Крик Большой Птицы

В следующий раз Пахнущая ветром принесла с собой одуванчик. Желтый цветок был слегка потрепан. Большая Птица впилась в него взглядом. Тот уставился в ответ огромным желтым до боли родным немигающим глазом. Стервятнику безумно захотелось уничтожить растение; разорвать на мелкие клочки, испепелить, закопать в один из этих ужасных горшков, стоящих на чердаке. Ярость закипала в нем. Он сверкнул глазами, схватил несчастный цветок и выкинул его в окно. Птица даже не шелохнулась. Стервятник осел на пол, прижавшись спиной к стене. Его пробило дрожью. Он терпеть не мог эти ненавистные цветы. А ведь когда-то, наверное, в прошлой жизни, они ему даже нравились. Тогда, давно, люди сравнивали две пары желтых глаз именно с этими цветами. Прямо они этого не говорили, но Стервятник знал, что так оно и было. И это ему тогда тоже нравилось. Большая птица поднялась на ноги. Он знал, что ругаться бесполезно: вряд ли Белая поймет, а вот ему станет только хуже. Хотелось выть и кусаться. Разбить все дурацкие горшки, уничтожить каждый, нежно разрушить все, что только было в этой несчастной комнате, сделать так, чтобы от этого чертового мира, где жили пыльные воспоминания и желтые одуванчиковые глаза, не осталось даже черепков. Злость и страх накрывали его с головой, а мир плыл куда-то дальше. Стоять ровно представлялось Стервятнику почти невозможным. Это было похоже на морскую болезнь. Его выворачивало наизнанку, нога болела, а перед глазами чайками пролетали воспоминания и смутные обрывки мыслей. В таком состоянии он не был уже давно. И полагал, что больше с ним такого не случится. Конечно, его Потеря не оставляла его, как бы странно это не звучало; шла по пятам, не отставая ни на шаг, дышала в спину, услужливо будила по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту. Его Потеря всегда была здесь. Но срывов не было уже давно. Слегка успокоившись, Стервятник с укором посмотрел на Белую. Та прошлась по подоконнику, расправила крылья, остановилась и замолчала. Зазвенела тишина. Она накрыла Большую Птицу с головой и застыла, как смола. Все резко замолчало. Стервятник слышал, как затихли горшки и пепельница, затаились картины и широкие лыжи, замерли склянки с верхней полки и коллекция этикеток. Тишина была настолько прозрачной, что можно даже было разобрать, с каким звуком она пожирала Стервятника. Он не мог вырваться из ее объятий, единственное, что ему оставалось – это стоять и ждать. Благо затихла и боль в ноге. Скоро страх опять начал накатывать на него волнами. Тишина сводила с ума. Качественно и безвозвратно. Воспоминания набросились с удвоенной силой и стали терзать Стервятника изнутри. Казалось, уже успела пройти вечность и даже больше, когда дверной скрип разрезал тишину, разбил ее на осколки, впустив в чердачный мир запах дыма. Ногу будто пронзило, и Стервятник опять оказался на полу. Он взвыл, но даже пахнущему дымом было ясно, что дело вовсе не в ноге. Человек подошел к Большой Птице, присел рядом на корточки и невесело усмехнулся. «Наверное, это уже наша небольшая личная традиция…»