Мёртвые не умирают

Гарри приходит в себя от дневного света, бьющего в глаза, и громкого сигнала автомобиля. Перед глазами размытые пятна, в которых чётко просматривается белый потолок и границы коричневых стен. В голове абсолютная пустота и «серость». Да, именно «серость» — самое ужасное, что может быть, когда не чувствуешь ничего. Совершенно. — Джейми! Джейми, ты встал? — топот ног где-то в глубине дома, через несколько мгновений дверь комнаты распахивается. — Я так и знала, что папа тебя разбудил, — сетует слегка угловатая женщина, стреляя в подростка совершенно чёрными глазами. — Как спалось? — она подходит к Гарри, и её ладонь опускается на его лоб. Наверное, женщина заметила, как Гарри шарахнулся от неё, потому что в эту же минуту она уселась рядом с Гарри на кровать и обхватила его руки своими ладонями: — Ты… ты опять не помнишь меня? — она сбивается в самом начале, поглаживая пальцами руки подростка. — Ох, милый… — женщина протягивает руку к тумбочке и через мгновение Гарри на уши опускаются дужки очков. — Спускайся вниз, я всё тебе расскажу, — она соскальзывает с кровати, всунув Гарри в руки фотографию. На ней изображена пара, перед ними мальчик. Гарри осматривает фото не спеша. «Кто эти люди?», он поднялся с кровати, ощущая дрожь в коленях, подошёл к зеркалу, что висело на дверце шкафа. Начал вглядываться в отражение — ни одну вещь не узнавал: кофта, штаны и даже серёжка в ухе. Схватился за фотографию и долго сравнивал себя с парнем на фото. Похож. — Джеймс… — тянет имя, прислушиваясь к звучанию собственного голоса. И тут в голове что-то щёлкнуло — это имя ему знакомо. Отозвалось теплотой в сердце. За завтраком он не знал куда себя деть. Эта женщина оказалась его матерью, но… он не узнавал — она протягивала руку, трогала волосы, но Гарри не чувствовал ничего. Не смотря на то, что она была постоянно рядом и многое рассказывала из его прошлого, подростку хотелось только одного — отойти от неё подальше. Гарри узнал, что он школьник — ученик десятого класса. У него нет девушки и друзей из-за его диагноза, как сказала мама. А ещё, из-за работы, отца часто нет дома. Он, к слову, тоже никаких реакций не вызвал, когда вечером вернулся домой. Гарри было неловко, а ещё подсознательно он улавливал какую-то фальш в разговорах родителей и иногда замечал их странные гляделки. — Выпей эти таблетки и отдохни, — протягивает раскрытую ладонь с тремя цветными пилюлями и стакан воды. Гарри опрокинул их в себя без какой-либо мысли. — Открой рот. Ступор. Именно так он может описать это состояние. — Что? — Покажи, что ты их проглотил, — спокойно повторяет мама, но подросток замечает с какой силой она сжала в руке пустой стакан, прежде чем сделать требуемое. — Язык подними… Молодец, — слегка потрепала его по волосам и упорхнула в сторону кухни. Зарождающаяся мысль об абсурдности ситуации гасится уже через несколько минут, когда по телу начинает расползаться приятная волна. Становится очень спокойно и на лице расползается глупая улыбка. Его маму зовут Скарлетт, а отца — Джон. Уотсон. Его папа работает врачом, а мать домохозяйка. Так и начинается калейдоскоп будней Гарри Поттера — абсолютно одинаково: пробуждение, он ничего не помнит; хлопочущая над ним мать; рассказ о нём и о семье; завтрак, обед и ужин по строгому расписанию; знакомство с отцом и приём трёх чудесных цветных таблеток перед сном, после которых наступает чувство совершеннейшего релакса; последний шаг — сон и всё по новой. Так проходит неделя, или месяц, или год — Гарри не знает, по правде сказать, ощущение реальности с каждым днём всё хуже. Была, наверное, осень, когда подросток, следуя интуиции, написал себе на руке «никаких таблеток. Джеймс». Он успел сделать надпись как раз после их приема, но ещё до того, как почувствовал их воздействие на свой организм. А потом — сон без сновидений. — Джеймс? — вопрос в пустоту. — Это моё имя… Аккуратно водя пальцами по кривоватой надписи, сделанной синими чернилами явно наспех, Гарри решает последовать совету. Весь последующий день ожидая, когда ему дадут лекарства. — Открой рот, — не просьба — приказ. Прикрывает рот ладонью, закашлявшись, сам же — заталкивает таблетки языком в пространство между щекой и зубами. — Подавился… — не смотря в глаза, протягивает матери стакан. — Ничего… Ага… Язык подними… Молодец, — уходит, прикрыв за собой дверь. Гарри вытаскивает таблетки и прячет их под матрас — это кажется разумным. Он хочет снова сделать надпись на руке, потому что предыдущая смылась во время принятия душа, но в его комнате нет ни одной ручки. Вообще никакой канцелярии. — Джейми, ты спишь? Следуя скорее интуиции, нежели разуму, он ныряет в кровать, накрываясь одеялом по самый подбородок. Очень вовремя — именно в этот момент дверь в комнату открывает, впуская тёплый жёлтый свет из коридора, и до подростка доносится облегчённый выдох, прежде чем женщина закрыла дверь. Гарри же лежит, скованный непонятным страхом ещё несколько долгих минут, прежде чем вновь встать с кровати, чтобы прижаться ухом к щели в дверном проёме. Голоса родителей слышны слишком слабо и он набирается смелости, чтобы чуть-чуть, буквально на сантиметр, приоткрыть двери спальни, прислушавшись. — Сегодня у нас разговор с Дамблдором, ты же помнишь? Я так… — слова тонут в коридорах дома. — Да-да, думаю на следующей неделе… — … купил дом на окраине… — это уже говорит отец. — … тихий… Больше слов было не разобрать. По-видимому, родители переместились на кухню и Гарри осторожно закрыл дверь, стараясь не хлопнуть язычком. Он вернулся обратно в кровать и начал размышлять. В подслушанном разговоре не было ничего необычного, но что-то внутри упорно твердило, будто Гарри упустил нечто важное. Это странно, но когда мама говорила про Дамблдора, внутри что-то кольнуло. Может быть, это его родственник? Нет, не то… И почему мама проверяет, выпил ли он таблетки? Про какой дом говорил отец? Столько вопросов… Этой ночью Гарри спал тревожно — сны атаковали его сознание. Он видел себя. Чувствовал боль во лбу и жжение на запястьях. А проснувшись утром, оказался слишком уставшим и вымотавшимся. Мама, как и вчера, начала рассказывать ему всю его жизнь, хотя кое-что Гарри всё же запомнил — надпись на запястье и требование показать рот после принятия таблеток. Всё остальное — пустота. В этот день ему вновь удалось не принимать лекарства — он спрятал их в кулаке. И на следующий — тоже. Каждый раз перед сном Гарри закрывал глаза на несколько минут и пытался думать. Он собирался преодолеть это. Дни сливались воедино. Гарри не мог сказать точно, сколько он уже живёт в этом состоянии. А однажды днём отец объявил: — Джейми, одевайся, мы уезжаем. Оказалось, они переезжают. Гарри вовремя успел залезть под матрас, охнул, увидев сколько под ним накопилось пилюль и рассовал их по карманам куртки. — Я только в туалет зайду. Высыпал таблетки в унитаз, смыл и только потом облегчённо выдохнул. Он и не знал, как на него это всё давило. Сейчас же — будто камень с плеч. А когда Гарри оказался на улице, то ощутил такой взрыв эмоций, каких не испытывал уже слишком давно. Такое чувство, что он забыл, что такое ветер… Наполнив грудь свежим осенним воздухом, Гарри почувствовал, как у него закружилась голова; ветер прикасался к его волосам, шее и рукам и, о Мерлин, как же это было приятно… особенно чудесно ощущалось солнце, словно целующее его лицо тёплыми лучами. — Быстрее, Джейми, ты же вчера выходил на улицу! Пальцы словно окаменели. Гарри даже побоялся открыть глаза и забыл как дышать. Он точно помнил, что уже очень давно не выходил из дома. — Правда? — спрашивает, всё ещё не в силах шелохнуться. — Ну не буду же я тебе врать! — уперев руки в бока, уверяла мама. — Садись в машину, не задерживай нас, — подталкивает она его в спину. — Ты выходишь на улицу каждый день после обеда. «Каждый день…»

***

«Форкс» — читает Гарри на табличке перед въездом в город. После слов матери он надолго ушел в собственные мысли. — Мы с мамой решили, что ты попробуешь походить в эту школу, — резко разрезал тишину в машине отец. — Правда я совсем не вижу в этом смысла, ты ведь всё равно забываешь каждый свой день, — Гарри замечает, с какой силой мужчина сжал руль. — Джон, — прерывает его мама. — Это настолько глупая идея, что я… — Замолчи немедленно, — пронзительно смотрит на отца. А у Гарри словно вспышка в голове: « — Пускай он походит в маггловскую школу. Хочу посмотреть, что из этого выйдет, — от звука его голоса внутри словно натягивается струна, хотя подросток и не может вспомнить кто его обладатель. — Директор, при всем уважении, я считаю, что это… — Адалинда, прекрати. Он уже столько времени находится под зельями, что от его личности не осталось и следа. Я считаю, что мы можем попробовать сделать его другим человеком, поэтому после переезда будешь давать ему новые таблетки. — Для чего это делать? — У мальчишки огромный потенциал и я хочу воспитать в нём нужные всем нам качества… Он ещё послужит. — Что вы задумали? — Это не важно, моя девочка, совершенно не важно, просто делай, что я говорю.» — В школу?.. — осторожно повторяет Гарри. Кажется, он только что вспомнил один из послушанных разговоров. Или это был сон? — Да, милый. Гарри знал голос матери и тот голос тоже… Но какая Адалинда и… о чём вообще они говорили? У него заболела голова, особенно запульсировал шрам над бровью. — Мам, а откуда у меня этот шрам? — Ты свалился с качелей, когда был маленьким. — Ка-че-лям… — произносит по слогам незнакомое слово и в голове возникает образ. Это впервые. Обычно он видит образы или лица только во сне. Больше они не говорили. Родители только кидались друг в друга напряжёнными взглядами. Благо ехать им оставалось не долго. А когда машина, наконец, затормозила возле небольшого двухэтажного особняка, Гарри тут же наполнил лёгкие свежим воздухом — здесь он другой. Отличается от того, который был в их прежнем доме. Более влажный, чувствуется аромат дождя и хвои.