Крик Большой Птицы

Ральф открыл для себя чердак. На чердаке всегда было немного душно, но именно оттуда в Дом приходил ветер перемен. Воспитатель чувствовал это. Крыша дома. Просто мирное местечко. Во всяком случае сейчас и для него. Хотя, когда Ральф появился там в первый раз, ему виделось все несколько иначе. Впервые оказавшись на чердаке, Черный Ральф почувствовал, как свобода связывает его по рукам и ногам. Здесь концентрация Дома достигала максимума. Казалось, все безумие и вольность, понятную им одним, собрали в маленькое помещение, как собирают в пузырек капли росы. Ральфу нравилось думать, что безумие приносили сюда сами обитатели дома: каждый по небольшому кусочку. А оно оседало на стенах, проникало в самые дальние щели и замирало, затаившись. Впервые оказавшись на чердаке, воспитатель понял, что это место существует не для всех; в то же время он осознал, что до него на чердаке уже бывали. Многих из них сейчас не было в Доме. Но каждый оставил здесь после себя что-то. Слегка потрескавшаяся пепельница, старая книга с потрепанной обложкой, на которой даже нельзя было разобрать название, любимая виниловая пластинка и много других безделушек… Вещи, недостаточно дорогие, чтобы не расставаться с ними совсем, но приобретающие свою важность именно здесь. Впервые оказавшись на чердаке, Ральф Первый решил, что здесь надо находиться одному. Чердак не любит шумных компаний и пустой болтовни. С ним можно поговорить по душам, но делать это лучше в одиночестве. Осознание тогда накатило на Ральфа, накрыло его с головой, чуть не сбило с ног. Но спустя несколько мгновений все эти ощущения будто испарились. И хотя воспитатель помнил, каким только что предстал перед ним чердак, теперь он не видел в этом помещении ничего особенного. Чердак отступил назад, спрятался в темной пыли полок. Он еще покажется этому человеку во всей своей красе, но сейчас еще не время: он поторопился. Ральф стоял на пороге. Оказалось, он опять стал свидетелем чего-то важного. Уже второй раз в жизни ему приходилось слышать крик Большой Птицы. Ни на что не похожий, раздирающий душу вой, от которого кровь стынет в жилах. Он подошел ближе и терпеливо дождался хотя бы относительной тишины. - Да это судьба, - невеселая ухмылка. – Ладно, вставай. Ральф почувствовал на себе недоверчиво-удивленный взгляд. Оно и ясно. Стервятник еще пытался прийти в сознание и не совсем понимал, что вокруг происходит. - Пойдем ко мне. Будем приводить тебя в себя, - Ральф не хотел продолжать беседу на чердаке. Это было не то место. Это он понимал. – Или ты собираешься вернуться в таком виде? Нечего размазанной тушью перед всеми светить. Стервятник нахмурился. Он окончательно вернулся к жизни. Сейчас Большая Птица была готова отправиться куда угодно, лишь бы не оставаться в этом проклятом месте. Он медленно поднялся, боль отступила на задний план. - А это не твое? – серьезно спросил Ральф, указывая взглядом на перо, оставшееся на подоконнике. Раньше воспитатель его здесь не замечал. Только сказав это, он сообразил, что ляпнул. Большая Птица уставилась на нечто, бывшее некогда частью крыла Белой. Самой чайки поблизости не было. Он понял, что теперь перо принадлежало ему. Такая насмешка. Шутка, черный юмор, который могли понять только две птицы. Он медленно подошел к окну и забрал предмет. Усмехнувшись комичности ситуации, Стервятник отправился к двери, где уже ждал воспитатель. Ему действительно следовало привести себя в порядок. В комнате Ральфа Стервятник наконец-то увидел свое отражение. Помнится, тогда ему подумалось, что лучше бы он его и не видел вовсе. Нервы, и без того потрепанные, точно остались бы целее. Чтобы вернуть себе хоть немного приличный вид Большой Птице понадобилось около часа. Он уже собирался молча уйти, как сделал это тогда, когда воспитатель остановил его. - Может останешься еще ненадолго? Просто поговорим, выпьем чаю. Конечно, если ты не против… Стервятник задумался. Ральф первый не казался ему тем, кто не умеет слушать. Большая молчаливая Птица иногда может позволить себе все, даже выговориться. Не так ли?.. А с Ральфом действительно было легко говорить. Настолько легко, что Стервятник даже забыл про свою старую знакомую. Ему действительно нравились эти беседы, пропитавшиеся запахом дыма.

А Перо он оставил. Слишком мало для крыльев. Но так ли ему нужно мечтать о том, чего все равно не вернуть? Возможно Белая даже мудрее него. Кто ее знает, эту глупую птицу.