magnum opus

В ванной пахнет фруктовым гелем для душа и цитрусовым шампунем. Вода горячая, кипяток. Клубы пара поднимаются к потолку, заполняя небольшое пространство комнаты, заставляя запотевать зеркало. Здесь слишком влажно и нечем дышать. Взбухшая и покрасневшая кожа болит и покалывает, сердце громко бьётся в ушах, мокрые волосы неприятно липнут к лицу. Чимин поднимается, заставляя воду в ванной расплескаться под собой, и осторожно вылезает, становясь мокрыми ногами на скользкую светло-голубую плитку. Слегка приоткрыв дверь, он позволяет прохладе проникнуть внутрь, отчего по его светлой коже идут мурашки. Проведя ладонью по зеркалу несколько раз, он внимательно смотрит на своё расплывчатое отражение. Чимин, смотрящий на него с той стороны, является им самим, но выглядит совсем незнакомым, чужим, и внутри вдруг рождается неприятное и совершенно сейчас ненужное ощущение. Он точно не знает, что это за чувство, но оно очень похоже на сомнение. Сомнение, которое Пак ощущает впервые за последнее время. Чимин всегда чётко знал чего хочет, шёл к цели, а сейчас, когда остался буквально один рывок, чтобы крепко встать на ноги, ему вдруг становится не по себе, будто то, что он собирается сделать, — самая большая ошибка в его жизни. Ему это чувство не нравится, он сжимает кулак в районе груди и пытается унять бешеное сердцебиение. В животе ухает от страха, и в порыве сбежать от глупостей, вдруг рождающихся в голове, он накидывает халат и выходит из ванной, ступая босыми ступнями по тёмному паркету. В кресле у окна находится Тэхён. Он без интереса просматривает каталог и время от времени поглядывает в сторону кровати, где сидит Тэмин. Над ним, заканчивая лёгкий макияж, подчёркивающий нежную красоту старшего омеги, нависает молодой парнишка-визажист, чьё имя никто из братьев не помнит. Чимин подходит к Тэхёну, садится напротив, закидывает ноги на его колени и поворачивается к окну, ощущая прохладный уличный ветер, пробежавший по его влажной коже и волосам. Паку не по себе от мысли, что даже погода в этот день идеальная: чистое небо без единого облака; тёплое, но не палящее солнце, запах летней пыли в воздухе. Сейчас бы накинуть лёгкую ветровку, купить мороженое и сесть в парке, подставляя лицо солнечным лучам. Хоть Чимин никогда и не любил загорать, но сейчас ему вдруг это кажется отличной идеей. А ещё в голове проскальзывает мысль, что прожить всю жизнь вот так — не самая ужасная перспектива. — Волнуешься? — низкий голос брата заставляет Чимина дёрнуться: слишком глубоко ушёл в свои мысли. Он проводит маленькой ладонью по затылку, потирая его, чтобы снять собравшееся там комом напряжение, постукивает несколько раз, а потом переводит взгляд на юного альфу, который продолжает сидеть в футболке и джинсах и бесконечно пялиться в мобильник. — Не собираешься переодеваться? — Ты сам только вышел из душа, — просто отвечает он, даже не поднимая глаз. — Вот именно, а чем ты тут занимался? — голос Чимина звучит строго, немного поучительно, но альфа не реагирует, лишь едва заметно пожимает плечами. — Сам ничего не делаешь, зато хочешь, чтобы остальные как по струнке стояли. Великолепно, Пак Чимин. Оденусь, когда и ты начнёшь одеваться. А у тебя ещё макияж и причёска, поэтому я вполне могу позависать в телефоне ближайший час уж точно. Чимин ничего не отвечает, мысленно соглашаясь, что мелкий прав, но взгляд проще не делает, продолжая недовольно смотреть на брата, который получает настоящее удовольствие, постоянно пререкаясь со старшими. Ничего удивительного — подростковый период. Омега неосознанно проводит взглядом по парню и едва заметно качает головой, не понимая, как время могло пролететь так быстро, а его карапуз вырасти во взрослого альфу. В этом году Тэхёну исполняется семнадцать, а в следующем у него — выпускные экзамены. Кажется, только недавно их сдавал сам Чимин, хотя с тех пор прошло больше пяти лет. «Идиотское было время», — заключает в голове он и поднимается, когда замечает, что визажист закончил с Тэмином. Старший красивый, очень красивый, а сегодня — особенно. Он подходит к зеркалу, поправляет чёлку, которая то и дело лезет в глаза, а потом снимает с него вешалку и уходит в другую комнату, чтобы переодеться. — Вы просмотрели каталог? Выбрали макияж? — спрашивает парнишка, широко улыбаясь и наблюдая за тем, как Чимин обкладывает себя подушками, чтобы было удобнее сидеть, и запрокидывает голову, подставляя лицо. — Что-нибудь лёгкое, светлые тона. Не слишком вычурно. Хочу, чтобы выглядело естественно, — его голос звучит твёрдо, и это заставляет воодушевленную улыбку на лице визажиста превратиться в напряжённую и взволнованную. — Что-нибудь слышно от родителей? — обращается он к альфе и чувствует на своей коже первые прикосновения кисти. — Они не приедут, — просто отвечает Тэхён и переводит опасливый взгляд на парня-визажиста, который стоит к нему спиной. Он вдруг понимает, что при чужих лучше не говорить ничего подобного, поэтому невзначай добавляет: — Не успевают, самолёт отменили. Губы Чимина дёргаются в непроизвольной улыбке, но он тут же становится серьёзным, потому что вся эта история с родителями доставляет лишние переживания. С другой стороны, это от него отказались, Пак жертва. Не может же он всю жизнь бегать, вымаливать прощение и пытаться что-то объяснить. Это глупо и по-детски, и если они не захотели приехать даже в такой день, стоит просто перестать думать об этом. Макияж и укладка занимают чуть больше получаса. Спустя это время Чимин вновь стоит перед зеркалом и думает о том, что со своих шестнадцати очень сильно изменился. В то время он был пухлым, неповоротливым и считал себя страшненьким. А сегодня Пак абсолютно другой: стройный, красивый, уверенный в себе. А ещё богатый. Безмерно богатый. Точнее, станет им буквально через пару часов. Тэмин помогает Чимину одеться. Он застёгивает пуговицы на шикарной вышитой дизайнерской рубашке, завязывает все повязки на ней и помогает заправить её в белые брюки, которые идеально подчёркивают красивые ноги омеги. — Всё хорошо? — спрашивает старший, поправляя рубашку на плечах и разглаживая её руками по всей длине. — О чём-то переживаешь? — Переживаю, — признаётся Чимин и садится в кресло. У него взволнованное и задумчивое лицо. — Скажи, Тэмин, я смогу стать счастливым? Я всё правильно делаю? — О Боже, Чимин! — восклицает старший и садится на корточки перед братом. — Почему ты вдруг решил задуматься об этом сейчас? Почему не вчера? Почему не неделю, месяц, полгода назад? Почему именно сейчас? Теперь не время думать и давать заднюю. Ты ведь всегда этого хотел. Ты ведь всегда жил мыслью, что тебе удастся найти богатого мужчину, который всё для тебя сделает. Ты ведь искал именно такого и вот нашёл. А сейчас решил, что ошибся? — Нет, я не ошибся, — мотает головой Чимин и не знает, как правильно описать свои чувства. — Я просто боюсь. Теперь я не буду иметь право на ошибку, понимаешь? И я буду богатым до тех пор, пока этот человек будет меня любить. А если это продлится не вечно? — Сейчас не время думать об этом, Чимин. Если ты хочешь прожить с ним всю жизнь, ты должен быть хитрее: у богатых свои причуды, мы не можем загадывать заранее. Просто будь уверен, что в любом случае мы с Тэхёном на твоей стороне, мы тебя поддержим. Не волнуйся по пустякам. Чимин кивнул и свёл брови так, будто его сердцу по-прежнему было тревожно. — Ну, что такое, Чимин? — Я просто боюсь, — пожимает плечами омега и проводит языком по губам. — Боюсь, что однажды мне захочется любви. — Но разве ты не любишь своего жениха? Ты же говорил, что любишь, или дело только в его деньгах? — Нет, не только. Я люблю, наверное, — Чимин тяжело выдыхает, потому что понимает, что да, дело только в деньгах. Он поднимается, оценивающе обводя в зеркале своё отражение. — Всё в порядке, просто немного нервничаю. Мне нужно увидеть своего жениха, тогда я успокоюсь. Тэмин обнимает Чимина со спины и успокаивающе проводит ладонью по его руке. — Это нормально — переживать в день свадьбы. Я бы тоже переживал. Чимин улыбается, пытаясь делать это как можно более естественно, но выглядит странно, и он выпутывается из объятий брата, принимаясь воодушевлённо надевать туфли. Немногим позже подъехавший к многоэтажке белый лимузин заставляет омегу немного успокоиться и искренне улыбнуться. Смотря на машину из окна своей квартиры, которая стала подарком на свадьбу, он видит альфу, который выбирается из автомобиля. Тот, щурясь от солнца, пытается поднять взгляд вверх, чтобы увидеть окна квартиры жениха. Чимину с тринадцатого этажа видно плохо, но то, что Намджун в шикарном, дорогущем костюме, который великолепно подчёркивает его спортивную фигуру, и так ясно. Подошедший Тэхён становится рядом с братом и кладёт голову ему на плечо, тоже смотря вниз. Мужчина, стоящий возле лимузина, доверия юному альфе не внушает. Ему вообще не внушают доверия все эти богачи, которые только и делают, что пользуются людьми, решают их судьбы, рушат и разбивают сердца. Но эта та реальность, о которой слишком давно мечтает его старший брат; это тот мир, в котором он хочет жить больше всего: роскошь, богатство, светские приёмы, брендовые вещи, шикарные машины, дорогие украшения. Вся эта ситуация, на самом деле, была довольно ироничной. И то, чьим наследником является Намджун, тоже вызывает на лице Тэхёна горькую ухмылку. Но запрещать, устраивать истерики, скандалы, крики в попытке что-то объяснить; уподобляться людям, которые считают, что знают больше и лучше, альфа не может. Его претензии и запреты будут выглядеть по-детски и надуманно, и Чимин всё равно сделает так, как решил. И мнение Тэхёна абсолютно ничего не сможет изменить. И сейчас ему предстоит пройти непростое испытание — общение с этой семьей. С семьей, о которой он до конца жизни ничего не хотел бы знать. С семьёй, которую лучше обходить стороной. С семьёй, которая не принесёт ничего, кроме боли. — Я всё хотел спросить, но как-то... Если ты выходишь за сына Automakers, значит ли это, что на празднике будет и председатель, и его братья? — Конечно! — восклицает Чимин и поворачивается, заставляя альфу отойти на пару шагов. — Только не братья, а брат. У моего жениха только один брат. Его зовут Богом. — Богом? — Тэхён как-то странно и нервно улыбается. — Я слышал, что у Automakers три наследника. — Нет, ты что-то не так понял, их всего двое. — Нужно выходить, Чимин, — зовёт из другой комнаты Тэмин, и братья переглядываются. У Тэхёна такой вид, будто он сейчас заплачет, и это заставляет Чимина тоже ощутить странное щемящее чувство. Он тянется к младшему, обнимает его, крепко прижимая к себе. Теперь его жизнь никогда не будет прежней, он больше не будет помогать Тэхёну с математикой, не будет таскаться по клубам в поисках богатого альфы, не будет выслушивать претензии родителей. Всё теперь будет иначе, как Чимин всегда и мечтал. Сейчас все его желания воплощаются в жизнь, и от этого и страшно, и хорошо. Пак всегда знал, что выберется из нищеты, будто уже родился с этим знанием. Он всегда знал, что у него будет роскошная, счастливая жизнь. Знал, что однажды ему придётся бросить работу репетитором, чтобы наконец заняться своей жизнью, стать живым человеком, а не тенью самого себя. И та жизнь закончилась, а сейчас начинается новая. Будто перерождение, новый этап, наполненный радостью и спокойствием без головных болей. — Мы будем постоянно видеться. Если получится, я уговорю Намджуна перевести тебя в престижную столичную школу, и ты будешь жить с нами. — Вы будете жить в том особняке с его родителями? — Да, — чересчур восторженно говорит Чимин и чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы от жалости к себе. — Теперь всё будет иначе, вот увидишь. У нас начнётся другая жизнь. Я всё сделаю для твоего будущего. У тебя будет лучшее образование, лучшая одежда. А когда станешь совершеннолетним, я куплю тебе машину. Я дам тебе всё, чего не было у меня и Тэмина. Хотя бы ты проживёшь свою юность так, как я всегда мечтал. — Чимин, — Тэхён протягивает гласные в имени брата и отстраняется, разглядывая омегу и поражаясь тому, какой его брат красивый, как ему идёт белый цвет. И вполне возможно, что Чимина эта семья сможет сделать счастливым, по крайней мере, на это остается только надеяться. Его Чимин заслуживает этого, его самый лучший брат на свете заслуживает всех благ, которые только может дать этот мир. Чимин выходит из дома с опаской, у него бешено колотится в предвкушении сердце, ноги кажутся ватными, и даже дышать становится тяжело. Он оборачивается, чтобы убедиться, что братья за его спиной и у него есть поддержка. Когда Тэхён открывает дверь и пропускает его вперёд, он делает неуверенные шаги навстречу своей мечте. Каждый шаг — новый удар. Он и понятия не имел, что может так волноваться. Земля, кажется, уходит из-под ног. Столько вопросов крутится в голове, столько неизвестности ждёт его впереди. Никто не может сказать, удастся ли ему поладить с семьёй Намджуна. Смогут ли они принять его как родного, не будут ли притеснять, обижать, унижать. Сможет ли он, Чимин, родить ребёнка, желательно наследника, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь в особняке. Будут ли любить его ребёнка дедушки; придёт ли с этой новой, богатой жизнью то счастье, на которое так надеется омега. Он нервничает ещё буквально несколько мгновений, до тех пор, пока не поднимает взгляд. Вдруг встретившись глазами со своим женихом, который такой статный и красивый стоит у дверей лимузина, омега не может сдержать довольной улыбки, потому что уже предвкушает, что они будут самой красивой и роковой парой среди сеульской элиты. Намджун уже подарил Чимину квартиру, но ему этого мало, и где-то на подкорке сознания он уверен, что это не конец и однажды он станет хозяином особняка. «Я ни о чём не пожалею», — думает Чимин, когда их взгляды с женихом встречаются, и альфа тоже не может сдержать улыбки и скрыть восхищение в глазах. Церемония бракосочетания проходит скромно. В зале только новобрачные и близкие родственники. Намджун говорит уверенное «да» и улыбается так широко, что заражает этой улыбкой своего жениха. Чимин тоже говорит «да», развеивая все свои сомнения. Этот альфа влюблён в него, он красив и сказочно богат, и это просто по-идиотски — сомневаться в подобной ситуации. Кольцо на пальце омеги смотрится потрясающе, оно умопомрачительно дорогое, а крошечные руки Чимина будто созданы для подобных украшений. Он приветливо улыбается и наигранно робко опускает голову, когда видит приближающуюся свиту Чонов. Они все такие красивые и сияющие, и от них буквально пахнет богатством. — Рад с тобой познакомиться, Чимин. Извини, что у нас получилось вернуться из поездки лишь впритык к свадьбе. Мой супруг целыми днями только и говорил о том, что хочет познакомиться с тобой и помочь тебе с приготовлениями, — господин Чон Чоншик, отец Намджуна, кладёт руку на плечо омеги и приветливо жмёт его. — Надеюсь, что с сегодняшнего дня в нашем доме будет больше счастья и радости благодаря тебе, — это невысокий мужчина с проседью и искренней улыбкой. Он совсем не выглядит, как эти высокомерные богачи, которых показывают в сериалах, и у Чимина будто камень падает с плеч. Пак лучезарно улыбается в ответ и буквально не может сдержать этого порыва. Неужели и с этим ему везёт?! — Наконец-то я могу тебя обнять, — говорит другой мужчина, шикарный омега европейской внешности с пронзительными голубыми глазами. Он приближается и легко обнимает супруга сына. Чимин ощущает терпкий аромат одеколона, каких-то масел, а ещё чувствует крепкие руки у себя на спине, и у него непроизвольно бегут мурашки от силы и энергии, что исходит от этого человека. Его красота, молодость, аккуратно уложенные волосы, блестящая светлая кожа и пронзительный голос — всё это буквально заставляет ноги подгибаться. Виктор Чон в этот миг официально становится самым обаятельным человеком, которого когда-либо видел Чимин. — Спасибо, вы так добры ко мне, — выдавливает из себя омега и переводит взгляд на брата своего мужа, с которым уже виделся однажды. Тот поджимает губы в тёплой улыбке и кивает в знак приветствия. О том, что Богом очень сдержанный, говорил Намджун. Он никогда не проявляет чувств, особенно на людях. В нём есть нежность, но по большей части он хладнокровен к искренности и теплоте, поэтому Чимин не принимает на свой счёт отсутствие объятий. — А твои родители не приехали? — интересуется Виктор и берёт супруга за руку. Глаза взрослого омеги горят заинтересованностью, он пытается смотреть на лицо Чимина, но взгляд то и дело соскальзывает на фигуру. В этом есть некая оценка, и это нормально, ведь мужчине тоже интересно знать, кого его сын выбрал в качестве своего спутника. — Они не смогли, к сожалению. Им очень жаль, но здесь мои братья, — Чимин указывает куда-то в сторону, где Тэмин и Тэхён разговаривают с Намджуном. — Красавчики, — весело комментирует господин Чон. — Все трое. Жаль, что родители не приехали, было бы интересно познакомиться с теми, кто произвёл на свет такую красоту. — Ещё будет возможность, — красиво улыбается Виктор и поправляет пиджак на плече мужа. Чимин демонстрирует смущённую улыбку, начиная чувствовать себя увереннее, когда замечает приближающихся Намджуна и братьев. — Ну, что, дорогие? — альфа подходит к родителям и кладёт одну руку на плечо господина Чона, а другую — на плечо Виктора. — Уже влюбились в моего Чимина? — Влюбились, — подтверждает мужчина и хлопает сына по спине. — Замечательный мальчик. Я буду безмерно счастлив, если ваша жизнь пройдёт в мире и согласии. — Мы тоже будем счастливы, правда, дорогой? — Намджун отпускает родителей и подходит к супругу, прижимаясь губами к его тёплому лбу. — Нас ждёт яркое будущее. У нас будет полный дом деток и огромный, бесконечный поток счастья. Чимин довольно улыбается и кивает, переводя взгляд на братьев, чтобы найти в них поддержку. Тэмин кажется довольным, он подмигивает младшему и растягивает пухлые губы в улыбке. А вот Тэхён выглядит задумчивым и немного потерянным. Он рассеяно смотрит на господина Чона и Виктора. Под его глазами ложатся тени, брови сведены к переносице. Юноша расстроен и напряжен, и Чимину это не нравится. Он неотрывно смотрит на младшего брата до тех пор, пока тот не поворачивается, почувствовав на себе пронзительный взгляд. Омега вопросительно вздёргивает голову, будто спрашивая «в чём дело?», на что парень отрицательно мотает головой и натягивает на лицо неправдоподобную улыбку. — Мы и не сомневаемся, что вас ждёт много счастья, — будничным тоном вдруг произносит Богом и обращается к родителям. — Пора ехать. Всё готово к празднованию. — Тогда поехали! — весело восклицает господин Чон. — Поехали-поехали-поехали! — и принимается подгонять новобрачных к дверям. Особняк семьи Чон находится в десяти минутах езды от города. Воздух в том районе намного чище, чем в столице. Небольшая облагороженная равнина, располагавшаяся по двум сторонам от узкой проезжей дороги, ведущей к дому, испускает едва ощутимый аромат свежескошенной травы. Особняк окружён огромными резными автоматическими воротами. Во внутреннем дворе находится ухоженный сад: идеально постриженные кусты, красивейшие красные клёны, зеленеющие ели. С другой стороны особняка, недалеко от главного входа, всё было подготовлено к празднованию. Красиво украшенный уголок для новобрачных, места для фото, подарков и множество накрытых для гостей столиков — всё очень дорого и стильно. Сам особняк даже больше, чем можно было представить. Выложенный из тёмного камня с поддерживающими колоннами, он сочетает в себе готику и классику, но при этом не выглядит мрачным. Этот особняк похож на дворцы, в которых живут принцы из сказок, и Чимин, поражённый размерами, не может сдержать восхищения. — Тебе здесь нравится? — шепчет на ушко мужу Намджун, когда они садятся за свой столик, принимаясь разливать шампанское по бокалам. Гостей слишком много, все выглядят шикарно. Это вовсе не простые ребята из клуба, эти люди — светская тусовка, элита общества, лучшие из лучших, богатейшие из богатых. Чимину не верится, что это происходит с ним, что сейчас он — эпицентр всего этого; тот, ради кого эти занятые и успешные люди оставили свои дела. Это всё выглядит как сказка, как сон, который не хочется отпускать, чтобы не возвращаться в реальность. Статные альфы в дорогущих костюмах, ухоженные омеги, с ног до головы обвешанные брендовыми шмотками, бесценными украшениями; море деликатесов на столах, дорогая выпивка. Раньше такое можно было увидеть только по телевизору в сериалах или в передачах про богачей, а сейчас это было реальностью. Реальностью, в которой теперь Чимину предстоит жить. — Да, мне здесь очень нравится, — с сияющей улыбкой произносит Чимин и кладёт подборок на плечо мужчины. — Твои родители и брат просто замечательные. Я надеюсь, что так будет всегда и они полюбят меня. — Они уже тебя любят. В тебя невозможно не влюбиться, они сами в этом признались, — Намджун задевает носом мягкую щёку омеги и трогательно улыбается, глядя в красивые, мультяшные глаза своего избранника. Как он уже сказал, в Чимина невозможно не влюбиться. Он красивый, обаятельный, игривый. Он внимательный, и это больше всего подкупает альфу, потому что всегда приятно, когда о твоём здоровье, отдыхе или даже обеде заботятся. Намджун видит в Чимине человека, который не гонится за его богатством и положением. Он видит в нём огромное, доброе сердце, ангельское личико и глаза — самые милые глазки на свете, как у кота из мультфильма «Шрек». Он всё это видит. Хочет видеть. Но ошибается. Чимин другой. Он просто другой. Он хороший актёр. И это с самого начала проигранная игра. — Я так за вас рад, — подошедший вплотную к столику мужчина в элегантном сером пиджаке заставляет Намджуна подняться и обняться с собой. — Очень красивая пара, безумно друг другу подходите. Ты ведь Чимин? — тёплая улыбка расползается на красивом лице, и омега поднимается, чтобы поздороваться. От мужчины в чёрном пиджаке пахнет Jonnyblack 2018, и Чимин даже прикрывает глаза, наслаждаясь сладким ароматом своих любимых духов. — Здравствуйте, — здоровается он и отзеркаливает улыбку, пытаясь сделать её искренней. — Меня зовут Джин, мы с семьёй Чон считаем друг друга соседями, — он смеётся, прикрывая рот ладонью. — Отсюда нашего дома не видно, но если проехать на машине немного больше километра, то упрёшься ровно в ворота нашего особняка. Заглянешь как-нибудь? Чимин переглядывается с Намджуном, якобы ожидая его позволения, и, когда альфа кивает, оборачивается к мужчине, отвечая: — Мы с мужем обязательно навестим Вас. — О Господи, Намджун, он такая прелесть, — не переставая растягивать губы в улыбке, заключает Джин. — Я в восторге от таких омег, ты похож на воздушную зефирку. Если бы мой Юнги был таким же, я был бы счастлив. — Твой сын здесь? — интересуется альфа и осматривает гостей, пытаясь найти среди них юношу. — Нет, он не смог приехать. Говорит, что у их новый преподаватель по литературе много задаёт и устраивает настоящую бурю, если кто-то не делает уроки. Мне было так жаль оставлять его одного. — Мне тоже жаль, что его нет. Мы могли бы познакомить его с братом Чимина, они ровесники. — Серьёзно? — удивляется мужчина и оборачивается, когда альфа указывает куда-то в сторону толпы, где среди всей золотой молодёжи отстранённо стоит парнишка с растрёпанными чёрными волосами. Тэхён держит в руке бокал шампанского и перекатывает содержащуюся в нём жидкость, без интереса разглядывая её. Ему на этом празднике жизни не нравится, и он испытывает то самое чувство, когда тебе безумно хочется сбежать, но ты не можешь и буквально насильно остаёшься, испытывая идиотское чувство томления и желание сорваться прямо сейчас. Его взгляд случайно падает на Чон Богома, который также отстранённо стоит в стороне и водит взглядом то по новобрачным, то по гостям. Он выглядит не так, как другие. На нём простой тёмно-бежевый костюм и самая обычная чёрная рубашка, расстегнутая сверху на несколько пуговиц. Тэхёна вдруг посещает мысль, что эта простота выглядит дороже, чем вычурные блёстки и необычные дизайны. А ещё ему приходит в голову идиотская идея подойти. И он подходит, поправляя волосы, что упали ему на глаза. — Здравствуйте, — говорит он, робко переминаясь с ноги на ногу, и сжимает губы в улыбке. — Я брат Чимина, Вы помните меня? Богом одними зрачками оценивающе проводит по всей фигуре альфы, а потом переводит взгляд на родителей, которые, весело смеясь, о чём-то говорят со своими партнёрами. — Да, — просто отвечает омега и допивает шампанское в своём бокале, ставя его на поднос мимо проходящего официанта. — Здесь очень красиво, у вас очень красивый дом, — уже менее приветливо произносит юноша и переводит взгляд на красивый профиль омеги. Богом похож на Виктора. У него двойное веко и глубоко посаженные глаза, тонкий аккуратный нос и красивые скулы, от которых не хочется отрывать взор. — А мне не очень нравится. — Почему? — удивляется Тэхён, и лёгкая улыбка трогает его лицо. У Богома приятный голос. — Мне больше нравится стиль модерн, а этот дом далёк от этого. — Я не очень хорошо в этом разбираюсь. — А я разбираюсь, — пожимает плечами омега и переводит взгляд на альфу. — Ты что-то хотел спросить, поэтому подошёл? Может, ищешь уборную? — Нет, я не ищу уборную, — твёрдо отвечает Тэхён и закусывает губу, не зная, спросить или нет, будет ли это хорошей идеей, есть ли в этом вопросе что-то запретное или он вполне обычный и не несёт за собой ничего, из-за чего стоит опасаться. — Я хотел спросить: а Вашего старшего брата на празднике не будет? Богом изменяется в лице, оно вытягивается и даже сереет. Он удивлённо смотрит на юношу, и его зрачки начинают бегать по чужому лицу. — Старший брат? Ты о Намджуне? — Нет, с Намджуном я знаком. Я спрашиваю о господине Чон Чонгуке. Он ведь Ваш старший брат? Насколько я знаю, он самый старший. И старше мужа моего брата тоже. Богом начинает нервно моргать и прикладывает руку к груди, будто это может спасти его от переживаний. Тэхён замечает это, понимая, что что-то не так: Чимин ничего о старшем брате не знает, а Богом нервничает, когда о нём заходит речь. У Тэхёна есть мысли насчёт того, почему так происходит, но ему вдруг, неожиданно и странно даже для самого себя, становится интересно. Однажды он пообещал, что не будет интересоваться этим человеком; что ничто больше не заставит о нём думать, но сейчас это глупое юношеское желание вдруг разгорается где-то на дне его желудка, и он вопросительно склоняет голову, будто напоминая омеге, что все ещё ждёт ответ на свой вопрос. — Откуда ты знаешь о старшем брате? — Богом нервно улыбается и пытается выглядеть менее взволнованным. — Я имею в виду, что он живёт и работает за границей, и о нём не пишут газеты. Очень редко... пишут. Тэхён пожимает плечами и делает свой голос твёрже, чтобы звучало правдоподобно: — Да я и не помню уже. Может, от Чимина и слышал. Намджун наверняка рассказывал ему о брате, правда ведь? Богом кивает и снова пытается улыбнуться. Вот только Тэхёну всё ещё не до конца понятна причина этой нервозности. — Тэхён, — подошедший Тэмин приветливо улыбается омеге и переводит взгляд на брата. — Намджун предложил остаться здесь на пару дней, чтобы Чимину было проще адаптироваться. Что думаешь? Останешься? Тэхён сталкивается взглядом с Богомом, который вновь натягивает маску безразличия и кивает. — Оставайтесь, мы будем рады принять вас в своём доме. Можете хоть на месяц остаться. — Месяц — слишком долго, — смеётся старший. — У меня работа, у мелкого учеба. Мы недолго погостим. Ваши родители ведь не будут против? — Нет, будьте уверены, они только рады. Извините, мне надо отойти, — омега уходит, оставляя братьев одних, и направляется к родителям, которые продолжают общаться с гостями. — Папа, надо поговорить, — обращается он к мужчине, хватая его за руку. — Что такое? Ты не видишь, что я разговариваю?! — оба переводят взгляды на мужчин, которые лишь улыбаются, на что Богом продолжает тянуть родителя в сторону. — Это очень срочно, отойдём в уборную. Виктор ничего не отвечает, извиняется перед гостями и уходит с сыном в дом, где они сразу сворачивают в уборную для гостей, что находится буквально у бокового входа. — Господи, Богом! — восклицает мужчина и резко дёргает рукой, вырываясь из крепкой хватки младшего сына. — Что такое? Что? В чём дело? Омега оглядывается по сторонам, выглядывает за дверь, чтобы убедиться, что их не подслушивают, и, подойдя ближе к Виктору, говорит: — Я разговаривал с тем парнем, с младшим братом Чимина. — Я тебя поздравляю. Это всё твоё достижение за день? — Нет же! Послушай! Он спрашивал меня о старшем брате. — И что? — пожимает плечами мужчина. — Спросил и спросил, хочет знать, в чьи руки попало его сокровище. Если этого голодранца можно так назвать, — язвительно добавляет он и поворачивается к зеркалу, пытаясь размазать пальцем остатки блеска по губам. — Да нет же! Он спрашивал не о Намджуне. Требуется секунда, чтобы до Виктора дошло. Он сводит брови в переносице и вопросительно смотрит на сына, пытаясь до конца переварить смысл фразы. — О ком тогда? — Ты и так понял о ком. Тебе не кажется странным, что он знает его? И тем более интересуется им? Разве это не выглядит как прямая угроза? — Погоди-погоди, — мотает головой мужчина и задумчиво приставляет руку к подбородку. — Что именно он спрашивал? О чём? Что-то конкретное? — Спрашивал, приедет ли он, — отвечает Богом и снова выглядывает за дверь: никого. — Думаешь... — Богом не успевает договорить, в одной из кабинок сливается бочок, а потом дверь приоткрывается и в проёме появляется невысокая фигура Чимина. Виктор сохраняет спокойствие и приветливо улыбается, а Богом закатывает глаза, потому что они облажались. В самый первый день облажались. — Все хорошо, Чимин? — улыбается Виктор, находясь на границе понимания: слышал этот гаденыш что-то или не слышал. — У тебя ничего не болит? — Ничего, — честно отвечает Чимин и подходит к раковинам, открывая кран и принимаясь мыть руки. Вытерев их бумажным полотенцем, он выкидывает его в ведро и делает несколько шагов, останавливаясь напротив омег. — Я не знаю, что такого сказал или спросил мой брат, но если этот вопрос заставил вас обоих нервничать, я бы хотел извиниться перед вами. Просто он с самого детства интересуется машинами и всегда мечтал работать в Automakers, поэтому одно время он сёрфил интернет, собирая всю возможную информацию о том, как можно в будущем к вам устроиться. Он не хотел ничего плохого. Я понятия не имею, о чем идёт речь, но сразу говорю, что он не замышляет чего-то плохого лишь из-за того, что его брат — голодранец. Произошло недоразумение. А теперь извините, и с вашего позволения, — коротко поклонившись, говорит Чимин и быстро покидает помещение. Он выходит на улицу, чувствуя, как быстро колотится сердце, и пытается отдышаться. До него вдруг доходит, что он был непозволительно груб с папой и братом своего мужа, а ещё он чётко осознаёт, что все эти улыбки были надуманными и притворными. С самого начала всё было обволочено враньём, и это заставляет омегу почувствовать, как подгибаются ноги от нахлынувшего страха. Он и так понимал, что просто не будет, но теперь эта правда буквально встаёт, вырастая перед ним. Холодные капли дождя, вдруг падающие одна за другой на его лицо, заставляют Чимина выпрямиться и вернуться во двор, где гости в суете пытаются спрятаться: кто под навесами, кто внутри дома. Он тоже забегает под навес и становится рядом с мужем, который улыбается и накидывает на плечи парня пиджак от своего костюма. — Всё хорошо? Выглядишь расстроенным. Чимин отрицательно мотает головой. — Всё хорошо. Просто грустно, что пошёл дождь и наше торжество... — Нет! — восклицает альфа и обнимает мужа за плечи. — Не думай об этом, наоборот, это хорошая примета. Будем не разлей вода! — и касается губами слегка взмокшего лба. Намджун в это верит. Искренне верит, что проживёт с этим человеком всю жизнь. Гости расходятся ближе к ночи. Намджун и Чимин отправляются в свою комнату после проводов акционеров. Особняк изнутри выглядит невероятным: огромные люстры, резные перила, всё из чистого дерева. Различные украшения, старинные вазы, картины — настоящий музей. Чимин хочет посмотреть всё, хочет походить, изучить. Он никогда не видел подобной красоты, но Намджун уверяет, что завтра сам проведёт ему экскурсию, и тянет наверх, в их семейное гнёздышко. Комната огромная и умная. Посередине стоит большая кровать, укрытая дорогим покрывалом, из-под которого выглядывает праздничное постельное бельё. В комнате нет окон, и это не очень нравится Чимину, потому что из-за этого она кажется тёмной, но в остальном тут замечательно: большой гардероб, небольшая ванная комната, журнальный столик, на которым стоит ваза с фруктами; безумно дорогие обои. — Как тебе? — Намджун подходит сзади и обнимает мужа за плечи, целуя в щёку. — Правда тут здорово? Я всё подготовил, чтобы тебе было комфортно. Чимин выдыхает и улыбается. У него упало настроение из-за произошедшего в уборной, но он принимает решение пока ничего не говорить Намджуну. Натянув счастливую улыбку, он разворачивается в крепких руках и поднимается на носочки, чтобы оставить тёплый поцелуй на шершавых губах. — Мне тут очень нравится, очевидно, что каждый штрих сделан с любовью. Намджун смеётся и крепче прижимается к желанному телу, оставляя осторожный поцелуй на мягкой коже шеи. — Тебе точно очевидно это? Я боялся, что ты не догадаешься, — говорит он и смеётся, когда подхватывает любимого под его нарочито недовольные возгласы, а потом опрокидывает на кровать. Чимин тяжело дышит и смотрит в глаза альфе, который сегодня стал его супругом. Намджун смотрит в глаза своего омеги, который согласился прожить с ним всю жизнь, и легко проводит носом от виска до пухлых губ, а потом приподнимается, вновь заглядывая в глаза. — Привет, — выдыхает он, приветствуя не просто Чимина, а своего новоиспечённого супруга, любовь своей жизни. — Я буду о тебе заботиться и никогда не обижу. — Привет, — в такт ему отвечает омега и, разведя ноги в стороны, скрещивает их за спиной альфы. — Обещаешь? — он дразняще выдыхает эту фразу в губы мужа, на что у того в секунду загораются глаза, и, едва успев кивнуть, он тут же прижимается губами к губам супруга. Чимин не может сказать, что ему не нравится целоваться с Намджуном: у того приятные губы, шустрый язык, и альфе нравится целоваться поверхностно, без желания сожрать партнёра. Чимину нравятся его поцелуи, но на этом действия из категории «нравится» заканчиваются, потому что потом в мужчине просыпается его альфья натура, он становится грубее, крепко сжимая руку на бедре, как сейчас. Омега уверен, что завтра там будут следы от его пальцев: было уже, проходили. Потом он начинает кусаться, оставляя следы зубов на нежной шее. Его руки всё ещё блуждают по не возбуждённому телу, пробираются под одежду, оглаживают кожу, проходятся по соскам, а Чимин стонет. Не потому, что нравится, не потому, что приятно, а потому, что привык. Иногда прикосновения Намджуна могут вызвать реакцию у его тела, но для этого нужно сильно постараться. Необходимо закрыть глаза и представить себя в другом месте с другим человеком. С каким именно — Чимин точно не знает, но в глубине души, пусть и не признаётся самому себе, он многое о себе осознаёт. Альфа осторожно раздевает супруга, боясь повредить его красивую праздничную одежду. Рубашку он откладывает на стул, стоящий в стороне, позже к ней присоединяются брюки с нижним бельём. Намджун приподнимается и большими ладонями проходится вдоль красивого тела под собой. Чимин дёргается и прикрывает глаза, пытаясь показать этим своё нетерпение, которого нет. Это с самого начала проигранная игра. Мужчина без ума от сексуальности своего омеги, от его податливости, от красивых пухлых губ, страстного взгляда и того, как иногда, томно смотря на альфу, он посасывает свой указательный палец. Намджун быстро раздевается, накрывает открытое тело под собой и глубоко целует в губы, прежде чем войти одним резким толчком без растяжки. И всё бы ничего, но Чимин практически не мокрый: ласки альфы не возбуждают его настолько сильно, именно поэтому резкая боль, пронзившая его тело, заставляет омегу застонать, намертво вцепившись пальцами в шёлковую простыню. Намджун не отличает стон боли от стона удовольствия, или он попросту не задумывается об этом, уверенный, что его омеге с ним всегда хорошо, и начинает двигаться, выбивая из Чимина сначала стоны боли, а когда он более-менее привыкает к ритму, стоны наслаждения. Притворные. Темп увеличивается с каждым движением, Намджуну становится очень хорошо. Он громко дышит в ухо мужа, берёт его грубее, жёстче, заставляя стонать громче, выгибаться сильнее, говоря просить не останавливаться. И Чимин просит. Просит продолжать, а в душе надеется, что это скоро закончится. Чем более сексуальным он будет, тем быстрее альфа кончит, и омега решает придерживаться этой истины. Его голос становится более томным, дыхание громким, руки гуляют по спине мужчины, царапают, будто дают разрешение на всё, подталкивая к ещё большей грубости, и Намджун ведётся, уже буквально вбиваясь в тело под собой и кончая спустя пару минут после этой дикой гонки. Он осторожно выходит из Чимина и ложится рядом, тяжело дыша. Его губы привычно трогают лоб парня, отчего тот прикрывает глаза и улыбается. — Если бы ты знал, как мне хорошо с тобой, Чимин. Я так рад, что ты теперь всегда будешь со мной, — говорит он, чувствуя блаженство в каждой клеточке своего тела. — Мне тоже очень хорошо с тобой, — легко целует в губы мужа омега и прижимается своей щекой к его щеке. — Ты такой тёплый, такой... У меня нет слов. Я очень счастлив. Сегодня самый счастливый день в моей жизни. — И в моей, — абсолютно серьёзно говорит альфа и накрывает мужа собой. — Давай проживем длинную и счастливую жизнь вместе. И родим кучу детишек, хорошо? — Хорошо, — кивает Чимин и отвечает на объятия, целуя мужчину в плечо. Они разговаривают ещё какое-то время о всякой ерунде, обсуждают гостей и сегодняшний праздник, а потом, когда омега замечает, что мужчина вот-вот уснёт, он говорит, что хочет принять душ, и оставляет его в постели одного. Прохладные капли немного приводят Чимина в себя. Каждый раз после секса с Намджуном он чувствует себя не человеком — всего лишь телом, которым владеют за деньги и подарки. Но парень сам это выбрал для себя, никто не заставлял, никто не принуждал, это был его личный выбор — и эта мысль отрезвляет. Раз он уже сделал его, то назад пути нет. Намджун хороший человек, он не издевается над ним, не унижает, как мог бы делать любой другой на его месте. Он любит, искренне любит и хочет сделать супруга счастливым. А значит, всё в порядке. Они оба только выиграют от этого союза: Намджун обретёт верного супруга, а Чимин — тыл, опору, поддержку, всё в одном. Целую жизнь в одном. Накинув на себя махровый халат, Чимин выходит в комнату и застает Намджуна спящим. Он осторожно подходит, натягивает одеяло на спину мужчины и несколько минут стоит, сложив руки на груди. На столике стоит только ваза с фруктами, но воды нет, а пить ему хочется ужасно. Всё это время он обдумывал, стоит ли спуститься вниз, учитывая, что он понятия не имеет, где находится кухня. Парень подходит к двери, хватается за ручку и ещё раз думает, оборачиваясь на альфу и заводя язык за щёку. — Может, потерпеть? — бормочет он едва слышно, но в горле сохнет, а губы уже высохшие. Омега решается и нажимает на ручку, сначала выглядывая в коридор, а потом, убедившись, что никого нет, неуверенно идёт в сторону лестницы. Он быстро спускается вниз, ощущая, как бьётся от волнения сердце, и, когда оказывается на первом этаже, оглядывается. — Чёрт, — недовольно выдыхает Чимин и идёт вдоль зала, заглядывая за поворот. Он быстро проскальзывает вперёд, проходит ещё один поворот и спокойно выдыхает, когда понимает, что пришёл правильно. Быстро найдя включатель возле двери, он буквально вскрикивает в тот момент, когда кухню озаряет свет и его взгляд сразу натыкается на стройную фигуру, разваливающуюся за столом. Аккуратные босые ступни ног, обтянутых тонкой тканью чёрных брюк, закинуты на стол, а сам их обладатель, до этого внимательно рассматривающий свои ногти, отрывается от столь важного занятия и поднимает глаза на испуганного парня. В тот момент, когда их взгляды встречаются, Чимин буквально кожей ощущает мелкие разряды тока, и это почти физически больно. Его сердце начинает колотиться в сто крат сильнее, в горле ещё больше пересыхает, и он делает огромное усилие над собой, чтобы выдавить: — Здравствуйте. Я не знал, что здесь кто-то есть. Молодой человек молчит. Он прямо смотрит на омегу в дверях, его зрачки скользят по миниатюрной фигуре, лишь на мгновение задерживаясь на голых щиколотках, выглядывающих из-под халата. Его глаза выглядят немного уставшими, почти сонными, и этот поплывший, но тяжёлый взгляд заставляет Чимина прирасти к месту. Парень думал, что Виктор — самый обаятельный омега из всех, кого он видел? Это абсолютная глупость. Перед ним сидит человек — омега, от взгляда которого кожу осыпают мелкие удары иголок, а между мышцами и костями вспыхивает настоящий огонь. Чимин старается не пялиться, но лицо этого парня, этого мужчины, этого невероятного, обжигающего, обворожительного существа, не отпускает. Чимин умоляет себя, но не в силах: настолько красиво, настолько ему нравится. А нравится все: тонкие слегка розоватые губы, большие глаза с длинными ресницами, взлохмаченные брови и бледно-белая кожа. Всё идеально. Всё загадочно. Страшно. Но нечеловечески притягательно. — Здравствуйте, — наконец отвечает омега и спускает ноги со стола. Его голос звучит нежно, медово; он льётся рекой, обволакивает словно патока, что у Чимина даже дар речи пропадает. Лёгкая хрипотца, твёрдая сталь, омежья нежность — всё в этом голосе смешивается и звучит потрясающе, стройно. Пак проводит языком по губам — они продолжают сохнуть. — Вы один из гостей? — спрашивает он единственное, что приходит в голову, и слишком глубоко вдыхает, буквально прогибая грудную клетку, а незнакомец, кажется, это замечает. — Один из гостей, — он усмехается и поднимается, приближаясь к Чимину на несколько шагов. Звук босых ног, ступающих по коричневой плитке, почему-то заставляет Пака почувствовать непреодолимое желание сдать назад, отойти или вообще выйти, исчезнуть, но у него не получается — он стоит. Стоит и смотрит в медовые глаза, которые застыли в метре от него. — Нет, я не один из гостей, я один из хозяев этого дома. — Хозяев? — почти по слогам повторяет ничего не понимающий омега, и его блуждающий взгляд вдруг падает на чокер, красующийся на чужой шее. Дорогущий, состоящий из множества бриллиантов. В свете люстры они невероятно красиво играют, блестят. Чимин никогда не видел подобной красоты. — Нравится? — не ответив на предыдущий вопрос, спрашивает незнакомец и тянется руками назад, легко отстёгивая украшение и протягивая его омеге. — Бери. — Что? Нет, что Вы? Что Вы говорите, это очень дорого, я не могу принять такой дорогой подарок. — Почему нет? — удивляется брюнет и смотрит на чокер в своей руке. — У тебя ведь сегодня была свадьба. А я ничего не подарил, — он пожимает плечами и приподнимает брови, сильнее вытягивая руку. — Так нельзя. Нельзя являться на свадьбу без подарка. Прими его, просто прими, — голос незнакомца делается мягче, но Чимин всё ещё чувствует, будто его оценивают. Ему кажется, что если он откажется, то станет хуже. Кому хуже, почему хуже, с чего вдруг — сам не понимает, просто на каком-то неведомом уровне чувствует, что нужно взять. Его рука тоже вытягивается навстречу, и в открытую ладошку опускается дорогой подарок. Чимин приближает украшение к лицу и рассматривает вблизи — так оно выглядит ещё дороже, ещё прекраснее. — Спасибо огромное, я не знаю... что сказать. — Можешь просто поблагодарить брата своего мужа за столь щедрый дар в честь свадьбы, — усмехается брюнет и поправляет на груди чёрную рубашку, которая выглядит в сочетании с его белой кожей просто невероятно. Чимин удивляется. Удивляется, потому что никогда об этом человеке не слышал от Намджуна. — Вы кузены? — вырывается у Чимина в тот момент, когда он понимает, что брюнет обходит его, чтобы пройти к выходу. — Нет, — оборачивается омега в дверях, легко касаясь тонкими пальцами с большим перстнем на указательном косяка, и обворожительно улыбается. — Мы родные братья. Надеюсь, что позже нам удастся познакомиться поближе, — и он уходит, всё так же шлепая босыми ногами уже по паркету в коридоре, оставляя растерянного Чимина, прижимающего к груди подарок, с отчего-то горящими щеками одного. Вода. Он пришёл сюда, чтобы выпить воды. И осознание этого приходит лишь после того, как звук чужих шагов полностью исчезает в коридорах особняка.