Поцелованная Богом

Чувства теряют силу, но шрамы никак не стереть. Любовь стала роскошью. Просто закрою глаза. Меня словно в цепи заковали, а воспоминания всё возвращаются. Не сделать и вдоха. Ты слышишь меня? Save me — B.A.P.

      Тамаё так давно не видела Мудзана, просто поразительно. Он ни капли не изменился: те же вьющиеся волосы цвета воронового крыла, та же аристократически бледная кожа с голубоватым подтоном, те же ярко-красные глаза. И эта его лукавая ухмылка, обнажающая ровные ряды белоснежных зубов. Даже его любовь к изысканной одежде из дорогих тканей сохранилась, лишь стиль изменился. Всё-таки такой, как он, был обязан следить за модой. Теперь вместо кимоно он носил костюм на европейский манер. Ему это шло — она признала это скрепя сердце.       Оставшись с ним наедине, женщина почувствовала себя некомфортно. Прошло столько лет… Воспоминания пробуждались в голове, старые раны вновь давали о себе знать, и призраки прошлого вдруг стали кружить вокруг них. Нельзя сказать, что всё в её жизни, к чему имел отношение Кибуцуджи, было неприятным. В конце концов, он излечил её от смертельной болезни, но чего это стоило Тамаё? Она не только лишилась всего, что ей было дорого, но и стала подручной настоящего монстра.       Мудзан был виновен во всех смертных грехах. Он — причина гибели многих людей. Он загубил ни одну душу. Он — хаос, бич, напасть. Чудовище.       И вот так, впервые за долгое время оказавшись рядом с прародителем, демоница испытала страх. Этот страх обволакивал её, окутывал, словно щупальцами — такими липкими и холодными, как сама Смерть. А ведь Тамаё даже умереть не боялась. Что мог сделать ей Кибуцуджи? Она давно освободилась от его власти. Единственными, чья судьба её волновала, были Марико и Юширо. У неё никого, кроме них, не осталось.       — Скажи мне, Тамаё, — наконец Мудзан прервал тяжёлую тишину, повисшую между ними. — Почему ты предала меня?       Женщина принципиально отказывалась смотреть на своего ненавистного собеседника. Она отвернулась от него, поджав алые губы и сложив руки на груди, уставившись в стену. Она ничего ему не ответила.       — Молчишь? — демон сухо усмехнулся. — Может, ты и не любила меня никогда?..       Тамаё прикрыла лиловые глаза, которые почему-то стали влажными, и сделала глубокий шумный вдох. Как он смел задавать ей такой вопрос после всего того, что они пережили вместе? После того, что она сделала для него?       — А жалеешь ли ты о том, что связалась со мной, Тамаё? — продолжал добивать её вопросами Кибуцуджи. — Может, было бы лучше, если бы ты дожила свой короткий век и умерла? Зато твоя семья осталась бы жива. И все те сотни людей, которых ты убила, остались бы живы. Никто бы из-за тебя не пострадал…       — Замолчи, — прервала его демоница, всё-таки бросив острый взгляд в его сторону. — Ты не имеешь права говорить мне такие вещи.       — Что? Неприятно слушать меня? — мужчина криво улыбнулся. Его слова были наполнены ядом. — Ах! — неожиданно он щёлкнул пальцами, и прямо под ним возникло его любимое кожаное кресло. Тамаё, отвыкшая от его фокусов, непроизвольно вздрогнула, когда сама машинально приняла положение сидя в точно таком же кресле, оказавшись напротив прародителя. — Впрочем, что говорить о былом? Тем более что сейчас наше прошлое не имеет никакого значения. Поведай-ка мне лучше о вашем плане.       Собеседница продолжала воротить от него нос, как от прокажённого. Хотя далека ли она была от истины?       — Ну же, не стесняйся, Тамаё, — демон чуть подался вперёд. — Мне интересно, что вы задумали, — он хмыкнул, опустив взгляд на свою раскрытую ладонь. — Раз вы обратили всех предателей, значит, Высшие Луны канули в лету. Как горько это осознавать. Горько и в то же время забавно. Доума, что жаждал вечного праздника жизни, Аказа, что жаждал силы и Шестая Высшая Луна, что жаждали отомстить своим обидчикам. Все они предали свои цели ради того, чтобы вновь обратиться к влачению жалкой человеческой жизни. И всё из-за какой-то девчонки.       — Как ты можешь? — наконец произнесла женщина, сердито посмотрев на собеседника. — Ты ведь тоже когда-то был человеком, как и я, как и они. И мы все просто хотели жить. Ты был смертельно болен и мог умереть, но ты изо всех сил боролся с недугом. Так чем же ты отличаешься от нас?       — Наше главное отличие в том, Тамаё, — начал пояснять Кибуцуджи, указав когтистым пальцем на неё, — что я не жалею ни об одном своём поступке. Я не жалею о том, что стал демоном. Я не жалею о том, что убил не одну тысячу людей. Люди — они жалки.       — Но ты… — Тамаё снова хотела возразить, но Мудзан предвосхитил её слова и тут же прервал:       — Я не отрицаю того, что я тоже когда-то был человеком. В конце концов, это же правда. Ты права, я очень хотел жить, но мне попросту не хватало ресурсов. И это относится не только ко мне, но ко всем людям. У кого-то из них нет денег, у кого-то нет здоровья, а кому-то попросту не хватает времени, — он беззлобно улыбнулся. Как будто беседовал со своей доброй подругой, а не с грязной предательницей. — А что насчёт демонов? У них — у нас — есть всё, что нужно для безбедного существования. Вот почему я не понимаю, чем ты или остальные руководствовались, когда отрекались от меня. Чем таким вас завлекла Саито Марико?       Демоница покачала головой. Он просто отказывается слушать и воспринимать то, что она ему говорила. Как об стенку горох. Что толку рассусоливать ему одно и тоже?       «Я не чувствую Марико, — отметила она про себя. — Она ведь осталась где-то в Крепости, но наверняка теперь сражается с той девушкой. Справится ли она? Лилия всё ещё у неё. Но какой смысл Кибуцуджи оставлять её в живых сейчас?»       — Знаешь, Тамаё, — низкий голос мужчины снова вырвал её из мыслей, — я ведь думал о том, что было бы, если бы я вновь стал человеком. Это произошло аккурат после того, как я узнал, что Избранная отыскала голубую паучью лилию. Но я очень быстро отмахнулся от тех глупых мыслей. В конце концов, даже если бы я перестал быть демоном, что бы меня ждало в будущем? Прощение? Ха! — он покачал головой. — Никто меня никогда не простит, ведь я — корень всего зла.       — Тут ты прав, — Тамаё покривила губы в какой-то злорадной улыбке, соглашаясь. — Ты никогда не заслужишь прощения. Гореть тебе в Аду ровно столько, сколько ты живёшь, а то и больше. Однако… — тут она устало вздохнула и расслабила мышцы лица. — Марико слишком добрая. Чересчур добрая. Хотя она никогда об этом не говорила, но, думаю, где-то в глубине души у неё живёт надежда, что даже такой, как ты, имеет право на прощение и на новую человеческую жизнь.       — Вздор, — спокойно отреагировал Мудзан. — Я убил её названных родителей и её друзей. Я испортил всю её жизнь. Какой бы доброй и наивной она ни была, с жаждой мести она не сможет справиться. Я более чем уверен, что она желает мне не просто смерти, а самых страшных мук.       Демоница покачала головой, и её взгляд стал серьёзным.       — Ты ошибаешься. Да, ты причинил ей много бед, но она не способна на месть. Её помыслы исключительно чисты, а душа не запятнана ни каплей злобы, как у ангела. В конце концов, она же посланник Небес, который должен даровать нам спасение и научить прощать.       — Вот что ты думаешь?..       В следующий миг Кибуцуджи уже стоял прямо перед собеседницей. Всё естество Тамаё сжалось, хотя сама она старалась не подавать виду, что боялась его следующего шага. Вопреки ожиданиям, он вдруг аккуратно положил свою тяжёлую ладонь ей на затылок и стал поглаживать её по блестящим каштановым волосам.       Сбитая с толку, женщина не сразу отреагировала. Было в этом жесте что-то давно забытое, тёплое и приятное. Но, отмерев, она всё-таки дёрнулась и перехватила его руку за запястье. Затем она подняла взгляд и пристально посмотрела ему прямо в глаза.       — Не трогай меня. Не смей. Не смей вести себя так, словно между нами нет этой… пропасти.       — Хм, — Кибуцуджи улыбнулся, но послушно отступил. — А ведь когда-то ты сама ластилась ко мне. Как давно это было. Теперь я вижу, что ты совсем не скучала по мне.       Демоница снова непроизвольно вздрогнула, когда улыбка спала с его лица и на лицо мужчины легла тень.       — От осознания этого мне хочется убить тебя ещё сильнее.       «Так почему ты до сих пор не сделал этого?!» — хотела бы прокричать ему прямо в лицо Тамаё, но опасалась последствий. Пока она не убедится в безопасности Марико и в том, что Кибуцуджи умрёт, она не посмеет расстаться с жизнью.       Неожиданно на глубине алых глаз прародителя промелькнуло что-то вроде недоумения. Он нахмурил тонкие брови, отведя взгляд в сторону и отстранившись от собеседницы.       — Что происходит? — едва слышно произнёс он. — Накимэ, что ты делаешь? Накимэ?..       А в следующий миг пространство вокруг них слегка исказилось, и с музыкой, извлекаемой из бивы, в помещении вновь появилась Марико. Она стояла позади Накимэ, держа ладони по обе стороны от её поникшей головы. Лицо Девушки-бивы скрывал листок с печатью, в котором Тамаё сразу же узнала магию крови Юширо. Но когда он успел?.. И как эта вещь оказалась у Саито?..       Невооружённым глазом было видно, как тело Избранной била мелкая дрожь. Неясно, чего именно она тогда боялась, но, оказавшись в комнате напротив Тамаё и Мудзана, она с шумом выдохнула, на мгновение прикрыв глаза. Не опуская рук, она посмотрела на Кибуцуджи, постаравшись придать себе максимально серьёзный вид, а затем произнесла:       — Не знаю, какую цель ты преследовал, отсылая меня отсюда, но цветок голубой паучьей лилии у меня, а не у Тамаё. И поскольку я вновь вернулась сюда, поговорим теперь о делах. Ты ведь сам говорил, что всё должно решиться этой ночью, правильно?       Лёгкая тень удивления на лице мужчины исчезла, когда он широко ухмыльнулся, обнажив клыки. Избранная девчонка не переставала его удивлять. Что ж, возможно, он всё-таки мог понять, почему его бывшие подчинённые увязались за ней. За такой, как она, может быть, он и сам мог бы последовать.       Когда-нибудь в следующей жизни.