The Joestar Family

Как же прекрасен этот мир и скольких вещей боится коснуться человеческий род, но хуже, когда пытливая человеческая натура берёт верх над страхом и он перерождается в нечто большее, чем просто любопытство из боязни иного. В меньшей доле случаев, хотя лучше бы и её не было, человек начинает борьбу со своим страхом, а религия — это лучший транквилизатор для возбуждённого разума. Долгое путешествие рода Джостаров явный тому пример — когда тебе пророчат долгую и счастливую жизнь, окружающие даже задуматься не могут о том, насколько прекрасна нежизнь, когда тебе есть с кем разделить новолуние, кому заштопать обгоревшие на солнце штаны и, вручив бокал вина под гневное бормотание, обнимать до самого полудня. Джонатан Джостар привычно расхаживал из одного угла кабинета в другой, под схожий с маршем стук дождя, и в глазах уже рябило от постоянного мельтешения, но причины так сильно волноваться были — в их городе завёлся очередной охотник, который теперь доставит гораздо больше хлопот. — Одно дело, спасаться бегством вдвоем, но теперь, когда на нас лежит ответственность за всех учеников и персонал, я не знаю что делать. Если бы телу нужно было дыхание, то он наверняка бы вздохнул полными легкими, но сейчас лишь спокойно вернул голову на её законное место и, утянув стык высоким воротником, отправился на поиски единственного, кто хоть как-то может помочь. На часах было около часу ночи, а значит шёл второй урок и занят только их лучший преподаватель Физической образованности, который в недалеких 50-х в одиночку уничтожил половину сицилийской мафии, а теперь уничтожает лень в будущих лордах и леди. Как и человеческим детям, им не даётся с рождения красивое тело, выносливость, а уж тем более сила — всё это заслуги упорного труда над собой. Со двора, облагороженного под спортивную площадку, были слышны лишь свист и чёткие указания преподавателя, ведь кем бы ни были дети — главный на поле учитель, а он, как уже всем стало известно, не любил лишнего шума и ждать. Свернув на этаж ниже, лорд заметил, что дверь в склеп закрыта, но в аудитории, чьи окна было видно из их крыла, свет не горит. Значит, ОН точно свободен. Нежно-серые винтажные обои украшали блики от горящей на массивном дубовом столе лампы, а за ним склонился над бумагами сам Дио, которого в дождливую погоду даже чесноком не вытравить из гроба. Холодный дождь лил с самого рассвета и, похоже, совсем не собирается прекращать, отчего чувствительность слуха приходится снижать до человеческих мерок, что сыграло с бедным блондином злую игру и заставило его подпрыгнуть так, будто он на крест сел. — Джона, ради всего нечистого, не пугай меня так, — Брандо откинул стул и в одно мгновение оказался рядом с супругом, обнимая того за широкие крепкие плечи. — Я хочу в гроб, на лет сто, куда-нибудь залечь и подождать до тех пор, пока все охотники забудут о нашем существовании. Помнишь, как тогда, в Лондоне? Мы ведь отлично сбежали в ту странную деревушку, где нас за какую-то парочку призраков считали, но эти проклятые итальянские сектанты нас и там нашли. Джонатан пытался закрыть своими объятиями любимого от всего враждебного мира, но тот ловко вывернулся и, невесомо оставив поцелуй на губах мужа, по-кошачьи грациозно направился в сторону расшторенного окна, в стеклах которого дрожь проходила с такой силой, что и при обычном зрении было бы заметно. Раскаты грома сотрясали Lapislavra Холл и Дио поёжился, скрещивая руки перед собой на груди — Джонатану был знаком этот жест и в нём не было такой пошлости, какую в него вкладывают люди, мол, закрытость, недоверие выражались исключительно таким удобным жестом, который просто говорил о многом, и сейчас это была явная нужда в поддержке. — В любом случае, он один, а нас здесь достаточно, чтобы вытравить одну из ватиканских блох, — слышать смешки любимого было приятнее ночного ветра и мужчина не удержался, чтобы не сжать вампира снова, теперь ещё крепче. — Я не хочу переезжать, этот дом принадлежал моей семье слишком долго. — Нашей семье он послужит ещё больше и знаешь, я хочу собрать ВЕСЬ клан под одной крышей однажды, пускай они меня ненавидят, но чувствую, что этого не избежать. Нужно объединить силы, ведь их дети здесь учатся, а некоторые и вовсе не знают иного дома, ведь выросли в этих стенах. Обоим было ясно одно — пополнение и воссоединение семьи не пройдёт без типичных для их вида вопросов о делёжке территории, а уж тем более, без скандалов между фиктивными главами, ведь каждый, кто покинул клан, обзавелся своей семьёй и теперь в мире было ещё два Джостара, которые, забыв о древних уставах, не считали своего прародителя безоговорочным главенствующим лордом. Словно фотографическую пленку отмотав годы назад, можно полностью восстановить явление на свет одной из самых значительных семей в истории не только вампиров, но и в целом мира по ту сторону жизни. И сейчас бессмертным предстояло главное испытание — собрать всех, кто откликнется в стенах этого фамильного особняка, являющего собой не только обитель, но и специализированную Школу Вампиров, хотя статус её уже ставится под вопрос. — Дио, у меня сейчас занятия, не мог бы ты заняться приглашениями? Я знаю, что ты хорош в написании писем, — Джонатан ухмыльнулся при виде того, как супруга прошибло от воспоминаний. — Не напоминай, иди уже, рассказывай там о равенстве всех рас и прочую лабуду. Махнув рукой в сторону двери, Брандо совсем не изящно рухнул в кресло, как только пресловутая преграда между ними закрылась. «Конечно я помню, как можно забыть ТАКОЕ. Перед кем угодно, даже перед этим невыносимым Джотаро было бы не так стыдно опозориться, но никак не перед своим создателем, тем, кто был примером и подарил мне новую жизнь полную возможностей.» На дворе тогда стоял не столь далекий 1984 год: богатый на различного масштаба события, но что гораздо важнее — прошло достаточно времени с обращения, чтобы Джонатан наконец узнал свою силу, пускай и таким необычным образом. Общими случайными усилиями в теле Дио снова текла теплая как свежее молоко кровь, а внутри что-то тихо отстукивало, эхом расходясь по всему телу щекотной вибрацией. После множества проверок и подключения сил фонда Спидвагона, точнее самого Роберта, выяснилось, что в мёртвом ранее теле появилась жизнь, причём не просто жизнь, а уже явный, по невообразимому чутью оборотня, мальчик. Единственным, кого лорд Брандо мог считать своей семьёй, кроме конечно Джоны, был его создатель — именно ему он адресовал самое позорное письмо за всю свою долгую вампирскую жизнь, даже не проверив на ошибки: в порыве эмоций и великом потрясении от происходящего он назвал своего создателя Машиной CARS, ошибся в именах его последователей, оставил несколько уродливых клякс пером и забыл напрочь о знаках препинания, будто их и вовсе существовать не должно. Получив ответ весьма странного, пропитанного небрежным тоном, содержания, Дио боялся приезда своего, нынче португальского друга, как казни. Но то, издавна строгое лицо, обезобразила непривычная, чуждая ему улыбка, а тихие доселе стены маленького домика на окраине Манчестера сотрясал нечеловеческий смех. Вот так у ещё не родившегося Джорно Брандо-Джостар появился названый дедушка Карс. И это не самый необычный его родственник.