Посланник снов

      Из вязких объятий сна Романа внезапно выдернул не будильник, а настойчивые гитарные аккорды любимых Survivor. Причем он вообще не сразу понял, что ему кто-то звонил: по инерции Рома нашарил телефон на журнальном столике и, выключив звук, без зазрения совести перевернулся на другой бок, не желая прерывать свой сладкий сон. Но потом звонок раздался еще раз: Роману показалось, что не прошло и десяти секунд. Как выяснилось чуть позже, все-таки не показалось. Приподнявшись на локте и отпихнув ноутбук, с которым уснул практически в обнимку, он открыл один глаз. Снова нашарил телефон и, прищурившись, прочел имя звонившего.       Стас.       Раздраженно выдохнув, Яровецкий завалился на спину и принял звонок, потирая переносицу.       — Если мы только не горим, я тебя прибью, — пробормотал он, опустив приветствие. Роман терпеть не мог просыпаться посреди ночи и обычно в такие моменты бывал очень злющим.       — Не горим, но дело срочное, — в тон ответил Стас чуть запыхавшимся голосом. — Шеф, у нас труп. Жертву еще осматривают, но по предварительному заключению это убийство.       Роман мысленно выругался и медленно поднялся с дивана, окончательно стряхивая с себя остатки сна.       — Говори адрес.       Яровецкому не понадобилось много времени, чтобы привести себя в порядок и добраться до места преступления. К половине шестого утра Роман прибыл к указанному Станиславом адресу. Он был, как обычно, взлохмаченным, немного помятым и слегка раздраженным, но потом увидел Никонорова, идущего ему навстречу с бумажным стаканчиком, от которого поднимался пар. От нахлынувшего облегчения Яровецкий был готов расцеловать смекалистого товарища в обе щеки.       Благодарно посмотрев на Алексея и получив такой же говорящий взгляд в ответ, Роман вместе с коллегой нога в ногу прошел к стоящим у ограды служебным машинам. Свежесть раннего утра немного приободрила Яровецкого: небо постепенно светлело, птицы в подлеске начинали активно заливаться звонкими трелями, едва ощутимый ветерок приятно бил в лицо. Роман по пути прихлебывал кофе, внимательно слушал рассказ Никонорова и чувствовал, как его настроение мало-помалу достигало приемлемой рабочей пометки на воображаемой шкале.       — В участок позвонил мужчина, — сказал Алексей, когда они подошли к нужному дому. Это был частный сектор: ровнехонько в рядочек теснились одно- и двухэтажные коттеджи, каждый обнесенный собственной оградой. У самого крайнего — небольшого кирпичного домишки с незавершенным ремонтом — стояли несколько автомобилей, в том числе скорая. — Сказал, что рыбак и возвращался с ночной ловли. Проходя по улице, услышал громкий женский крик, а затем увидел убегающего прочь мужчину. Вызвал полицию, но внутрь заходить не стал. Так и простоял под забором до самого их приезда.       Роман в пару глотков допил кофе и, избавившись от стаканчика у общего контейнера с мусором, в значительной степени почувствовал себя человеком. Они с Алексеем вошли во двор, где уже работала бригада криминалистов. Зеленый газон перед входом был тщательно подстрижен и ухожен, впрочем, как и клумбы с кустами и цветами. С правой стороны от коттеджа располагалась небольшая пристройка — скорее всего, сарай. Вокруг него, собирая улики, толпилось больше всего людей.       — Шеф! — окликнул Романа знакомый голос.       Обернувшись вместе с Алексеем, Яровецкий заметил Стаса, который торопливо вышел из дома, бегло спустился по ступенькам и тут же направился к ним. Руки у него были в перчатках, и он держал блокнот.       — Здорово, — помахал Яровецкий и кивком головы указал на записи в руках Станислава. — Что тут у нас?       — Жертва — Дольникова Кира Ярославовна, двадцать семь лет, замужем, детей нет. Убийство произошло прямо здесь, у сарая. — Стас повернулся и указал в сторону пристройки. — Рядом с погибшей обнаружили телефон, но он разбит — пока еще неясно, можно ли восстановить данные. На самом коттедже следов взлома нет, но дверь и калитка были не заперты: возможно, убийце открыла сама жертва. Этот дом, как указано в документах, которые я обнаружил при осмотре, принадлежит им с мужем. В коттедже, кстати, есть чемодан с ее вещами, но мужской одежды в нем не обнаружилось. Несколько рабочих комбинезонов я нашел в шкафу наверху, но на этом все. Сложно сказать, приехала Дольникова одна или с кем-то: рядом с домом не было никаких следов от машин вплоть до нашего появления. Сейчас будни, и соседние дома пусты — так что свидетелей, помимо рыбака, найти будет трудно.       — Ясно, — задумчиво кивнул Роман. — А что с ее мужем? И этим рыбаком?       Стас пролистнул пару страниц в своем блокноте.       — Муж — Дольников Андрей Павлович, как написано в документах, но я пока не смог с ним связаться. Рыбак — Лешин Николай Петрович, шестьдесят четыре года, пенсионер. Он живет в конце соседней улицы. — Молодой человек махнул в сторону перпендикулярного ряда коттеджей. — Обитает здесь круглый год и, по его словам, хорошо знаком почти со всеми соседями, но Дольниковых не знает. Говорит, купили дом совсем недавно, что подтверждено документами, но за все время в основном видел только мужчину. Влад сейчас собирает у свидетеля показания, — слегка замявшись, ответил Стас и с несколько виноватым видом почесал в затылке. — У Николая Петровича есть немецкая овчарка, так что…       Он выдавил из себя неуверенную улыбку, на что Роман только возвел глаза к небу.       — Понятно. Что ж, молодец, езжай домой спать. Мы тут справимся.       — Угу… ладно, — кивнул Стас и, напоследок обернувшись к сараю, с тяжелым вздохом поплелся прочь. Вид у него был подавленный, что не укрылось от Яровецкого.       Роман какой-то момент смотрел сотруднику вслед, а потом покачал головой.       — Господи, дите дитем еще, едва ли Пашку перещеголял… И какого черта забыл у нас?..       Алексей только вздохнул, засунув руки в карманы куртки.       — Не всем же такими толстокожими, как ты, быть. Ничего, справится.       Яровецкому ничего другого не оставалось, как согласиться.       К тому моменту как криминалисты закончили, на улице уже окончательно рассвело. Роман без всяких угрызений совести отправил Алексея получить у них предварительный отчет, просто потому что не переваривал их главного эксперта — Светлану Гаврилину. Она временами неприятно напоминала ему Сашку, так что по большому счету все их общение сводилось к язвительному обмену умело завуалированными оскорблениями. Она открыто сомневалась в его руководительских способностях, он же — в ее умении находить общий язык с мужчинами. Эта холодная война длилась уже несколько лет, причем сам Рома понятия не имел, как и когда она началась. Одно было ясно точно: никто из них совершенно не собирался переходить к мирным переговорам. И вряд ли даже то, что Стас вчера притащил им свой честно заработанный ящик пива, могло как-то исправить ситуацию. Яровецкий бы даже не удивился, если бы узнал, что Гаврилина его сразу же выкинула.       Роман, предварительно надев перчатки и бахилы, осторожно ступал по полу коттеджа, внимательно осматриваясь по сторонам. Внутри домик выглядел гораздо лучше, чем снаружи. Везде было относительно чисто, на кухне так и вообще царил идеальный порядок: ни тебе грязной посуды в раковине, ни следов жира на плите. На столе обнаружился нетронутый пакет с продуктами, и Яровецкий мельком заглянул в него. Все было свежим, из чего Роман сделал вывод, что жертва, скорее всего, приехала поздно вечером. В пользу этой версии говорил и неразобранный чемодан, который стоял в коридоре; в нем же нашелся и паспорт погибшей. Сделав мысленную пометку, Яровецкий переместился в спальню, где осмотрел шкаф и прикроватные тумбочки. Стас был прав: помимо пары старых комбинезонов, больше никаких мужских вещей в доме не наблюдалось. Роман тоже нашел документы о собственности и даже несколько сотен долларов в конверте между бумагами. Он немного повертел конверт в пальцах, после чего положил его обратно туда, откуда взял. Значит, не ограбление, иначе все бы оказалось в куда большем беспорядке.       Осмотрев все комнаты, Роман снова вышел на улицу и глубоко вдохнул свежий прохладный воздух. Здесь сильно пахло хвоей от подлеска, а дальше за ним находилась речка. Где-то вдалеке все еще заливались чириканьем птицы, а так вокруг было тихо и ни души. У вычурной металлической ограды, опоясывавшей дом с лицевой стороны, осталась всего пара служебных машин (скорая уже увезла погибшую), да его собственный внедорожник, стоящий несколько поодаль, ярким пятном выделялся на фоне зеленой травы.       Яровецкий выхватил Никонорова взглядом из кучки собирающихся экспертов. Тот как раз говорил с Гаврилиной, и у Ромы прямо руки зачесались достать сигарету и закурить. Едва желание возникло на горизонте, как он усилием воли подавил его, отвернувшись в другую сторону. Это уже был почти что условный рефлекс, не иначе.       — Ну что там? — поинтересовался Роман у подошедшего Алексея, когда криминалисты забрали свои монатки и благополучно уехали. На территории осталось несколько полицейских, и Влада еще непонятно где носило… Ну, то есть понятно где, и это обстоятельство сейчас Яровецкого слегка нервировало, потому что хотелось бы немного потолковать с пока что единственным свидетелем преступления.       — По предварительному заключению умерла она от очень сильного удара тупым предметом. Каких-либо следов борьбы не обнаружено, — со вздохом сказал Никоноров. — Это случилось в районе трех-четырех утра, что, собственно, сходится со словами нашего рыбака. Остальное скажут позже, после экспертизы.       Роман задумчиво кивнул и, спустившись с крыльца, проследовал к сараю. Присел на корточки и, подперев голову рукой, какое-то мгновение изучал подсохшее кровавое пятно у самого порога. Потом заглянул и в саму постройку. Через открытые двери были видны банки с краской, стоявшие в рядочек, щетки, тряпки, несколько лопат, сапки, пара веников, электрическая пила и газонокосилка. На столах валялись садовые ножницы, несколько брусков дерева да пара ручных пил разных размеров. С потолка свисала одинокая лампочка. Оценив обстановку, Яровецкий тихо присвистнул.       — Внушительный арсенал. Скорее всего, он убил ее чем-то из этого сарая.       Алексей кивнул.       — Я тоже так подумал… Но что бы это ни было, преступник, видно, забрал орудие преступления с собой.       Яровецкий, пожевав губы, аккуратно прошелся вдоль пары столов, изучая расположение лежавших предметов, выглянул в единственное грязновато-серое окно и даже на всякий случай поскреб его пальцем. Ничего не поменялось. То есть что-нибудь разглядеть из него было решительно невозможно.       Вздохнув, Роман снова повернулся к Алексею.       — Итак, они оба были здесь. Опустим пока причину. Она выходила. — Яровецкий сделал несколько шагов вперед к выходу и остановился, пытаясь представить последовательность событий. — А он шел следом за ней. Замахнулся и ударил.       — Но перед этим она успела закричать, — напомнил Никоноров, скрестив руки на груди. Роман уставился на него и потер нос запястьем: от запаха краски в ноздрях немного свербело.       — Закричала… Но, видно, позвонить никому не успела, — протянул Яровецкий, оставив нос в покое, и уставился в пол. — Жертва лежала лицом вниз, значит, точно не видела, что он хочет ударить ее.       — Может, она делала селфи и заметила его действия в камере? — неуверенно пробормотал Алексей, и Роман одарил его долгим скептическим взглядом.       — Только полный идиот мог так подставиться.       — Но телефон был явно разбит от сильного удара, — резонно заметил Никоноров и поджал губы. — Убийца мог сломать его нарочно, чтобы скрыть какие-нибудь следы.       В словах коллеги был смысл, но что-то Яровецкого не устраивало в этой версии. Делать селфи в сарае посреди ночи уж как-то совсем не гламурно… Лена бы вот точно таким никогда не озадачилась бы. Да, убийца мог нарочно испортить телефон, но причины… Если бы на смартфоне было что-нибудь действительно важное, проще было просто забрать его с собой и утопить в ближайшей речке. Это был единственный весомый аргумент, который Роман мог привести в пользу своей версии.       — Он мог сломать его на всякий случай, — предположил Яровецкий, внимательно глядя на реакцию Никонорова. — Например, если не был уверен, что она действительно мертва. Или… Ну ты представь. Жертва вдруг кричит. Он бьет ее по голове, и она падает. Убийца мог испугаться, что кто-нибудь услышит крик и примчится, — а тут телефон. Первым делом нашедший вызовет скорую, и тогда еще неизвестно, как обернутся события. Поэтому убийца его ломает — со смартфонами это вообще раз плюнуть. Если бы Дольникова действительно засняла своего ночного «гостя» случайно, думаешь, он бы оставил столь опрометчиво такую улику? Ведь мы, возможно, сможем восстановить данные. Стал бы убийца так рисковать?       Никоноров машинально жевал губы, задумчиво глядя на Романа. Яровецкий, вопросительно приподняв бровь, ожидал вердикта. Когда они брались за расследование очередного дела, то всегда начинали с того, что выискивали брешь в теориях друг друга. Это было довольно полезно — взглянуть на совершенное убийство чужими глазами. Если кто-нибудь из них не мог найти неточностей в выдвинутой версии, она считалась рабочей.       — Ладно, — медленно произнес Алексей, явно в голове прокручивая слова Романа в поисках каких-нибудь логических дыр. — Хорошо. Допустим, ты прав, и все случилось внезапно: жертва не видела преступника, а телефон он просто разбил на всякий случай. Почему она тогда закричала?       Роман провел рукой по подбородку и огляделся. Он и сам видел пробел в этом моменте. Рассматривая сарай и обильное количество садовых принадлежностей, Роман надеялся, что найти объяснение этому эпизоду тоже сможет.       — Ну, и почему же ты кричала?.. — пробормотал он скорее себе, чем стоящему в двух шагах от него Никонорову. — Если здесь не видно никаких следов борьбы и ты, судя по предварительному осмотру, не сопротивлялась?..       Повисла пауза. Роман, приглядевшись, заметил, что в некоторых местах были большие зазоры между досками, которые служили стенами и самими половицами. Сквозь дыры у задней стены проглядывала трава. Он нахмурился, обдумывая кое-что, после чего снова сел на корточки и прошелся так вдоль стен. Никоноров же многозначительно посмотрел на спину Яровецкого.       — Хочешь услышать идею, которая пришла мне в голову?..       Роман, обернувшись к коллеге, практически сразу понял, что тот имеет в виду. Громко прищелкнув языком, Яровецкий скептично хмыкнул.       — Что, здесь, в грязном сарае в три часа ночи? Я тебя умоляю. Ты видел содержимое ее чемодана? Потому что лично я видел и говорю тебе, что барышня с таким вкусом не будет брезговать своим комфортом ради удовольствия.       — У тебя есть версия правдоподобней?       Яровецкий немного помедлил, после чего встал и с озорным видом поиграл бровями.       — Есть и далеко не такая извращенная, как твоя, Казанова недоделанный.       Никоноров показательно фыркнул.       — Ну-ну, я внимательно слушаю.       — Ха, поди-ка сюда. — Роман поманил товарища с победоносным видом, и Алексей, все еще сохраняя свой здоровый скептицизм, подошел к начальнику. Яровецкий указал на пол у самого основания стен, откуда местами пробивалась трава. Там были заметны какие-то маленькие комочки. — Могу поспорить, это мышиные экскременты. Позади сарая заросли, так что, вполне возможно, сюда могли залезть и полевки и, может, даже змеи.       — Думаешь, она закричала, потому что увидела мышь?.. — Неприкрытое сомнение так и сквозило в его голосе. — А он?..       — Я практически уверен в том, что она закричала именно потому, что увидела мышь, — поправил товарища Яровецкий, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. Потревоженные мышцы отозвались уже почти ставшей привычной тупой болью, но Роман предпочел не обращать на это внимания. Никоноров встал вместе с ним. — Она определенно была девчонка городская, а значит, к подобной сельской экзотике непривычна. Не знаю, зачем ее понесло в сарай в три часа ночи и как здесь оказался ее убийца, но, уходя, она неожиданно увидела мышь у себя на пути и закричала.       Никоноров задумчиво потер подбородок.       — Убийца мог испугаться ее внезапного крика. Он ударил ее потому, что подумал: она его в чем-то заподозрила и решила позвать на помощь, — медленно добавил Алексей, а затем перевел взгляд на Романа. — Но если все так хотя бы отчасти, то убийство было запланировано.       — Угу, — меланхолично кивнул Роман и, шумно выдохнув через рот, поморщился. — Только случилось, видно, не так, как задумывалось изначально. Запаниковал наш убийца, вот нервишки и сдали — отсюда и разбитый телефон… Ой, Валерьевич, все, пойдем на воздух. У меня скоро нос отвалится.       Снова оказавшись во дворе, Яровецкий от души растрепал волосы, стараясь не задевать шишку, шумно втянул носом прохладный воздух и потянулся, разминая ноющие мышцы. После достал смартфон из кармана и взглянул на часы.       — А чтоб тебя… — пробормотал он и поспешно убрал гаджет в карман. Посмотрел на Никонорова. — Мне нужно в отдел. Ковалев приедет, и хотелось бы привести себя в порядок перед головомойкой… — Роман огляделся по сторонам и нахмурился. — Влад что, все еще не пришел? Где, черт возьми, носит этого комиссара Рекса?       Алексей коротко зевнул. Кажется, теплое солнце позднего утра и на него подействовало умиротворяюще.       — Поезжай, я его найду.       — Ладно, — сердито кивнул Роман, мысленно делая пометку как следует поговорить с этим собачником. — А ты… Значит, найди мужа и узнай, где он был. И привлеки стажера. Пусть он тебе поможет выяснить подноготную нашей красавицы: прошерстит аккаунты в соцсетях и узнает, чем она жила, чем увлекалась... Что с работой, семьей, друзьями, врагами и всеми остальными? А как увидишь Влада, скажешь, что я ему розовую шапочку Лампы в одно место засуну, если он не приведет свидетеля на допрос.       Никоноров понимающе хмыкнул.       — Я все понял.       Хлопнув на прощание коллегу по плечу, Роман сел в машину и поехал обратно в отдел. В голове ощущалась приятная тяжесть: мозги наконец-то начали работать над новым расследованием, и Яровецкий чувствовал себя энергичным и собранным, каким не был уже давно. А все потому, что он находился в своей стихии. Даже несмотря на раннее пробуждение, новое дело и будущий визит начальства с неведомыми целями, настроение у Романа было приподнятым, так что он даже принялся невнятно мычать себе под нос какую-то песню. Яровецкий полностью сосредоточился на мыслях об убийстве девушки, но, когда дорога вывела его к знакомому училищу, отвлекся и замолчал. Руки на руле сжались сильнее, а брови сошлись к переносице. Пусть Дарий Инаев и не был сейчас его приоритетом, но побеседовать с ним тоже очень хотелось. Роману нечего было ему предъявлять, но вся эта история с собственным спасением в его глазах все еще оставалась какой-то мутной. Он продолжал ощущать какое-то неудовольствие, и это ему не нравилось. В конце концов Яровецкий решил вернуться к этой загадке позже и поспешил выбросить лишнее из головы.       Когда он приехал и поднялся на этаж, в отделе обнаружилась только Марина.       — Иващенко и Костенко на вызове, — отчеканила она после прохладного приветствия. — У Кузьмицкого выходной по плану, об остальных вы знаете.       — Угу, — согласился Роман и обвел взглядом непривычно пустой и тихий офис. Вздохнул. — Благодать, все работают. Аж странно, да?       Марина стрельнула в него быстрым взглядом из-под очков, но предпочла не комментировать.       — Как приедет Ковалев, сразу проведешь ко мне, — сказал Яровецкий, просто чтобы заполнить паузу, ведь прекрасно знал, что девушка в подобных наставлениях не нуждалась.       — Конечно, Роман Юрьевич.       Оказавшись в кабинете, Яровецкий небрежно бросил куртку на вешалку, после чего пару минут провел у зеркала, пытаясь сообразить, что можно сделать со своими волосами. Внутренний голос скептически посоветовал подстричься, но Роман лишь закатил глаза. Он как мог пригладил пальцами отдельные пряди и челку. После безуспешных попыток зачесать ее за уши Роман оставил все как есть. Глаза не закрывала — и то хорошо. Побриться тоже не помешало бы, мысленно признал он, проведя рукой по подбородку, а потом плюнул на все и, бухнувшись в кресло, включил компьютер. Да уж, его внешний вид был далек от идеального образа представителя правоохранительных органов, но Роман понадеялся, что хоть в этот раз Ковалеву будет не до этого.       Подполковник прибыл ровнехонько к десяти утра. Роман был в самом разгаре заполнения протокола происшествия, когда на его пороге показался Игорь Иванович при полном параде: как всегда, в выглаженной с иголочки форме, начищенных ботинках и с идеально ровным пробором слегка тронутых сединой волос. В левой руке он держал форменную фуражку.       — Здравствуй, Роман, — протянул руку Ковалев, и Яровецкий, улыбнувшись, пожал ее.       — Утречка, Игорь Иванович, присаживайтесь.        Он любезно указал на стул с другой стороны своего стола, затем предложил чаю, но подполковник решительно отказался. Ковалев был человеком консервативных взглядов и несколько закостенелым в привычках, поэтому чаще всего слегка развязное поведение Романа выбивало его из колеи. Сам Яровецкий всегда старался не переусердствовать и подбирать слова в его присутствии, что получалось у него с переменным успехом. Сейчас, будучи на своей территории, он чувствовал себя вполне комфортно, но все же не преминул напомнить себе следить за языком. На всякий случай.       — Кажется, ты вполне оправился после аварии, — сказал Ковалев, внимательно осмотрев его. — Даже никаких следов не видно.       Роман засмеялся.       — Ну это вы преувеличили: все самое заметное скрыто под одеждой. Синяки, царапины, ссадины… Весь набор как по учебнику! Да и побегать мне в ближайшее время не светит.       Ковалев многозначительно закивал.       — Это уже мелочи… Что ж, я рад, что все обошлось. Ты поблагодарил своего спасителя? Таких небезразличных людей нечасто встретишь.       Взгляд Романа остекленел, и он насилу выдавил из себя улыбку.       — Да… да, конечно.       — Хорошо, — подполковник покивал головой, а потом, после небольшой паузы, слегка подался вперед и, отложив форменную фуражку в сторону, внимательно взглянул на него. Яровецкий внутренне подобрался. Теперь, когда с формальностями было покончено, Ковалев намеревался перейти к делу. Роман старался ничем не выдать своего волнения и в ответ только вежливо смотрел на собеседника, ожидая продолжения.       Игорь Иванович глубоко вздохнул, прежде чем начать.       — Мне непросто об этом говорить. Знаю, что в последнее время тебе несладко пришлось, и я очень не хочу вываливать на тебя еще одну проблему, но ничего не поделаешь. Мы лишь звенья в одной большой бюрократической системе и не можем ничего решать.       Роман сглотнул, продолжая молчать. Он чувствовал, как внутри волной поднимается нехорошее предчувствие.       — В следующем месяце твой отдел будет сокращен минимум на два человека. Через полгода оставшихся расформируют по другим участкам, — глядя прямо в глаза Яровецкому, сказал Ковалев, и Роман, моргнув, не удержался от шумного вздоха.       — Ух ты, — криво усмехнувшись, произнес он и машинально запустил пальцы в волосы, пытаясь справиться с обрушившейся на него новостью. — Действительно, приятного мало.       Ковалев медленно кивнул, соглашаясь.       — Если подашь заявление, тебе могут позволить решить самому, кого сократить, — добавил подполковник, и Роман, успевший вообразить, как сложно ему будет донести новости до ребят, вскинул на гостя глаза. — Поговори с коллегами: возможно, кто-то сам хотел бы уйти или уже подыскивает новое место работы…       Роман поджал губы и понятливо закивал.       — Так точно, я поговорю.       — Хорошо. — Ковалеву определенно не полегчало после сказанного, потому что залегшие на лбу морщины не спешили никуда исчезать. Сколько Роман знал подполковника, тот всегда ратовал за то, чтобы привлекать в органы молодых специалистов, и видно было, что этот приказ начальства задел его за живое. — Если вдруг ситуация изменится, я тебе сообщу, но пока реальное положение вещей такое, как я тебе сказал.       — Угу, я все понял, Игорь Иванович, но беспокойтесь. — Яровецкий машинально улыбнулся. Как всегда, это была его защитная реакция в ответ на неприятности. — У нас новое дело… Сообщу ребятам, как закончим с расследованием.       — Правильно, пусть не раскисают раньше времени. — Ковалев взял фуражку и встал. Яровецкий поспешил последовать его примеру. — Держись, Роман.       — Всенепременно.        Он сверкнул широкой улыбкой и даже получил от подполковника вялый намек на улыбку в ответ. После того как тот ушел, Роман упал в кресло, будто его вдруг от души шарахнули обухом по голове. Он ждал от этого разговора всякого, но только не того, что ему придется кого-то уволить. Как-то попривык Роман к своей разношерстной компании за несколько лет, будет трудно что-то решить… Но все же от неприятной беседы с товарищами никуда не деться, и будет лучше, если они решат вопрос мирно между собой, чем начальство просто ткнет пальцем в небо, выбрав кого-нибудь наугад.       — Как минимум двоих… — медленно пробормотал он и, хлопнув ладонью по столу от досады, откинулся на спинку кресла, невидящим взглядом уставившись в потолок. Правду говорят, что беда не приходит одна: вон, несчастный развод, а сколько всякой фигни после него случилось!..       Роман несколько минут только и делал, что покачивался на стуле из стороны в сторону, безуспешно пытаясь найти выход. Его тяжкие думы внезапно прервал настойчивый стук в дверь.       — Да! — рявкнул Яровецкий, не меняя позы и по-прежнему созерцая беленый потолок у себя над головой. Но когда вдруг раздался знакомый голос Влада, то Роман все же снизошел до того, чтобы скосить на него глаза.       — Простите, что так долго, шеф. У свидетеля артрит, и… ну… он… в общем, понадобилось некоторое время, чтобы добраться сюда…       — Ладно, хорош оправдываться, Бетховен, и так с тобой все понятно, — фыркнул Роман и, поднявшись с кресла, помахал перед носом у потупившегося Влада указательным пальцем. — Вот что мне с тобой делать, а?.. У нас труп, а тебя и свидетеля носит неизвестно где! Я надеюсь, ты хоть собаку не притащил следом? А то знаю я тебя.        Роман пристально вгляделся в собеседника. Влад, стушевавшись, только вздохнул.       — Я правда не думал, что мы так задержимся, шеф! Как-то разговорились и…       Он умолк и беспомощно развел руки в стороны.       Яровецкий возвел к потолку очи горе и устало потер переносицу. Вспомнил о словах Ковалева и покачал головой в ответ собственным невысказанным мыслям.       — Ладно. Но имей в виду, что это было последнее персональное предупреждение, — назидательно произнес Яровецкий, внимательно взглянув на Влада. Тот понятливо кивнул и предусмотрительно поспешил отойти в сторону, чтобы ненароком не встать на пути у раздраженного начальника.       Лешин Николай Петрович дожидался их в комнате для допросов. Это был щуплый седой старик с сильно морщинистым лицом и глубоко посаженными глазами. При взгляде на Лешина можно было подумать, что у него под носом чем-то неприятно воняет, отчего он постоянно кривится.       — Роман Яровецкий, старший следователь, — представился Рома, опустившись напротив свидетеля на стул. Влад же приволок для себя еще один из офиса и уселся рядом.       Старик покивал головой, после чего ткнул в сторону Яровецкого морщинистым указательным пальцем.       — Ну и зачем вы меня сюда притащили? Я же уже все рассказал этому пареньку, — слегка шепелявя, проговорил Николай Петрович, взглянув на Влада. Тот на это лишь громко вздохнул.       Роман, растянув губы в усмешке, хмыкнул, после чего положил руки на стол и, заговорщицки взглянув на старика, подмигнул.       — Может, повторите лично для меня на бис, а?       Лешин сухо засмеялся, хотя со стороны казалось, будто он давился воздухом.       — А-а, ну хорошо, как хотите.       Рассказ старика вышел на редкость лаконичным: шел с ночной рыбалки, услышал короткий женский вскрик. Пока шел к единственному дому на улице, где в окнах горел свет, увидел, как из открытой калитки на дорогу вылетел мужчина. Старик был с собакой, и, когда та гавкнула, мужчина на миг обернулся, а затем скрылся за поворотом. В котором часу все это было, свидетель припомнить не мог, но даже так вышесказанное вселяло в Романа уверенность. Возможно, долго возиться с этим делом им не придется.       — Вы смогли бы его узнать, этого человека? — спросил Яровецкий, внимательно заглядывая старику в глаза. — А еще лучше — описать?       — Ой, да куда там, молодой человек. Темно ж было! Хоть со зрением еще тьфу-тьфу-тьфу, дай бог, но я ж его только мельком видел, — всплеснул старик руками, и Роман поджал губы. Пусть даже так, а попытаться все равно стоило. Он немного подался вперед.       — Вы не заметили, у него была с собой какая-нибудь вещь? Он держал что-нибудь в руках?..       Старик покрутил носом, призадумавшись.       — Не знаю… Не обратил внимания. Он очень быстро убегал, да и я же говорю, что темно было! Уже которую неделю обещают подключить электричество к столбам — а то они только для красоты и стоят, а толку никакого…       — Ясно, — выдохнул Роман, хлопнув ладонью по столу и тем самым прерывая зарождающиеся горестные излияния. — Ладно. И больше вы там никого не видели? Только мужчину, убегающего прочь, и все?       — Угу, — уверенно подтвердил свидетель, громко шмыгнув носом. — Я все время у калитки простоял, пока ваши не приехали. Никого там не было больше.       Яровецкий рассеянно покивал в ответ на его слова. Значит, подозреваемый все же пока один. До этого Роман внимательно рассмотрел дом и примыкающие к нему соседские ограды: было практически нереально перелезть через забор или сарай, а потом прошмыгнуть по пустынным дворам стоящих поблизости домов. Да и спрятаться на территории самого коттеджа, где совершили преступление, никто посторонний не мог. Значит, Николай Петрович действительно видел убийцу…       Размышления Романа прервал телефонный звонок.       — Извините, — бросил он и поспешил выйти за дверь, увидев на экране смартфона имя звонившего.       Оказавшись в коридоре, Яровецкий поднял трубку.       — Что у тебя?       В динамике был отчетливо слышен шум ветра. Никоноров, очевидно, находился на улице, и именно поэтому его последующие слова прозвучали очень громко.       — Ее муж в командировке: по крайней мере, так мне сказали у него в офисе. Он работает застройщиком и уехал из города несколько дней назад, чтобы заняться новым объектом.       Роман задумчиво почесал подбородок.       — Ты ему дозвонился?       — Пока нет, — ответил Алексей. — Он в каком-то захолустье — Пашка даже не сразу на карте нашел. Со связью, видно, проблемы.       Яровецкий шумно вздохнул: он терпеть не мог подобные моменты. Нужно было сообщить человеку, что жена умерла, расспросить его как следует, и ничего из этого явно не получится сделать в ближайшие несколько часов. С другой стороны, если Дольников все время находился в отъезде, то у него было железное алиби на эту ночь... Однако все же пока не стоило сбрасывать его со счетов.       — Ладно, а других родственников ты нашел? Родители, братья, сестры?       Роман услышал, как Никоноров что-то спросил у Павла, и какое-то время просто слушал невнятные восклицания стажера, которые прерывались шумом ветра и невнятным пиликаньем на заднем плане. В этот момент он заметил Влада, который с мученическим видом вышел из допросной и направился к кулеру за водой.       — Секретарь ее мужа рассказала, что Дольникова была из богатой семьи и что ее родители постоянно путешествуют где-то за границей. По словам секретаря, они даже на свадьбе не были. Под конец разговора она припомнила, что у погибшей вроде бы еще есть брат, живущий где-то в городе, и что Дольникова с ним не слишком ладила.       — А вот это уже интересно.        Яровецкий вскинул бровь, рассеянно наблюдая за тем, как Влад с двумя чашками снова исчезает в допросной.       — Павел уже над этим работает, — ответил Никоноров. — Я тебя наберу, когда выясним все поподробней. Что там со свидетелем?       Яровецкий в ответ только страдальчески вздохнул.       — Не густо. Но я почти уверен, что он видел убийцу. Думаю, нужно попробовать составить фоторобот — авось старик все же помнит больше, чем думает.       — Было бы хорошо, — с чувством согласился Алексей. — Держи меня в курсе.       — Угу, ты меня тоже. До связи.       Отключившись, Роман какое-то мгновение теребил в пальцах телефон. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось идти к Гаврилиной и выпрашивать у нее кого-нибудь для работы со свидетелем и составления фоторобота, но делать было нечего. Смирившись с неизбежным, Яровецкий глубоко вздохнул, быстро пробежал рукой по волосам и, выйдя из отдела, направился по коридору в противоположное крыло.       Даже не удосужившись постучать (слишком много чести), он рывком распахнул застекленную дверь и вошел в приемный кабинет, который всегда ему чем-то напоминал врачебный. Даже пахло в нем почти так же, как в больнице. Внутри оказалась только Яна Рудникова — новенькая в команде Гаврилиной. Она пришла на работу всего месяцем раньше Павла. Роман почти ее не знал: пару раз пересекались в лифте по пути на работу, не более.       — Привет, — дружелюбно улыбнувшись, сказал он и вопросительно вскинул бровь. — А где все?       Яна оторвалась от компьютера, на котором что-то печатала, и растерянно моргнула несколько раз.       — А… Роман Юрьевич. — Она несмело улыбнулась и тут же продолжила: — Светлана Алексеевна все еще проводит экспертизу по делу Дольниковой, а Олег и Миша выехали на вызов.       — Ага. — Роман поджал губы и какое-то мгновение просто смотрел на Яну. Та глядела на него в ответ, вежливо ожидая продолжения. Яровецкий рассеянно побарабанил пальцами по стене. — Яночка, мне нужен кто-нибудь, чтобы сделать фоторобот.       — А, не беспокойтесь. — Девушка улыбнулась чуть шире. — Меня Светлана Алексеевна предупредила, и я уже связалась с одним из внештатных специалистов. Он должен вот-вот прийти.        Она взглянула на часы, а потом снова перевела взгляд на Романа. Тот медленно кивнул.       — Что ж, ладно.        Он снова одарил девушку одной из своих самых обаятельных улыбок, и в этот момент в кабинет из лаборатории вошла Гаврилина.       Улыбка Яровецкого мгновенно потухла.       Светлана была старше его лет на пять. Длинноволосая блондинка с большим носом и бесцветными глазами, она могла нагнать страху на кого угодно одним лишь своим взглядом. А когда бывала не в духе, то обычно знал об этом весь участок. Своих подчиненных Светлана гоняла вдоль и поперек и уж тем более не водила с ними приятельские отношения (о чем время от времени любила напомнить самому Роману, у которого о субординации было свое собственное представление). Одарив его персону прохладным взглядом, она аккуратно принялась снимать с себя перчатки.       — Лаборатория пришлет результаты через пару часов, — отчеканила Светлана.       Яровецкий, скрестив руки на груди, прислонился к косяку и многозначительно закатил глаза.       — Я в курсе. А что насчет телефона? Мне он бы тоже очень сейчас пригодился.       Гаврилина даже не подняла на него взгляд.       — Когда отчеты будут готовы, тогда я отдам и улику.       Яровецкий мило улыбнулся, про себя скрипнув зубами.       — Бумажки могут подождать, а вот убийца — вряд ли. Если Дольникова его знала, она могла с ним говорить накануне своей смерти.       Светлана едва слышно прищелкнула языком. Роман был готов гнуть свое до последнего, даже если случится ядерный взрыв, упадет метеорит или наступит апокалипсис. Он знал, что был в своем праве, и Гаврилина тоже это знала. Расследование прежде всего.       Она одарила его колким взглядом и вновь ушла в лабораторию. Вернулась через несколько минут с аккуратно подписанным прозрачным пакетом, в котором покоился кричащий ярко-розовый смартфон со стразами, и без каких-либо комментариев всучила его Роману. Яровецкий криво усмехнулся.       — Премного благодарен за сотрудничество.       Он перевел взгляд на Рудникову.       — Спасибо вам еще раз, Яночка.        Роман нарочито мило улыбнулся девушке и подмигнул. В большей степени для того, чтобы понервировать Гаврилину, раз уж она все равно была здесь, ну и заодно продемонстрировать в который раз, что мягкий тон способен творить с подчиненными чудеса.       Яна робко улыбнулась в ответ. Светлана невыразительно хмыкнула.       — Если вы уже узнали, что хотели, Роман Юрьевич, можете возвращаться к себе. Я вас не задерживаю.       Яровецкий не удержался и театрально приложил руку к груди, будто ее слова ранили его в самое сердце.       — Как великодушно.       Светлана про себя наверняка обозвала его идиотом, но в этот момент вдруг раздался телефонный звонок рабочего стационарного телефона. Яна поспешила взять трубку.       — Отдел криминалистики, — ровным тоном произнесла она, пока Яровецкий и Гаврилина нарочито смотрели в разные стороны. — Да, пусть поднимается на третий этаж. Его встретят.       Яна положила трубку и перевела неуверенный взгляд с начальницы на Романа и обратно.       — Художник уже здесь.       — Отличненько, — сверкнул улыбкой Яровецкий. — Будь любезна, позвони Марине. Пусть пришлет Влада его проводить.       Роман снова подмигнул покрасневшей Рудниковой, которая тут же поспешила исполнить его просьбу, и уже толкнул было дверь, когда Гаврилина вдруг сказала:       — Я слышала, к вам подполковник Ковалев приходил. Какие-то проблемы?       Внутренне Яровецкий весь подобрался, в то время как на лице соорудил самое невинное выражение, на которое только был способен.       — Заглянул самочувствием моим справиться. Чуткий начальник, не чета некоторым.       Усмехнувшись, он издевательски помахал ей на прощание и поспешил уйти, пока словесная пикировка не достигла катастрофических масштабов. Гаврилина что-то ответила ему, но Роман от всей души хлопнул дверью, но ему все равно не полегчало. Он и сам не понимал, почему так заводился всякий раз, когда имел дело со Светланой, но разбираться в причинах ему хотелось меньше всего. Про себя решив, что за результатами экспертизы пошлет кого-нибудь из ребят, Роман прошелся рукой по волосам и тут же остановился, заметив две фигуры у лифта.       Одним из них был Влад. Другим…       «Да вы издеваетесь!..» — пронеслось в голове, и Роман не смог сдержать подкатившего к горлу смеха.