— Сара, все очень сложно, пожалуйста, — я видела, как его челюсти сжимаются, и голос переходит в низкое рычание, — давай поговорим наверху. Вернись в клуб, — Майкл сделал паузу, закрыв глаза, и снова посмотрел на меня своими ясными глазами, полными любви. — Просто подожди меня наверху и дай мне возможность все объяснить.
С этими словами он развернулся и ушел в глубину переулка, а я не знала, что делать и как унять дрожь во всем теле. Мне было страшно от того, что я увидела: изуродованное лицо незнакомого человека, яростный взгляд Майкла, и эта жестокость, с которой они вместе с Вишней творили. Я наивно полагала, что ничто в этом мире не сможет изменить моих чувств к Тёрнеру. Или все-таки сможет? Сейчас мне стоило быть максимально честной с самой собой, потому что на кону слишком многое. На негнущихся ногах я неслась прочь от этого места, оставляя позади Черного Дракона: разъяренного, жуткого, кровожадного.
Подойдя к входной железной двери клуба, я встала, как вкопанная, и не решалась войти внутрь. В тело словно вонзили тысячи иголок и проворачивали их с особым садизмом раз за разом. Мозг закипал от одной мысли о том, что если я войду и выслушаю любое его объяснение, даже самое бредовое, если только снова почувствую его руки на своем теле, увижу его глаза, почувствую вкус губ, то поверю, прощу, смирюсь и забуду то, что увидела.
«Я не про любовь, Сара». Теперь до меня стал доходить смысл его слов. Но пазл отчаянно не складывался. Со мной Майкл Тёрнер был самым нежным, самым заботливым, самым добрым и самым счастливым человеком, и мое сердце это чувствовало каждый раз, спотыкаясь и падая камнем от его слов, взглядов, прикосновений.
Но там, среди рассветных лучей, озаряющих его строгое и собранное лицо, он был совсем другим: неизвестным мне человеком, для которого то, что он делал, было нормой.
Я зажмурилась и закрыла рот руками, сжимая пальцы так сильно, как могла. Я так долго добивалась его расположения, так долго заслуживала эту нежность. И сейчас я не знала, что правильно. Ужас стал сменяться замешательством, и мой внутренний барьер рухнул, потому что я должна была услышать, что Майкл скажет. Я убрала руки от лица и шумно выдохнула, открывая «Адские ворота».
Майкл и Вишня вернулись достаточно быстро после меня.
— Как прошло, парни? — спросил какой-то грузный мужчина с длинной, как у Санты, седой бородой.
— Все в порядке. Он понял, что был неправ, — абсолютно спокойно, с полуулыбкой на лице, сказал Вишня.
Они вместе подошли к барной стойке, снимая окровавленную одежду, тщательно вытирали руки и свои лица белыми тканевыми салфетками, отчего те становились бордовыми, впитывая насилие и агрессию. Пятна на ткани образовывали причудливые узоры, схожие с теми кляксами Роршаха, которые показывают мозгоправы.
Я невольно закусила нижнюю губу, окидывая взглядом рельефное тело Тёрнера, на котором огромным полотном извивался в диком оскале черный дракон. Мое дыхание участилось, и я уже знала — любое сказанное Майклом слово будет принято мной как истина, потому что он мне не безразличен. Майкл-мать-его-Тёрнер влез мне под кожу, обустраиваясь там и овладевая разумом и телом с каждой секундой все сильнее.
Мы столкнулись взглядом, когда мой Дракон натягивал на свои плечи чистую черную футболку, и мне казалось, что мир замер: зелёные, ясные и такие родные глаза, чуть нахмуренные брови и медь в растрепавшихся волосах, падающих на лоб. Я просто падаю в пропасть без возможности на спасение. Тону в Море Тёрнера, пропадая под толщей воды, которая с каждым метром все темнее и темнее, но мне хорошо и спокойно в этой темноте. Рядом с ним.
Тёрнер подошел ко мне, и, усаживаясь в кожаное кресло, потянул меня за собой. Он взял мое лицо в свои ладони, пристально заглядывая в глаза и пытаясь найти ответ на все свои вопросы; но вместо этого Майкл прижал меня к своей теплой груди, запустив пальцы в мои волосы. Обеими руками я отчаянно вцепилась в него, заключая в кольцо своих объятий. Мое тело говорило:
«я принимаю полностью, тебе даже не нужно просить меня об этом». Но я не произнесла ни слова.
Майкл гладил меня по волосам, целуя их и переходя к моим щекам, которые пылали от его близости ко мне.
— Маленькая, я никогда не причиню тебе вред, ты же это понимаешь? Я делаю то, что необходимо, чтобы защитить свою семью. Защитить тех, кого люблю, — после этих слов он сжал меня крепче, словно боялся потерять. Я слышала, как бьется его сердце под футболкой, прижимаясь сильнее к этому звуку.
— Кто этот человек, Майкл? Тот, которого ты… — я не смогла договорить эту фразу, как будто в горле застряла рыбная кость, ранившая при любой попытке движения. — То есть должна же быть какая-то причина всего этого, ведь так?
— Сара, — он перешел на вкрадчивый шепот, — ради твоего же блага, тебе лучше не знать этого. Я только скажу, что он не выполнил своих обязательств.
— А ты, как цепной пес, которого спускают с поводка, чтобы заставить людей держать слово?
Черт! Черт! Черт!!!
Слова вылетели быстрее, чем я осознала их смысл. Но Майкл сразу понял суть. Его глаза потемнели и снова приобрели оттенок холодного зеленого камня, не выражающего ничего.
— То есть вот кто я в твоих глазах? — Майкл на секунду замер и отстранился, еще сильнее откидываясь и вжимаясь телом в спинку кресла. — Я думаю, тебе пора в школу, Сара. К одноклассникам.
Он мягко, но требовательно спустил меня на пол, схватив за руку и отводя к выходу. Мы вышли на улицу в полном молчании, но я чувствовала, как он сильнее сжимает мое запястье.
— Майкл, пожалуйста, хватит, мне больно! — Я пыталась избавиться от его грубой хватки, но ничего не выходило.
— Мне тоже, Сара.
— Просто отвези меня домой.
— Я считаю, тебе нужно хорошенько подумать, принцесса. Подумать и решить: действительно ли ты хочешь быть со мной. Способна ли ты принять кого-то со всем его дерьмом? Будешь ли ты сучкой цепного пса, — Майкл часто дышал: со стороны казалось, что ему не хватает воздуха, и он отчаянно и жадно хватает каждую его крупицу. Его брови были сурово сдвинуты, а руки спрятаны в карманах джинс. Он не смотрел на меня, словно брезгуя.
— Зачем ты так со мной, Майкл? — глаза наполнились влагой, которая катилась вниз по щекам.
— Надеюсь, ты меня услышала. Приеду через неделю, и ты скажешь мне свое последнее слово, Сара.
Всю дорогу до дома мы ехали в гробовом молчании. Тело Майкла превратилось в один оголенный нерв, и он вздрагивал и поеживался от каждого моего нечаянного прикосновения, будто я была живым огнем, причиняющим ему боль.
Я проклинала себя за свой язык. Если бы можно было отмотать время назад.
Если бы. Слезы текли по моим щекам, наказывая за глупость, несдержанность, за мою беспечность.
Майкл молча ждал, пока слезу с байка. Я стояла напротив него, потупив свои красные заплаканные глаза, и сделала робкую попытку хотя бы прикоснуться к моему Дракону. На это он только ощетинился и сквозь сжатые челюсти скупо процедил, даже не глядя на меня:
«Думай, Сара. Времени у тебя достаточно».
***
Через 40 минут я должна была быть в школе, поэтому осторожно пробралась в свою комнату по приставной лестнице, оставшись незамеченной для мамы.
Секундного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы понять, что со мной что-то не так. Да, блять, все со мной не так. Я только что сделала себе харакири самым тупым мечом на свете.
У меня есть шанс все вернуть, но мне нужна ясность. И теперь я хочу услышать историю Адель Моринг.
Я должна найти её и узнать, что было между ними с Тёрнером. И хочу знать его тёмную сторону на все сто процентов.
***
Было наивно полагать, что Моринг будет откровенничать со мной с порога, но иногда я бываю убедительной. Первый урок тянулся мучительно долго: я боролась со сном, наваливающемся на мои веки песочными барханами, и нервно изрисовывала поля тетради разноцветными ручками в ожидании перемены. К концу урока я совершенно сошла с ума, увидев, что все это время рисовала моя рука. Это был дракон. С зелёными глазами. Ну вот, Майкл даже на подсознательном уровне владеет мной безраздельно.
Звонок прозвучал для меня так, словно небеса разверзлись, и апостол Пётр самолично открыл мне ворота в рай.
Схватив за руку выходящую из класса Адель, я оттащила ее к шкафчикам, прижимая всем телом. Выглядело это так, словно я хочу незамедлительного страстного коитуса с Моринг, но мне было все равно.
— Сара, ты чего творишь? — рыжая возмущённо взвизгнула, скидывая с себя мои руки.
— Адель, нет времени на долгие прелюдии, нужно поговорить насчёт Майкла Тёрнера. Я умоляю тебя, мне нужно знать, что между вами произошло.
Адель изогнула бровь, самодовольно ухмыльнулась и вперила в меня свои янтарные глаза.
— Встречный вопрос, Сара: что у тебя с ним? — она скривила губы в ехидной усмешке.
— Мы, вроде как, встречаемся. Встречались. Я не знаю, — подступающие слёзы начинали душить и перекрывать доступ к кислороду. Я сглотнула горечь, пересиливая себя. — Прошу тебя, расскажи мне.
— Хм, интересно. Почему он все время приезжал в клуб без тебя?
— Откуда ты знаешь про клуб? — я закрыла глаза и потерла пульсирующие виски.
— О’Нил, ты думала, что одна: единственная, посвященная в общество Черных Драконов? Тебя ждет боль разочарования.
— Адель, я умоляю тебя.
— Ну, только ради вашего счастья, голубки. Я же видела, как он смотрит на тебя. Готова прогулять пару уроков?
— Если я их не прогуляю, то вскроюсь в ванной сегодня вечером, — я грустно улыбнулась.
Адель в момент смягчилась и потрепала меня по волосам, хотя ее взгляд был довольно противоречивым: смесь обиды, раскаяния и жалости.
Мы вышли из школы, направляясь в сторону небольшого детского парка, где по выходным весь Сентфор катался на коньках. Я забралась на деревянную трибуну, с которой открывался вид на каток, Адель села рядом. Мое нетерпение было видно невооруженным глазом: руки не находили покоя, перебирая любые предметы в пальцах. Еще немного, и я бы разорвала кожаный ремешок своей сумки.
Увидев это, Адель посмотрела на меня со снисходительной улыбкой и достала пачку сигарет.
— Угощайся, знаю, ты тоже куришь.
Я затянулась сладковатым смогом с привкусом яблока и выпустила дым небольшими колечками, рассмеявшись самой себе от этого. Легкое головокружение от сигарет расслабило мой разум и тело, помогая выйти из стресса, который не кончался вот уже больше 8 часов.
— В общем, раз для тебя это очень важно, то слушай. Главная мораль истории будет только одна: Драконы не прощают предательства, и у тебя ограниченный кредит доверия, если ты спишь с ними. Судя по твоему лицу, ты лажанула по одному из пунктов.
Я нервно затянулась и бросила голову на поджатые колени. Адель чиркнула спичкой, закурила и продолжила:
— Полгода назад, или около того, я познакомилась с одним парнем в баре. Не спрашивай, как я там оказалась, просто большие деньги и связи родителей открывают многие двери.
Этот мой знакомый оказался ни много, ни мало главарем Драконов — Аарон Хилл. Наши встречи были всегда только ради секса и ничего больше, до тех пор, пока мне в голову не пришло влюбиться в этого головореза, — Адель замолчала, затягиваясь табаком. Я понимала, что тема для нее тоже не из самых приятных, и не стала нарушать ее монолог. — Опустим подробности, но мы вроде как были вместе. Ровно до того дня, когда Аарон уехал из города по их очередным делам, поручив Тёрнеру разобраться с какими-то идиотами, не заплатившими вовремя по долгам в казино, — мои глаза округлялись, но я не перебивала и внимала каждому ее слову. — Уж не знаю, какая муха укусила Тёрнера, но в тот вечер он был сам не свой: слишком много пил, даже для него. Он был подавленным и испуганным. Я впервые видела Майкла таким. Мы тусовались как всегда в их клубе, я тоже знатно перебрала в тот вечер, и вид несчастного Тёрнера меня выбешивал настолько, что я приложила максимум усилий для того, чтобы его растормошить. Снова опущу детали, чтобы ты тут фильтр от сигареты грызть не начала, — Адель посмотрела на меня краем своих кошачьих глаз. — В общем, я сделала все, чтобы разговорить Майкла. Как ты понимаешь, я не могла все делать на глазах остальных Драконов, но сути это не поменяло. Мы оказались у меня дома, снова пили, я заваливала зеленоглазку вопросами. В итоге, он вывалил на меня весь свой паршивый день: они с Вишней немного переусердствовали с мероприятиями по выколачиванию денег и чуть не убили человека. Я так прониклась его благородством и пьяными откровениями, что захотела приласкать, как ты уже поняла.
Я судорожно мяла ремешок сумки, отчего кожа на руках побелела от давления и перекрытого кровотока. Мой взгляд не выражал ни единой эмоции, потому что я до крови кусала щеки изнутри, перекатывая языком кусочки кожи и ощущая привкус железа.
— И как он тебе?
Адель чуть не поперхнулась от застрявшего в горле удивления от моего мазохизма.
— Он был в стельку пьян, как и я. Но я помню, что он был зол как черт и трахался так жестко, что я себе ногти поломала об кухонную столешницу. Мне казалось, что он пытается выдолбить из себя всю эту ярость что ли. А я была чем-то вроде громоотвода, который был нужен. Чтобы пар выпустить, в общем.
— А почему ты была не в духе тогда на пикнике и после моего дня рождения?
— Ха, думаешь, из-за Тёрнера? Боже, Сара, ну нет же! Аарон узнал обо всем, что произошло, и кинул меня. Майкла он, конечно, простил, потому что они же семья! И Аарон для него как старший брат и наставник, мать его, — Адель смачно сплюнула себе под ноги. — Черт бы его побрал, этого Хилла.
Сердце проламывало ребра, а воздуха не хватало. Я задыхалась от слез обиды и, одновременно, облегчения. Майкл не был с Адель тем, кем он был рядом со мной. Вселенная, где только маленькая я и он — мой нежный Дракон, принадлежала лишь нам двоим. И мне не нужна была неделя, чтобы это понять.
