The Joestar Family

Влажную кожу холодил сквозняк, образовавшийся из-за открытой двери и Дио решил закрыть ее, но уже за собой. До нее он не дошел, остановленный крепкой хваткой сзади. Хотелось вырваться, уйти к себе и забыться в хлопотах, но сил на сопротивление не совсем и он сдался без боя. Ровное дыхание согревало затылок, слов не было, да и необходимости в них не было- они понимали друг друга даже молчавши. Джонатан был напряжен, каждая мышца его тела натянулась на манер струны, а хватка стала еще крепче. -Отпусти, мне больно. -Нет, ни сейчас, ни когда либо. Ощущая холод от супруга, он разомкнул руки и тот сразу же обернулся, пытаясь заглянуть в лицо того, с кем делил не только кров, но и вечность. -Я не смогу простить тебя, Джонатан, не сейчас. Темнеющие разводы крови на лице любимого притягивали внимание, манили слизать их, стереть следы вины. Не такая чистая кожа, от которой уже не исходило тепло горячей воды, горчила, а кровь под языком казалась слаще всех шоколадов мира: нежно, кончиком языка проведя по неровной кромке пятна вампир шумно сглотнул, снова притягивая застывшего супруга за талию, очерченную плотным поясом. Пускай ничтожно малая, но все же доза крови разожгла вены Джостара, заставляя его жизнь вспыхнуть в момент. Слёзы вампиров были редким явлением, а тем более у Дио, который никогда не позволял себе таких приземленных слабостей. Теперь же, когда это случилось и они пришлись по вкусу мужчине, он уже не мог себя контролировать, лишь остатками помутненного разума заставляя себя не впиться когтями, клыками забраться под тонкую кожу, которая скрывала то, что раньше заставляло их жить. -Прекрати, — эти действия, вся нежность с которой обращались к нему, Дио, вызывали влагу в его глазах, снова сорваться и заплакать, вот так, как делают это все, он не мог и не хотел, потому, проще было оттолкнуть любимого, — мне.мне нужно идти. Но слова были бесполезны. В один миг, оторванный от ковра, Дио был грубо вжат в стол, с которого от такой резкости и его собственной руки, слетела добрая половина бумаг и немного сырой лист, который он принес с собой был среди них также. Прерывистое дыхание вызывало те самые мурашки по всему телу, а само оно переставало слушаться с каждым поцелуем там, где уже по старым дорожкам скатывались, медленно и завораживающе, новые алые капли. -Люблю, — шепот с ароматом железа и кофе, исходил от заалевших губ Джонатана, которые не смыкались, боясь упустить, потерять опиум, — люблю тебя, Дио! Руки сами развязывали незамысловатый узелок и под тяжестью чужого тела вампир мог только соглашаться со всем, не имея моральных сил на сопротивление. Он пытался остановить супруга, схатив его запястье, но бысто сдался, когда единственная его одежда перестала выполнять свою задачу. Под распахнутый напрочь халат нырнул холодок ночной свежести, будто вторя сошедшему с ума лорду, ласкал бледную кожу. -Не нужно, я не хочу, — отворачиваться от поцелуев было тяжело, все-таки, его любовь к Джонатану всегда была во главе, но еще тяжелее было осознавать, что этими губами он говорил про его неверность, обвинял в чувствах к другому, а теперь самозабвенно ласкает, шепчет слова, которые сейчас ощущаются пустым звуком, — я не хочу тебя. И теперь, следом за одеждой, спала и занавесь, скрывавшая за собой все секреты примерного джентльмена, которым восхищались во все времена, как примером чистейшего благородства, высокого морального облика. Слова Дио стали для него спусковым крючком- острые клыки вошли в молочную кожу, заставляя жертву вскрикнуть. -Прекрати! — блондин хотел лишь замахнуться, но вышел звонкий, даже по звуку, болючий, шлепок по щеке лорда. Он боялся, как никогда, такое поведение супруга одновременно страшило и внутреннее чувство взывало бежать от него, далеко, а разумом он понимал, что убежав не сможет найти в себе сил поговорить с ним. -Ди-ио, неужели я так тебе надоел, — остатки разумного покинули Джостара, он с нетерпением набросился на растерянного вампира, прижав запястья к своему столу, — любовь моя, мой самый любимый, мой. К кровавым дорожкам из глаз, к хаотичным пятнам на ключицах, добавились поцелуи, такие же прерывистые, размашисто пачкающие распухшие от укусов губы. В голове Брандо появлялись новые варианты исхода, но думать становилось тяжелее: стоящий в горле ком не давал дышать, воздух, который раньше не был так важен, напомнил о том, что он все еще частично жив. Сходить с ума от вампирской крови было сродни наркотическому экстазу или глубокому опъянению- и Джонатан реагировал всегда агрессивно, возбуждаясь не в меру. В первый раз, Дио спас родовой склеп, в котором он запер то животное, которым представал перед ним муж, в иные случаи это помогло им на войнах, но последний приступ такого безумия был всего с два десятка лет назад. -Отпусти, я боюсь тебя, — никто не станет вызывать жалость у сошедшего с ума животного, но мужчине хотелось верить в лучший исход, — Джона, не нужно. Но ни ласковый голос, ни руки, отталкивающие его, не могли достучаться до лорда, терзающего тело в любовном садизме. Сначала, с большой непривычки, было ужасно неприятно, не больнее укусов, но все же. Даже собственная кровь не могла сгладить всех ощущений и Дио просто забылся, боль не переросла в желание. Наступило то забвение, о котором говорят люди пережившие подобное- Брандо оказался под водой, где закладывает уши и нечем дышать, по крайней мере, так ему казалось. Сиплый хрип мужчины над ним напоминал шум волн и он расслабился, осознавая себя лишь на малую часть. Медленные движения внутри уже не разрывали тело и душу, они были там, в теле, а в душе был долгожданный штиль. Там, на дубовом столе, он расплачивался за всю боль, что доставил Джонатану, а тот был уже не собой, тем другим, который приходит слишком редко, но оставляет за собой шлейф противоречивых чувств, от обожания до инстинктивного ужаса. Закрывая глаза, Дио молился всем святым, чтобы на супруга сошло озарение, а голод отступил, освобождая место человечности. В памяти возникали образы всех тех, кого можно было назвать жертвами любви Брандо: Джордж Джостар старший с его по-отцовски доброй улыбкой, стойкая леди Пендлтон, лишившаяся жениха слишком рано, Джорджа младшего он видел лишь мельком, но этого хватило, чтобы навсегда запечатлеть его сходство с отцом Джонатана. Находить успокоение в искуплении вины, привитом ещё давно почившей религиозной матушкой всегда сопровождало вампира, из столетия в столетие. И сладостная мука закончилась незаметно, оставив за собой еще больше причин для серьезного разговора. Вес супруга, тяжко дышащего от возбуждения, вернул Дио в реальность. Сумев оттолкнуть его, он поспешил, насколько позволяла слабость, запахнуть испачканный халат и поспешно убраться в их спальню, где он смог бы прийти в чувства и конечно привести себя в порядок. Никто не должен знать о проблемах семьи Джостар-Брандо…кроме них самих.