Посланник снов

      — Прошу сюда.       Роман предусмотрительно открыл перед Инаевым дверь в отдел. Тот, задержав на следователе какой-то неопределенный взгляд, тихо произнес:       — Спасибо.       Яровецкому не составило труда понять, что его спаситель чувствовал себя не в своей тарелке. Это прослеживалось буквально во всем: в коротких взглядах, в поджатых губах, в побелевших костяшках пальцев, которыми он сжимал трость. Инаев был заметно напряжен и чем больше хотел скрыть свое состояние, тем сильнее оно бросалось в глаза. Возможно, он чувствовал себя виноватым за вчерашнее, а может, дело было в чем-то другом — узнать что-либо наверняка пока не представлялось возможным. Роман, немного поразмыслив, решил, что сейчас его самое лучшее оружие — наблюдение.       Они вдвоем подошли к допросной. Влад был послан за графическим планшетом и должен был вернуться через считанные минуты.       — Вы уже делали такое раньше? — поинтересовался Яровецкий, перед тем как открыть дверь. Попутно поставил себе мысленную пометку поискать анкету Инаева в базе внештатных сотрудников и заодно разузнать, как того вообще угораздило оказаться в списках. Он совершенно не ожидал, что тот мог подписаться на такое по собственной инициативе.       Дарий поправил очки и в целом выглядел не слишком уверенно.       — В подобных обстоятельствах… Нет, это впервые.       Роман покивал и бросил на собеседника задумчивый взгляд. Инаев предпочитал не смотреть ему в глаза; максимум при ответе в его поле зрения могло попасть плечо, ухо или волосы. И если еще до этого момента у Яровецкого были какие-то сомнения, то сейчас они развеялись напрочь: товарищу спасителю действительно было стыдно, какими бы причинами он вчера ни руководствовался. И сейчас эта неловкость ощутимо висела между ними, словно невидимая стена. Роману это тоже мешало, поэтому он, недолго думая, по-приятельски хлопнул художника по плечу, сопровождая действо кривой ухмылкой.       — Расслабьтесь, Дарий Николаевич, это же не вас ведут на допрос.       Инаев слегка дернулся от неожиданности, но после этих слов таки удостоил его взглядом: голубые глаза за стеклами очков широко распахнулись, и в них промелькнуло что-то такое, чего Роман не успел толком понять.       Его улыбка медленно померкла. Почему-то тут же подумалось, что своим жестом он сделал все только хуже.       Николай Петрович сидел на том же месте, где они бесцеремонно его оставили, и бубнил себе под нос что-то невразумительное. Когда они вошли, Роман представил свидетеля и художника друг другу. Когда все расселись, явился Влад.       — Я принес.       Он помахал зажатым в руке планшетом Яровецкому, после чего протянул его Инаеву. Тот, смерив протянутый предмет растерянным взглядом, поднял глаза обратно на Влада, а затем посмотрел на Романа.       — А… Лист бумаги не подойдет? Я не особенно дружу с техникой.       Влад немного помешкал и вопросительно взглянул на начальника. Яровецкий махнул рукой: бог с ним, лишь бы вообще получилось сделать этот дурацкий фоторобот.       — Хорошо.       Роман кивнул оперативнику, и Владислав, едва заметно пожав плечами, вышел обратно за дверь. Инаев тем временем достал альбом, и Яровецкий на какой-то миг прикипел взглядом к этой вещице. Перед глазами тут же встала увиденная им вчера на записи сцена, и до Романа внезапно дошло, что его спаситель держал в руках именно альбом, прежде чем броситься бежать ему на помощь. Следователь медленно перевел взгляд с него на Инаева, занятого приготовлениями, и невольно задался вопросом, что на самом деле все-таки произошло в тот день. Потому что у Яровецкого было стойкое ощущение, что он знал далеко не всю правду.       — Можем начинать, — негромко сказал Инаев, попутно поправив очки, и посмотрел на Лешина. — Вы готовы?       — А, — несколько скрипуче протянул старик и вяло махнул морщинистой рукой, тем самым вернув Романа к реальности. — Я ведь уже столько раз говорил, что темно было! И видел-то я его мельком. Вряд ли я смогу рассказать вам что-то новое.       — Ничего страшного, — мягко произнес Дарий. — Давайте все же попробуем.       На надутом лице Лешина проступило скептичное выражение, но потом он просто пожал плечами. Роман, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди, предоставляя художнику полную свободу действий. Инаев взял карандаш.       — Ну… Как я уже говорил, было темно, и он вроде бы был в темной шапке. — Николай Петрович задумчиво потер подбородок. — Лицо молодое… Но для стариков ведь все, кто моложе нас, молодые…       Рука художника заскользила по листу бумаги.       — Кем вы работаете? — внезапно спросил Инаев, пристально взглянув на свидетеля. Роман вопросительно вскинул бровь, и его реакция была точь-в-точь такой же, как и у сидящего напротив Лешина.       — Э-э… Я уже не работаю, я на пенсии. А какое это имеет отношение?..       Яровецкий перевел любопытный взгляд со свидетеля на Инаева. Тот улыбнулся самым краешком губ, продолжая смотреть исключительно на человека, сидящего перед ним.       — Я… Пожалуйста, просто отвечайте на мои вопросы.       Николай Петрович пробормотал себе под нос что-то неразборчивое и пожал плечами.       — Итак, если вы не работаете, то чем занимаетесь на пенсии?       В голосе Дария сквозил совершенно искренний интерес, будто он не портрет потенциального убийцы пытался нарисовать, а просто пришел поболтать о жизни со знакомым. Роман понятия не имел, что делал Инаев, но пока решил не встревать.       — Я… люблю рыбачить, — снова пожал плечами старик.       Дарий смотрел на него какой-то момент, а затем его рука запорхала над листом.       — Что обычно ловите?       Лешин насупился и посмотрел на Романа. Тот в ответ развел руки в сторону: мол, почему бы и не ответить. Хотя сам тоже задавался закономерным вопросом, какого черта происходит.       — Голавля, карася… Иногда щуку.       Каждый раз Дарий внимательно смотрел на отвечавшего старика, и его рука принималась скользить над бумагой, выводя то длинные, то короткие линии. В какой-то момент этого странного допроса Роман, изнемогая от любопытства, вытянул шею, чтобы взглянуть, а не рыбу ли случайно какую рисует художник, но Инаев каким-то образом сумел заметить его действия и будто бы невзначай чуть сильнее развернул альбом к себе. Яровецкий прищурился, с откровенным интересом разглядывая своего спасителя. Ну и занятный же ему товарищ встретился!       — Кажется, вы рыбак со стажем. — Дарий располагающе улыбнулся, поправив очки, и слегка склонил голову набок. — Может, когда-нибудь даже участвовали в трофейной ловле?*       Если до этого Лешин отвечал несколько неохотно и с явным недоумением, то после этого вопроса его отношение к Инаеву и этому допросу кардинально поменялось. Даже лицо будто бы разгладилось от морщин, когда он ударился в воспоминания о турнирах, в которых ему доводилось участвовать. Роман сразу понял, что разговор затянется надолго, и уже хотел было вмешаться, чтобы свернуть тему к непосредственной цели их присутствия здесь, но неожиданно Дарий сделал это сам.       — Я закончил, — вдруг объявил он совершенно внезапно и для Лешина, и для самого Романа.       Яровецкий уставился на него во все глаза.       — Правда?       Вместо ответа Инаев протянул ему альбом, и Роман, взглянув на рисунок, не поверил своим глазам. Это действительно был портрет молодого человека в темной шапке, примерно тридцати пяти — сорока лет. Под правым глазом у него была родинка.       — Спасибо за рассказ, было очень интересно, — с вежливой улыбкой сказал Инаев Лешину, но Яровецкий услышал его будто через толстый слой ваты. Он совершенно не понимал, как такое возможно, ведь свидетель фактически ничего не рассказал.       — Это он? — не дав Николаю Петровичу что-либо ответить художнику, Роман протянул Лешину альбом через стол. Тот какой-то миг задумчиво изучал рисунок, вертя его в разные стороны, приближал и отдалял от глаз, а затем энергично покивал головой.       — Похож… м-м… вроде бы. Похож, да.       Роман хмыкнул и обернулся к Дарию. Тот снова смотрел куда-то перед собой, избегая прямого зрительного контакта. Что ж, ладно.       — А, тогда хорошо, Николай Петрович, вы можете пока идти. Владислав вас проводит.       Свидетель ушел от них в довольно приподнятом настроении, напоследок от души пожав Дарию руку и пригласив поучаствовать в ночной рыбалке как-нибудь, чем заметно вогнал того в краску. Роман тем временем так-сяк крутил и вертел в руке выдернутый из альбома рисунок, будто искал в нем какой-то скрытый смысл. Он в упор не понимал, как благодаря тому словесному потоку о рыбах и рыбалке можно было нарисовать похожего на убийцу человека. И уж тем более выяснить, под каким глазом у подозреваемого была родинка, о которой Лешин вообще ни разу не заикнулся.       Едва дверь за свидетелем закрылась, Инаев и сам поспешно начал собираться.       — Постойте-ка, — сказал Роман, и Дарий замер с тростью в одной руке и портфелем в другой. — Как вы это сделали?       Они смотрели друг на друга какой-то момент, а потом Инаев растерянно захлопал глазами.       — «Это»?       Роман многозначительно выдохнул, поднял лист и показательно постучал пальцем по портрету.       — Не прикидывайтесь, что не понимаете. Обычно художники опираются на ассоциации с какими-нибудь известными людьми. Спрашивают, не было ли во внешности преступника чего-нибудь похожего. Показывают образцы глаз, носа, рта…       — Я… так не делаю, — неуверенно ответил Инаев.       Он отвел взгляд и поправил очки, тем самым давая понять, что говорить на эту тему ему отчего-то не особенно приятно. Яровецкий нахмурился. Что-то здесь было не так.       — Почему? Так работают все художники-криминалисты и в подавляющем большинстве случаев добиваются хороших результатов. Вы меня простите, но я не представляю, с какого потолка вы взяли это лицо, ведь… Лешин вам ничего не сказал. Все, о чем вы с ним говорили в течение часа, — это рыбалка!       Роман очень хотел понять. Не просто из праздного любопытства, а потому что от этого могла зависеть еще чья-нибудь жизнь. Пусть даже свидетель и сказал, что человек на портрете действительно похож на того, кого он видел на месте преступления, но все же этот самый свидетель — старик, и мало ли что на самом деле ему могло привидеться в темноте.       Дарий сильнее сжал древко трости.       — Человеческая память очень хрупка, — приглушенно начал он, снова глядя куда-то мимо Яровецкого. — Особенно после пережитого стресса. Николай Петрович стар, и стандартный подход тут не сработал бы. Если бы вы начали показывать ему просто фрагменты частей лица, то только сильнее бы сбили его с толку, окончательно похоронив под грудой изображений то, что действительно запомнили его глаза.       Роман поджал губы и снова машинально взглянул на листок, который держал в руке. В словах Инаева был определенный смысл, но все же…       — Допустим. Но мне показалось, что вам вообще не нужно было описание Лешина, чтобы нарисовать портрет.       — Вам показалось, — мгновенно отчеканил Дарий, перебегая глазами от одной стены к другой. Романа такая манера собеседника уже начинала слегка раздражать. — Это… всего лишь так называемая наука о памяти. В ней используется особая техника.       — Никогда не слышал, — честно ответил Яровецкий и прищурился. — Что за техника?       Инаев никак не хотел идти на контакт, и каждое слово приходилось из него вытягивать едва ли не клещами. Роман еще в жизни не встречал человека, которого было бы так трудно вывести на разговор, — обычно его обаяние было тем ключиком, благодаря которому можно было расположить любого собеседника к себе, но не в этом случае. У Яровецкого создавалось впечатление, будто каждое произнесенное Дарием слово тщательно взвешивалось, а после преодолевало какое-то невообразимое препятствие, прежде чем его произносили вслух. Романа уже посещало это ощущение не далее как вчера: его интеллигентный спаситель был наглухо закрыт для посторонних, несмотря на внешнее показательное дружелюбие. И вот сейчас то же самое.       — Я… не то чтобы сомневаюсь в вас, не поймите превратно, просто мне действительно интересно, как… — Яровецкий снова помахал листом. — Как это у вас получилось.       Дарий вздохнул и наконец-то посмотрел на него.       — В этом нет никакой тайны. Я всего лишь… изучал реакцию Николая Петровича на свои вопросы.       — В каком смысле?       — Например, когда он вспоминал о своей молодости. Он говорил о нескольких своих друзьях и коллегах, припоминаете? Когда он заговаривал о каких-то характерных чертах своих знакомых, его тело неосознанно напрягалось. Пальцы начинали подрагивать сильнее обычного, он поджимал губы, хмурился… Это реакция подсознания на схожие детали между теми, кого он знал, и тем, кого видел ночью. А пережитый стресс после только усилил восприятие.       Роман часто заморгал и недоверчиво усмехнулся. Глядя на Инаева, он не мог понять, серьезно тот говорит или просто вешает лапшу на уши в попытке отвязаться от дальнейших вопросов. У Яровецкого не было никаких причин сомневаться в правдивости слов Дария, да и портрет у него в руках появился же не магическим образом… Вот только он нутром чуял, что в отношении художника все не так просто, пусть ему пока и не было чем подтвердить свои смутные ощущения.       — Хотите сказать… что нарисовали портрет предполагаемого убийцы, основываясь только на… подсознательных реакциях тела Лешина?       Дарий снова потянулся к очкам.       — Это… несложно, если знать, куда смотреть, — сипло ответил он.       Яровецкий громко присвистнул и рассмеялся. В конце концов, сейчас ему ничего другого не оставалось, как на веру принять объяснение художника, пусть даже оно и было во многом сомнительным.       — Ничего себе «несложно»! Если вы в состоянии проделать такое, то дадите фору любой машине на свете! Знаете, Дарий Николаевич, — в порыве энтузиазма Роман в несколько шагов пересек разделяющее их расстояние и положил руку Инаеву на плечо, — если вас вдруг выгонят с работы — приходите. Криминалисты бы вас с руками и ногами оторвали, если бы видели, на что вы способны, но теперь такой возможности у них не будет. Ведь я, Роман Яровецкий, буду полным идиотом, если не воспользуюсь случаем и упущу из виду такой талант.       Дарий смотрел на него какой-то момент, а потом аккуратно убрал его руку со своего плеча.       — В лести нет надобности. И… спасибо за предложение, я буду иметь в виду.       Роман улыбнулся шире, и губы Инаева дрогнули в намеке на ответную улыбку. Яровецкий мысленно поздравил себя с маленькой победой. Лед, может, и не тронулся, но явно где-то дал небольшую трещину.       Внезапно дверь в допросную рывком распахнулась. Следователь и художник синхронно вскинули головы.       — Роман, мы нашли брата Дольниковой…       В проеме показался Алексей и, заметив постороннего человека, тут же умолк. Роман поспешил представить мужчин друг другу.       — Дарий Николаевич, это Алексей Никоноров, мой коллега.       — Здравствуйте, — поприветствовал опера Инаев, и лицо Леши практически сразу просветлело.       — А, вы спаситель Романа. Рад встрече.       Они обменялись рукопожатием.       — Ее брат захотел увидеть тело, — тихо сказал Алексей и кивком головы указал на выход. Яровецкий вздохнул и покачал головой.       — Хорошо. Что ж, спасибо вам за работу, — сказал Роман и протянул Дарию руку.       Тот ответил на рукопожатие.       — Не за что. Надеюсь, портрет вам поможет.       — Портрет? — Алексей вскинул бровь, и Роман поспешил объяснить.       — Так вышло, что Дарий Николаевич нарисовал нам портрет подозреваемого со слов свидетеля.       Яровецкий протянул Никонорову лист. Когда же тот увидел нарисованное лицо, его глаза расширились от неподдельного удивления.       — Это же он! — внезапно воскликнул Алексей, и Роман с Дарием недоуменно переглянулись.       Яровецкий уставился на коллегу во все глаза.       — «Он»?       — Брат жертвы, — пояснил Никоноров и перевел взгляд с Романа на Дария и обратно. — Его сейчас ведут в морг на опознание!..

***

      — Шевков Эдуард Ярославович, 1983 года рождения, — прочитал Роман в паспорте сидящего перед ним человека, а затем скрестил руки на груди и пристально вгляделся в подозреваемого. — Эдуард Ярославович, где вы были сегодня ночью? А если точнее, от трех до четырех утра?       Мужчина, сидящий напротив Романа, выглядел несколько помятым, с круглым лицом, обвисшими щеками, легкой небритостью и заметными залысинами. Но как бы там ни было, он оказался чертовски похож на того, кого нарисовал в своем альбоме Дарий Инаев чуть более получаса назад. Художник покинул участок практически сразу же после того, как стало известно, что подозреваемый в здании, и Роман немного сожалел о том, что и эта их встреча выдалась такой же несуразной, как и предыдущая. Вопросов, связанных с Инаевым, только прибавилось, но искать ответы пока времени не было. Яровецкий пообещал себе, что вернется к этому позже, а сейчас нужно было заняться делом.       Шевков казался печальным и искренне возмущенным тем, что его ни с того ни с сего сделали главным подозреваемым в убийстве собственной сестры. Он очень бурно жестикулировал и не стеснялся в выражениях все то время, пока они шли из морга обратно в отдел. Но сейчас, оказавшись в комнате для допросов, Шевков сдулся, будто воздушный шарик, из которого выкачали воздух. Роман внимательнее присмотрелся к нему. Костюм был хоть и свежий, но явно не новый; ремешки на часах, опоясывавших правое запястье, потерлись и потрескались в некоторых местах. На правом безымянном пальце виднелся след от обручального кольца. Было очевидно, что Шевков переживал в своей жизни не самые лучшие времена. Для себя Яровецкий сделал кое-какие выводы, но вслух пока решил ничего не говорить.       Эдуард Ярославович громко вздохнул, глядя исключительно на собственные руки. Роман терпеливо ожидал ответа и подавлял с каждой минутой все более возрастающее желание пойти покурить.       — Я… Это прозвучит так нелепо теперь, когда Кира мертва, — едва слышно произнес он, делая паузы чуть ли не перед каждым словом.       Роман устало потер переносицу и, пользуясь случаем, обернулся, чтобы посмотреть на Никонорова, который стоял у двери, прислонившись спиной к стене. Тот мрачно ответил ему едва слышным вздохом.       — Пожалуйста, — протянул Роман, запустил руку в волосы и от души растрепал их. Случайно задев шишку, он едва не зашипел, вовремя прикусив язык. — В ваших же интересах рассказать нам, где вы были, что делали и с кем находились.       Шевков издал еще один протяжный вздох и наконец-то поднял взгляд на Романа. Яровецкий прищурился и вдруг заметил кое-что странное. У подозреваемого действительно была родинка прямо под глазом, но не под правым, как нарисовал Инаев, а под левым. Роман даже сначала подумал, что он сам что-то неправильно запомнил, и на секунду снова сверился с рисунком. Действительно, местоположение родинки отличалось. Впрочем, учитывая, каким способом Инаев вообще получил этот портрет, было бы странно, если бы он нигде не ошибся. В остальном схожесть была на лицо, и Яровецкий пока что оставил этот факт в стороне, как не играющий особой роли.       — Я простой частный предприниматель. — Шевков дерганым жестом взял стакан с водой и сделал глоток. Он заметно нервничал. — Сейчас бизнес идет неважно — я в долгах. С женой недавно развелся. С родителями практически не общаюсь; Кира ведь моя единокровная сестра, от второго папиного брака. С тех пор как отец сошелся с мачехой, отношения у нас не очень, и с Кирой мы тоже по большей степени были чужими друг другу. Плюс еще разница в возрасте.       Шевков немного помолчал, вертя стакан в пальцах.       — В последний раз я видел ее несколько недель назад: приходил просить у ее мужа денег в долг. Его не оказалось на месте, зато она устроила грандиозный скандал. Меня за руки выволокли на улицу. Большего унижения, чем тогда, мне испытывать не приходилось, но я умею понимать намеки. Пусть мы с сестрой и не ладили, но чтобы убить ее…       Он покачал головой и опустошил стакан до дна. Роман прекрасно видел, что Шевков в этот момент явно был бы не против чего-нибудь покрепче.       — Вчера я был в казино, — хмыкнул он, поставив стакан на стол. — Проигрывал последние штаны, так сказать. Ушел сегодня под утро — не знаю точно, во сколько. Когда оказался дома, то лег спать и проспал вплоть до вашего звонка.       Роман машинально засунул в рот палец и принялся задумчиво его грызть.       — Скажите адрес казино, — попросил Яровецкий и обернулся к Никонорову. — У них там есть камеры.       — Я все понял, — кивнул Алексей и, когда Шевков продиктовал название и адрес, ушел, беззвучно закрыв дверь.       Роман громко вздохнул.       — Что ж, пока мы проверяем ваше алиби… Расскажите мне, кто, по-вашему, мог еще желать зла вашей сестре?       Подозреваемый в ответ только горько усмехнулся и беспомощно развел руки в стороны.       — Понятия не имею. Как я уже говорил, мы с Кирой практически незнакомцы. Уверен, страницы в соцсетях расскажут о ней и ее жизни куда больше, чем я.       «Логично», — пронеслось в голове, и Яровецкий, недолго думая, поднялся со стула.       — Посидите пока здесь. Если захотите еще воды или в туалет — постучите в дверь. Скажете, что вам нужно, и вас проводят.       Шевков рассеянно кивнул.       Снова оказавшись в офисе, Роман первым делом направился к холодильнику, где без зазрения совести взял контейнер с веселым радужным стикером, на котором было написано «Павел». Сунул его в микроволновку на пару минут, а когда достал обратно и открыл, то блаженно вдохнул обалденный запах спагетти с сыром и домашними котлетками.       От души довольный своим обедом, Яровецкий направился к Павлу, который был полностью погружен в свой ноутбук, и, казалось, если бы сейчас с неба упал бронепоезд, он бы даже не заметил. Активно орудуя вилкой, Роман устроился за спиной у стажера.       — Ну, как успехи?       Пашка вздрогнул всем телом и обернулся. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого слегка нахмурился, когда его взгляд уткнулся в знакомый контейнер. Рома скосил взгляд на посудину в своих руках и мило улыбнулся.       — Спасибо тебе большое, Павлуша, очень вкусно.       — Э… — Стажер растерянно переводил взгляд со своего обеда на начальника и обратно, а затем несмело улыбнулся. — Да не за что.       Яровецкий дружески хлопнул его по плечу.       — Так что там? Что можешь интересного рассказать о нашей красавице?       — Ну… — Павел покачал головой и сделал мышью несколько кликов. — Ее Инстаграм буквально под завязку забит селфи, едой и ногтями. Точнее, маникюром, — поправился он, а затем беспомощно взглянул на Романа, и его скулы едва заметно порозовели. — Ну, вы меня поняли.       Яровецкий, продолжая жевать, утвердительно кивнул.       — М-м… Что касается аккаунта на Фейсбуке, то у нее в друзьях свыше полутора тысяч человек, — совершенно убитым тоном сообщил стажер. — По большей степени девушки из таких же богатых семей, но есть и парни. Судя по снимкам, убитая фактически все свое время проводила на вечеринках.       Для примера Павел показал Роману несколько фотографий. Веселые лица, короткие платья, цветомузыка, коктейли, бассейны… Чем-то вдруг неприятно напомнило фотосессию, которую он буквально вчера созерцал на странице у Лены.       — Но из-за этого трудно определить, с кем она могла поддерживать более близкие отношения. Ну, в смысле, у нас всех есть просто знакомые, есть коллеги по работе, есть друзья детства, школьные друзья…       Роман, жуя, просто вскинул руку, давая понять, что уловил мысль стажера. Павел снова повернулся к экрану ноутбука и беспомощно развел руки в стороны.       — Но на снимках ее окружают разные люди. Такое впечатление, будто они ее лучшие друзья только на один вечер или что-то в таком духе.       Сделав титанический глоток и наконец почувствовав себя сытым, Роман протянул Павлу контейнер с одной оставшейся котлеткой.       — А с мужем фото есть? — поинтересовался Яровецкий, краем глаза отмечая, каким тоскливым взглядом стажер одарил несчастную котлету, прежде чем начал ее есть. Так и не поняв, то ли Павел расстроился из-за непутевой жизни Дольниковой, то ли из-за внаглую сворованного обеда, Роман просто дождался от парнишки положительного кивка головой. Через пару секунд стажер вывел на экран несколько снимков. Все они оказались со свадьбы. И самым примечательным было то, что ни жених, ни невеста не выглядели на них слишком уж счастливыми. Возникало ощущение, что эти фото сделали для галочки.       — Пара фотографий с мужем против нескольких сотен снимков с вечеринок, — пробормотал Роман и хмыкнул. — Я все же был прав на твой счет, дорогуша.       — Она могла перейти дорогу кому угодно из всех этих людей, — запальчиво произнес Павел, на раз-два покончив со своим скромным обедом. — Как нам тогда искать убийцу?..       Роман поджал губы, выпрямился и побарабанил пальцами по столу. С одной стороны, у него был свидетель и чудом составленный фоторобот подозреваемого. Подозреваемого, который был очень похож на человека, сидящего сейчас в допросной. Но если его алиби подтвердится (а Роман нутром чуял, что, учитывая его везение в последнее время, именно так и будет), они окажутся в тупике. И тогда под сомнением уже окажутся действия и мотивы Инаева. Он не сотрудник полиции, и его пространные объяснения при составлении фоторобота как ни крути были очень… сомнительными. Яровецкий от всей души хотел бы ему верить, но против законов физики не попрешь: быть в двух местах одновременно невозможно, а вот подставить кого-нибудь нарочно…       Мысли завели его куда-то не туда, и он глубоко вздохнул, говоря себе, что уже размышлял об этом вчера. Инаев никак не мог быть связан с их делом, даже если он вел себя немного подозрительно как сегодня, так и во время той аварии       Из мрачных размышлений о происходящем Романа выдернула мелодия входящего вызова. Яровецкий положил ладонь на плечо стажера, прежде чем взять трубку.       — Продолжай искать. Может, найдешь-таки кого-нибудь, кто мелькнет на фото с Дольниковой хотя бы дважды. И еще. — Яровецкий достал из внутреннего кармана куртки прозрачный пакетик для улик, в котором был смартфон погибшей, и протянул стажеру. — Поколдуй как следует над телефоном нашей красавицы: нужно узнать, с кем она говорила в последние сутки. Криминалисты уже сняли все отпечатки, так что работай и ни в чем себе не отказывай.       Паша страдальчески вздохнул.       — Понял.       Роман направился к себе в кабинет и там поднял трубку.       — Слушаю.       — Я в казино. И ты, наверное, уже догадываешься, что я собираюсь сказать, — мрачно заметил Алексей.       Роман громко выдохнул.       — Шевков не солгал.       — Угу. Я прямо сейчас на него смотрю. Он сидел за столом с рулеткой до полпятого утра, а Дольникова к тому моменту уже была мертва.       Яровецкий откинулся на спинку стула и устало протер лицо рукой. Все случилось именно так, как он и боялся. То ли старик солгал, что видел кого-то, то ли Инаев нарисовал не того человека. Мысль о том, что эти двое могли быть знакомы и заранее сговориться о чем-либо, вообще была абсурдной до крайности, однако…       Роман мысленно сосчитал до пяти. Невозможно нарисовать того, кого не знаешь, кого никогда не встречал. Яровецкий не желал сомневаться в своем спасителе, так как был уверен, что обязан жизнью хорошему человеку. Но он должен был понять, кто же все-таки лжет, иначе просто не сможет спокойно жить с этим дальше.       — Значит, так. Мне нужно, чтобы ты выяснил, чем занимался, где был и с кем встречался Шевков в последние недели. Главное, с кем встречался: друзья, знакомые — старые и новые. Поговори с его женой. Я Влада напрягу — он тебе поможет.       — Зачем? Ясно же, что он к смерти сестры не имеет отношения.       Роман выдохнул. Он не хотел объяснять что-то Лешке, так как знал, что просто не сможет это сделать.       — Пожалуйста. Сделай, как я говорю.       Повисла пауза. Несколько секунд было слышно только невнятное сопение Никонорова, а затем тот медленно ответил:       — Хорошо. Понятия не имею, что ты ищешь, но, надеюсь, мы не потратим время впустую.       И он сразу же отключился. Яровецкий какой-то миг смотрел в никуда и рассеянно теребил в пальцах смартфон. Мысли продолжали крутиться по замкнутому кругу. Что-то было не так… Но что? Что он упустил?..       Похлопав себя по карманам, Роман достал пачку сигарет и вытащил папиросу. Вытащил и замер, так и не донеся ее до рта.       Отложив курево в сторону, он снова включил смартфон, в несколько касаний нашел нужный номер и тут же его набрал. Прошло всего два гудка, после чего в динамике раздался знакомый голос.       — Да?       — Привет, Стас, стрелялками своими забавляешься небось? — с усмешкой проговорил Яровецкий и, получив утвердительный ответ, поспешил перейти сразу к делу. — Знаю, у тебя выходной, и мне как бы не полагается тебя дергать, но… Слушай, у меня для тебя есть одно небольшое партийное задание. Ладно, не партийное — мое личное, и я обещаю, что в долгу не останусь.       Роман, слушая ответ оперативника, машинально засунул в рот палец. Негоже связывать личное с работой, но что поделать, когда это самое «личное» внезапно стало перекликаться с его работой не в самом желаемом ключе.       — Проверь мне одного человека. Того пенсионера, который меня едва на древней колымаге не сбил. Вся подноготная, как полагается. Зачем?.. — Яровецкий на секунду завис. А что, собственно, он хотел найти? Или доказать? Что Инаев какой-то ненормальный маньяк, подстроивший его спасение, а теперь и убийство, чтобы снова иметь возможность встретиться? Что он в сговоре со всеми пенсионерами города? Роман едва не рассмеялся вслух от этих бредовых предположений и тряхнул головой, разом пытаясь прогнать все свои нелепые и откровенно фантастические допущения. — Неважно зачем, Кузьмич. Просто сделай, а?       Кузьмицкий явно был в недоумении, но помочь все же согласился. Положив трубку, Роман отшвырнул телефон на стол и запустил руки в волосы.       Едва за обед перевалило, а он уже дико устал.