***
Гермиона металась в темном пространстве своего сознания. Время от времени всплывали воспоминания о её жизни, то из одной параллели, то из другой, но она игнорировала их. В то же время Мио, присоединившаяся к ней практически сразу, с опаской и интересом рассматривала те из них, что были связаны с волшебной параллелью, иногда она обращала внимание на свою магическую копию. Ведьма старалась составить контрзаклинание, но всё было тщетно. В итоге она оставила свои попытки. Сидя по-турецки, она вновь и вновь перебирала детали и последовательность заклинания, всё, что ей известно о его создателе, и хоть чем-то похожие на это заклятия. Она даже не заметила, что все её мысли визуализируются в воспоминания вокруг неё. В хаотичном порядке они всплывали облаками пара, будто на видеокассете прокручивали отрезок из её жизни и по окончании воспоминания возвращались к началу, словно кто-то отматывал плёнку назад. Привлечённая этими «облаками» Мио начала кружить вокруг Гермионы. Она подходила то к одному, то к другому вспоминанию, с интересом рассматривала их. Ведьма была в отчаяние, она не представляла, как выбраться из сложившейся ситуации. Совсем недавно обретённая надежда вновь начала меркнуть. Гермиона, как утопающая, хваталась за соломинки, но они не выдерживали и ломались… одна за другой… все до единой. Грейнджер металась от одного воспоминания к другому, не в состоянии сосредоточиться хоть на каком-нибудь. Иной раз ей казалось, что разгадка близка, но девушка всё никак не могла ухватить её за хвост. Неизвестно, как долго это могло продолжаться, если бы в какой-то момент Мио не окликнула её. — Гермиона… — голос звучал неуверенно. Было заметно, что ей некомфортно обращаться к самой себе. — А ты не думала, что ничего делать и не надо? — Что? — ведьма изумилась этому предположению. Казалось, её магловская личность должна не меньше её самой желать скорейшего разрешения ситуации. — Взгляни на это воспоминание, — она указала на облако, где по кругу шло воспоминание с третьего курса в Хогвартсе. — Как я успела понять, тебя не только перенесло в параллельную реальность, но и отбросило на неделю в прошлое, — дождавшись кивка, она продолжила. — Из того, что я увидела здесь, — она вновь указала на воспоминание, — это устройство… — девочка в облаке пара крутила золотистый кулон на длинной цепочке, и ведьма незамедлительно узнала маховик времени. — …действует схожим образом. Возможно, как только пройдёт эта неделя, ты просто вернёшься обратно в свою реальность и время. Гермиона задумалась. В словах маглы был смысл, ведь при использовании маховика ей действительно не приходилось что-либо делать, чтобы вернуть всё на свои места. Она просто проживала заново отмотанное назад время и по его истечении двигалась дальше. — Но не слишком ли опасно бросать всё на самотёк? Конечно, будет чудесно, если твоя догадка верна. Но если по прошествии недели я всё ещё буду оставаться в этой реальности? Что тогда? — Тогда ты попробуешь применить магию и вернуться, как делаешь это сейчас, — невозмутимо сказала магла. — Это слишком рискованно. По прошествии времени может произойти и такое, что я лишусь своей магии даже в сознании. Плюс ко всему, я хочу как можно быстрее избавиться от общества Малфоев, — Мио нахмурилась, и Гермиона решила пресечь её возражения на корню. — Я понимаю, что для тебя они — чуть ли не семья, но для меня навсегда останутся врагами. Я и так сдерживаюсь, чтобы не наговорить лишнего. Магла вздохнула, понимая, что крыть нечем. Мио успела насмотреться на воспоминания Гермионы об этом роде. И поняла, что едкие колкости Драко в школьные годы и пренебрежение его родителей в начале их отношений смотрелись как глупая шутка в сравнении с тем, что пришлось пережить её магической личности. Мио было стыдно. Она почувствовала себя ничтожеством на своём же фоне. Драко во многом оберегал её, ещё со школьных времён, пусть и не с самого начала, и далеко не всегда она осознавала его защиту. Но сейчас, взглянув на свою жизнь без его поддержки, она поняла, со сколькими трудностями ей пришлось бы столкнуться. Для неё никогда не было секретом, что Гарри и Рон воспринимают её как друга, на которого можно положиться, а вовсе не в качестве девушки, которая нуждается в крепком плече. Увидев свою жизнь в магической параллели, Мио поняла, что не выдержала бы этого. Но Гермиона другая. Она сильнее, отважнее… терпеливее. Мио не могла не признать её усилий по отношению к жизни с Малфоями. А смогла бы она сама жить среди врагов? Она не знала… — А ты уверена, что своими попытками вернуться сейчас не навредишь? Я уверена, что твои способности не пропадут в одночасье. Если это и случится, то ты должна почувствовать что-то странное заранее, — это тоже звучало разумно. — Но это ведь неделя твоей жизни… — неожиданно произнесла Гермиона, чем застала врасплох Мио. — Ещё и перед свадьбой. Что бы я ни чувствовала по отношению к твоему окружению, я понимаю, что это значит для тебя. Какая это жертва… — ведьма опустила глаза. В той одинокой жизни, что вела она сама, не было заботы и любви. Были дружеская поддержка, привязанность, признание и в какой-то степени даже поутихшая с момента победы слава. Но не было того, что было у Мио… Того, что так хотела Гермиона… Простого женского счастья. — Ты жертвовала столь многим в своей жизни на протяжении многих лет, что я чувствую себя ничтожеством… Что в сравнении с этим одна неделя? Пусть и перед свадьбой… Мио грустно улыбнулась своим словам, и из глаз Гермионы потекли слёзы. Её заслуги всегда признавали, её достижения всегда восхваляли, но никто и никогда не задумывался, чего ей это стоило. Даже она сама не понимала, что шла на жертвы во имя высшей цели, пока не осталась одна в квартире, если не считать старого кота. Пока во время одного из визитов в Нору не поняла, как сильно ей не хватает родителей. В тот момент Молли расцеловывала в обе щеки Рона, а между поцелуями упрекала сына, что он слишком редко заходит домой. Рональд безуспешно пытался остановить мать, в стороне посмеивались его братья, мистер Уизли распахивал объятья для только что вышедших из камина Джинни и Гарри. А у Гермионы дрожали губы, она стискивала кулаки, чтобы не разреветься, и никто этого не видел. Она не понимала, чего себя лишила, став сухой, как говорила профессор Трелони. Она будто отодвинула на задний план все свои чувства, лишилась своей женственности. И поняла это, только увидев Джинни с новорождённым Джеймсом на руках в объятиях Гарри. Увидела в ней не сильную волшебницу, а любимую жену и молодую мать. Наверное, тогда в ней тоже что-то дрогнуло, но она не позволила себе этого заметить. Во всей Магической Британии имя Гермионы Джин Грейнджер ассоциируется в первую очередь с победой в войне. Для всех вокруг она в первую очередь героиня… но не женщина. И теперь игнорировать это было невозможно. Потому что в этой параллели к ней относились как к женщине, пусть и предназначалось это Мио. Магла растерялась, увидев реакцию ведьмы. — Прости… Прости меня… — Гермиона захлёбывалась слезами. — Я действительно осознаю, как это на самом деле важно… Если бы я знала, во что всё это выльется… Мио подскочила к своей магической личности и сжала её в объятьях. Она словно чувствовала её боль. Ведь им были дороги по большей части одни и те же люди. Ведь её точно так же душили рыдания, когда в воспоминаниях ведьмы она видела смерти, похороны, могилы друзей. Ведь ей было так больно видеть, на что пришлось пойти Гермионе, чтобы защитить родителей. Ведь она испытывала немое отчаяние, когда оказывалась в воспоминаниях об одиноких вечерах в строго обставленной квартире без намёка на уют. — Хватит… — на глазах Мио тоже выступили слёзы. — Не нужно воспринимать это как мою жертву, — она изо всех сил пыталась приободрить Гермиону. — Это твой шанс попробовать что-то новое! Отвлечься от того, что так тебя мучает. Взглянуть на вещи под другим углом. И… — магла замялась, будто ей самой было трудно произносить эти слова, — навестить друзей, которых не сможешь больше увидеть в своей реальности. — Ведьма вскинула голову и замерла, будто не веря в услышанное, а её копия обхватила ладонями её лицо и заглянула в глаза. — Многие, очень многие об этом мечтают… Хоть на минуту вернуть умерших… Ещё хоть раз с ними поговорить… И у тебя есть такая возможность… ведь в этом мире не было войны. — Эмоции захлестнули их обоих с новой силой, и они крепко обняли друг друга. И Мио шептала, словно в бреду: — Ты этого заслужила! Неизвестно, как долго они так просидели. В какой-то момент у обеих закончились слёзы. Ещё какое-то время они молчали. А после Мио заговорила. Она рассказывала обо всём. Об отношениях с родителями, куда боле тёплых, чем в магическом мире. Она попросила Гермиону обязательно им позвонить, как только она проснётся, ведь они, наверное, очень волнуются. О событиях из жизней друзей, углубляясь в весёлые подробности. Она рассказала, какими были их семьи без влияния войны. В этой параллели Гарри не был сиротой, у него была родная сестра Джейн. Но Лили и Джеймс развелись, когда малышке не было и годика. А после мать Гарри вновь вышла замуж за своего старого друга, коим оказался профессор Снегг, и родила ещё двух девочек, близняшек Китти и Лидию. Из-за работы Северуса им часто приходилось путешествовать, и поэтому Гарри и его сёстры часто оставались на попечении тётушки Петуньи. Эти подробности очень удивили ведьму, и ей показалось, что, услышь это, Гарри ни за что бы не поверил. Также оказалось, что в этой параллели из-за отсутствия квиддича её друзья были большими поклонниками бейсбола, а Рон, как и в магическом мире, являлся профессиональным спортсменом. Её голос, спокойный и ровный, успокаивал Гермиону, и ей казалось, что, если бы можно было заснуть во сне, то она бы уже давно сопела на коленях своей магловской копии. Именно этой теплоты и поддержки ей не хватало в жизни. Но этот момент не мог длиться вечно. В сознание начали пробиваться чьи-то голоса, и вскоре Гермиона проснулась.***
Девушка проснулась вся в слезах. В квартире слышалась громкая ругань. В одном из голосов ведьма безошибочно угадывала миссис Малфой. Поднимаясь с кровати и вытирая слёзы, Гермиона пыталась понять, кто является её оппонентом. Это был мужчина с очень знакомыми интонацией и тембром, но, перебирая в памяти знакомых и друзей Малфоев, она не могла найти никого с подобным голосом. Да и не стала бы эта женщина повышать голос на кого-либо из них. Внезапная догадка словно обухом по голове ударила Гермиону, и она, сломя голову, побежала на крики. В прихожей стоял Сириус Блэк и пытался прорваться в квартиру через кузину. Но Нарцисса была решительно настроена не позволить ему продвинуться дальше. Гермиона встала как вкопанная при виде него. Сириус… Живой, здоровый, из плоти и крови стоял в паре метров от неё. Почти такой же, каким она его помнила, только гладко выбритый, да виски чуть тронуты сединой. И она не знала, как должна на него реагировать. Какие у него отношения со здешней Гермионой? Пока девушка пыталась отойти от шока, её присутствие перестало быть тайной. — Гермиона! Девочка моя! — Сириус грубо отодвинул кузину со своего пути и подошёл к Грейнджер. — Эй, ты чего? — но внезапно заметил её опухшие от слёз глаза. Затем снова повернулся к хозяйке дома. — Так-то вы о ней заботитесь? — Это не твоё дело, Сириус! — взревела миссис Малфой. — А чьё это дело, Нарцисса? Вы хоть с родителями её связались? Они знают, в каком состоянии их дочь? — Мы решили их не волновать. Они всё равно приедут к свадьбе, — невозмутимо ответила миссис Малфой. Гермиона сама не заметила, как её брови взмыли вверх, но это не укрылось от внимания Блэка. — Мы? И кто же эти «мы»? Судя по лицу Гермионы, она не знала об этом решении! — он побагровел от гнева. — Что на этот раз ты задумала?! — Это не твоё дело! — проорала миссис Малфой. Было заметно, что кузен –последний человек, которого она хотела бы сейчас видеть. — Гермиона сейчас не в состоянии принимать гостей, ей нужно привести себя в порядок. Тебе лучше зайти позже! — обратив внимание на будущую невестку и использовав её как предлог, отчеканила женщина. В ответ Сириус зашёлся смехом, а ведьма чуть попятилась назад. — Хочешь, чтобы я ушёл? — отсмеявшись, спросил мужчина. — И немедленно! — послышался быстрый ответ. Сириус осклабился, явно что-то задумав. — Будь по-твоему! — произнёс он и подхватил Гермиону на руки, а после выбежал из квартиры. Грейнджер даже не успела сообразить, что произошло. Когда она пришла в себя, мистер Блэк уже выскочил на лестничную площадку и, проигнорировав лифт, ринулся вниз. Гермионе даже показалось, что он собирается пробежать пешком весь путь, но через два этажа из лифта как раз выходила пожилая женщина. Чуть не сбив её с ног, глава рода Блэк влетел в кабину лифта. — Быстрее! Жми на первую кнопку! — скомандовал он, и как-будто на автомате ведьма повиновалась его воле. Как только двери лифта закрылись, мужчина облокотился на его стену спиной, заливисто хохоча. Гермиона смотрела на него во все глаза и не верила, что этому человеку в текущем году должно исполниться 47 лет. «Некоторые люди не меняются, несмотря ни на что», — невольно подумала она. Тем временем, отсмеявшись, Сириус наконец-то обратил внимание на свою ношу. — Потрепала тебе нервы эта старая гадюка? Ну ничего, сейчас приедем домой и всё расскажешь. На последних словах он задорно подмигнул. Гермиона хотела задать тысячи вопросов, но не осмелилась. Стоило ей открыть рот, и все слова словно испарялись из её головы. Тем временем двери лифта открылись на нужном этаже, и Сириус подошёл к припаркованному у здания байку. Он аккуратно усадил Гермиону и надел на неё шлем, а затем устроился спереди и завёл мотоцикл. Лишь по дороге на Гриммо 12 ведьма наконец заметила, что из дома её вытащили абсолютно босой. И, тем не менее, она была невероятно рада наконец-то сбежать от Малфоев. Пусть и столь экстравагантным образом. Она крепче ухватилась за Сириуса со спины и впервые за последние несколько дней почувствовала себя в безопасности. В уголках ее глаз начали собираться слёзы, и, пусть она себе никогда не признаётся, ей было по-настоящему страшно. Кто знает, как она смогла выдержать это испытание. Жить среди Малфоев. Приехать в мэнор. Выслушивать нападки Нарциссы. Находиться наедине с Люциусом. Пусть она почти ничего не знала о магле Сириусе Блэке, пусть они мало общались до его смерти в магическом мире. Но он был своим, крёстным Гарри, сторонником Дамблдора… Членом Ордена Феникса. В магическом мире они были на одной стороне, и она хотела верить, что и в магловском это осталось так же. Мотоцикл стремительно несся по улицам Лондона, и ведьма была готова поспорить, что все возможные скоростные ограничения уже не раз были нарушены. Её босые ноги заледенели от нещадно обдувающего их ветра, и всё равно это был самый счастливый момент для нее после того, как она оказалась в этой реальности. И она всерьёз задумалась о словах Мио. Действительно, когда ещё она сможет вот так мчаться на мотоцикле вместе с Сириусом? Разве будет у неё возможность в собственном мире увидеть Фреда и Джорджа снова вместе? Или узнать, какими родителями стали Дора и Люпин? Гермиона возьмёт взаймы у маглы всего одну неделю, треть которой уже итак прошла. Единственное, что мешало ей порадоваться возникшей возможности, это то, что она оказалась здесь одна, рядом не было тех Гарри и Рона, которые прошли с ней школу, войну, большую часть их жизней. Для неё это — возможность встретить друзей, для них — семью. Как счастлив был бы Гарри наконец-то познакомиться со своими родителями. Да и пусть они развелись в этой реальности, но они живы, а ещё у него есть три младшие сестры. Как бы хотел Рон, да и все Уизли, снова видеть Фреда, как им не хватало его. А ведь Молли до сих пор застывала, смотря на семейные часы, где не хватало одной стрелки. А Джордж изо всех сил продолжал избегать зеркал, из-за чего его волосы всё чаще оставались неуложенными, а галстук был завязан криво. За этими мыслями она не сразу заметила, что мотоцикл остановился, и только когда Сириус начал снимать с неё шлем, поняла, что они приехали. Особняк на площади Гриммо 12 почти не отличался от того, к которому Гермиона привыкла. Единственное, что теперь в его окнах не было видно квартир людей, он возвышался гордой, старинной постройкой, словно кричащей о том, что здесь живут по-настоящему богатые люди. Как только шлем был снят с её головы, она виновато улыбнулась Сириусу, а он снова подхватил её на руки и понёс в дом. Как бы странно это ни звучало, но обстановка в прихожей была точно такой же, как и в магическом мире. На стене всё так же висел портрет Вальбурги Блэк. И в какой-то момент Гермионе показалось, что женщина, изображённая на нём, снова начнёт возмущено кричать о том, что в её дом вновь впустили недостойную грязнокровку. — Кикимер! — грубо и резко крикнул хозяин дома, и в дверях напротив появился старый, сутулый слуга в аккуратном костюме, словно дворецкий из богатого имения. — Принеси в гостиную плед, горячий чай и что-нибудь сладкое! У нас гости. Старик брезгливо сморщил лицо, но всё-равно поклонился и с коротким «Да, хозяин» удалился вглубь дома. Не обращая на него никакого внимания, Сириус прошёл в гостиную и усадил Гермиону на мягкий диван. — Посиди пока здесь, — сказал он девушке и на пути к двери добавил: — позвоню Гарри, успокою его. — Заметив её недоумевающий взгляд, мужчина пояснил: — Ты больше суток им с Роном не звонила, они места себе не находят.