Ensemble pour toujours

*** Купив наконец-то морфин, Гриша почувствовал огромное облегчение. Сегодня нога не беспокоила, но имея в кармане ампулу, было как-то спокойнее. Он ушел, оставив Катю еще спящей. За время, проведенное вместе, он окончательно осознал, что лучше девушки еще не встречал. В ней не было ни капли притворства, наоборот настолько настоящего человека он никогда не знал. «Панэ, не желаете цветочки купить?» — напротив стоял малец лет двенадцати, замурзаный, но глаза горели зеленым огоньком. Такие, как у Кати. Сам не ожидая от себя такого, Григорий забрал все лилии с рук паренька, даже не упомянув о сдаче. *** Василинке хотелось закрыть уши руками и убежать, только бы не слышать того, что он сейчас скажет. Она уверенна, что ему не нужна. «Пидеш за мене замуж?» — она не могла поверить тому, что было сказано. Она ждала этого так долго и вот, свершилось. Конечно, она согласна. Любит же его сильно. Единственное беспокоило женское сердце — он так и не сказал, что её любит. *** Меланхолично помахивая веером, Лидия Ивановна скучающим взглядом провожала проворные фигуры актеров на сцене. Спектакль её отнюдь не заинтересовал, но всяко было лучше, чем сидеть одной в том доме. Действо только началось, но пани Шефер куда больше привлекало изучения роскошной бордовой парчи театральной завесы, чем нудная игра. Нужно отдать должное, здесь сцена была куда больше, чем в Нежине, потолок выше, да и декорации богаче. Но вот атмосфера была какой-то угнетающей. Отовсюду незнакомые лица, пропахшие напыщеностью. Ее место на балконе было довольно дорогим, но вот наслаждения это не приносило. Такие билеты не могли себе позволить помещики среднего звена, так что было довольно много мест. Внизу все стулья были заняты, а вот на высшем уровне подле себя Лидия заметила только несколько семейных пар, немолодого мужчину с девушкой под руку, верно с канарейкой и парочку юных влюбленных. Сама Шефер сидела одна и ждала, когда это безобразие, гордо именуемое театром подойдет к своему логическому завершению. Где-то сзади послышалась возня и на соседний стул кто-то опустился, обдавая легким ароматом парфюмированой воды. «Лидия Ивановна, вот так сюрприз!» — она удивленно повернула голову и наткнулась на радостный взгляд Голубковского. Она не хотела в этом признаваться, но сейчас была очень рада видеть его. " Право, Лидия Ивановна, Вы сегодня невероятно обольстительны. — ее до того бледные щечки стали в тон кроваво-красного платья. — Сияете ярче, чем артистки сегодня.» Привыкшая к комплиментам пани почему-то в этот раз не нашла, что ответить, поэтому молча одарила мужчину улыбкой. «Честно говоря, прекраснейшая мадемуазель, я весьма удивлен Вас тут увидеть. Помнится мне, Вы не весьма жалуете театры. — довольный Владислав Викторович и не думал замолкать. — Я так хотел с Вами сегодня увидеться, но помню, что такие заведения не по душе Вам. А пропустить сегодняшнюю премьеру м не не позволяет совесть. Сегодня дебют моей младшей сестренки Маргарет. Вон она, видите, в таком желтом платьице. Ей всего семнадцать, а какая талантливая уже. Главная роль. Отец был категорически против этого, говорил, эта профессия для распутных женщин, что торгуют телом. Но я с ним не согласен от слова вообще. Почему столь одаренная особа должна скрывать свое умение и подавлять свои желания из-за каких-то предрассудков? Отец умер год назад, так, что теперь Риточка может выступать, зная, что ее поддерживает вся семья без исключения.» На лицо Голубковского упала тень грусти. Лидия понимала его, ведь сама потеряла всех. Но у этого господина была мать, сестра, а у нее вообще никого… Конец выступления они досматривали уже молча. *** «Катенька, не волнуйся, я совсем скоро вернусь. Осталось всего немного бумажных дел. — Григорий уже который раз повторял эти слова, но почему-то она совсем не хотела его отпускать. Они так и стояли посреди той комнаты в обнимку и он кожей ощущал ее слезы на своей рубашке. «Может не надо, Григорий Петрович?» — ее умаляющим глазкам он не смог бы отказать, но не сейчас. Главным делом в этот момент было уехать, как можно дальше. «Катюш, ты даже не успеешь соскучится. Я мигом.» — терпение понемногу начало доходить до лимита, но он не мог себе позволить сорваться на нее. Особенно сейчас. Их отношения и так очень шаткие и неконкретные. Она ему не жена. Пока что. Да и переживает она искренне. Зачем сердиться? Властелюбная натура Червинского прямо-таки рвалась наружу, но он прикладывал максимум усилий, чтобы ее утихомирить. Катя каким-то странным образом успокаивала лучше, чем чай с мятой и мелисой, что ему варила Павлина еще в Червинке. Господи, это было еще в прошлой жизни. Теперь Червинка обретет нового владельца. Он продаст родовое гнездо. Где-то внутри Григорий чувствовал глубокое сожаление того, что его ребенок когда-то родится не в родном доме, а на чужих землях. Но пути назад не было. Между статусом и любовью он выбрал последнее. Чтобы не передумать, Червинский поцеловал ее. Быстро и страстно, как всегда мечтал в своих снах. Переплел их языки, чувствуя Катины соленые слезы на своих губах. Он мог обнять ее, вдыхать ее нежный запах, гладить прекрасные волосики. Мог касаться ключиц и просто наслаждаться ее присутствием. Это счастье определенно стоит всего. что предстоит пройти. *** «Мадемуазель Шефер, не окажите ли Вы мне честь познакомиться с моей сестрицей?» — этот вопрос смутил девушку. «Я, право, не знаю, Владислав Викторович. Мне как-то неудобно.» — она не настолько хорошо его знала. «Лидия Ивановна, Маргаритка давно уже изволила желание с Вами познакомиться. Как только я о Вас рассказал. Прошу, не расстраивайте ее так в день дебюта.» — Голубковский был столь настойчив, что у пани просто не осталось выбора. Маргарет оказалась довольно симпатичной и милой в общении девушкой. Она всегда улыбалась, кидая на брата радостные взгляды. Светлые кудри, выбившиеся с пышного пучка в ходе танцев на сцене, плавно спадали на ее лоб и плечи, немного контрастируя с темными карими глазами. Девушка понравилась Лидии с первого взгляда. Производила впечатление хорошо воспитанной барышни с прекрасными манерами. «Как я рада наконец Вас увидеть! — в ее глазах засияли искорки. — Так приятно узнать поближе ту, в которую, как мальчишка, влюблен брат.» Лицо господина Голубковского заметно напряглось, даже уши покраснели. Такого откровения от сестры он не ожидал. Почему-то эта ситуация показалась пани Шефер такой комичной, что она рассмеялась. Впервые за очень долгое время. Доселе она разве дарила окружающим лишь улыбку, степень теплоты которой отличалась лишь от того, кому та улыбка предназначалась. Искренне от души Лидия смеялась еще в прошлой жизни… *** Сосредоточенный Захар по буквам изучал письмо, адресованное пани Шефер. Как же он был рад, что служба приказчика подразумевала грамотность. Почему-то, когда пришла записка аж с Киева и не от пани, а для нее, он прямо почувствовал, что будет что-то про ту нещасную беглянку. Даже сургучевая печать его не остановила. Будучи еще козачком лет тридцать назад, он научился отколупывать скраю, чтобы можно было развернуть, а потом с помощью свечки и спичек приклеивать назад. Довольно оголив свои желтые зубы, Захар аккуратно поднес бумагу к огню, наблюдая, как догорает такое важное оповещение. В Киев она уехала. Даже адрес точный написан. Непонятно, кто таков господин Решетников, но благодарность ему огромную надо выразить, ведь, что было бы с прикажчиком, узнай об этом пани, даже страшно подумать. Катька ж ее «любимая» крепачка.