Красной нитью

От предложения помочь с завтраком Рэй отказался. — Если не хочешь узнать, что нарезаешь помидоры недостаточно тонко, позволь мне сделать всё самому, — без обиняков сказал он, и Тренер рассмеялся, усевшись за обеденный стол. Он смотрел, как быстро и уверенно Рэй достаёт продукты, расставляет по местам посуду, ложки, лопатку и венчик, чтобы были под рукой. Специи он выбирал так дотошно, будто намеревался снимать кулинарное шоу. И, говоря по правде, для этого ему не хватало лишь камеры: готовил Рэй так же эстетично, как и делал всё остальное. Его руки ловко орудовали ножом, венчиком, вообще всем, чего касались, и это завораживало. В больший восторг Тренера приводило лишь то, как Рэй порой задерживал взгляд на правом краю стола, выключаясь на пару секунд. Рэй вымыл его первым делом, но этого оказалось недостаточно: Тренер и сам постоянно возвращался мыслями ко вчерашнему вечеру. И ночи. И тому, как невыносимо хотелось трогать Рэя вместо того, чтобы просто смотреть. Удивительно, но он не чувствовал ни малейшего дискомфорта, никаких сожалений. Тёплый взгляд Рэя спросонья, его улыбка сказали Тренеру больше, чем любые слова. Он не хотел давать название происходящему между ними, подбирать этому подходящую категорию и определение — важным казалось лишь чувство, что всё идёт правильно. Всерьёз размышлять о будущем не хотелось вдвойне. Время неумолимо приближалось к девяти. Отбросив угрызения совести, Тренер написал Эрни с просьбой открыть сегодня зал вместо него. Жаль, что дела Рэя такой вольности не терпели. Уже к пятой минуте готовки Тренер устал бездействовать и осмелился уточнить: — Так насколько тонко нужно резать помидор? Рэй без промедления ответил: — Пятая часть дюйма. Тренер мог бы поставить десять фунтов на то, что где-то в замороченной голове Рэя сохранена таблица рекомендуемой толщины нарезания овощей в соответствии с выбранным блюдом. Самым ужасным было то, что Тренера это не раздражало. — Я справлюсь, — с ухмылкой пообещал он, подбираясь ближе к Рэю. — Можно? Рэй лишь выдал ему дощечку, нож, крупный помидор и предупреждение: «У тебя минута». Тренер справился быстрее, старательно выверив толщину каждого ломтика, поскольку знал, что Рэй не шутит. — Отлично, — оценил тот, укладывая помидоры в едва прихватившуюся яичную смесь. — Дальше шпинат. — Особые указания будут? — Перестать испытывать моё терпение? — закатил глаза Рэй. Они так и перебрасывались ничего не значащими фразами, готовя рука об руку. Тренер был на подхвате и старался поддерживать привычный Рэю порядок и ничего не испортить, и всё же чувствовал себя вовлечённым в процесс. Это было так уютно и по-домашнему. От одной лишь попытки сопоставить эти слова с Рэймондом Смитом у кого-то другого точно протекла бы крыша. А Тренеру нравилось, ведь его крыша дала течь уже давно. За спором о том, нужно ли досолить омлет, их и застал Флэтчер. Поразительно надоедливый, проницательный и похабно улыбающийся Флэтчер. — Упс, — без тени раскаяния сказал он, замерев на пороге кухни. — Рэй, прежде чем ты метнёшь в меня этот тесак, хочу тебя заверить, что я тут по срочным рабочим вопросам. Положи его, окей? Нож Рэй не убрал, а только демонстративно покачал в руках. — И вообще, я бы предпочёл упасть на другой твой нож, раз десять, отсылку, я надеюсь, все поняли, — ухмыльнулся Флэтчер. Немедленно сменил выражение лица на огорчённое: — Но тут я, кажется, опоздал. Намёк Рэй никак не прокомментировал, только предложил: — А давай ты оставишь то, что принёс, и свалишь, и тогда я сделаю вид, что ты не испортил мне утро? Вопрос повис в воздухе, бессмысленный и безнадёжный. Тренер плюнул на их словесные баталии и просто принялся раскладывать омлет по тарелкам — его всё равно будто перестали замечать. Это слегка задевало его самолюбие, но и только. — Тоже хочу завтрак, — наконец заявил Флэтчер. У Рэя дрогнула рука с ножом, по-прежнему в ней зажатым, и Тренер поспешил его отобрать: — Никаких убийств перед едой, умоляю. После — так и быть, помогу вывезти труп. — Для этого есть морозилка, — тихо заметил Рэй, отвернувшись к чайнику. Тренер невольно поморщился, вспомнив Аслана-младшего: узнав о его незавидной участи, он принял решение никогда не заглядывать в морозилку Рэя. Ни-ког-да. Судя по резко перекосившемуся лицу Флэтчера, он тоже знал, как использовали морозильную камеру в этом доме. В конце концов Рэй сдался: — Флэтчер, если хочешь есть, то сначала помой руки. — Да, мамочка, — хохотнул тот, немедленно разворачиваясь на пятках. — А кофе будет? — Ещё немного — и будет у тебя на штанах, — на автомате ответил Рэй, перемешивая овощной салат. — В моём доме по утрам только чай. Уже из коридора донесся крик: «Ханжа!», и Рэй цыкнул, заправляя салат оливковым маслом и винным уксусом. Он больше не казался напряжённым, как минутой ранее, но едва ли был доволен присутствием Флэтчера. Или же тем, что теперь тот знал об их отношениях и мог растрепать тому же Микки. — Это проблема? — неопределённо махнул рукой в сторону коридора Тренер. — Флэтчер всегда проблема, — отозвался Рэй, отставив миску с салатом. — А это — нет. Его рука легла на ворот футболки Тренера, скользнула по шее к затылку и настойчиво надавила, заставляя его приблизиться. Они быстро поцеловались, украдкой, как школьники, но даже в этом было что-то особенное. Может, рот Рэя и его смеющиеся глаза. А потом вернулся Флэтчер, и они уселись за стол — ужасно странной, если не сказать стрёмной компанией. Флэтчер попробовал омлет, закатил глаза и прочавкал что-то восторженное. Тренер разобрал что-то про «жену» и решил, что ему померещилось. Рэй только холодно улыбнулся в ответ и посоветовал Флэтчеру закрыть рот. Тренер по-прежнему предпочитал делать вид, что его ничего, ничегошеньки не смущает. Омлет предсказуемо оказался вкусным, настолько, что на пять минут заткнулся даже Флэтчер. Тем обиднее оказалось делиться своей порцией, но в конце концов детектив заговорил о работе, и стало понятно: зашёл он всё-таки не зря. Подробный план особняка Мэттью Бергера, количество и расписание охраны, техническое оснащение, распорядок дня самого Мэттью — это определённо было полезно. В случае, если Микки положит огромный хер на все свои миролюбивые планы и поиск веских доказательств для русских. Тренер так и заявил. — Не могу не согласиться, — покивал Флэтчер. Рэй оторвался от разложенных на столе фото и уставился на него так, будто не понимает, почему Флэтчер всё ещё здесь. Тот вскинулся: — Я ещё не допил чай. К тому же, я видел всё это своими глазами и могу быть полезен. — Вот и допивай, молча, — вмешался Тренер, устав от постоянных перебранок. — Рэй, повторяю, выбивать признание из Мэттью силой — херовое решение. — Осталось четыре дня, включая этот, — тяжело проговорил Рэй. — Ждать уже нечего. Единственное, что мы знаем, Мэттью — зачинщик, так что нужно проработать план, как его выкурить. И, хотя дурное предчувствие его не отпускало, Тренер вынужден был согласиться: заранее планировать худший исход за неимением других было разумно. — Верно. Только не торопитесь. — Надо всё обсудить с Майклом. Флэтчер, наблюдение пока не снимать, продолжай отрабатывать свои грешки. Тренер… — он запнулся, будто потеряв мысль. — Ничего, спишемся днём. Шестерёнки, крутящиеся на полную мощность в голове Рэя, было видно как наяву: он уже работал с полученной информацией, выстраивал в голове стратегию, которая позволит достичь цели. Придумывал и отметал варианты, считал время и переменные, которые придётся контролировать. Тренер знал, что нужно просто его не дёргать. — Мы пошли, Рэй, — сказал он, настойчиво вытаскивая из-за стола и Флэтчера. Тот почти не сопротивлялся, только вцепился в чашку, допивая свой чай. — На связи. Первый совместный завтрак закончился не так, как ему бы хотелось. Мало того, что Рэй с головой ушёл в работу и даже не кивнул на прощание, так ещё и сам завтрак основательно подпортил Флэтчер. Который не отставал от Тренера ни на шаг, то ли не желая объясняться с уже заступившей на пост охраной Рэя, то ли не собираясь отпускать его так просто. Уже за воротами Флэтчер наконец придумал, как его подъебнуть: — Рэй тебя так и в койке зовёт, «Тренер»? Я бы на твоём месте оскорбился. Он ловко прикурил и показушно затянулся, даже с сигаретой в зубах умудряясь ехидно скалиться. Тренер с притворным сочувствием похлопал его по плечу: — Ты бы на моём месте от счастья обосрался, Флэтчер. Но…. Он развёл руками, как бы говоря «но ты не на моём месте», подмигнул Флэтчеру и направился к машине. Уже вслед ему донеслось: — Сильно не радуйся, с Рэем просто не будет! Когда он оглянулся, от ухмылки на лице Флэтчера не осталось и следа. Тренер кивнул ему на прощание и вновь отвернулся, доставая ключи от машины. Конечно, он и сам прекрасно это знал. *** Если утром, добравшись до зала, Тренер привлёк внимание своим воодушевлённым видом, то к вечеру народ принялся шарахаться от него, как от чумы. Падение с вершины хорошего настроения на самое дно длилось весь день, и всё равно было слишком резким. Слишком резким для того, чтобы Тренеру удалось убедить себя, что всё нормально. Первым Рэй так и не написал, а в ответ на банальный вопрос про дела пришло универсальное «Работаю». Под работой у Рэя могло подразумеваться всё, что угодно: возня с платёжками и договорами, сопровождение Майкла на встречах, проверка одной из ферм, а также сокрытие очередного трупа и разработка плана по проникновению в охраняемый особняк. И что-то, вероятно, нежелание Рэя посвящать Тренера в свои дела, подсказывало, что занят он именно последним. Невесть откуда взявшаяся паранойя буквально орала, что ничего хорошего из затеи с Мэттью не выйдет, однако новых идей у Тренера не появилось. Впрочем, проблема заключалась не только в дурном предчувствии: Тренеру эгоистично хотелось внимания Рэя, что было глупой, но правдой. Когда к нему подвалили Эрни и Праймтайм с обеспокоенными рожами, Тренер понял, что пора взять себя в руки. — Тренер, случилось чего? — Щас убийство за тупые вопросы случится, — пробормотал Праймтайм, толкая Эрни. — Я говорил, плохая идея. Тренер, мы лучше это… — Выдыхай, сынок, — посоветовал Праймтайму Тренер. Приврал: — Ничего не случилось, немного паршивое настроение, да и всё. Праймтайм только пробубнил: «Ага, немного», а Эрни улыбнулся. Они переглянулись, ещё потолкались — Тренер смотрел на этот детский сад и понимал, что они уже что-то задумали. — Ну, говорите. Вы же не чисто поинтересоваться, есть конкретное предложение? Уже по посветлевшим лицам Эрни и Праймтайма и жадным взглядам всех, кто ещё оставался в зале, он догадался, что услышит: — Давайте спарринг? Тренер кровожадно оскалился. Ну, раз уж лучших предложений на сегодняшний вечер ему не поступило, почему бы и нет? Его последний выход на ринг в качестве спарринг-партнёра был давно — до истории с фермой Микки Пирсона. До их знакомства с Рэем, Наха-прыгуна, свинофермы, поисков чемоданов Флэтчера, двух убитых русских, ужинов, покушения, отеля… Но ощущения остались прежними. Как бы ни менялась его жизнь и он сам, неизменным оставалось одно: азарт, предельная концентрация, уверенность перед боем. Эрни больше не улыбался, сосредоточившись на предстоящем раунде. Вокруг ринга уже столпились зрители: все, кто не разошёлся по домам и даже кое-кто, успевший вернуться. Карапузы снова были в полном составе и орали громче всех, расставляя камеры: Тренер лишь поражался тому, как они умудрились рядовой спарринг превратить в шоу — не хватало только продажи билетов. Линзы немного сушили глаза, шлем утяжелял голову, перчатки сидели как влитые. Этот бой ничего не значил: авторитет Тренера не пошатнётся, даже если он проиграет. Когда проиграет. В конце концов, Эрни был на пике формы перед турниром, а Тренер на то и был тренером, чтобы давать советы и ставить технику, а не ежедневно боксировать самому. Наконец, шум поуменьшился, и Мэл скомандовал: — Бой! Эрни был выше, моложе и в лучшей форме, а потому, после недолгого промедления, смело атаковал первым. На стороне Тренера были опыт и отточенные временем рефлексы: мало кому удавалось застать его врасплох и уж точно не в самом начале. Толпа загудела, когда Тренер уклонился в четвёртый раз и наконец решил контратаковать. Эрни отступил назад, сделал ложный удар, но Тренер не повёлся — начался настоящий бой. В клубе было не принято задавать вопросы о прошлом: ни друг другу, ни тем более Тренеру, чья личность всегда была окутана тайной. Он и сам никогда не допытывался, что же привело к нему очередного обозлённого подростка — со временем они рассказывали сами, а он слушал и старался услышать. И всё же находились смельчаки, которые просили искренности в ответ. Они все как один спрашивали: «Почему бокс? Как вы начинали?». И тогда Тренер долго рассказывал о закалке характера, физической форме, основах основ, пока не переходил к экзистенциальным выкладкам о синергии боевых искусств. И лишь в конце вскользь добавлял, что попал в зал ещё подростком и с тех пор не бросал. О тяжёлом выборе между спортивной карьерой и работой понадёжнее, последующих сожалениях, переменах в жизни, когда со дна его вытащил именно спорт как единственная оставшаяся константа, он малодушно молчал. Первые пять минут пролетели мгновенно. Тренер знал, что выигрывает по очкам. Народ вокруг ринга бесновался, Эрни вытирал полотенцем лицо — от паршивого настроения Тренера не осталось ни следа. Не обязательно долго мутузить грушу, чтобы выпустить пар: вдумчивый спарринг всегда эффективнее. Второй раунд он слил под напором распалившегося Эрни, лишь один раз проведя удачную контратаку — отскок, ложный выпад, удар в солнечное сплетение и тут же прямой удар ногой в корпус — и отхватив пару плюх сам. А после, когда Эрни удачно взял его на болевой, пришлось лупить ладонью по мату, хотя в былые времена Тренер бы ещё потягался. Теперь же он берёг спину. Соревноваться с молодым бойцом в выносливости тоже не приходилось, так что в первой половине третьего раунда он поставил всё на технику и анализ, стараясь сберечь силы. Его осторожность дала плоды в виде очков (впрочем, они оба не знали точно, кто ведёт в счёте), а ещё здорово разозлила Эрни. На холодную голову тот лучше соображал, но зато не был таким настойчивым: в конце концов он запер Тренера в угол и хорошо поработал серией. Закончилось всё в клинче по истечении времени, когда Тренер вымотался окончательно и зарёкся соглашаться на такие авантюры. И всё же спарринг выдался что надо. Тренер ожидаемо проиграл. — Эрни, в первом раунде ты слишком спешил, — сказал он, наконец выплюнув капу и стаскивая шлем. — Нужно было не форсировать, а вынудить меня атаковать, спровоцировать на ошибку. — Вас спровоцируешь, — хмыкнул Эрни. — Я думал, с херовым настроением вы не будете зажиматься. — Думать башкой — это не «зажиматься», — поправил его Тренер, шлёпнув Эрни перчаткой по бедру. — Так, если кто-то ещё хочет — вперёд, сегодня будем до полуночи. Народ заорал ещё громче, принимаясь забивать очередь. Тренер спрыгнул с ринга, ощущая себя обновлённым. Сообщение от Рэя застало его уже дома, уставшего и мечтающего поскорее уснуть. Оно меньше всего способствовало этому: «Это было горячо. Твои пацаны теперь постоянно будут снабжать меня порно-карате с твоим участием на ночь?» С видео Праймтайм постарался: провозился над монтажом больше часа, подзуживаемый критикой Эрни и Джима. Хотя целиком Тренер их творение так и не посмотрел, но точно знал, что на фон они поставили максимально уебанский рэпчик. Его поразило то, что при всём при этом они осмелились скинуть видео Рэймонду Смиту. «Понравился саундтрек?» — написал Тренер. Злиться на Рэя за дневную молчанку больше не получалось. Он принялся раздеваться, радуясь, что принял душ ещё в зале — сил хватало лишь доползти до кровати. Именно в ней его и застал ответ: «Выключил звук на десятой секунде. Во втором раунде стоило быть решительнее». Тренер фыркнул, удивляясь выбору темы в час ночи. Про свои ошибки он и сам всё прекрасно знал. «Хочешь поговорить о моей технике?» Следующее сообщение Рэя окончательно лишило его надежды быстро уснуть. Возбуждение нахлынуло горячей волной, беспокойно улеглось внизу живота. Хорошо, что это была лишь переписка, плохо — что Тренер очень хорошо представлял себе низкий голос Рэя. Как бы он сказал это вслух, тщательно расставляя паузы и акценты: — Хочу скорее разобраться с работой и устроить спарринг. Один на один. Не в твоем зале. «Не вопрос», — ответил Тренер, забираясь пальцами в трусы и поглаживая привставший член. Из-за Рэя он то и дело чувствовал себя школьником в разгар пубертата, а не взрослым самодостаточным мужчиной. Утешала лишь надежда, что это было взаимно.