её била крупная дрожь. Юноша подплыл к берегу и помог девушке сесть на сухую почву. Тут же кто-то накинул ей на плечи полотенце. — Ты в порядке? — как сквозь всю ту же толщу воды, донеслось до Минервы. Она подняла взгляд на молодого человека, который с такой тревогой и виной смотрел на неё. Возможно, она сказала бы что-то в ответ, если бы язык её слушал в этот момент. — Кто-нибудь, принесите покрывало, она вся дрожит. — И зачем полезла в воду? — кажется, это был голос Роберта. — Тихо ты, не видишь, ей и так несладко… — Но она же совершенно не любит воду! С детства ненавидит эту реку! — Заткнись. Минерва, всё ещё тяжело дыша, стянула с плеч полотенце и с трудом поднялась. Не произнеся ни слова, она покачала головой на протянутую руку помощи и, слегка пошатываясь, пошла в сторону от компании, подальше от этой холодной, чёрной реки. — Минерва! — Дугал, оставь её. Дай ей прийти в себя. — Но это я виноват… — Тем более.***
Минерва сидела на траве и выжимала подол рубашки. Плечи, живот, вся верхняя часть уже почти высохла и только один подол оставался всё ещё тяжелым после непродолжительного купания. Она могла бы высушить себя одним взмахом волшебной палочки, но что сказала бы тем маглам? Вечерело. Сперва хотели разойтись по домам, но Минерва с ужасом представила, как в таком виде предстанет перед родителями и содрогнулась при этой мысли. Ситуация её пугала, и она до конца не могла осознать, почему. Ведь там, на берегу, были люди. Рядом был МакГрегор, который в итоге её и вытащил из воды. Но почему же её это так потрясло? Почему появились эти мысли? Мысли о смерти? К сожалению, Минерва догадывалась, откуда. Она не хотела этого признавать, но, вероятно, больше всего её потрясла её собственная беспомощность. Вместо того, чтобы бороться, барахтаться, плыть, она позволила пучине затянуть себя на глубину. Она не сопротивлялась. Кто-то говорит, что страх — это суперспособность. Человек, который ощущает страх за свою жизнь, может очень многое. Он может станцевать на горящем канате, залезть на отвесную скалу без единого выступа, убежать от разъярённой медведицы… Но её страх парализовал. Чего же она ждёт от жизни? Она собралась идти работать в отдел Магического Правопорядка. А ведь там ей придётся иметь дело с настоящими преступниками. Пусть инспектора отдела Правопорядка занимаются не слишком опасными для общества волшебниками, но порой даже им приходится сталкиваться с подобной опасностью. Не зря же они работают с мракоборческим центром… Минерва вспомнила, как в день её первого превращения в кошку в класс трансфигурации вошёл мракоборец Грэгсон, сильный молодой мужчина, уверенный в себе, целеустремленный. Таким место в отделе Правопорядка, волевым и храбрым людям, но не Минерве, что бы там не говорил на этот счёт профессор Дамблдор… А ведь он был так в ней уверен, как стыдно… Дамблдор — вот настоящий пример для всех. Гений, храбрец, каких мало. Минерва сомневалась, что есть на земле хоть один волшебник, который смог бы сравняться в магической силе с её бывшим преподавателем. Победитель Грин-де-Вальда. Боже, как стыдно. Как стыдно оказаться недостойной таких друзей… Кто-то, подошедший совсем незаметно для погрузившейся в свои мысли волшебницы, набросил ей на плечи пиджак. — Извини, ты позволишь? Минерва подняла голову, снова встретившись взглядом с неизменным Дугалом МакГрегором. И когда он успел стать неизменным? — Конечно. Кажется, — девушка хмыкнула. — Я потеряла свои очки. — Как ты себя чувствуешь? — Очень глупо. — Почему? — изумился молодой человек. — Потому что повела себя глупо, разумеется. — Но это не так… — Конечно, так, Дугал. Кто ещё в здравом уме полезет в глубокую реку, не умея плавать? — Но это я затащил вас туда. Вы не виноваты. — Не льстите себе, мистер МакГрегор. Вы не затащили бы меня в воду никаким арканом, если бы я сама туда не пошла. — Вы точно хорошо себя чувствуете? — Абсолютно. — И всё же, я чувствую себя виноватым перед вами. — Не стоит. — Вы были так напуганы… — Совсем нет. — Почему же вы не пытались выплыть? Да, вы говорили, что не умеете плавать, но любой… — Дугал, не стоит. — Вы буквально оцепенели. Я не верю, что вы в порядке, извините… — Дугал, я в полном порядке. Если пришли упрекать меня в моём поведении, то будьте любезны, возвращайтесь к костру, к своим друзьям, а меня оставьте в покое. Малкольм с Робертом наверняка уже с нетерпением ждут, когда смогут поголосить под гитару. — Но я не хочу идти без вас. Минерва отвернулась. — А я не хочу идти с вами. Повисло молчание. — Я не хотел вас обидеть. — Но прекрасно с этим справились. — Знаете, Минерва, вы очень красивы. Минерва вздохнула. — Не нужно, мистер МакГрегор. Мы оба знаем, что это не так. — И вовсе вы не правы. Вы очень красивы, Минерва. Без очков и даже с водорослью на голове. — Смейтесь, — фыркнула девушка. — Ни за что, — предельно спокойно и серьёзно ответил Дугал. Он поднял руку и аккуратно, едва касаясь пальцами её волос, вытащил из растрепавшейся причёски застрявшую водоросль. Минерва не смогла сдержать смешок. Она смотрела на этого милого деревенского парня, честного, спокойного, до безобразия порядочного, и чувствовала, как сердце замирает, а потом внезапно ускоряет свой ритм, и ощущала какое-то сладкое чувство, название которому дать была не в состоянии. Он улыбнулся. И Минерва с поразительной ясностью осознала, что влюбилась до безнадёжности крепко. Сегодня был странный день. Он нёс в себе открытия — приятные и не очень. Но кое в чём она себе могла признаться с большой лёгкостью. Ей нравится Дугал МакГрегор. И она больше никогда и никому не позволит заставить её чувствовать такую беспомощность. Она будет бороться. До последнего своего вздоха.***
— Вам кто-нибудь говорил, что вы прекрасны, Минерва? — Роберт-младший, когда я подарила ему рогатку. Дугал рассмеялся. Они лежали в поле на мягкой траве и смотрели за плывущими в высоте неба облаками. Вернее, Минерва смотрела за облаками. Дугал смотрел только на неё. — Вы прекрасны, Минерва. — А вы жуткий льстец, МакГрегор. — Отнюдь. Я говорю от чистого сердца. — Тогда, пожалуй, вам необходимо записаться к доктору по глазным болезням. — Вы слишком критичны к себе. — Не думаю. — Минерва, я… — Посмотрите на облака, Дугал, — сказала Минерва. — Они действительно прекрасны. Парень сел, всем телом развернувшись к девушке. — Минерва, я много думал… — О чём же? — Боюсь, что в основном о вас. — Нашли предмет для размышлений, — слегка неодобрительно, но весьма польщенно заметила Минерва. — К счастью, никакие другие мысли в голову не лезли. — Ну вот, вы снова льстите. — Ни в коем случае. Я люблю вас, Минерва. Девушка почувствовала, как её собственное сердце пропустило удар после сказанных слов. Дугал подсел ещё ближе. Так, чтобы смотреть девушке прямо в глаза. Минерва опустила взгляд, чувствуя, как неумолимо краснеет. — Я люблю вас. Я люблю вас. Я люблю вас и готов повторять это столько раз, сколько понадобится для того, чтобы вы поняли, что не стали предметом лести и обмана. Я люблю вас, Минерва. — Какие громкие слова… — Но это так. Девушка тоже села. Их лица оказались на одном уровне, глаза смотрели в глаза. Дугал поднял руку и протянул ладонь, с великой нежностью и осторожностью проводя кончиками пальцев по щеке девушки. Он неторопливо стянул уже успевшие откуда-то взяться новые очки — замену тех, что утонули в реке. Она невольно прикрыла глаза, стараясь всем своим существом ощутить эту нежность. Ладонь перебралась ей на затылок, и молодой человек притянул девушку к себе. Их лбы соприкоснулись. Оба сидели с закрытыми глазами, страшась нарушить момент. — Я не смею вас поцеловать… — прошептал МакГрегор. Минерва прерывисто вздохнула. Как легко ей было сейчас, как сладко… Дугал неспешно и аккуратно поднял голову и поцеловал девушку в лоб. Впервые в жизни Минерва узнала, что значит выражение «бабочки в животе». — Дугал… — Минерва? — Мне кажется… что я тоже вас люблю. Юноша порывисто притянул девушку к себе, ощущая себя если не самым счастливым человеком во всём белом свете, то достаточно для того, чтобы не сомневаться в своих решениях. — Минерва, я хотел задать вам вопрос. — Так задавайте. — Для начала встаньте. Прошу вас, это очень важно. Минерва покорно поднялась на ноги вместе с Дугалом, которые не выпускал её рук из своих. — Минерва, — начал он. — Мы с вами знаемся недолго, так говорит мне разум, но сердце твердит об обратном. Мне кажется, я знаю вас всю жизнь. Я никогда не был уверен ни в одном своём решении, как уверен сейчас в этом. Милая Минерва, — медленно, не прерывая зрительного контакта, МакГрегор опустился на одно колено. — Вы согласитесь стать моей женой? Девушка стояла, смотрела на этого молодого человека, за столь короткий срок умудрившегося стать таким родным, какими не стали для неё одногруппники в школе за семь лет, и думала лишь о том, насколько счастливой себя чувствует сейчас. Ей казалось, что ещё немного, и она расплачется. — Боже, Дугал. Конечно. Я согласна. — Вы это серьезно? Ваш ответ может сделать меня самым счастливым или самым несчастным человеком на Земле. — Я стану вашей женой, мистер МакГрегор. — Для вас я навсегда Дугал, Минерва. Он встал и порывисто заключил новоиспечённую невесту в крепкие объятия.***
Тем вечером Минерва возвращалась домой, почти физически ощущая выросшие за спиной крылья. Ей не терпелось скорее рассказать родителям о своём счастье. Представляя улыбки на их немолодых лицах, Минерва чувствовала ещё большую радость помимо той, что ей доставляла мысль о помолвке. Дома было тихо. Мама месила тесто на кухне, отец видимо ещё не вернулся из церкви после совершения вечерних молитв, а братья носились где-то за домом в саду. — Привет, мам. Девушка зашла на кухню и села в угол комнаты, с другой стороны стола от матери. — Здравствуй, милая. Как прошёл твой день? — улыбнулась Изабель. Мать у Минервы была очень красивой. Что бы не говорил на этот счёт Дугал МакГрегор, Минерва знала, что до мягкой красоты своей матери девушке далеко. И сейчас Изабель смотрела на дочь, ласково улыбаясь. — Очень хорошо. Папа ещё не вернулся? — Нет, — женщина покачала головой. — Обещался сегодня пораньше, но что-то задерживается… Минерва кивнула. — Ты же его знаешь. Не уйдёт, пока не удостоверится в том, что всё идеально. — Да. В этом ты права… Изабель ещё какое-то время помяла тесто в руках, а потом положила его в миску и закрыла чуть влажным полотенцем. Минерва внезапно подумала о том, что они с матерью впервые в жизни до невероятной степени похожи друг на друга. Обе замечательные волшебницы, и обе нашли своё счастье с маглами. Разве могла она ещё месяц назад помыслить о таком? Поразительно. В прихожей хлопнула дверь. — - Изабель, я дома! — Слышу, милый, — улыбнулась женщина. Она вытерла руки о передник и вышла навстречу мужу. Потянулась к нему и чмокнула в щеку. Роберт улыбнулся ей и погладил по плечу. — Минерва, — удивился он. — Ты сегодня рано. Как погуляла? Минерва открыла уже было рот, чтобы сообщить абсолютно всю правду о том, как провела свой день и чем он закончился, но что-то заставило её осечься. Она краем глаза глянула на мать. Та ластилась к Роберту, как кошка, а он нежно поглаживал её по руке. Что-то заставило девушку бросить на женщину взгляд и наткнуться на мелькнувшую во взгляде грусть, когда отец отпустил её руку. Внезапно Минерва подумала о том, что всю жизнь её мать прожила со священником-маглом. Разумеется, она и раньше об этом думала, но сейчас вдруг осознала с кристальной ясностью, что за всю свою жизнь лишь пару раз видела, как мама колдует. Даже сейчас, в отсутствии отца, она месила тесто руками. И когда Изабель рассказывала о Хогвартсе, о мире магии. Минерва вдруг вспомнила, откуда мать тогда достала волшебную палочку. Из ящичка. Из ящичка под кроватью. Она вспомнила слёзы. Слёзы счастья матери за дочь, которая познакомится с таким прекрасным, удивительным миром волшебства. Тогда Минерва не поняла столь бурной реакции. Вернее, списала всё на счастье за неё, за саму Минерву. Теперь же та девочка выросла. И поняла. В тот далёкий тёплый августовский день замужняя женщина с детьми Изабель МакГонагалл оплакивала молодую и красивую девушку, сильную и перспективную колдунью Изабель Росс. Она оплакивала свою ту, вторую жизнь, которую перечеркнула, выйдя замуж за магла. Минерва закрыла рот, невольно опустив очи долу. — Милая, я тебя чем-то расстроил? Что-то случилось? — Роберт сделал шаг к дочери, положил руку ей на плечо. Девушка подняла глаза и от выражения грусти не осталось следа. — Ничего, папа. Сегодня был прекрасный день. Спасибо, что спросил. Она чмокнула его в щеку, улыбнулась матери и вышла в прихожую, отправившись в свою комнату. Сегодня был её последний прекрасный день. Завтра же утром она пойдёт к Дугалу и скажет ему, что не может выйти за него замуж. Господь милостивый, только что она чуть не потеряла голову. Ведь в Лондоне её ждёт работа в одном из самых престижных и нужных департаментов Министерства. Она собиралась посвятить свою жизнь магии, всем этим прекрасным волшебным вещам. Помогать людям. Волшебникам. И что-то ей подсказывало, что мечтавший унаследовать ферму своего отца Дугал МакГрегор не расстанется с жизнью в деревне ради неё. Здесь всё просто. Женщина находится в послушании у мужа. Поэтому она не могла принять предложение молодого человека. Это значило бы, что до конца своих дней она будет, как птица в клетке. А если Дугал всё-таки пожертвует своей фермой, что даже в мыслях звучит неприемлемо, в этих краях семьи жили на фермах столетиями, то этого она уже себе никогда не простит. Дугал — деревенский парень, и жить ему на роду написано на своей любимой ферме. Это была бы слишком дорогая цена за её амбиции. Но и сдаться она тоже не могла. Минерва много добилась на сегодняшний день. Но мечтала добиться большего. Большего, чем она добилась бы, сидя на ферме с мужем. Или всё же… может, она обретёт своё счастье с Дугалом, как обрела её мать? В голове снова всплыло воспоминание о волшебной палочке под кроватью, с наросшей на коробку паутиной. Минерва вошла в комнату, закрыла за собой дверь. Она села на кровать, облокотившись о стену, более не в силах держать спину прямо. И, подтянув колени к груди, горько разрыдалась. Возможно, впервые в своей жизни она испытала это чувство. И надеялась, что больше такого ей ощутить не придётся. Чувство пустоты после испарения больших, нежных и добрых надежд. Пожалуй, именно так люди чувствуют себя, когда в одночасье рушатся все их мечты. Когда разбивается сердце.***
Уехала в Лондон Минерва уже спустя три дня. Родители не понимали причины столь скорого отъезда, но Минерва была не в силах объяснить. Душа ныла от осознания того, что возможно больше она не будет счастлива так, как была счастлива с Дугалом в эти два месяца. Но ужас, смятение и горе, которые отразились на лице молодого фермера, когда она на следующий день сообщила о своём решении, будут преследовать её до конца дней… Он был разбит, раздавлен. Как и она. Чудовищно, несправедливо, горько, больно… Переехав в Лондон на новую квартиру, она пыталась забыть чарующую улыбку деревенского парня, но постоянно его лицо всплывало в памяти, отравляя спокойствие сердца и трезвость мышления. Минерва думала, что уехав из Кейтнесса, она оборвёт их связь и станет легче смириться. И ему, и ей. Но это было не так. С остервенением взявшись за новые обязанности, Минерва было уже даже почти смирилась с нынешним положением дел, но тогда начали приходить письма. Сперва раз в неделю, затем реже, но с определенной регулярностью в дверь её скромной квартиры стучался почтальон и передавал по одному письму. В первое время она даже не вскрывала конверты, но вскоре глупое сердце дало о себе знать. Она перестала бороться с желанием читать строчки, выведенные такой знакомой, аккуратной рукой. Но не написала ни одного ответа. Где-то спустя год письма приходить стали намного реже, а потом и вовсе перестали. Минерва работала, не жалея сил. Её стали замечать, даже поощрять. Она стала чаще выезжать на места преступлений, даже вела расследования по нескольким почти безнадёжным делам и успешно их раскрывала. Но счастливее не становилась. Работа, о которой она грезила на старших курсах, не оправдывала ожиданий. Первое время она была почти уверена, что её всё устраивает, но чем больше приходило писем из Шотландии, чем дольше она ходила по серым лондонским мостовым, чем яростнее спорила с коллегами по работе Министерства… Над Лондоном сгущались тучи. Минерва пошла работать в Министерство Магии, потому что была уверена, что это хорошее дело. Но чем дольше она работала в окружении своих коллег, тем больше задумывалась об обратном. Подобно какому-то вирусу, по Министерству ползли недобрые мнения, даже злые высказывания, недовольства в сторону магловского населения. Волшебники презирали маглов. Минерва искренне не понимала причин такой ярой злости. Она, дочь священника, влюбившаяся в простого фермера, не понимала, почему среди магов так популярна идея о том, что маглы — грязь под ногами. И потому ей было от этого противно в обществе, столь нетерпимом. Были, разумеется, и хорошие, порядочные люди. Например, один её неплохой знакомый, Элфинстоун Урхарт. Он был старше её и выше по служебной лестнице, но они постоянно пересекались по работе и вели доброжелательные беседы. Но всё это было не то. Всё это было не так, неправильно. Минерва чувствовала это где-то в глубине души, хоть и боялась признаться. Министерство перестало быть желанным местом работы, не спасало даже приличное жалование. Всё больше девушка чувствовала себя обманутой. Она поступилась со своим счастьем, простым и понятным женским счастьем: любить и быть любимой. И всё ради чего? Не этого же она хотела? Напрочь прогнившее коррумпированное Министерство, подковёрные игры мелких чиновников и презрение магов к маглам, с чего-то вдруг взявших, что в чём-то превосходят простых людей. Да уж, это точно не было похоже на её мечту. Поэтому теперь, спустя длительный срок, почти два года, Минерва действительно чувствовала себя обманутой. Потому что она отказалась от счастья ради того, чтобы быть полезной. Но не ради того, чтобы гнить в офисе, изо дня в день отбивая себе язык контраргументами против антимаггловской позиции некоторых волшебников. Постепенно приходило осознание того, что просто необходимо что-то менять… но что?