Реприза нашей любви

Узнав от Кристины, что Эрик в последнее время почти безвылазно находится в Лос-Анджелесе и живет в гостинице, Шарлотта-Екатерина, не задумываясь, велела одному из Робертовых громил, занявшему место водителя, ехать туда. Второй телохранитель уселся рядом с недовольной женщиной. Из-за его внушающих габаритов у миссис Лейн едва не случился приступ клаустрофобии. Екатерина терпеть не могла чувствовать себя зажатой в угол, особенно, если зажимал огромный бритоголовый мужик с каменным выражением на лице. В душе бывшей Медичи тут же поднялась волна неприятных воспоминаний. Сердито сжав губы, отчего те превратились в тонкую напряженную линию, Екатерина мысленно чихвостила обоих сыновей. Старшего за чрезмерную и навязчивую предосторожность, младшего за глупость и алчность. Екатерина понимала, что теперь оказалась меж двух огней. Совесть и чувство справедливости были целиком на стороне Роберта и Франциска, но материнское сердце не могло отвернутся и от непутевого Эрика. Когда автомобиль остановился перед шикарным отелем, миссис Лейн строго взглянула на своих «стражей». — К сыну я пойду одна. — Отчеканила Екатерина. Бритоголовый отрицательно качнул головой. Непререкаемо. — Простите, мадам, но мы подчиняемся господину Лейну, а он велел не отходить от вас ни на шаг. Екатерина едва дар речи не потеряла от такой наглости. Чтобы какой-то телохранитель смел перечить ей, бывшей королеве Франции?! Не бывать такому! — Похоже, вы не совсем понимаете нашу семейную иерархию. — С легкой улыбкой, больше напоминающий угрожающий оскал, начала объяснять женщина, пытаясь донести до верзилы свою мысль, будто мужчина был маленьким и очень глупым ребенком. — В семье Лейнов главная – Я! Стало быть, в первую очередь, вы подчиняетесь мне. И первое, что я сделаю по возвращении домой, позабочусь, чтобы вы оба лишились работы. Вам это нужно, господа? Мужчина ничего не ответил, только упрямо выпятил массивный подбородок, хмуро глядя на женщину с высоты своего немалого роста. Лицо второго охранника было совершенно непроницаемым. Екатерина сердито всплеснула руками: — Невероятно! Где только Роберт таких твердолобых баранов находит?! Даже если мужчин задели ее слова, ни один мускул не дрогнул на их лицах. — Хорошо. Я позволю вам подняться со мной к номеру сына и остаться за дверью. Если мне будет угрожать опасность, обещаю, я подниму такой шум, что весь отель на ноги встанет. Тогда сможете войти и делать свою работу. Но! Не смейте причинять серьезный вред Эрику! «Иначе я вас лично на лоскутки порву!» — мысленно добавила женщина. Переглянувшись, охранники кивнули и гуськом засеменили вслед за Шарлоттой-Екатериной, которая с решительным огнем в ярких светло-карих глазах неспешно направилась внутрь гостиницы. Эрик вот уже сорок минут нетерпеливо расхаживал по гостиной комнате своего номера с бокалом, в который время от времени подливал любимый коллекционный Хеннесси. Потягивая коньяк, мужчина ждал звонка от Кристины с отчетом о прошедшем вечере. По его расчетам, ужин с Фрэнком уже должен был подойти к концу, если конечно, Кристине каким-то чудом не удалось склонить парня к более интимному продолжению общения. Но на такую удачу Эрик даже не рассчитывал. Уж слишком влюбленными глазами племянник смотрел на свою жену. Когда в номере раздался уверенный стук в дверь, Эрик не придал ему особого значения, решив, что это кто-то из обслуживающего персонала отеля. А поскольку мужчина велел к нему не соваться, то даже не посчитал нужным как-либо отреагировать на нарушителя спокойствия. Но стук настойчиво повторился. Бубня под нос тихие ругательства, Эрик двинулся к двери, собираясь выплеснуть все накопленное за день недовольство в лицо незваному гостю. Но слова застряли в горле, когда мужчина увидел на пороге номера свою мать в компании двух громил. Судя по лицу Шарлотты, ее появление отнюдь не сулило ему ничего хорошего. — Мама?! Что ты здесь делаешь? — Эрик не смог скрыть замешательства. — Как ты узнала, где я нахожусь? Шарлотта кивнула своим сопровождающим и вошла в номер, оставив охрану в коридоре. — Твоя соучастница сообщила. На удивление глупая и болтливая девушка. — Резко сообщила миссис Лейн, дождавшись, пока сын закроет дверь. Орехово-карие глаза сверлили сына, подмечая малейшие изменения мимики и жестов. Эрик мгновенно догадался, о ком говорит мать, но усилием воли сохранил на лице непроницаемое выражение, моментально заперев все эмоции на замок. — Я не понимаю, о чем ты. Обойдя Шарлотту, он подошел к столу, на котором оставил свой бокал, и в который раз наполнил его коньяком. Сделав глоток, мужчина повернулся к матери и вопрошающе приподнял брови. Екатерина мысленно улыбнулась, отдавая должное выдержке сына. Эрик выглядел спокойным и уверенным, ни мелкая дрожь в руках, ни лихорадочный блеск глаз не выдавали его истинного состояния. На секунду женщине даже пришла в голову мысль, что Кристина наврала о причастности Эрика к ее обману. Но сомнение длилось лишь несколько мгновений. Екатерина знала, что как минимум один ребенок унаследовал от нее и актерское мастерство, и самообладание, и даже (что греха таить) страсть к интригам. И сейчас этот ребенок стоял перед ней. Такой похожий на нее, такой родной и, одновременно… совершенно чужой. Когда же она допустила непоправимую ошибку, не заметив отчуждения младшего сына?! — Я говорю о Кристине. Твоей любовнице. — Устало пояснила Шарлотта-Екатерина. У нее не было сил играть с сыном, провоцируя его на ошибку. Женщина решила идти ва-банк и говорить, как есть. — Кристина?.. — задумчиво протянул Эрик. — Я знаю только одну девушку с таким именем. Бывшую пассию Фрэнка. Но только, при чем тут я?! — Хватит, Эрик. Я очень устала за последние несколько часов, выслушивая исповедь этой дурочки и не хочу теперь вариться в твоем вранье. Ты можешь лгать Роберту, Франциску, кому угодно, но только не мне. Екатерина подошла к креслу и опустилась в него, прикрыв глаза рукой и массируя гудящие от боли виски. — Пожалуйста, облегчи жизнь нам обоим и начни говорить правду. Ты можешь продолжать настаивать, что никак не связан с Кристиной, что не имеешь отношения к безумному плану с фальшивым отцовством Франциска. Но этим ты только все усугубишь и не дашь мне возможности помочь тебе и хоть как-то утрясти ужасную ситуацию, в которую ты себя загнал. Ты же понимаешь, что не обманешь меня? — она бесстрастно посмотрела сыну в глаза. На лице Эрика заходили желваки. Мужчина изо всех сил стиснул бокал с коньяком, вцепившись пальцами другой руки в край стола, тем самым сбрасывая маску непонимания. Екатерина удовлетворенно кивнула. Теперь они могли спокойно говорить, не юля и не оскорбляя друг-друга очевидной ложью. — Я не буду спрашивать, зачем ты это затеял. Ответ ясен и не нов для меня. — Екатерина удобно устроилась в кресле. — Я только удивляюсь тому, насколько недальновидным и глупым был твой план. Настолько не похоже на тебя, моего сына, что даже пугает! — Мой план был безупречен! — огрызнулся Эрик. — Вот только Кристина спутала мне все карты! Сначала приплела меня к этой истории трехлетней давности, а потом еще и ребенка придумала, не спрашивая моего мнения. Но даже из этой тупости я смог бы извлечь выгоду, но… вижу у нее даже не хватило мозгов как следует отыграть свою роль. — Мужчина сплюнул в сторону от досады. — Заставь дурака богу молиться, он и голову расшибет… Я так понимаю, она выложила Фрэнку правду? Прямо в ресторане, что ли?! В ней совесть заиграла?! — Ее сдал Джон. Милый мальчик, — губы Екатерины впервые тронула слабая улыбка. — Удивительно, как вы не учли простой человеческий фактор, а именно то, что дети редко умеют держать язык за зубами. Вы же не думали, будто мальчик тоже станет притворяться и врать с вами за компанию? — Джон?!? Эрик выглядел потрясенным. С минуту он недоверчиво смотрел на мать, а потом вдруг зашелся громким смехом. — Поверить не могу! Он же молчал все это время! Вообще ни словечка не говорил… Вот же маленький засранец… — Эрик растерянно потер пальцами подбородок, вглядываясь застывшим взглядом в какую-то невидимую точку перед собой. — Я ведь специально выбирал ребенка с проблемами речи. Нужно было среди немых искать… — добавил он тихо, размышляя вслух. — Твое счастье, что этот абсурд завершился именно так и не успел зайти слишком далеко. Иначе я вряд ли смогла бы тебе помочь. При всем желании. Мужчина иронично уставился на мать резко потемневшими от гнева глазами. — ТЫ?! Помочь МНЕ?! Это даже не смешно… мама. — Он почти выплюнул последнее слово. — Тебе всегда было наплевать на меня. И сейчас ты печешься только о том, чтобы мой поступок не замарал твоего любимого старшего сына и обожаемого внука. Не смей выдавать это за заботу обо мне! В который раз в общении с Эриком Екатерина увидела, как за маской уверенного, сильного мужчины проскользнул ребенок, обиженный на весь мир и, в первую очередь, на нее. Женщина вскочила с кресла и быстро приблизилась к сыну. Стиснув тонкими пальцами его плечи, Екатерина почти заставила Ерика посмотреть ей в глаза. — Что бы ни случилось, что бы ты не вытворил – ты мой сын! Я люблю тебя! И всегда любила! Для меня все мои дети равны. Ты, Роберт… и Франциск, мой внук. Почему тебе так сложно в это поверить? — она положила теплую ладонь на гладко-выбритую щеку мужчины. — Прости, что уделяла тебе недостаточно времени после смерти отца! Я пыталась выстоять на ногах, пыталась обеспечить наше будущее. Моей поддержкой был только Роберт, подросток, который и сам нуждался в заботе. А ты был таким маленьким… Я виновата! Я очень виновата! Если бы тогда я знала, чем все обернется… Эрик скривился, не желая видеть мать в столь непривычной для нее ипостаси кающейся грешницы. Тем более, что слова Шарлотты не доходили до его сердца, не в силах пробить броню из годами накапливаемой обиды. Синие глаза вспыхнули ледяным холодом, когда он оттолкнул от себя руку женщины. — Вот только не надо, мама. Ты прекрасно знаешь, что дело вовсе не в детских обидах. Вы с Робертом сделали все возможное, что максимально отодвинуть меня от семейного дела! Я для вас как запасное колесо, на случай, если Роберт отойдет от дел, а Фрэнк не будет справляться. А я не желаю играть роль мальчика на побегушках при племяннике! — «Лейнкопр» - детище Роберта! — строго напомнила Шарлотта. — Не удивительно, что своим наследником он сделал сына, а не брата. Когда придет время, Франциск прекрасно справится с возложенной на него ролью. — Увидев, как Эрика перекосило при этих словах, женщина в отчаянии всплеснула руками. — Да что же это такое?! Почему ты так ненавидишь племянника?! — Потому что я считаю его глупым и инфантильным дармоедом!!! — не выдержав, громко воскликнул Эрик и отошел от матери, чтобы она не увидела выражение его лица. — Вы все носитесь с ним как с писаной торбой! Конечно, «бедный мальчик остался калекой, его нужно опекать»! — он принялся кривляться и паясничать, передразнивая родственников. — Отпишем ему акции, отдадим фирму! И плевать, что ему нет до нее дела, что он сидит как сыч в четырех стенах, погрязнув в жалости к самому себе! Но и этого вам оказалось мало. Вы нашли ему жену. Да не абы какую, а с мозгами, чтобы Фрэнку вообще шевелиться не пришлось для управления бизнесом. Чтоб сидел в своей коляске, палец о палец не ударяя, пока все вокруг него будут носится, подтирая бедняжке сопельки!.. Разошедшийся мужчина мог еще много чего наговорить, но его остановила звонкая оплеуха. Он в растерянности уставился на мать, стоящую перед ним с бледным лицом и горящими от злости глазами. Секунда, и еще одна пощечина обожгла вторую щеку. — Никогда. Не смей. Говорить о Франциске в таком тоне!!! — сквозь стиснутые зубы процедила женщина. — Тебя скорее можно назвать инфантильным, раз в тридцать восемь лет ты все еще не можешь отпустить детские обиды и ревность! Ты совсем не знаешь своего племянника, раз хватает наглости говорить о нем такие вещи. Франциск в разы сильнее и мудрее тебя! Он борется со своей болезнью. Пытается стать счастливым не смотря ни на что. Он начал активно интересоваться делами «Лейнкорп». И позволь напомнить, — Шарлотта подошла вплотную к сыну, ни на секунду не разрывая зрительного контакта, будто привязав к себе все внимание Эрика, — Франциск оказался в инвалидном кресле не по своей воле… Это все ты! Ты и эта дрянь, твоя любовница!!! Вы подтолкнули его к черте, едва не оборвавшей Франциску жизнь! И тебе еще хватает наглости исходить желчью от злобы, зависти и ревности?! По хорошему, я должна была бы послушать Роберта и отказаться от тебя, лишить наследства и сдать полиции. Твои поступки того стоят! То, что вы провернули, чтобы заполучить ребенка, тянет на немалый срок! Взгляд Эрика потемнел. Мужчина наклонился вперед, приближая побелевшее лицо к лицу Шарлотты. Вглядываясь в ее лихорадочно блестящие карие глаза. — Ну так сдай меня полиции. Покажи откровенно, какая ты мать. — Ты только и ждешь, чтобы я подтвердила твои домыслы на мой счет. — Разочаровано выдохнула женщина. Похоже, талант манипулятора Эрик тоже унаследовал от нее. Сын знал, что она ни за что не отправит его в тюрьму. Да, он натворил много глупостей и, косвенно, на нем лежала вина за инвалидность Франциска. Но этого было недостаточно, чтобы Екатерина вырвала его из своего сердца. Она отвернулась от Эрика и, вернувшись к столу, плеснула немного коньяка в его бокал. Сделав мощный глоток, Екатерина снова опустилась в кресло, продолжая сжимать в пальцах склянку с янтарной жидкостью. — В доме Роберта тебе больше не рады. Брат не желает тебя знать, как и вся его семья. Утром Роберт первым делом отберет у тебя все акции и ты больше не будешь иметь отношение к «Лейнкорп», или как она там теперь называется… — тихо, но решительно заговорила женщина, сверля непутевого отпрыска тяжелым взглядом. — Оставлю ли Я за тобой твою долю в других семейных предприятиях, покажет время. Много лет ты донимал меня упреками, что тебе не доверяют собственного дела, что стесняют в средствах. Хорошо. У меня есть друг в Канаде, он занимается производством вина и мы уже много лет сотрудничаем на этой почве. Он ищет покупателей, чтобы продать свой завод. Бизнес небольшой, но потенциал развития неплохой. Я сама думала выкупить его. Но теперь сделаю по-другому. Я дам тебе нужную сумму и ты выкупишь завод, уедешь в Канаду и оставишь в покое Роберта и его семью. Хочешь доказать, что ты чего-то стоишь? Доказывай. Но если проворонишь свой шанс… не смей приползать ко мне со своими упреками и обиженным нытьем! — Она поднялась на ноги и Эрику показалось, что, не смотря на яркое освещение в комнате, на лицо матери набежала тень. Сейчас эту невысокую, хрупкую, пожилую женщину будто окружала аура какой-то жуткой силы. Шарлотта казалась Эрику могущественным, непобедимым колоссом, она подавляла его, невольно заставляя уважать себя. — Из всей семьи у тебя теперь осталась только я. Но слепой материнской любви больше не будет. За поступки придется отвечать, сын. Не тюрьмой, а одиночеством. Усмехаешься? Думаешь, это то, к чему ты всегда стремился? Посмотрим. На самом деле, ты еще никогда не был по-настоящему одинок, Эрик. Придет день, и ты пожалеешь. Я буду молиться, чтобы к тому времени Роберт и Франциск нашли в себе силы простить тебя. Екатерина гордо вскинула подбородок и направилась к выходу из номера. У самой двери она остановилась и обернулась к сыну, напоследок окинув его разочарованным, полным горечи взглядом. Мгновение, и карие глаза загорелись новым светом: темным, тягучим, угрожающим… — Запомни Эрик. Еще один выпад против Роберта или кого-либо из нашей семьи, и я лично тебя уничтожу. Даже если потом буду вечность гореть в аду. С минуту женщина смотрела на него, не моргая. Каким-то неведомым чутьем Эрик понял, что мать не шутит. И что говоря «уничтожу», она имеет в виду вовсе не деньги, не угрозу пустить его по миру… Мороз пробрал мужчину до костей. До этого мгновения ему казалось, что Шарлотта не способна причинить кому-либо физический вред, но сейчас она выглядела как человек, который не просто способен убить… а который уже убивал. Впервые в жизни Эрик по-настоящему испугался. И кого! Родную мать! «Я дала тебе жизнь. Я же ее и отниму!» — говорили глаза Шарлотты и Эрик невольно верил им. Наконец, Шарлотта отвернулась и Эрик выдохнул. Все это время, что она смотрела на него, стоя у двери, мужчину словно держали за горло. А теперь отпустили, позволив дышать. — Я воспользуюсь твоим щедрым предложением, мама. Уеду в Канаду и вы больше не услышите обо мне, разве что, о моих успехах, в которые ты так упрямо не веришь! Но я соглашаюсь на твои условия не потому, что ты так велела, а потому что я сам этого хочу! — прорычал он вслед Шарлотте. — Я буду молить небеса, чтобы твое желание исполнилось. — Донеслось уже из-за закрывающейся двери. «Твои амбиции погубят тебя, сынок…» — с болью думала Екатерина, глядя в окно автомобиля, несшегося по скоростной магистрали. Глаза женщины были сухими, а лицо казалось каменной маской безразличия, но внутри ее сердце разрывалось рыданиями и обливалось кровью от понимания, что ее младший сын обречен своими же поступками и желаниями. Екатерине оставалось лишь надеяться, что Эрик успеет опомниться раньше, чем дойдет до края пропасти. *** В течении всего следующего месяца атмосфера в двух семействах, Лейнов и МакДугалов, бурлила, как кипящий котел. А виной всему послужило появление маленького неугомонного человечка и громкое заявление Франциска и Марии о том, что они собираются усыновить малыша. Представители старшего поколения обеих семей дружно встали на дыбы против такого безумного и необдуманного, с их точки зрения, решения. И возглавила протест, как ни странно Шарлотта-Екатерина, которая, по мнению молодых супругов, как никто должна была понять двигающие ими мотивы. Она и поняла. И пришла к выводу, что внук и его жена сошли с ума. — Этот ребенок не Жан! Не Яков! Он не имеет никакого отношения к вам и вашей прошлой жизни! — кричала женщина, пытаясь достучаться до Франциска и Марии. — Опомнитесь! Вам своих рожать нужно, а не заниматься благотворительностью. — А если своих не будет? — упрямо перебила ее Мария. — Если у нас снова не получится? Екатерина едва не зарычала, бессильно стискивая ладони в кулаки. Ей хотелось схватить бывшую шотландскую королеву и грубо встряхнуть. Может хоть тогда мозги в этой хорошенькой головушке встанут на место! Франциска тоже хотелось встряхнуть, но подобную грубость по отношению к обожаемому отпрыску Екатерина бы себе не позволила никогда. — Люди годами ждут появления детей. А вы чего хотели?! Забеременеть с одной ночи?! Так это только единичные уникумы вроде твоей бывшей фрейлины Лолы умеют. Момент подгадать, чтобы звезды сошлись. — Глухо бесилась бывшая Медичи. — Запаситесь терпением! Даст бог, Франциск выздоровеет, тогда и ребеночком займетесь усердно. Зачем вам чужое дитя?! — Теперь это дитя не чужое. Теперь Джон – наш! — отрезал Франциск и было ясно: любые споры с ним бесполезны. Ругня с Екатериной, пререкания с Беатрис и Робертом, регулярные препирательства с Кэролайн и Гербертом… Казалось, еще чуть-чуть, и осаждаемые со всех сторон молодые супруги поднимут белый флаг и позволят вернуть ребенка в приют. Тем более, что Роберт ценой титанических усилий и огромных связей сумел добиться восстановления подлинных документов Джона. Сделать это, не усадив за решетку Эрика и Кристину было почти подвигом. И с точки зрения сложности, и учитывая то, что сам Роберт с удовольствием увидел бы брата и его соучастницу в тюремной робе. Мужчина усмирил это справедливое желание только ради матери. Миссис Лейн поклялась, что Эрик больше не потревожит покой семьи и Роберт пощадил материнское сердце. Что касается Кристины, она умотала за границу едва только закончилась волокита с документами Джона. Мальчик больше не числился ее сыном и она снова стала вольной птицей. И тут же воспользовалась моментом, чтобы удрать от разъяренных Лейнов, пока те не передумали сделать из нее козла отпущения. Когда самолет с девушкой на борту поднялся в небо, Франциск выдохнул с облегчением, почувствовав, как внутри развязался тугой узел из напряженных нервов. Как только документы Джона восстановили, Франциск с Марией сразу подали заявление на усыновление. Последовавший за этим «взрыв» со стороны родителей ничуть их не смутил. Возвращать ребенка в приют хотя бы на время, нужное для бумажной волокиты, молодые люди тоже отказались. И Джон, этот «камень преткновения», остался жить в доме Лейнов. Несмотря на недовольство от затеи молодых супругов, старшие Лейны отнеслись к ребенку максимально тепло и приложили все силы, чтобы мальчику было хорошо. Все же, малыш был не виноват в сложившейся ситуации. Ему и так досталось, пока он находился в руках Кристины. Неизвестно, сколько бы еще продолжалось это противостояние поколений, если бы после одной особо громкой ссоры Франциск не сообщил, что они с Марией намерены искать отдельное жилье, раз никто из родителей не горит желанием становится бабушками и дедушками. Одной мысли о том, что она не будет постоянно видеть сына и знать, что с ним все хорошо, хватило, чтобы Беатрис, а вместе с ней и Шарлотта, присмирели. Следом за ними постепенно сдались и Роберт с МакДугалами. Даже если смирились они только на словах, это принесло огромное облегчение Марии с Франциском. Теперь они могли спокойно продолжать процедуру усыновления, не отвлекаясь на постоянное ворчание родителей. Джон, не подозревая о происходящих вокруг него «баталиях» постепенно обживался в новой обстановке и понемногу сближался с внезапно обретенной большой семьей. И если к Франциску мальчик прикипел сразу, то к Марии первое время относился крайне настороженно. Но девушка не сдавалась и терпеливо отвоевывала расположение ребенка. Переломный момент в их взаимоотношениях наступил очень внезапно. И случился он, когда Франциск заперся в кабинете с отцом и Гербертом, разбирая завал из документов «ЛейнСтайлКорпорейшен». Слияние давно завершилось и теперь две фирмы успешно функционировали как единый организм. Пока мужчины трудились, Мария осталась в комнате с Джоном. Хоть мальчику и выделили отдельную детскую на втором этаже, которую тут же заполонила гора самых разнообразных игрушек, Джон предпочитал играть в комнате Франциска. Большая часть игрушек успела перекочевать туда в течении всего нескольких дней и теперь Мария пыталась развлекать Джона представлением кукол-рукавичек. Мальчик внимательно наблюдал за разыгрываемым перед ним сюжетом, когда послышалась трель телефона. Мария прервалась на звонок и сама не заметила, как перестала наблюдать за ребенком. Тем более, что Джон казался очень увлеченным попыткой натянуть кукол-рукавичек на лапы Стерлинга. Щенок какое-то время терпел подобное «надругательство», а потом с тихоньким скулежом забрался под кровать, подальше от друга-мучителя. Джон попытался добраться до него. Когда ничего не получилось, мальчик оглянулся на Марию, стоявшую спиной к нему и полностью ушедшую в телефонный разговор. Поняв, что девушке не до него, малыш кротко вздохнул и принялся озираться в поисках интересной забавы. На глаза попалась красивая, яркая сумочка, стоящая на столе. Она уже не первый день манила его взгляд. Не долго думая, Джон потянулся и стянул привлекательную вещицу на пол, и уже там вывернул содержимое сумочки. Внутри оказалась косметика. Глазки Джона загорелись. Он помнил эти штучки! Похожие игрушки были у крикливой тети. «Краски» в коробочках и маленьких забавных тюбиках были разноцветные и липкие, они легко марали руки и одежду. Ими было очень интересно вазюкать по полу и мебели. И Джон вдохновенно занялся «художествами». В ход пошло все: помады, блеск для губ, тени и тушь. Ужасной участи не избежали даже тональный крем и пудра. Когда Мария закончила беседу и отложила в сторону телефон, ее постигло шокирующее зрелище: все дорогостоящее содержимое ее косметички было подвергнуто акту жестокого вандализма. Девушка застыла, шокировано приоткрыв рот и наблюдая за маленьким кошмаром, измазанным с ног до головы в ее тональном креме и помаде. На полу красовалась батальное экспрессионистское «полотно» юного «художника». Джон поднял голову и замер, выжидающе глядя на Марию. Мальчик весь сжался, вспомнив, как орала и сердилась «крикливая тетя», когда он вот так взял поиграть ее игрушки. Теперь он ждал такого же недовольства и от Марии. Та молча вздохнула и опустилась на корточки рядом с сыном, которого уже иначе и не воспринимала. Она ласково погладила вихрастые светлые кудряшки. — Какой красивый рисунок, Джон! Ты очень постарался, но… косметика служит не для рисования картин, пусть и таких чудесных. Да и рисовать нужно на бумаге, а не на полу. Ведь так мы не сможем сохранить твое творение, к сожалению… Если ты любишь рисовать, я дам тебе альбом и карандаши. Или специальные краски. А это, — Мария взяла в руки почти полностью израсходованную помаду, — это нужно чтобы я была красивой! Чтобы рисовать на лице. Смотри… Девушка аккуратно провела помадой по губам и улыбнулась. В глазах Джона загорелся восхищенный огонек. С широкой ответной улыбкой, мальчик забрал помаду и добавил «красоты» на лицо Марии. И засмеялся от восторга. Когда ребенок схватился за тушь, Мария поняла, что попала… — Ты хочешь сделать мне макияж? Ну что ж… косметика все равно испорчена, так что давай… добьем остатки в твое удовольствие! — она удобно уселась перед новоявленным визажистом и отдалась на «растерзание» творческому порыву Джона. Закончив с делами фирмы, уставший Франциск оставил отца в компании Герберта и покатил к своей комнате. Немного размяв на ходу шею, парень притормозив перед дверью, прислушиваясь. Внутри было тихо и Франциск осторожно приоткрыл дверь. Сначала ему показалось, что в комнате никого нет, но заехав внутрь, он увидел Марию. Девушка сидела на полу за кроватью, спиной к нему. — Мария? А где Джо-о-о… О БОЖЕ!!! — если бы Франциск не сидел, то наверняка упал бы от зрелища, явившегося взгляду, когда жена обернулась на его голос. Лицо и шея Марии были изуродованы пятнами и потеками самых невообразимых оттенков. В первое мгновение Франциск похолодел, подумав, что девушка как-то умудрилась покалечиться. Но к счастью, он сразу осознал абсурдность этой мысли. Тем более, что Мария тут же улыбнулась ему во все тридцать два зуба, а из-за ее спины резво выскочил смеющийся Джон и в два прыжка оказался на коленях у блондина. В руках мальчика был тюбик с тушью и пустой блеск для губ. Кисточка от туши тут же нацелилась Франциску в глаз, парень едва успел перехватить маленькую ручку, пока Джон не лишил его зрения. — Привет! Вы уже закончили? — весело поинтересовалась Мария, поднимаясь с пола и растирая затекшие от сидения ноги. — Мы-то да… а… что тут произошло?! — Франциск все еще находился под впечатлением, рассматривая лицо любимой. Мария громко, искристо засмеялась, наслаждаясь ошарашенным видом супруга. Джон прыснул вместе с ней, за компанию, хотя и не до конца понимал причину веселья. — Ничего такого. Просто в Джоне проснулся талант стилиста! Смотри, какой красивый макияж он мне сделал… — Мария обернулась к зеркалу и впервые смогла оценить старания юного мейкапера. Дааа… шок мужа был вполне понятен… Девушка покачала головой и снова засмеялась. — Знаешь, мне кажется Джона ждет великое будущее на поприще гримера… в ужастиках! Франциск отозвался на ее слова немного нервным смехом. Но уже через пару минут захохотал от всей души. — Теперь я писанная красавица! — Мария крутанулась перед зеркалом. — Скорее, расписанная. — Гоготнул Франциск, прикрыв рот кулаком, чтобы снова не захохотать во весь голос. Он рассматривал жену и одновременно старался не выпускать из поля зрения руки Джона. Уж очень малыш приглядывался к его собственной роже, держа на изготовке все ту же кисточку от туши. — М-да… думаю мне понадобится время, чтобы устранить масштаб повреждений, — хмуро вынесла вердикт Мария. — Одним умыванием не обойдусь. Надеюсь, мне хватит средства для снятия макияжа… — Ну тогда мы тебя оставим и наведаемся к Розетте. Проведаем Розетту, Джон? Вдруг она там что-то вкусненькое припрятала! — блондин хитро подмигнул Джону. — Да! Лосета! — громко воскликнул мальчик и устроился удобнее на коленях Франциска. Он просто обожал путешествовать по дому подобным образом. Тушь с блеском были мгновенно отброшены в сторону и благополучно забыты. Мария улыбнулась, наблюдая за этой картиной. Как всегда, в обществе Франциска Джон преображался. И даже начинал болтать. Выяснилось, что молчаливость, на которую возлагали такую надежду Эрик с Кристиной, оказалась вовсе не дефектом речи или патологией развития, а обыкновенной стеснительностью в купе с природной неразговорчивостью. Наедине с Франциском, Джон тарахтел, как заведенный, но стоило к ним присоединится еще кому-либо, зажимался и вытрясти из него хоть словечко становилось трудной задачей. Более-менее болтливым он становился и рядом с кухаркой. А Мария в круг избранных, к большому сожалению девушки, пока не вошла. Услышав волшебное слово «Розетта» из под кровати тихонько заскулил Стерлинг, напоминая нерадивым хозяевам о своем существовании. Франциск позвал его и щенок с некоторым трудом выбрался наружу. С момента, как пес появился в их доме, Стерлинг заметно подрос и Франциск всеми силами отучал его от привычки заскакивать с разбегу на колени. Тот факт, что теперь колени хозяина частенько были заняты Джоном, немало способствовал процессу отвыкания. Франциск уже открыл дверь комнаты, когда Джон внезапно соскользнул на пол и подбежал к Марии. Мальчик нерешительно замер рядом и девушка вопросительно наклонилась к нему. — Ты что-то хочешь, солнышко? — спросила Мария, ласково потрепав мягкие волосики малыша. Джон неуверенно посмотрел на нее, а потом вдруг крепко обвил шею Марии тоненькими ручками и ткнулся носом в ее разрисованную щеку. Подарив новой маме свой первый поцелуй, мальчик быстро вернулся к Франциску, зачарованно наблюдавшему за происходящим. — К Лосете! К Лосете! — громко потребовал Джон. Когда маленькая компания покинула комнату, Мария растроганно шмыгнула носом и смахнула с ресниц счастливую слезинку. Наконец-то лед между ней и приемным сыном треснул! Вечером того же дня, доверчиво прильнув к мужу, довольная Мария поделилась с Франциском своими мыслями. — Кажется, у меня получилось стать немножко ближе к нашему сыну! Франциск замер от ее слов и уставился на Марию. В его взгляде плескалось столько любви и нежности, что девушка даже опешила. Погладив кончиками пальцев заросшую короткой щетиной щеку, Мария вопросительно изогнула изящные брови. — Что? Почему ты так смотришь? — Нашему сыну? Ты… Я не ожидал, что ты так быстро начнешь называть Джона сыном… — А как иначе? — смущенно фыркнула Мария. — Он ведь наш ребенок! Пусть пока и не официально, но… отсутствие документов ничего не меняет. Никак иначе я к нашему мальчику не отношусь. Я сделаю все, чтобы Джон никогда не вспомнил о том, что я ему не родная и что когда-то он жил в приюте. Он наш, мой и твой, и я никогда не буду любить его меньше, чем других детей… которые обязательно родятся в будущем. — Обязательно! Ты создана, чтобы быть мамой. Самой лучшей и любящей мамой в мире. — подтвердил Франциск, нежно целуя супругу за ушком и плавно переходя от разговоров о будущих детях к активным действиям по их появлению… *** Жизнь молодой четы кипела не только благодаря Джону и семейным разборкам. Помимо прочего, Мария задалась целью вернуть Франциска в социум. У нее больше не было сил смотреть, как муж добровольно запирается от окружающего мира в четырех стенах, подпуская к себе только ее и родных. Франциск наивно полагал, что посещений реабилитационных занятий вполне достаточно, чтобы поставить галочку в графе «социальная жизнь». Мария была с ним в корне не согласна. Она настойчиво вытаскивала супруга на всевозможные встречи и мероприятия, иногда даже прибегая к коварному шантажу и «подлым манипуляциям». Перемены происходили и в реальной жизни, и в сновидениях. Супруги ожидали, что теперь, когда к Франциску вернулась память о былом, «королевские» сны прекратятся, но этого не случилось. Время от времени, засыпая, король и королева продолжали попадать в странное место, отражающее их прошлую жизнь. И им это даже нравилось. Бывшим монархам не хотелось отпускать воспоминания и они радовались каждой возможности вновь окунуться в них. Особенно, если это давало возможность повидать дорогих сердцу, но давно умерших людей. Мария наконец-то смогла встретиться с Башем. И это событие стало для нее таким же важным, как и возвращение в жизнь бывшей королевы любимого супруга... — Баш!!! — подобрав пышные полы длинного платья, Мария со всех ног бросилась навстречу улыбающемуся растрепанному брюнету, который, в свою очередь, кинулся к ней, распахнув руки для объятий. — Мария! — громко воскликнул Себастьян, прижав девушку к груди. И закружил королеву, оторвав ее ноги от пола. — Как же я счастлив увидеть тебя! Уже и не надеялся, думал, какой-то злой рок стоит между нами даже здесь! Мария крепко обняла мужчину, спрятав лицо ему в плечо и вдыхая такой знакомый запах леса. Слезы обожгли глаза, а в горле запершило. Ну вот, сейчас она расплачется, как маленькая! — Я так скучала, Баш… Мне так не хватало твоей поддержки и защиты… — всхлипнула девушка. — Если бы я только знал, в каком змеином кубле оставляю тебя, никогда бы не ушел обучаться искусству друидов. — Баш быстро заморгал, прогоняя выступившие слезы. Он мягко погладил королеву по гладким, словно шелковым волосам. — А когда узнал, было слишком поздно, я уже ничем не мог помочь. Иногда я корю себя за сообщение, что я передал через того музыканта… Возможно, именно я сбил тебя с пути, подтолкнув к браку с Дарнли… Мария отстранилась и отрицательно замахала головой. — Нет… Нет! Ты ни в чем не виноват. И за Дарнли я вышла не из-за слов Риччо о будущем моего сына. Я была ослеплена жаждой мести и желанием заполучить Англию, чтобы насолить Елизавете… Вся моя жизнь состояла из неверных решений и последовавших за ними последствий. Видимо, под такой уж звездой родилась Мария Стюарт. Я несла несчастье себе, и всем, кто был мне дорог… Но не будем о грустном, Баш! Расскажи мне о себе! Как ты жил? Кем был в новых жизнях? Я слышала, ты перерождался дважды… А-а-а! Тебе интересно, откуда я знаю? — Мария сжала руку друга и потянула за собой, на удобную каменную скамью, где они могли спокойно поговорить. — Я тебе все расскажу, в обмен на твою историю… Неожиданная встреча во сне произошла в эти дни не только у Марии. Ее супругу тоже довелось повидаться с «призраком прошлого», взбередив душу самыми тяжкими воспоминаниями… Франциск обошел половину замка в поисках Марии, но так нигде ее и не нашел. Слуги тоже ничем не смогли помочь своему монарху. Тогда юный король вышел во двор, в надежде отыскать жену в саду. Спустившись по лестнице, Франциск испуганно замер, увидев вдалеке перед собой очертания до боли знакомой фигуры. Сердце юноши ухнуло вниз, прямо в пяты. Он взволновано оглянулся, не зная, что делать дальше. Не решаясь ни подойти, ни по-детски сбежать прочь. Чувство вины захлестнуло Франциска мощной волной, спутав мысли и лишив воли. Он снова почувствовал себя просто слабым мальчишкой. Трепещущим перед мощью и силой мужчины, на которого равнялся, на которого хотел походить, в котором видел свое будущее… Отец… Почему-то, Франциску и в голову не приходило, что он может увидеть здесь Генриха. А ведь он должен был учесть такую возможность. Ведь Мария виделась со своей матерью, а он с Башем… Так почему бы и душе короля Генриха не навестить родной дом? Словно почувствовав присутствие сына, Генрих обернулся, прожигая Франциска суровым взглядом. И молодой король понял, что не хочет убегать. Это его шанс попросить прощения и облегчить совесть. Возможно, единственный шанс. Франциск решительно подошел к отцу. — Ну здравствуй, сын. — Криво улыбнулся старший Валуа. Франциск растерялся. Он никак не мог прочитать на бесстрастном лице родителя, какие эмоции тот сейчас испытывает: сердится ли, ненавидит сына, или может, все-таки рад встрече… — Здравствуй… отец… — Так и будешь стоять, как неприкаянный? — Генрих сделал шаг навстречу и распахнул руки. — Я рад тебя видеть, сынок. Нам давно следовало поговорить, да все никак возможности не выпадало. То ты бегал тут, себя не помня, то с женой по углам тискался… Франциск настороженно обнял его в ответ, не веря, что отец может вот так запросто с ним говорить, и даже шутить. Разве Генрих не должен его, как минимум, презирать?! — Ты не сердишься?.. За то, что я совершил? — неуверенно поинтересовался блондин, глядя на отца. — За то, что убил меня? Не сержусь. Бравый был поединок… И хороший удар… как раз для безумного короля. Я благодарен, что оставил этот мир, запомнившись не безумцем, брато- и сыноубийцей… Да, Франциск, один из нас должен был умереть в тот день, и судьба справедливо решила, что это буду я. Страшно подумать, как бы все обернулось, сложись события иначе. До чего бы сумасшедший монарх довел свою страну и скольких бы еще детей отправил на тот свет… — Генрих отвернулся, скрывая от сына горечь во взгляде. — Знаешь, после смерти приходит понимание… всех содеянных поступков… Я и так жил с клеймом братоубийцы на сердце. И я рад, что к нему не добавилось еще одно… куда более ужасное. Несмываемое… — через некоторое время продолжил мужчина, окидывая взглядом бывшие владения. — Вместо тебя, это клеймо взял себе я. — Мне жаль, что тебе пришлось запятнать собственную душу и жить с чувством вины. Но утешься тем, что ты совершил благо, как бы жутко это не звучало. Утешься и оставь вину в прошлом, не тяни этот груз в свою новую жизнь. Тем более, что она дана тебе для счастья, а не для расплаты за прошлые грехи. Генрих бодро хлопнул сына по плечу так, что Франциск вздрогнул всем телом. Молодой король поднял на отца по-прежнему неуверенный взгляд. — Да полно тебе, Франциск! Я же сказал, что не держу ни зла, ни обиды. Идем, сын, прогуляемся. Побеседуем. Я мало времени тебе уделял, когда мог. И очень об этом жалею. Давай хоть сейчас немного поговорим… — Он потянул Франциска в сторону сада, но вдруг замер и заговорщицки склонился к парню. — О! Выполни одну мою просьбу, раз такое дело… Скажи своей матери… Екатерине… что я сожалею о том, каким паршивым мужем был на протяжении всего нашего брака… Это я тоже осознал. Я бы и сам сказал, она ведь тут тоже появляется временами, да только мать у тебя упрямая, как мул, и всячески избегает встреч со мной… Передашь? Франциск растеряно кивнул, все еще не до конца веря, что прощен. Но последующее время, проведенное в компании отца, все же принесло облегчение молодому королю. Словно многотонный камень свалился с его души, позволяя наконец вдохнуть полной грудью… *** Занимаясь повторной «социализацией» мужа в обществе, Мария познакомила Франциска с Карлой, Молли и Жаклин, а также с некоторыми не очень близкими приятелями. Представительницы «неразлучного квинтета» в один голос одобрили выбор подруги, Франциск однозначно завоевал их расположение. — Отличный мужик. — Сделала заключение Жаклин, наблюдая за тем, как Франциск возится с Джоном во время общей вылазки на природу. — А что не ходит… ну… даже у идеала должны быть недостатки. — Он пойдет! — упрямо заявила в ответ Мария. — Он может и у него получится! На самом деле у бывшей королевы не было никаких причин для такой всепоглощающей уверенности. Скорее наоборот. Несмотря на усердные старания Франциска, доктор Спейлв не замечал никаких положительных сдвигов. И это казалось мужчине странным, учитывая отличную картину в анализах и результатах обследований. По показателям выходило, что Франциск здоров. И должен был бы уже начать расхаживаться. — Прошло слишком мало времени… каких-то два месяца. Мы только начали! — Мария пыталась найти объяснение и заодно утешить мужа. — Оно-то так… — разводил руками Эван. — Но в то же время и не так. Я считаю, что помимо моих занятий, вам следует поработать с хорошим психотерапевтом… Франциск переменился в лице. — Вы считаете, что у меня проблемы с головой?! — спросил он и Мария услышала, как в голосе ее короля зарокотали отголоски грома. — Не в том смысле, о котором вы подумали, Франциск. — Примирительно улыбнулся доктор. — Я не говорю, что вы осознанно не желаете вставать на ноги. Но может существовать много скрытых психологических факторов, которые способны препятствовать выздоровлению… Факторов, которых вы даже можете не осознавать… Франциск даже слушать его не захотел. Одно только предположение физиотерапевта, что он мог НЕ ХОТЕТЬ ходить, привело блондина в ярость. Парень тут же покинул кабинет врача и заявил Марии, что к Спейлву он больше не пойдет. И никакие доводы и уговоры супруги не возымели действия. Франциск уперся, как баран. — Ты мне пообещал! — взвилась девушка, сердито вышагивая рядом с коляской и пытаясь остановить мужа. Напрасно. За три года молодой человек так наловчился управляться со своим средством передвижения, что Марии только и оставалось чуть ли не бегом догонять его. — Ты поклялся, что в течении года приложишь все усилия. Прошло только два месяца, Франциск! А ты уже сбегаешь от очередного врача! — Я не сказал, что оставлю занятия. Программа реабилитации разработана и я буду по ней заниматься, но у Спейлва наблюдаться больше не стану! Для проверки результатов подойдет любой специалист. Да мать мне их сотню найдет! — сердился Франциск. — Ты слышала, что он сказал? Нет, ты это слышала?! Он на секунду притормозил, чтобы посмотреть на жену и Мария тут же этим воспользовалась. Обогнав коляску, девушка уперлась руками в подлокотники и склонилась к лицу супруга. — Я слышала… Но… — Мария старалась, что бы голос звучал как можно мягче. Не хватало, чтобы упрямый муж и на нее взъелся. Ссор и споров ей и в прошлой жизни хватило с головой. — Франциск, мне кажется, мы услышали слова доктора немного по-разному… Уверена, он не хотел тебя обидеть и не имел ввиду ничего плохого. И возможно… в чем-то он прав. — Мария запнулась, понимая, что ступает на зыбкую почву. — Меня консультировал психолог после аварии. — Зло отрезал Франциск. — Или ты думаешь, моя мать об этом не позаботилась? Она так боялась, что я загорюсь желанием наложить на себя руки, что чуть в дурку меня не упекла. Для перестраховки. К счастью, вмешалась бабушка и забрала меня во Францию. Иначе я маму никогда бы не простил. А теперь давай закроем эту тему, пока мы не договорились до чего-нибудь, о чем придется жалеть. Он резко крутанул колеса, отъезжая назад и вынуждая Марию отпустить коляску. Девушка вздохнула, но промолчала, решив вернуться к неприятной теме, когда муж остынет. Главное, что он согласен продолжать занятия. Остальное может подождать. Несмотря на неофициальность ссоры, после этого разговора молодые люди дулись друг на друга целый день. И только к ночи их взаимное упрямство одновременно иссякло. Переодевшись в ночнушку и забравшись под одеяло, Мария тут же прильнула всем телом к мужу. Франциск заключил ее в крепкие объятия и уткнулся носом в макушку. — Прости меня! — выдохнул он, целуя волосы любимой. — Я зря так вспылил. Просто одно предположение Спейлва о том, что я сам неосознанно не хочу ходить… Я очень разозлился! Он ведь не прав, Мэри! Ужасно не прав! — Я знаю! Ты тоже меня прости… Я очень тебя люблю! — Мария задрала подбородок, чтобы посмотреть мужу в глаза. — Я хочу как лучше. И доктор тоже… Франциск слабо улыбнулся и кивнул. И обхватив пальцами тонкий подбородок «королевы», чмокнул ее в кончик аккуратного носика. — Понимаю. Но и ты пойми, я терпеть не могу всех этих «психоумников» и «мозгоправов»! Ненавижу, когда кто-то пытается копаться в моей голове. Меня всегда передергивало от них. — Если не хочешь идти к психотерапевту, то и не надо. Сами справимся! Я верю, что у нас получится, а это главное. И ты верь! — сурово приказала Мария. — И не смей прекращать тренировки! — Не прекращу. И буду верить. А моим психотерапевтом будешь ты. На такой вариант я согласен… — прошептал Франциск, прокладывая дорожку поцелуев от виска Марии к ее раскрытым в нетерпении губам. На такой вариант была согласна и Мария. Бодро откинув одеяло, девушка оседлала мужа. — Знаешь, какой самый лучший способ укрепить мир после супружеской ссоры? — кокетливо поинтересовалась коварная соблазнительница, нарочито медленно приспуская с плеча тонкую шлейку ночной рубашки. — Какой? — не очень достоверно изобразил непонимание Франциск. Ладони, мгновенно накрывшие полные, чувствительные груди жены, выдали его с головой. — М-м-м… сейчас я вам расскажу, ваше величество… Я даже закреплю урок… на практике… — томно ворковала Мария в перерывах между жаркими поцелуями. Пальцы девушки запутались в кудрях мужа. Руки Франциска сплелись на ее спине, притягивая Марию ближе. Еще ближе… до тех пор, пока два разгоряченных тела не стали единым целым… Марии снился странный сон. Она бродила темным, пустынным коридором и никак не могла понять, что это: обычная греза, или «сновидение души». Раньше ей всегда легко удавалось уловить разницу, как и говорила Мария де Гиз, но сейчас внутренний «датчик» королевы барахлил, никак не желая определиться. Даже то, что на ней была надета ночная рубашка, в которой она ложилась спать, и которую Франциск зашвырнул куда-то в дальний угол спальни, сбивало с толку. Впереди показался темный проем открытой двери. Единственной вокруг. Марии ничего не оставалось, кроме как войти. Королева оказалась в большом просторном помещении, таком же темном, как и оставшийся позади коридор. Помещение напоминало астрономическую обсерваторию и Мария с интересом разглядывала многочисленные изящные приборы, о назначении которых могла лишь отдаленно догадываться. Подняв глаза, девушка уставилась на звездное небо. Мария не могла понять, то ли это очень удачный рисунок, то ли над головой и правда сверкали настоящие звезды. Скользя взглядом вокруг себя, Мария, наконец, увидела впереди фигуру. Очень высокий, плечистый мужчина неподвижно стоял спиной к ней. Марии даже не нужно было видеть его лица, чтобы узнать этого курчавого, темноволосого человека в черных кожаных штанах и длинной рубахе, подперезанной широким ремнем. Страх стиснул сердце королевы. Этот человек всегда вызывал в ней тревогу. Он слишком часто выступал источником дурных вестей… — Нострадамус… Мужчина обернулся и прожег девушку взглядом темных глаз из-под насупленных бровей. Словно глядел внутрь нее, прямо в душу. — Слишком много совпадений, ваше величество… Его глухой голос эхом разнесся вокруг Марии. — Что? О чем вы, Нострадамус? — испуганно прошептала девушка, едва шевеля губами. — Будьте осторожны, королева, ваша судьба желает повториться! Слова провидца еще звенели в воздухе, а темное пространство вокруг Марии уже начало крошиться и рушиться. Девушка протянула руку к высокому, бледнеющему силуэту: — Что это значит Нострадамус?! Объясните!.. Мария резко открыла глаза и уставилась в темный потолок погруженной в ночь спальни. Сердце королевы бешенно стучало, норовя выскочить из груди. Девушка задыхалась, будто после быстрого бега. Франциск мирно сопел рядышком. Мария нежно коснулась его щеки и это принесло ее некоторое облегчение. «Это был сон, Мария! Просто сон!» — убеждала себя королева. — «Это не сновидение души и Нострадамус не настоящий. Нельзя себя накручивать!» Но маленький, гадкий росток страха все же прочно пустил корни в ее сердце…