magnum opus

Чимин просыпается прежде, чем открывает глаза. Ему хочется ещё поспать, потому что всё тело буквально трещит по швам. Схлынувшее моральное напряжение из-за предстоящей свадьбы и секс с Намджуном сделали своё дело — он будет абсолютно недееспособным в ближайшие несколько дней точно. Лёжа с закрытыми глазами, омега обдумывает, как вести себя с Виктором и Богомом. У него никак не выходит из головы произошедшее, и ему становится мерзко от мысли, что его считают голодранцем все, начиная от родителей альфы и заканчивая друзьями и прислугой в доме. С другой стороны, в этом определении, не будь оно столь жёстким, есть доля правды, и Чимину становится от этого ещё хуже. От мыслей его отвлекает осторожный поцелуй в плечо, а потом едва ощутимое дыхание мужа на своей щеке. — Эй, просыпайся, уже почти полдень. Чимин нехотя перекатывается на спину, трёт глаза и устремляет взор на альфу, понимая, что лицо этого мужчины ему теперь предстоит видеть каждое утро. Ну и хорошо, точнее — неплохо, ведь Намджун красивый, и Чимин ухмыляется этой мысли, заставляя мужа думать, что улыбается он ему. — Я уже не спал. Но не могу поверить, что уже так поздно. — Мы должны поесть, я жутко голоден, — говорит мужчина, и Пак чувствует запах зубной пасты, исходящий от него. — Ты даже умыться успел? — бормочет омега и получает мягкий поцелуй в лоб. — Да, это тебя не добудиться, а я просыпаюсь вовремя. Чимин показывает мужу язык, выпутывается из чужих рук и идёт в ванну, где горячая вода становится спасением для его ноющих мышц и суставов. Некоторые вещи супруга Намджун перевёз ещё за день до свадьбы, все они висят в шкафу. Высушив волосы и сделав самодельную укладку на скорую руку, Чимин некоторое время выбирает, что надеть, и останавливается на простой белой футболке и обычных чёрных брюках: всё-таки он дома. Дома. Чимин улыбается мысли, что теперь это его дом. Он оценивающе оглядывает себя, зачёсывает волосы назад, чтобы они лучше смотрелись, немного вытягивает футболку из-за пояса, берёт телефон с тумбы и спускается вниз. Он не успевает ответить на сообщения братьев, в которых они бесполезно пытаются добудиться его, потому что замечает их стоящими внизу недалеко от лестницы. Тэмин стоит во вчерашней одежде, только без пиджака и с закатанными рукавами рубашки. На Тэхёне от вчерашнего костюма только брюки, сверху болтается обычная футболка. — Откуда взял её? — первым делом спрашивает Чимин и подходит к братьям. Тэмин недовольно смотрит на младшего и качает головой. — Сколько можно спать? Родители твоего мужа уже позавтракали и уехали по делам. — Уже? — удивляется парень и переводит взгляд на Тэхёна, который так и не ответил на его вопрос. — Богом одолжил, — просто отвечает альфа, замечая насмешливый взгляд брата. — Что? Она унисекс. В отличие от тебя, этот парень позаботился о нашем комфорте, а ты убежал развлекаться с муженьком. И не улыбайся мне. — А тебе почему ничего не одолжил? — обращается Чимин к Тэмину и, заметив зеркало на противоположной стене, принимается снова поправлять футболку, которая продолжает вылезать из брюк. — Я возьму что-нибудь из твоего. — О, хорошо, что вы здесь, — слышится голос Богома, вышедшего из соседнего коридора. На нём обычные спортивные штаны и футболка, а отросшие волосы завязаны в крошечный хвост. Без косметики этот парень ещё больше похож на своего родителя, и Тэхён улыбается этому. Это кажется абсолютной глупостью, но для альфы безумно мило, когда по внешности человека очевидно, чей он ребёнок. — Пойдёмте в столовую, Намджун зовёт завтракать. Парни переглядываются и следуют за Богомом, который идёт медленно, сунув руки в карманы штанов. В столовой Чимин ещё не был. Это огромная комната с большим обеденным столом из красного дерева посередине. Он накрыт бежевой скатертью с вышивкой ручной работы, а также сервирован дорогой фарфоровой посудой. И Чимин, у которого фетиш на подобную красоту, буквально чувствует, как хочет провести за этим столом большую часть своей жизни. — Садитесь, — предлагает Намджун, когда замечает подошедших братьев, и, переглянувшись с Чимином, тепло ему улыбается. — Хорошо спалось? — Да, отлично, спасибо, — отвечает Тэмин, садится рядом с мужчиной и кладёт на ноги салфетку. Чимин и Тэхён садятся рядом напротив альфы, пару минут спустя к ним подсаживается Богом. — Я думаю, Чимин уже рассказывал, но я плохо помню, чем ты занимаешься, Тэмин? — спрашивает альфа и делает глоток воды. Старший переглядывается с братом, будто спрашивая разрешения озвучить, на что тот лишь положительно кивает, но на его лице всё же проскальзывает тень напряжения. По большей части из-за Богома. Если бы этого парня здесь не было, всё было бы хорошо, потому что от Намджуна он не скрывает положения своей семьи. — Я работаю помощником в небольшом пусанском ресторанчике. — А! — восклицает альфа и поджимает губы, потому что понимает, что поставил своего супруга в неловкое положение перед Богомом, который после ответа Тэмина бросает безразличный, но прямой взгляд на брата, в котором старший буквально читает: «и кого ты притащил в наш дом?». — Да, точно, Чимин рассказывал. А ты, Тэхён? — он с воодушевлением обращается к младшему. — Ты ведь ещё студент? Тэхён, который в тот момент, когда Тэмин ответил на вопрос Намджуна, бросил случайный взгляд на Богома, кашляет, чувствуя, как в горле начинает першить, и передёргивает шеей, усмехаясь. Эта семейка ещё более гнилая, чем казалась ему раньше. — Я — обычный пусанский школьник, ничего особенного. Наша семья живёт жизнью обычных людей, не думаю, что вам интересно. Другое дело послушать о вашей жизни. Чем Вы занимаетесь, Богом? Богом, не ожидавший того, что к нему обратятся, сначала теряется, а потом выпрямляется и садится в пол-оборота, смотря прямо в лицо Тэхёну. — В данный момент я занимаюсь тем, что ежедневно плюю в потолок и ругаюсь с родителями. Намджун закатывает глаза и зло смотрит на брата, а потом переводит взгляд на супруга. — Он шутит. На самом деле Богом... — Я не шучу, — возникает омега и усмехается. Тэхён по-прежнему думает, что у этого парня очень красивый профиль. — Что такого в том, что я безработный? — Ничего, но ты не плюёшь в потолок. Ты занимаешься искусством. Богом — художник. — Серьёзно? — восторженно спрашивает Тэмин. — Обязательно покажи нам свои работы. Омега ничего не отвечает, лишь пожимает плечами и подминает под себя ногу, чувствуя пронзительный взгляд молодого альфы, который злится на этого придурка за надменность, но при этом, смотря на него, начинает верить в выражение «красота спасёт мир». Спустя несколько минут и период неловкого молчания, омега в возрасте, которого Намджун представляет Давоном, выносит большой поднос с сэндвичами, омлетом и различного рода закусками. Намджун помогает мужчине всё разложить, Чимин и Тэмин тоже вносят в это свою лепту, а когда Давон собирается уходить, альфа останавливает его и просит остаться. — Ты ведь до сих пор толком не знаком с моим супругом, разве нет? — Приятно познакомиться, — говорит он и даже не смотрит на Чимина, который в свою очередь слышит язвительные нотки в голосе мужчины. — И мне, — не слишком воодушевлённо отвечает Пак, потому что понимает, что проблемы у него не только с семьей мужа, но и с обслуживающим персоналом. Он не нравится здесь абсолютно всем. Каждому. — Без Давона этот дом развалился бы, — говорит Намджун, искренне не замечая отношения мужчины, которому всё насчёт Чимина очевидно, и он совсем не хочет подобного супруга для своего любимого мальчика. — И не говори, — слышится знакомый голос за спиной, и Давон буквально уверен, что слух подводит его. Он резко оборачивается и вскрикивает от неожиданности и радости, когда видит облокотившуюся на дверной косяк стройную фигуру в чёрном. В отличие от мужчины, лицо Намджуна, напротив, становится серьёзным. Он смотрит перед собой и в ушах буквально слышит собственное тяжёлое дыхание. Сначала это непонимание и ступор, сознание отказывается принимать информацию, реальность, поднявшуюся перед ним. Потом это страх и неверие, потому что прошло слишком много лет, чтобы тени прошлого по-прежнему жили. И только потом мужчина ощущает настигнутую реальность. Ему удаётся схватить её буквально в самый последний момент, когда он встречается глазами со своим старшим братом, чьё лицо лишь на одно мгновение трогает ухмылка. Ухмылка эта больше походит на предупреждение или на угрозу — на что угодно, несущее зло. Намджун был уверен, что этот день никогда не настанет, что пути закрыты, а дороги стёрты. Но вот он, этот день. Время продолжает идти, жизнь течь, и момент этот наступил, как и ещё многие другие, связанные с этим человеком, обязательно наступят. — Мальчик мой! — кричит Давон, буквально плача, и кидается в объятия человека в чёрном. — Мой самый любимый и дорогой мальчик, ты вернулся! Намджун, Богом, посмотрите! — обращается мужчина к братьям и оборачивается, продолжая крепко держать в объятиях своё сокровище. — Он вернулся. Дай, — говорит он, отходя и проводя по лицу руками. — Дай я на тебя посмотрю. Как же ты исхудал, сынок. Ну, что вы как приклеенные? Поздоровайтесь с братом! Намджун смотрит старшему в глаза, а потом отводит взгляд и нехотя приближается, совсем невесомо кладёт руку на чужую спину и имитирует объятие, тут же отходя. — Привет, Чонгук, — и всё, он поворачивается к нему спиной и возвращается к столу. Тэхён, которому вдруг становится тяжело дышать, буквально вцепляется глазами в красивое лицо омеги, а его рука хватает рядом сидящего Богома за предплечье. — Это Чонгук? — едва слышно спрашивает он, хоть и сам знает: видел на фотографиях. Богом недовольно закатывает глаза и сбрасывает крепкую руку, резко поднимаясь, громко отодвигая стул и направляясь к выходу из столовой. — Привет, — бросает он резкое и неприветливое, когда проносится мимо старшего, на что второй лишь ухмыляется и приподнимает бровь. А потом Чонгук с интересом обводит взглядом всех сидящих за столом и замечает знакомое лицо: этого блондина он уже видел прошлой ночью, и улыбка сама собой расползается на его лице, после чего он переводит взгляд на Давона, который продолжает смотреть на него, как на божество, спустившееся с небес, и проводит тыльной стороной ладони по морщинистой щеке. — Принесёшь приборы для меня? — и звук его голоса снова заставляет внутри у Чимина что-то оборваться. Красивый. Пак снова смотрит на него, не в силах оторвать глаз. Его походка, когда он приближается к столу; невесомые, но резкие движения, когда отодвигает стул и садится рядом с Тэмином; заинтересованный взгляд, легкая улыбка, тонкие пальцы, которые аккуратно расправляют салфетку. Этот омега убьёт тысячу воинов и возродит столько же, Чимин уверен. — Так здорово, теперь семья такая большая, — говорит он и проводит взглядом по всем троим, задерживаясь на Тэхёне, который как-то по-особенному смотрит на него. Смотрит так, будто хочет сказать тысячу слов, но все они только и делают, что душат его, не вырываясь наружу. — Всё нормально? — обращается Чонгук к юному альфе, на что тот реагирует не сразу. Его взгляд продолжает тяжелеть, и эта борьба глазами становится даже забавной для омеги — улыбка ещё шире расцветает на его лице. — Привет, меня зовут Чонгук, — он приподнимается и протягивает свою тонкую, изящную ладонь через стол. Она зависает в воздухе, и Чимин сначала смотрит на неё, отмечая какие-то мелкие татуировки, значение которых ему неизвестно, а потом и на саму кисть — светлую, красивую, с аккуратными длинными пальцами. Чересчур красиво. Тэхён смотрит перед собой и понимает, что выглядит странно и глупо, но его сердце так быстро колотится, что он едва остаётся в сознании. Он никогда не видел Чонгука вживую, тем более так близко. Ему хочется смотреть как можно дольше, хочется запомнить каждую деталь. Его мозг уже зафиксировал и достаточно глубокий шрам на щеке, и родинку под губой, и густые взлохмаченные брови, и многочисленные проколы в ушах, и мини-татуировки на руке. Этот образ буквально гвоздями вколачивается в его голову. Хочу видеть. Не хочу видеть. Эти чувства настолько полярны, но в такой крепкий узел переплетаются внутри юноши, что он уже в тысячный раз жалеет, что согласился остаться. — Здравствуйте, а меня — Тэхён, — наконец отвечает альфа, слегка приподнимаясь и пожимая протянутую ладонь. Кожа слегка грубоватая, а рукопожатие крепкое. У Тэхёна проваливается сердце на дно желудка, он отрывает руку и садится обратно. А потом Чимин замечает, что рука уже протянута ему, и улыбка, которой совсем не хочется доверять, заставляет Чимина испытывать чувство, которое испытывать ему нельзя, а сейчас — особенно. — Мы уже встречались вчера, — натянув лучезарную улыбку, говорит Чимин и жмёт чужую ладонь, вновь ощущая мелкие электрические разряды на коже. — Меня зовут Чимин. — Ты приехал вчера? — голос Намджуна звучит безразлично, мужчина принимается есть свою порцию. — Вчера, — отвечает Чонгук и знакомится с Тэмином. — Почему не зашёл? Не предупредил? — Не думаю, что твой красавчик был бы рад мне во время кульминации брачной ночи. Или тебе нужны зрители? — Не паясничай, — слегка повышает голос альфа, и Чимин удивлённо косится на него, потому что ещё никогда его таким не видел, и ещё совсем немного краснеет при упоминании брачной ночи. — А ты не задавай тупых вопросов. С каких пор я перед тобой должен отчитываться? — Кажется, — вдруг подает голос Чимин, чтобы прервать эту словесную перепалку, дабы буря не успела разразиться, — в этом омлете помидоры. — Быть не может, — наигранно удивлённо вскидывает брови омега, хватает вилку Тэмина и приподнимается, буквально переваливаясь через стол и начиная ковырять завтрак в тарелке Чимина. — Ух ты, точно. Насколько верно подмечено. — Сядь на место! — буквально вскрикивает начинающий взрываться альфа, отчего рядом сидящий Тэмин пугается и переводит взгляд на братьев, надеясь понять, что происходит. — Извините, — говорит Намджун и поднимается, уходя. — У меня пропал аппетит. — Может быть, стоит сходить к врачу? — кричит ему вслед Чонгук и пожимает плечами, садясь на место. — Вызови ему гастроэнтеролога, — обращается он к Чимину, — проблемы с аппетитом в его-то возрасте. — Обязательно, — сдавленно бормочет Чимин и поднимается. — Вы ведь уже поели? — обращается он к братьям. Тэмин активно кивает, а Тэхён, продолжая рассматривать Чонгука, говорит: — Я ещё нет. Чимин недовольно сводит брови, но в чужом присутствии не решается начать спор, принимаясь складывать тарелки. — Хорошо, тогда отнесёшь всё на кухню, когда закончишь. — Оставь, — безразлично говорит Чонгук. — Очевидно, что ты не привык к такому. Давон уберёт. Беги за мужем, пока у него не случился заворот кишок. Громкий выдох Чимина слышат все, и Тэмин движением руки просит оставаться спокойным. И Чимин остаётся. Он ничего не отвечает, громко отодвигает стул и уносится прочь из столовой, очень надеясь, что этот парень пропадёт так же неожиданно, как и появился. Тэмин тут же следует за братом, оставляя младшего наедине с Чонгуком. Тэхён отламывает вилкой кусочек омлета и всё ещё смотрит на лицо омеги. Что в нём? Безразличие? Или безграничный интерес? Почему эмоции так резко сменяются? Почему такой непостоянный? Почему его, Тэхёна, сердце так гулко бьётся и болит? Почему оно обливается кровью, заставляя юношу вновь почувствовать это ужасное и идиотское чувство одиночества? Где-то в глубине души Тэхён надеялся, что Чонгук узнает его. Это с самого начала было невозможно, но почему ему всё равно так больно? Почему так сильно разрывается душа? Как же хочется сказать всё, что пеплом за прошедшее время осело в жилах. Но Тэхён просто смотрит. Это единственное, что он может. Ему нечего этому человеку предъявить. — Чонгук, — вдруг зовёт он, заставляя омегу перевести на себя взгляд, — чем Вы занимаетесь? — Чем я занимаюсь? — Ну да. Я знаю, что Вы возглавляли филиал «Automakers» в Чехии. Это Ваша основная работа? — Да, я разрабатываю дизайн автомобилей, но в последнее время пробую себя в механике. А что? Тебе нравятся тачки? — Да, мне очень нравится всё, чем занимается компания. Это интересно, — юноша достаёт из кармана мобильный, что-то нажимает и протягивает омеге. — Что думаете? Эту модель я собрал своими руками. Она на пульте. Чонгук удивлённо вскидывает брови и задумчиво кивает. — Круто. У тебя есть потенциал. Сколько тебе лет? Какой факультет? — Я только во втором классе старшей школы. — Во втором классе? — присвистывает омега и обводит юного альфу взглядом. — Сколько тебе лет? Семнадцать? — Ещё не исполнилось. — Шестнадцать, — утверждает омега и переводит взгляд на вошедшего в столовую Давона, который несёт посуду и маффины к чаю. — Давон, представляешь, этому парню шестнадцать лет. Дети в наше время поразительны. — А ты себя в шестнадцать не помнишь? Сейчас ты выглядишь моложе, чем тогда, — смеётся мужчина и раскладывает перед омегой посуду, начиная что-то с интересом рассказывать. Тэхён сидит ещё некоторое время, а потом уходит, понимая, что Чонгук полностью переключился на Давона.

***

Чимин едва слышно проходит в комнату и становится за спиной супруга, кладя руки на его напряжённые плечи и начиная медленно мять их. — У тебя плохие отношения со старшим братом, поэтому ты никогда о нём не рассказывал мне? — осторожно спрашивает он, а потом обнимает мужчину за шею и целует в неё. — Не кипятись так сильно. Чонгук кажется настоящей язвой, согласен, но... не злись так. Подумай о себе, нервные клетки не восстанавливаются. — Меня взбесило то, как язвительно он с тобой разговаривал, — признаётся мужчина и поворачивается, поднимая глаза и смотря на красивое лицо супруга. — Я сам виноват, не стоило так реагировать. Мы много лет не виделись и не созванивались. Иногда переписывались по работе, но мы совсем не близки. Он вносит раздор в семью. Когда появляется, начинаются скандалы, все встают на дыбы, это бывает ужасно, и я не хочу, чтобы ты был этому свидетелем. Не хочу, Чимин, мы только поженились. Я хочу тобой наслаждаться, кайфовать. Не хочу, чтобы наша совместная жизнь начиналась с негатива. — Такого не будет! — уверенно говорит омега и обнимает мужа вокруг торса, укладывая голову на плечо. — У нас всё будет хорошо. Мне попытаться с ним подружиться? Или лучше держаться подальше? Чимин придерживается правильной тактики, альфе нравится этот интерес, нравится, что супругу не наплевать. — Я даже не знаю. Пока держись подальше. Посмотрим, надолго ли он приехал и зачем, — мужчина берёт Чимина за подбородок и целует в губы, наслаждаясь их мягкостью и особо сладким вкусом. — Чёрт, ты такой горячий, я снова хочу тебя. Омега отпускает мужчину и отходит на пару шагов, начиная вытаскивать футболку из пояса штанов. — И что нам мешает сделать это сейчас? Альфа тепло улыбается, подходит ближе, снова целует любимого и поправляет его майку. — Кое-что мешает: мне нужно съездить в компанию. Турки жизни не дают. — В жопу турков, мы поженились вчера, ты собираешься так просто меня бросить? — это притворное недовольство уверяло Намджуна, что Чимин тоже хочет его, очень хочет, а ещё любит и никуда не планирует от себя его отпускать сегодня уж точно. — Любимый, ночью мы всё наверстаем, обещаю. Я скоро вернусь, приготовишься к моему приходу? Я буду заглаживать вину всю ночь. — Хорошо, осторожней на дорогах, — говорит омега и поправляет рубашку мужчины. — А ты будь осторожен с Чонгуком, старайся не попадаться ему на глаза и братьев держи подальше. Я постараюсь придумать, что нам с ним делать, хорошо? Чимин кивает, наблюдая за тем, как муж надевает пиджак, а потом выходит за дверь, предварительно послав парню воздушный поцелуй. Он тяжело вздыхает и падает на кровать в форме морской звезды. — Всю ночь, — бормочет парень и начинает наигранно хныкать, потому что по ночам ему хочется спать, просто спать, а не строить из себя великого актёра с голосом в четыре диапазона. Весь остальной день Чимин и его братья проводят себе самостоятельную экскурсию по особняку. Тот настолько огромный, что на это уходит несколько часов. Тэмин воодушевлён не меньше Чимина, а Тэхён просто таскается следом как в воду опущенный. Чонгук на глаза им больше не попадается. Ближе к четырём Давон зовёт парней пообедать, всё так же недовольно поглядывая на Чимина. Что странно — с его братьями мужчина ведёт себя иначе, и это немного раздражает Пака, у которого и так головная боль началась от всего происходящего. К вечеру чета Чон не возвращается, и Пак, посоветовавшись с братьями, просит Давона не волноваться об ужине. Парни перекусывают бутербродами, а на десерт едят мороженое. Тэхён спрашивает Тэмина, когда они поедут домой, на что старший лишь жмёт плечами и говорит, что ещё как минимум на пару дней нужно остаться, чтобы дать Чимину привыкнуть. Чуть позже младший уходит спать, за ним уходит Тэмин. Пак тоже идёт в комнату, принимает душ, приводя себя в порядок после первого дня семейной жизни, и в одном халате спускается вниз, чтобы наконец принести в комнату пару бутылок воды, а не таскаться постоянно на кухню. Парень достаёт несколько бутылок из холодильника и присаживается за стол, принимаясь попивать из одной. Скоро должен приехать Намджун, а это значит, что его ждёт длинная ночь впереди. Возвращаться в комнату Паку не хочется. Боли со вчерашнего дня ещё не прошли, и опять заниматься сексом нет никакого желания. Чимин трёт уставшие глаза, оглядывается по сторонам и достаёт из кармана мобильник с наушниками, быстро вставляя их в уши и набирая в поисковике порно, надеясь, что просмотр поможет немного расслабиться. Это его маленький, точнее — огромный, просто огромный, не умещающийся в нём самом секрет, который лучше закопать подальше и поглубже, да только сущность секрета всё равно будет рваться наружу, как, например, сейчас. Открыв первую попавшуюся ссылку, Чимин начинает следить за сюжетом, в котором двое симпатичных и худощавых омег европейской внешности сначала разговаривают о всякой ерунде: об искусстве, живописи, а потом один сравнивает другого с «Давидом» Микеланджело и они начинают целоваться. Глупо, по-идиотски, но омеге нравится. Где-то в глубине души ему до сих пор стыдно в этом признаться, но ему нравится всё это. Его привлекает другое, его тело требует других ласк, его нос воспринимает другие запахи — не тяжёлые мускусные, а сладкие, манящие, обжигающие. Иногда, когда он дрочит или гладит себя, скрывшись ото всех и смотря подобные видео, после испытывает ужасное чувство вины. Даже не знает, перед кем именно: перед собой или перед теми, кто разочаруется в нём, если узнает, но он ничего не может с этим поделать. Пытался, до сих пор пытается, когда спит с Намджуном, но тщетно. Иногда ему просто безумно хочется расслабиться, отдаться или взять, получить удовольствие, испытать оргазм. Он чувствует себя фригидным, но продолжает так жить, не допуская мысли, что такое может с ним произойти. Это как запретный плод, на который можно лишь смотреть, которой можно только желать, а вот ощутить его шансов нет. Погруженный в просмотр, Чимин не сразу замечает, что в кухню кто-то входит. Чонгук, облачённый в такой же халат, как на Чимине, замечает сидящего к нему спиной парня, берёт яблоко из вазы и, откусывая большой кусок, подходит ближе, смотря омеге за плечо. Сначала ему кажется, что зрение его подводит, и он заинтересованно сводит брови, переводя взгляд с экрана мобильного на светлую макушку Чимина. В тот момент, когда рука с яблоком опускается на край стола, а сам парень нагибается над омегой, Пак чувствует, что его сердце пропускает удар, и он тут же с грохотом роняет телефон на стол экраном вниз, поворачивая голову и встречаясь с заинтересованным лицом Чонгука. — Не спится? — выдавливает из себя блондин первое, что приходит в голову. Он буквально физически чувствует, как кровь от страха приливает к затылку и тот начинает нещадно болеть. Парень даже ладонь прикладывает к тому месту. — Ещё рано, — пожимает плечами омега и поднимает яблоко к лицу, после чего откусывает очередной приличный кусок. Капля сока спускается с уголка губ к подбородку, и Чимин почему-то обращает на это внимание, чувствуя своё бешеное сердцебиение. — Понятно. А там у моей любимой группы новый клип вышел, я включил посмотреть, а выскочила какая-то идиотская реклама. Чонгук почти понимающе улыбается уголком губ и кивает, продолжая жевать и смотреть на лицо омеги. Чимин не знает, верят ему или нет. Его маленькие ладони начинают подрагивать, и он сжимает их в кулаки, чтобы не быть таким очевидным. — Понятно, — голос снова звучит как медовая сталь, и у Чимина бегут по спине мурашки, у него всё тело холодеет, а температура наверняка падает ниже тридцати пяти градусов. — Спокойной ночи, — говорит Чонгук и уходит. — Спокойной ночи, — едва слышно выдыхает Чимин, прикладывая ладонь к груди и спокойно выдыхая. Либо этот парень ничего не видел, либо поверил в бред про рекламу. И ему становится легче дышать от этой мысли. Он руки ледяные прикладывает к горячим щекам, пытаясь хоть немного себя привести в порядок. — Кстати, — Чонгук, как и прошлой ночью, останавливается у косяка, заставляя Чимина обратить на себя внимание, — вкусно пахнешь. — Что? — не сразу понимает омега, и страх снова, ещё без осознания, но начинает ползти вдоль позвоночника. — Вкусно пахнешь, — повторяет он, и его губы изгибаются в ужасно пошлой и горячей улыбке, — когда течёшь, — он подмигивает, одновременно цокая языком. И эта необъяснимая, не присущая омегам дерзость заставляет Пака с ног до головы покрыться мурашками. Чонгук уходит, а у Чимина внутри всё ломается и рушится, и он даже усидеть на стуле не может, потому что давление слишком сильно бьёт в голову. Он слезает и опускается на пол, умоляя своё сердце, бьющееся в клетке страха, успокоиться, но оно даже не думает, потому что сам Чимин всё чётко осознаёт: этот парень, Чонгук, он всё понял. Он, чёрт подери, всё видел и всё понял. И что теперь? Чимин пугается, что он всё расскажет Намджуну, но тот не доверяет ему, поэтому вряд ли поверит. И доказательств у него нет, но Паку всё равно страшно. Будто его раскрыли, поймали с поличным, и теперь кто-то знает все его тайны. И пусть формально это совсем не так страшно, как Чимину кажется, но от одной мысли его буквально долбит по мозгам невидимым молотком. «Вкусно пахнешь, когда течёшь». Чимин прикрывает лицо руками, дышит громко и тяжело, повторяя про себя, что всё хорошо. Всё хорошо. Он сможет с этим справиться, никому не удастся сломить его, когда он уже здесь, уже в этом доме. Омега с трудом поднимается, всё ещё чувствуя, как горит лицо, подрагивающими руками берёт со стола телефон и тут же роняет его на плитку. У него даже материться сил нет, но они появляются, когда, нагнувшись, он видит разбитый в мелкую паутинку экран. Вернувшись в комнату с глазами на мокром месте, он замечает рубашку альфы на кровати и слышит шум из ванной. Значит, уже вернулся. И Пак буквально понятия не имеет, откуда взять силы на секс. Через несколько минут Намджун входит в комнату в одном полотенце поверх бёдер и, заметив мужа, улыбается ему. — Не скучно тебе тут было? — Скучать не приходилось, — честно отвечает омега и демонстрирует мобильник, вид которого заставляет альфу присвистнуть. — Стесняюсь спросить, что ты с ним делал. Чимин ничего не отвечает, лишь пожимает плечами, и лицо его выглядит таким расстроенным, что у мужчины невольно сжимается сердце. Он присаживается рядом с супругом и обнимает его за плечи, притягивая к себе. — Эй, ну чего ты? — Намджун тыкается носом в мягкую щёку, пытаясь вызвать улыбку на милом личике, но Чимин напротив грустнеет ещё сильнее, его глаза наполняются слезами. — Так, Пак Чимин! Не вздумай реветь, телефон — это последняя вещь, из-за которой ты будешь реветь. Хочешь, я куплю тебе десять таких? Или сто? Завтра сходи с братьями и купи себе и им новые. Или можете выбрать на сайте и заказать доставку на дом. Только не реви, хорошо? — альфа прижимается губами к вкусно пахнущему виску, и Чимин наконец улыбается, так и не проронив ни слезы. Хотя слёзы его по большей части были вызваны опасениями из-за своего глупого поступка и возможных его последствий. После слов альфы Чимин ещё больше чувствует себя должным, поэтому целует первым, утягивая мужа в объятия. Утром омега просыпается одновременно со своим мужчиной, который начинает быстро одеваться и даже не собирается завтракать, опаздывая на деловую встречу. — Неужели у нас не будет медового месяца? — недовольно хнычет парень и, сидя на кровати, ловит короткий поцелуй в губы от альфы. — Давай позже об этом поговорим. Я оставил карту на тумбе, если для оплаты понадобится пароль — позвонишь, но она прикладывается. Чимин лучезарно улыбается, переводя взгляд на банковскую карту. У него резко поднимается настроение, и утро уже не кажется таким ужасным. — А можно я куплю что-нибудь Тэхёну из одежды? Я хотел бы купить ему что-нибудь брендовое, у него скоро турнир. — Господи, Чимин, ну почему ты такое чудо, — улыбается Намджун, наспех завязывая галстук у зеркала. Он, действительно, уверен, что Чимин — ангел. Любой другой транжирил бы его деньги без спроса, а Чимин всегда даёт полный отчёт, на что тратится, хотя альфе абсолютно всё равно. — Конечно же можно. И Тэмину что-нибудь прикупи, и себе новую коллекцию купи. Ну чего ты как маленький. — Но ведь это не мои деньги, — выжидающая улыбка на лице Чимина кажется Намджуну милой, на самом же деле это победная улыбка. Его стратегия не даёт сбоев. — Я не могу пользоваться ими без твоего ведома. — Можешь, Чимин, я даю официальное разрешение, — альфа надевает пиджак, залезает коленями на кровать, и несколько раз чмокает нежные губы. — Всё, я убегаю, опаздываю уже. — Стой! А завтрак? — Позавтракаю на работе, если что — звони. И не вздумай экономить, — кричит мужчина уже с коридора, заставляя улыбку на лице омеги сделаться ещё шире и довольнее. Немного позже Чимин вылезает из постели, умывается, одевается и спускается вниз. В зале и столовой никого нет, и Пак осторожно проходит в кухню, где замечает сидевших за столом братьев. Там же у плиты стоит Давон и что-то весело рассказывает, улыбаясь. — Доброе утро, — говорит он и мнётся в дверях, потому что мужчина бросает на него недовольный косой взгляд и бурчит под нос приветствие. — Как спалось? — обращается он уже к братьям, на что Тэхён лишь жмёт плечами: ему не удалось уснуть ни на минуту. — Мне звонили с работы, я взял отгул ещё на несколько дней, но потом мне надо будет уехать, — говорит Тэмин и кладёт ладонь на плечо младшего альфы, невесомо массируя. — Тэхёну тоже лучше вернуться в школу поскорее, чтобы потом не было проблем. — Жаль, что вам нужно будет уехать, я уже привык к вам, ребята, — говорит Давон и начинает накладывать еду им в тарелки. — Господин Виктор уже уехал, поэтому будете завтракать втроём. Богом тоже не спустится. — А меня за человека ты уже не считаешь, да? — прошедший в кухню Чонгук кивком головы здоровается с присутствующими и проходит к мужчине, обнимая его за шею со спины и целуя в щёку. — Не считаешь, да? — Сынок, — смеётся Давон и поднимает голову, смотря на нарочито недовольное лицо омеги, — я не могу привыкнуть к тому, что теперь ты дома. Чем хочешь позавтракать? Хочешь что-нибудь особенное? Я приготовлю всё, что скажешь. — Нет, я съем всё, чем ты меня накормишь, — Чонгук проходит за стол, садится и обводит взглядом братьев. Чимин по-прежнему стоит в дверях. — Проходи. Давайте поедим здесь, никто ведь не против? Зачем лишний раз напрягать Давона. — Да мне не сложно, сынок, я накрою в столовой. — Не нужно, — говорит Чонгук и передёргивает шеей. Он снова в чёрном. В чёрной футболке и таких же обтягивающих джинсах. Его волосы тоже чёрные, и этот контраст со светлой кожей делает омегу не просто красивым, а обворожительным. На него хочется смотреть, изучать. От него невозможно оторвать глаз, и Тэхён не отрывает. Казалось бы, вчера изучил каждую, даже самую мелкую, деталь, но сегодня этот человек выглядит иначе. Каждый новый день открывается неизвестная сторона, и это его отношение к Давону заставляет юного альфу найти новую грань его характера. Парни соглашаются позавтракать в кухне. Чимин садится напротив Чонгука и нервно поглядывает на омегу, который ничем не напоминает о том, что произошло прошлым вечером. — Ты надолго приехал? — вдруг спрашивает Пак, сам не зная, откуда находит такую наглость. — Не думал ещё, а что? Намозолил глаза уже? Чимин улыбается, пытаясь быть милым. Он по-прежнему не знает, что делать, но почему-то именно в этот момент решает руководствоваться правилом держать друзей близко, а врагов ещё ближе. Он ещё точно не уверен в том, что Чонгук — враг, но внутри ему не по себе от этого парня. — Нет, просто интересно. Наоборот, это хорошо, когда семья большая. Чем больше людей в доме, тем веселее. — Да уж, — губы Чонгука растягиваются в улыбке, и он соблазнительно приподнимает брови. — Я умею создавать веселье. Пак не находит, что ответить на эту фразу. Ему снова становится тревожно, и он пытается скрыть волнение за лёгкой улыбкой, с которой он сидит на протяжении всего завтрака. Всё это время Давон болтает с Тэмином; Тэхён, который иногда тоже участвует в разговоре, не сводит глаз с Чонгука, вновь и вновь прокручивая в голове всё, что хочется сказать и спросить, а Чонгук, в свою очередь, не обращает ни на кого внимания. Он молча доедает свою порцию, несколько раз встречаясь глазами с Чимином, который не может не бросать на этого омегу взгляды. Ему кажется, что во всём этом есть какой-то подвох, всё притворно. Этот парень непрост, совсем непрост. Он может создать и уничтожить, и Чимину страшно от этого. Страшно, что счастье, которое только появилось, может рассыпаться и превратиться в пыль. — Кстати, сынок, — зовёт Давон, когда Чонгук поднимается, допивая имбирный чай, — я сказал господину Чону, что ты приехал. Он просил тебя зайти к нему в кабинет. — Он сейчас дома? — Дома, зайди к нему, он тоже соскучился по тебе. — Ну, раз дома, то он может сам ко мне подняться, я буду у себя, — спокойно говорит омега, а потом вдруг переводит внимательный взгляд на Чимина. Настолько внимательный, что даже немного сощуривается. — Кстати, Чимин. Ты ведь Чимин? — он делает упор голосом на последний вопрос, будто нарочито подчеркивая, что до сих пор может перепутать его имя, намекая, что Пак в этом доме не имеет никакого веса. Чимин сразу улавливает эту суть и сжимает руки в кулаки под столом. — Да, Чимин, — он пытается выдавить улыбку, но та выходит слишком кривой. — Чимин, — повторяет Чонгук, чтобы наверняка запомнить и заводит язык за щёку. Этот простой жест и горящие глаза с золотистым отливом заставляют Чимина почувствовать огонь, в котором начинают тонуть его лёгкие. — Скинешь мне ссылку? — Ссылку? — на выдохе переспрашивает Чимин и обхватывает пальцами край стола, ища опору. — Да. Я хотел бы тоже посмотреть клип твоей любимой группы. Мне кажется, что это целиком и полностью мой стиль, — и ненавистная улыбка снова расцветает на красивом лице, а у Чимина от её вида дыхание перехватывает. Это официальное объявление войны? Точно не ясно, но, по крайней мере, сам Пак никак иначе не может это трактовать. Война, так война. Придётся дать бой. Но Чимин, абсолютно не готовый ни к чему такому, чувствует себя в эту минуту разбитым на тысячи осколков. Мысль, что тайну, которую до этого мгновения не знал никто, теперь знает этот человек, продолжает стирать в порошок его сознание. Это только начало, и Чимин даже представлять не хочет, что будет дальше.