Тёплый снег в моей мечте

Глухие отдаленные совсем незнакомые голоса бормочут что-то бессвязное. Фигура, расплывчатая, но до боли знакомая, постепенно отдаляется, всё больше превращаясь в маленькую точку и уступая место глубокому мраку.  — Стой! — хочу кинуться, чтобы поймать, не отпускать, однако ноги застыли, прилипли к глупому цементному к полу. Чертыхаюсь и протягиваю руку, тщетно пытаясь сдвинуться с места. Бесполезно. Фигура, заметив мои жалкие попытки, вмиг замирает, оценивая обстановку. Приоткрывает маленький ротик, будто бы не решается произнести ни слова. Крупные слёзы постепенно скатываются по невинному и отчаянному лицу зеленоглазого. Неуверенная ватная рука со шрамами приподнимается. Через секунду фигура уже медленно машет рукой, как это делают на прощание.  — Нет, — начинаю я.  — Каччан, прощай, — дрогнувшая искренняя улыбка простилается сквозь дорожки солёной воды.  — Нет! — мой тяжёлый крик проносится вперёд, беспощадно застилая уши, перекрывая все вокруг. Голоса постепенно замолкают, фигура превращается в размытые очертания, растворяясь во мгле. Становясь с ней единым целым. В один краткий миг всё исчезло, оставляя меня в неведомом пустом пространстве.  — Кх, — сухой всхлип становится таким невозможно оглушительным. Сжимаю кулаки до крови, поднимая голову с глазами, потерявшими нечто дорогое.  — Деекуу!!! Я. Задыхаясь, распахиваю глаза, пытаясь сфокусироваться и отдышаться. Проснулся в холодном поту, с весьма охрипшим голосом. Горло саднило, нужно срочно выпить воды. Не спеша, встаю с безразмерной кровати, слегка пошатываясь. Как в сером беспроглядном тумане неспешно спускаюсь по довольно широкой резной лестнице. Хватаюсь за голову рукой, пытаясь стряхнуть остатки кошмарного и одновременно такого желанного сна. Он приснился мне всего 3 раз за этот бесполезный и мрачный год. *** Поставив пустой хрустальный стакан на стол, поворачиваюсь в сторону двери, выходящей из просторной кухни в ванную. Мне немедленно нужен душ. Чтобы смыть с себя остатки бездны и просто хренового настроения. Стою под горячими обжигающими струями воды. Капли пробивают выпирающие мускулы на руках, груди, заставляя их напрягаться. Сжимаю челюсть и бью со всем силы кулаками по стене. *** Тот день я помню очень смутно. Голоса, плач, вой сирены, холодный асфальт, разбитые в кровь костяшки пальцев. Затем я вроде бы отключился на пару дней. Как говорят врачи: от сильного неподготовленного стресса. Нет, я не плакал. Больше… ни разу. Просто выключил нахрен все эмоции и существование. Первый раз он мне приснился спустя месяц. По началу это был великолепный сон, как наяву. Мрак уступил место бескрайнему полю, сплошь покрытому белоснежным сверкающим и главное не холодным снегом.  — Каччан, — позвал очень знакомый голос, которого я так давно не слышал. Оглянулся. Деку… Кудрявые волосы, покрытые сверкающими хлопьями снега. Большие распахнутые от радости глаза. Естественный румянец на щеках. Милая детская улыбка. Этот образ делал его похожим на ангела. Я медленно осел на мягкий, словно покрывало снег. Крепко схватился руками за голову, пронзившую будто бы сотнями игл, прервав зрительный контакт и устремив задумчивый взгляд в сторону. Там, где нет конца, и простилается только бесконечное белесое покрывало.  — Каччан… — перевожу взгляд на источник мелодичного голоса, — Каччан ведь будет сильным? — с надеждой спрашивает своего возлюбленного. Меня. Мотаю головой, опустив голову и сильно сцепив зубы, до хруста. Чуть ли не выдёргиваю волосы цвета блеклой соломы.  — Почему… Почему я не успел… Спасти тебя? — совсем тихо, еле слышно спрашиваю, с нотками гаснущей досады. Однако зеленоволосый всё отчетливо услышал и поспешил заверить:  — Каччан совсем невиноват в этом, — печаль прослеживается в нежном голоске, — мне нужно было быть внимательнее, — тихий виноватый смех. Спокойная ровная тишь да гладь. В этом странном месте не прослеживается ни единого шороха, кроме наших голосов, что кажутся такими оглушающе громким звуками.  — Деку любит Каччана, — поднимаю голову, опуская руки в небольшом смятении. Такое милое мимолётное признание. Всё та же улыбка на губах. Маленькие, едва заметные снежинки на ресницах. Резко встаю, отряхивая хлопья снега с затёкших ног. Быстрый шаг вперёд. Ещё. И Ещё. Встаю напротив, глаза в глаза. Близко. Рука решительно потянулась к неприкасаемому до этого хрупкому на вид ребёнку, и с губ слетел очевидный вопрос:  — Можно я дотронусь до тебя? Не дождавшись ответа который ничего бы не изменил, притягиваюсь вперёд, обхватывая холодное тело дрожащими руками, успев прижаться всего на секунду, почувствовать знакомы запах лишь на миг. Фигура в тот же миг растворяется в руках, оставляя лишь прозрачный отблеск, как будто её и не было. *** В глубокой задумчивости опускаюсь на большую воздушную софу с огромными квадратными подушками, машинально протирая сырые волосы махровым полотенцем на плечах. Пару капель соскользнули с кончиков и упали на диван, создавая круглые темные пятнышки, которые потом наверняка высохнут. Я со вздохом скользнул взглядом по окружающим предметам. Родители подарили этот огромный двухэтажный дом ещё полгода назад. Но, он мне нахрен нужен такой холодный, такой пустой? Он давит. Широкие стены, высокий дубовый потолок, слишком много свободного пространства. Как бы это не звучало, но мне в этом помещении одиноко. «Без тебя» — промелькнула здравая мысль. Вздохнул. Нужно что-нибудь поесть, иначе сил не будет ни на что, хоть сегодня и выходной. Лениво и неохотно поднимаюсь с весьма удобной софы, направляясь на кухню. *** Громкий пищащий звук телефона выдернул из раздумий. Быстро переведя взгляд на предмет, расположившийся около фарфоровой сахарницы, одним движением схватил, ответив при этом на вызов. Отец.  — Йо, сынок, — обычное добродушное приветствие. От отлично знакомого голоса чуть потеплело, я ненадолго расслабился.  — Здоров, батя, — так же привычно отвечаю бодрым голосом.  — Поздравляю, сын, с 19-летием, — ах, да. Сегодня же мой день рождения.  — Праздновать с друзьями будешь, помочь с организацией? — да уж, отец любит подготавливать вечеринки.  — Нет, па. Не надо, я не буду отмечать, — вертя в руках чайную ложечку, отказался, чуть нахмурив брови.  — Вот как. Очень жаль, но это только ты вправе решать, — чуть расстроившись вздохнул отец и поспрашивав о том как я себя чувствую, всё ли в порядке, рассказав что-то смешное про маму, тепло попрощался, сказав, если что, звонить. Отложил в сторону телефон, я перевёл серьёзный взгляд в круглое окно напротив, с кремовыми занавесками. Ясное, солнечное утро, ни намёка на пасмурную дождливую погоду. Прямо как ровно год назад. Да, всё верно. Деку признался в своих чувствах именно в мой день рождения, про который помнил, но я лет пять назад хорошо пригрозил, чтобы он не поздравлял. Однако, на вечеринку я его всегда приглашал. И глупый Деку всегда приходил. Без него вечеринка не была бы такой классной, с приятной атмосферой. Признание этого до чёрта милого ребёнка было самым лучшим подарком в такой день. Но именно тогда, минутами позже зеленоглазого не стало. И это было самой большой потерей за всю прожитую жизнь. Раздраженно несильно стукнул по светло-карминовому столику кулаком. Ну вот почему всё сложилось именно так! От нахлынувших воспоминаний внезапно безумно захотелось увидеть тебя, твой образ. Хотя бы на дурацкой ничего не заменяющей фотографии. Тот факт, что подобный сон приснился возможно в последний раз заставил глухо застонать и стукнуться лбом о деревянное покрытие. Затем, потирая слегка ушибленный лоб рукой, я направился к выходу из светлой кухни, чтобы выполнить поставленную цель. *** Копаюсь в захламлённом шкафу в надежде, что оттуда всё барахло не свалится огромной кучей на пол. Не то. Опять не то. Чёрт. Спустя сотню чертыханий и ругательств наконец с трудом вытаскиваю небольшой пыльный альбом в голубой бархатной обложке с блестками. Какой пафос. Не раздумывая опустился вместе с предметом на пол, усаживаясь на прохладный деревянный пол и перелистываю одну за другой заполненные различными моментами плотные страницы. Вот открылась нужная страница. Бережно провожу пальцем по старой фотографии в черной рамочке из бумаги. Два маленьких мальчика стоят совсем рядом. Справа — малыш с воздушными ярко-зелеными кудряшками, очаровательной улыбкой в красивеньком бирюзовом комбинезончике держит рукой за красную с золотыми пуговицами курточку малыша слева — с колючими блондинистыми волосами, превосходствующим взглядом алых больших глаз, улыбкой во все 32 и геройской позе.  — Деку, — шепчу, склонив голову, мельком заметив, что мальчишка на фото не решается взять за руку, — я скучаю по тебе. Ностальгически смотрю на живое воспоминание, желая вновь сфотографироваться с зеленоглазым, но уже взять за тёплую руку, ловким движение притянуть к себе, взъерошить непослушные волосы… Вдруг проскользнуло чувство, что в голове начинает постепенно гудеть, и четкий фокус со временем стал изменяться, уступая место бело-серым неясным пятнам, мелькающим в глазах. Гул увеличивался. Я зажмурился и встряхнул головой, чуть скривив губы. В голове вроде что-то стало перестраиваться, чувство будто мозг изменяет своё строение, впихивая новые данные целой кучей за раз. Шум превратился в противный ультразвук. Всё вокруг закружилось, становясь единой темной массой. Черная дыра постепенно засасывала, и я не очень-то сопротивлялся, не понимая, что за фигня происходит. Вместе с ультразвуком начал действовать на нервы противный писк. До невозможности громко, кажется, что барабанные перепонки не выдержат и лопнут прямо сейчас. * Громкий писк *  — Хватит! — внезапно шум испарился. В голове в это же время прекратились перестройки. Ожидая подвоха, медленно чуть дрогнув веками, приоткрываю глаза, фокусируя взгляд. Боль в башке медленно отступает. Темно. Где это? Щупаю окружность вокруг себя. Холодные сырые стены, каменный скользкий пол, что-то металлическое, вытянутое округлой формы. Ведро? И швабра как раз рядом. Пахнет затхлостью и сыростью. Прямо как тогда… Нет, не может быть. Судорожно хватаюсь за воротник, оттягивая удушающий край, скользя взглядом по сторонам. Глаза, уже привыкшие ко тьме, вырисовывают картину каморки, где я был год назад. Да ну. Да ну не. Оглядываю себя, щупая руками. И форма как раз таки школы Юуэй. Плотный серый пиджак, белая просвечивающая рубашка с короткими рукавами, расстегнутая на 2 верхние пуговицы, обнажая верх груди, темные свободные брюки с передними карманами. Очень подозрительно. Впрочем, как всегда, плевать. Главные вопросы застрял и комком в горле: «Деку? Где? Он жив?» Сам факт того, что я каким то чудесным глупым образом попал в прошлое, заставил сердце колотиться чуть быстрее, руки сжались в кулаки, собирая пот, в результате чего появились небольшие покалывания от взрывов. Я ещё могу успеть его спасти! Если только потороплюсь. Ни теряя ни секунды, распахнул дверь с ноги, чуть ли не выбив при этом, и сломя голову помчался в сторону, где произошла катастрофа.