Ensemble pour toujours

*** Именно благодаря своему острому уму и лисьей хитрости Решетников и стал тем, кем есть сейчас. За исключением женитьбы, конечно. Свою Оленьку он любил больше жизни, не говоря уже о единственной красавице-дочери. И именно потому он сделает все, чтобы правда никогда не выплыла. Если у Червинского беглая крепостная, тогда его легко и просто отправить в Сибирь, а он, Решетников, ещё и окажется не при делах. Будучи каторжанином, Григорий никому ничего уже не сможет рассказать. Отпив немного со стакана, Егор Кузьмич удобно развалился на софе, устремив взгляд на сейф. Хоть дверца и была закрыта, он точно знал, что там внутри стоит добротный пистоль — подарок тестя. Тот был так горд, что зять прошел войну. Мужчина ухмыльнулся, криво подняв краешек губ. Если бы господин Родзевич знал правду. Они дружили вчетвером. Ну как, дружили — сблизились на войне. Решетников, Червинским, Кадошников и Роман Лебединецкий. Пока Григорий не увидел то, свидетелем чего не должен был становиться. Егор не был хорошим стрелком. К сожалению. Как-то в бою Роман получил шальную пулю. До госпиталя не дотянул. Все бы ничего, но ведь кровь его была на руках товарища, Решетникова Егора Кузьмича. *** Вот уже который день Василина пребывала в расстроенных чувствах. Назар все ещё не мог выздороветь до конца. От барин его отходил так кнутом, что чуть до смерти не довел. Уже почти неделя прошла, а он ходить толком ещё не может. Притом, что Яков спуску не даёт никому. А тут, на самом деле, никак. Василинка выдохнула, выбираясь из своих мыслей, и толкнула дверь на кухню. Без преувеличения можно было сказать, что это — сердце всего поместья. Тут бывали и крепаки и паны. Здесь всегда было полно людей, пахло свежим хлебом и квашеной капустой. Василинка попыталась спрятать свою грусть насколько это было возможно, ведь знала, что Галька не пропустит возможности всунуть свою шпильку в душу. Лучше не напоминать и в целом, не трогать её. Сил ссориться у Василинки не было. Назар — сирота без роду-племени, да и у нее близких уже нет. Некому позаботиться о бедном хлопце. Вот Василина и старается приглядывать за ним. То еды с кухни принесет, то рубашку постирает, да и просто слово доброе скажет. Нравился уж он ей больно. Да и парень тоже интерес к крепачке молодой проявлял вроде. Да вот не говорил он ничего о любви. Ни слова. Двор весь знал, что Катька в его сердце запала. А вдруг не любит он ее больше? Да и не быть им вместе. А может с ней, Василинкой, просто играет? Кто его знает? Чужая душа — темный лес. Сколько не думала об этом, ноги все равно к нему несли. Спокойнее на душе, когда знаешь, что выздоравливает, что лучше уже. «Василинка, ты вернулася вже?» — голос тетки Павлы прервал раздумия. Она не успела ответить, как Галина уже вставила свои пять копеек: " Чудово. Тогда йди яйца собери. Вже он вечер скоро .» «Та почекай ты, злючая. — кухарка вщвла в руки полотенце, угрожающе указав на него взглядом помощнице. — Шо там Назарчик твой?» «Та…вже краще немного.» — почти прошептала Василинка, не сдержалась и пустила слезу. Она не любила плакать при людях, но терпеть больше не могла. Слёзы градом полились по щекам, выплескивая волнение наружу. «Ой, бидна дитина. — Павлина помахала головой. — На вот мазь, бижи спину ему помазюкай, мама моя сделала, должно помочь.» *** Задуманная Лидия шустро откинула уже наскучившую книгу, да так что та не удержавшись на атласном покрывале, бухнулась на цветастый ворс пушистого ковра. Солнце уже было в зените, а Натали так и не вернулась. Хозяину поместья до гостьи вообще не было никакого дела, он впринципе дома был нечастым посетителем. За все время своего пребывания здесь, пани Шефер видела его всего два раза. И то в один из них он спешно покинул усадьбу, сославшись на неотложные дела. Гордость Лидии Ивановны была задета не на шутку, ведь такого отношения к себе она не терпит. Желание немедля уехать домой посещало все чаще, но совесть просто кричала о том, что покинуть этот дом без знания, что же случилось с Натали, девушка не может. Купчиха окинула смутным взглядом свои покои. Все чистенько и красиво. Мебель с бархатом, темное дерево, все по моде обставлено. На полочках аккуратно разложены книжки и статуэтки. Но что же делать ей среди этого обилия? Прислуга выполнит все, что она скажет, это факт. Но одной в чужом городе невероятно грустно. Идея пришла в голову внезапно. Где можно немного развлечься даже без знакомых? В театр! Она не любила такие заведения. Ещё с детства театры ее не привлекали отнюдь. Но сейчас делать все равно нечего. Почему-то теплом разлилась мысль о том, что недавно у нее была возможность туда пойти, ведь Голубковский предлагал. Билеты прислал и записку, и цветы. Но она отказалась. Сейчас уже немного было жаль, что билетов тех больше нет, а значит ехать придется самой. Когда не осталось никого, общество Владислава Викторовича не казалось таким отвратительным. Но увы. После того, как Лидия сбежала с их прогулки в саду, за два прошедших дня он так и не дал о себе знать. Ну вот и пропала заинтересованность. *** От раздумий Натали отвлёк скрип двери, из-за которой возник сначала цилиндр, а потом уже и Кадошников собственной персоной. Стараясь не обращать на него внимания, девушка так и не открывалась от изучения неба. Он задел её. Посетитель мягкой поступью подошёл и присел на краешек кровати. «Натали…- она обернулась и все слова застряли в горле. — Как ты?» «Спасибо, уже лучше. — хоть и говорила тихо, но твердо и чётко. — Я думаю, могу уже ехать домой, не хочу обременять хозяина.» Не найдя слов, Даниил глубоко вздохнул. Он не думал, что начать разговор для него, героя войны, может быть так сложно. «Ты стала только краше. — Мужская рука придвинулась ближе к Натали. — С того момента…» И тут она впервые посмотрела ему прямо в глаза. Даниил не был к этому готов, но продолжил: " Натальюшка, я…» Что-то внутри девушки тихонько шелохнулось. Только он так ее называл. Больше никто. Она была обижена на него. Очень сильно. Рука Даниила наконец-то накрыла тонкие пальчики Натали, разрешив мягкому румянцу коснуться ее щек. «Я все ещё люблю тебя.» — он сказал это так быстро и уверенно, будто боялся, что в конце-концов не хватит воздуха и смелости на фразу. Натали молчала. Просто смотрела прямо в глаза, пытаясь найти в зрачках того Даниила, в которого влюбилась столько лет назад. Она по-прежнему молчала. И только маленькая слезинка скотилась вниз по подбородку, свидетельствуя о том, что фраза эта всё-таки была услышана. *** Улыбающийся всему миру Григорий Петрович направлялся в аптеку. У него осталось критически мало морфина. Слуге он это дело не доверял, слишком важное. Хоть рядом и была любовь всей его жизни, но нога все равно периодически болела, добавляя свою ложку дёгтя в бочку меда. Хорошо это он придумал — отвезти сначала Катю в Киев, а уж потом заниматься поместьем. Медлить нельзя было. А если бы её начали искать и нашли у него в доме? Так всё-таки безопаснее. *** Травяная мазь приятно охлаждала горячую от крови кожу, это было видно по блаженному лицу крепака. Впервые за эту неделю щеки заиграли румянцем и даже лёгкая улыбочка появилась на загорелом лице. Кузнец явно выздоравливал и это не могло не решить любящую девушку. Прошла уже примерно неделя, как пан уехал, а Назар все никак не выкарабкается. Шрамы на спине до сих пор сочились, что бы она не прикладывала. Для его перевязки Василинка не пожалела даже того полотна, что ей ещё пани Анна Львовна пожаловали. А теперь порвала она ткань ту на бинты. «Ладная ты девка, Василинка» — хоть Назар еле улыбался краешком губ, но что-то в его выражении ее настораживало. Внутри почему-то крутилась одна мысль: " Сейчас он скажет, чтобы я не тратила на него время, потому что он меня не любит.»